dwell

Рослый Чихе почувствовал усталость, весь день он разъезжал по городу, таская мебель, умудрился разругаться с заказчиком из-за покарябанной стены. Как же, попробуй без повреждений пронести стотонный диван сквозь узенькие комнаты. Так или иначе, босс надавал по шее и велел платить из своего кармана. Когда подошла к концу изнурительная смена, он ещё был на машине, его друг Ли попросил задержаться ненадолго, какие-то нерешённые дела, что-то очень важное. Время утекало. Сейчас, съезжая по склону вниз, оба разговорились. Обсуждали вечное: жизнь и смерть, ад и рай. Стоял вечер, народу – почти ноль, грузовик нужно было уже сдать, и они опаздывали. Приходилось жать на газ, не пережидая красный. Камер в такой глухомани сроду не было, потому можно спокойненько двигать дальше, жуя пересоленных кальмаров и толкуя обо всём. - Говорю тебе, - божился Ли, - душа перерождается. Вот ведёшь ты себя как чмо болотное – получаешь потом в следующей жизни шкуру грызуна, а если ты почитал и уважал людей – перерождаешься в обезьяну. - Да херня это всё, - Чихе говорил на диалекте. Он почему-то разговаривал так, словно таинства вселенной были ему прекрасно известны. – Жил, жил, умер – душа превратилась в пузырик и лопнула. Бульк! Вот и всё. - Ну и зачем мы тогда живём и двигаемся, если потом лопнем как пузырик?! - А всего нам знать не дано. Живёшь и всё. - Не-не-не, Чихе, я знаю, что говорю. Вот был у меня дед. Хороший был, омегу своего не обижал, батю моего воспитывал, мне за образование оплачивал. И бац – его не стало. И что думаешь? Встречаю я его в теле своей собаки Дзуми, у них даже глаза одинаковые. Взгляд такой… по-доброму печальный. Вот я хочу сотворить грех, посмотреть чего или позвать к себе домой шлюшку – и Дзуми глядит на меня с укором, но прощает. Залившись смехом, альфа попустил руль, чтобы смахнуть слёзы, нещадно зыркнул на покрасневшего отчего-то Ли, и тот сразу же пожалел о своих откровениях. - Твой дед переродился в псину, а? - В собаку, - подправил мужичок, - да. А что? Щенком ещё мне привезли этого Дзуми, сказали: вот, теперь он твой. Не я его нашёл. Он меня. - Ну и херня. - Да сам ты херня, - альфа возмутился, крылья его носа злобно раздувались, он развернулся на сидении, чтобы водитель Чихе как можно внимательней его выслушал и всё понял: - Глаза деда. Он смотрит на меня, и я знаю – так смотрел раньше на меня мой старик. Много Дзуми не жрёт, и мой дед не жрал. Сидит спокойно себе, дом охраняет. Я ни разу самку к нему не приводил – и ему хорошо. Прямо как деду моему, он был верен только омеге Ба! - И мой был верен, - омег они звали «Ба», в этом слове находилось столько нежности и теплоты, что сердце само по себе согревалось при упоминании о нежном пожилом человеке, - да только умерли они оба, и всё на этом. Вон, даже в кладбище две могилки вместе стоят. Не собаки они, не обезьяны. А знаешь, что я хочу тебе сказать, Ли? Вот если б реально можно было жить после смерти, то… - Ай, бля, человек! – Взвыл Ли, крутанув руль альфы. Тот дёрнулся, тоже заметив тёмную фигуру, выкрутил, да так сильно, что машина с визгом съехала с дороги прямо в кусты. – Ёб твой рот! Жив он хоть?! - А щас проверим, - бешенные глаза мужчины бегали по темени, выслеживая очертания незнакомого альфы. Тот тоже отдышался, но вместо того, чтобы орать и крыть двух недоумков забористым матом, врубил фонарик, засветив прямо в стекло. Прожаренные их мордочки скосились, Ли скривил губы, махнув лапой: - Извините! Чихе решил выйти, чтобы проверить как там он вообще – не получил? - Мужик, извиняй, - пробасил альфа, жмурясь от света, направленного прямо на него. – Че, задел? - Там был красный, - голос злобный. Рассерженный. - Мы не заметили, - Ли, поспешив соврать, тоже выполз из грузовика. – Че, не поранили? Порядок? «Пострадавший» глянул на них, вскинув бровь, нашарил в кармане карточку. Так взглянуть – вроде удостоверение. Оболтусы прищурились, чтобы хорошенько посмотреть. О! Полицейский! Самый настоящий. Ким Тэ Хён. Какого чёрта он весь в чёрном – в кофте да в брюках с туфлями, что он вообще делал в глуши ночной, один, да ещё и без формы? Влипли так влипли. - Простите нас, - Чихе выпалил ошарашено. - Твой грузовик? – Мужчина кивнул на авто. В ответ услышал одни бормотания. – Ехали на красный, товарищи. - Да опаздывали, - вздохнул Ли. - Опаздывать – дело нехорошее, - согласился коп. Точно влепят штраф. Да еще какой – с работы могут вышвырнуть. Чихе переглянулся с другом. В руках крепко сжимал пакетик солёных кальмаров. Оба – как из комедийной киношки, несмышлёные и рассеянные, Тэхён вяло усмехнулся. Надо бы осмотреть их грузовичок. Альфа прижал кнопку, и свет из-под лупы забился яростней. Фонарик хороший, Намджун подарил на первых месяцах службы. Зашаркав каблуком по влажному асфальту, Тэхён обогнул Тойоту, заглядывая в окошко. Под сидением валялась банка из-под пива. Мужчина по имени Ли тут же оправдался: - Это моя. Водил Нам Чихе. Наша смена закончилась. Полицейский приказал открыть двери багажника, внимательно изучил что там внутри: клеёнка, штукатурка да пара-тройка гвоздей. - Мы мебель развозим. – Объяснили они. Тэхён их тоже изучил. У Нам Чихе было лицо, похожее на кукурузную лепёшку, пигментные пятнышки на скулах, волосня на лице, да и в целом – видок неопрятный. Ещё и здоровый, как бык, широченная грудная клетка, мясистые руки, обвисшее пузо. Второй – как альтер эго. Невысокий и дряблый, рот не закрывает, и видны кривоватые жёлтые зубы. - Откуда будете? Оказалось – выходцы из деревни. К таким неосознанно проникаешься состраданием. Жалкие создания, но не из-за разницы с городскими, а потому, что не признавали культуры и вели себя по-свински (зачастую такими они были людьми, корейская эта деревенщина). Тэхён разрешил захлопнуть багажник, в последний раз всё оглядел, и вдруг, внимание его зацепила небольшая цепочка китайских иероглифов. Язык Киму понадобилось учить ещё находясь в школе, отец весьма строго относился к таким дисциплинам, приходилось зубрить. То, что было написано на стёклах не оказалось слишком сложным. Волосы на затылке и спине встали дыбом. Выругавшись, альфа достал пистолет, и обоим приказал сложить руки за голову и лечь прямо наземь. - Что?! – Вскричал оторопевший Ли. – Да за что?! - Живо!!! – Пистолет всё же не заставил долго ждать, и вскоре двое деревенских оказались распластанными на сыревшей от лужи дороге. Пыхтели, возмущаясь. Настроив рацию, Тэхён созвал патрульных, сообщил точные координаты, номер и название грузовика. Выудил из чужих карманов удостоверения личности, имена вбил в телефоне. Надпись на стекле устрашающе замерла на месте. А потом полил дождь. «Вперёд, скорее в мореплавание, Царь Горы и Царь Зари – только вперёд!».

***

Чимин уже неделю просил альфу отвезти Чонхи в больницу. Что-то неладное происходило с ребёнком, он без сил лежал в кровати, угасая на глазах. Что только не старался сделать омега: он выхаживал его, согревая в горячей ванне, поил чаем и корнем имбиря, кормил с ложечки, ночевал только с ним одним, делал массаж. Ничего не помогало, кожа у мальчика сделалась серой, глаза кружились в разные стороны, как два шара. Один единственный раз случился припадок, и Чимин теперь не оставлял мужчину, умоляя и выпрашивая, чтобы тот вытащил малыша наверх, к врачам. Альфа, конечно, этого сделать не мог. Случись это с другим пацаном – ещё чего можно было бы придумать, но средний чиминов выблядок… он же очевидно не в порядке! Выглядит болеющим, привлечёт внимание, а если его вернут в чувства – сразу обо всём догадаются. Мелкий же психически нездоров, чёрт возьми. Предъявят за недосмотр и прочую хренотень, потребуют омегу-папу, свидетельство о рождении, историю болезни и поставленный диагноз. А Чим-Чим заладил «к врачу, к врачу». Невозможно. Когда Чимин приходил в ярость, накидываясь на мужчину с требованиями и угрозами, тот его пинал. Прямо в живот. Обычно, такое сразу приводило омегу в чувства, он перестал закатывать истерики, и уже слёзно молил, проговаривая то, чего никогда бы не хотел признавать: - Это же наш с тобой сын. Пожалей его пожалуйста, я тебя больше ни о чём не попрошу. Обещаю. Но и это не срабатывало. Сам омега чувствовал недомогание, будто бы знал – близится время родов. Он предупреждал об этом альфу, говорил, что у него не хватит сил следить за всеми четырьмя, и что если состояние Чонхи ухудшится – Чимин не справится, и ребёнок умрёт. Коба отвечал, что уже искал в интернете причины болезни мальчишки, ничего страшного не обнаружил, и посоветовал подождать, когда всё наладится само собой. Даже если Чимин и не согласен, даже если это опасно для жизни мальчика – ничего, главнейшим приоритетом всё равно остается надёжность. Нельзя не бодрствовать. Обычно сквозь такие прорехи и просачивается истина, полиция всегда жадно вынюхивает похожие случаи: подозрительный тип приводит в больницу хиленького полуживого ребёнка, его спрашивают о документах и поднимают шумиху. К чёрту. Коба готов хоронить пацана, ему не нужно рисковать собственной шкурой. И Чимин, где-то глубоко внутри, понимал, что жизнь и смерть их общих детей альфу мало волновала. Он дожидался рождения омеги, вот и всё. Возможно, когда Чимин выносит малыша, взрастит до определённого возраста, он и прикончит остальных. Даже самого Пака. Замена уж найдётся – собственный маленький сын. - Чонхи, - прижимал к себе ребёнка омега, - держись, сыночек, пожалуйста, держись, не уходи от нас… Горячие слёзы обжигали бледную кожу его драгоценного солнышка, Чимин громко всхлипнул, заплакал горько; он ведь даже и не знал, что с ним, как лечить, что делать и не делать. Если бы Коба только подсказал, что происходило в теле мальчика, если бы отвёл к врачу, если бы дал его крошке хотя бы маленький шанс… Чимин разбит. Сердце не выносило мук собственного дитя, он оставил Чонхи спать в кроватке, закрыв в спальне дверь. Альфа смотрел телевизор. Возможно всё могло решиться здесь и сейчас. Нож на столешнице, один хороший правильный удар – и ублюдок сгинет, забрав вместе со своей жизнью возможность выбраться наверх. Они бы умерли голодая, такого омега позволить никак не мог. Просто зарезать каждого. А затем – себя. Их всё равно никому не найти. Чимин тяжело опустился на пол, чтобы сесть у ног мужчины. Тот ступней огладил круглый живот. - Скоро придёт очередной здоровяк, а? Чимин облизнул солёные губы. - Можешь хотя бы спросить? У кого угодно. Я всё расписал: мальчику 4 года, он альфа. Не ест и не пьёт уже сутки, не может стоять, даже лёжа испытывает боли и ещё мигрень. У него… - пришлось глотнуть воздуха, иначе рыдания не дадут договорить, - белый язык, рвота, хотя рвать уже нечем. Похудел. Температуры нет…. Крови тоже. Он просто будто поражён чем-то изнутри. Господи…. Мальчик пытается плакать – слёзы не идут. Обезвоживание? Что, что же с ним? Спроси. Хотя бы у кого-нибудь, альфа, это наш с тобой малыш, ему нельзя вот так мучиться. За что ты так? Что он тебе сделал? Омеге искренне не понимал, что же здесь сложного, откликнуться на зов, сделать хотя бы проклятую малость, помешать болезни пожирать маленькое ослабшее тело. Альфа посмотрел на него. - Нужно время, вот и всё. Помнишь, когда родился твой первый, он часто болел. - Да, но это другое, - воскликнул Чимин, и тут же получил невесомую пощёчину, стал тише: - Он вообще не ест. Его рвёт. - Я сказал: нет. Ещё раз раскроешь свою пасть, я тебя ударю. Понял? - Он ведь может умереть уже сегодня, - не сдаваясь, Чимин отполз от озверевшего мужчины, прикрикнул, чтобы дети побежали в туалет и закрыли ушки. Вне всяких сомнений, это паршиво – когда вот-вот помрёт ребёнок, мерзко и неприятно, и альфа злился из-за того, что Чимин давил, и давил, и давил. – Ты можешь бить меня сколько угодно, но ему от этого не станет лучше! – Отчаянно, со хрипом. – Зачем ты дал мне его, если сам хочешь отнять?! Его оглушило таким мощным ударом, что зазвенело в самой челюсти. В глазах вдруг потемнело, он не чувствовал лица. Оттянув омегу за волосы, мужчина прошипел яростно: - Ты услышал, что я тебе сказал?! Чимин не старался прикрыться, он обеими руками держался за живот, защищая то, что хранил внутри. Альфа одёрнул его за руку, был резок и беспощаден. - Ты в последнее время много себе позволяешь, почему? – Облапав омегу, он вытащил из кармана складной ножик. Чимин захлебнулся стоном, скуля и ёрзая. – Снимай футболку. Живо! Что это, а? Что, не хочешь, Чими? И не нужно. Я и так тебя разукрашу, - он замахнулся, резво прописав линию над самым пупком. Тело под ним затрепыхалось, послышался вопль такой оглушительный, что пришлось резануть ещё разок, усмирить непокорный дух. Новые два удара, почти не прикладывая силу - на одежде расплылось большое красное пятно. Дальше Чимин запомнить не сумел. Он знал, что не умрёт, такое альфа устраивал практически через день, до первых беременностей, главное меньше дёргаться (так ещё больнее), и глубже дышать. Не сопротивляться. Отдаться моменту, разрешить прорезаться новой коже, прочной и не знающей ласки. Рыдали во всю маленькие детки, один только Чонхи не приходил в себя. Кровь текла и пачкала коврик. Большего не последовало. Четыре раза, неглубоко, но так, чтобы заметно. Запоминающееся наказание, этот Коба – грёбанный артист. Омеге теперь всё по душе, лишь бы не зажигалка. - Чим-Чим? – Альфа хотел убедиться, что все его слова хорошо слышны. – Я не отведу твоего щенка наверх, я не идиот. Ты не надуришь меня, курва. Он распорол кожу на животе. Ничего серьёзного, где-то сантиметр, не больше. Зря он так постарался, мальчик уже был на девятом месяце, мог и не выдержать. Наклонившись, альфа посмотрел внимательно, изучил ранения и надавил пальцем. Крови – океан. Но он знает – ничего страшного. Его Чим-Чим и не такое проходил. Да? - Чимин, - с нежностью, такой тягучей, как сотовый мёд, - всё будет хорошо. Скоро родится твой малыш, пацан выздоровеет, и всё будет как раньше. Ты слышишь? Всё будет хорошо. Я очень люблю тебя.

***

Полные придурки. Даже с Юнсоном не было так тяжело, как с ними. Они не допирали, в чём заключалась претензия, что плохого в слогане, вместо нормальных объяснений жаловались на жизнь, говорили, что пашут как собаки, получая гроши, давно уже собирались бросать карьеру развозчиков. Поначалу обоим подумалось, что их забрали в участок из-за того, что чуть не переехали человека. Когда светофор горел красным. А человек попался непростой. Достал пушку, в лицо фонариком светил, наорал. Придурок какой-то. Короче. Как оказалось, слоган не принадлежал компании, как кстати и сам грузовик, что добавило ещё новую кучу проблем. Вызвали босса, и тот, прямо на глазах Чихе и Ли, из важной птицы превратился в какого-то петуха, рассусоливался перед полицейскими, божился, что эти два кретина не в первый раз порочат честь китайской мебельной фирмы. Обвинил их в том, что это они (!!!) наклеили надпись, извинился за профашистский дух (ни Тэхён, ни Намджун, ни Чонгук его не поняли), и дал честное слово, что когда его выпустят отсюда, сразу же выкинет долбаёбов вон. А как только всех троих осведомили о деле, - про пропавшего омегу-подростка, - то те бросились в истерику. Босс потерял сознание, Ли разрыдался, Чихе принялся показывать фотографии своих вкусных малышей, к которым очень-очень хочет вернуться сегодня. Буффонада, какой-то дебильный цирк. - Так откуда надпись, - спросил Намджун, когда всех троих попустило. Боссу налили водички. - Да не знаем мы, - нервы сдавали уже у каждого, Чихе хлопнул ладонями по столу, - какой грузовик нам дали, на таком и ездим. - Кто дал? – Даже Тэхён начал раздражаться. - Фирма выдала… - Фирма не выдавала! – Проорал альфа-босс, и снова побледнел, - скорую… - Обожди, дядя, - Намджун, взмахнув рукой, поднялся с места, - мы ни в чём вас не подозреваем. Ни одного из вас. Пока что. Подозреваемых хватает. Вот как раз один из них рассказал нам про мореплавание и ваших грёбанных царей… прямо как на надписи. - Командир, я клянусь… - лепетал альфа-босс, но на него грубо накричали: - Молчи! И он тут же сложил руки на коленях, на лице у него стояла тоска унижения. - Мне необходимо знать всего два имени: имя человека, приказавшего наклеить слоган на машину, и имя того, кто всё это наклеил. Лишняя болтовня у нас здесь пресекается очень неприятным образом, рекомендую вести себя паинькой. Мне не хочется с вами ругаться. Всё поняли? Трое закивали, как болванчики. - Сейчас, у вас у всех только одна цель, - подал голос Чонгук, - очень хорошо мне помочь в поиске. Я надеюсь на сотрудничество. - Перед тем как уйдёте по домам, - осадил командир Ким, когда дрожащий босс уже собирался подняться со стульчика, - вас ещё немного помучают. Допрос не окончен. Пройдёмте в офис. Ночь была долгой и неутешительной. Альфа-босс, которого звали Хань Юй, родом из Китая, открыл здесь небольшую мебельную компанию, нанял развозчиков среди которых и были те двое, кальмары пересоленные. Так их обозвал Намджун. Корейским Хань Юй владел неплохо, чутка жевал слова, поэтому любое его слово звучало, как нелепая ложь. Сегодня Чонгук опрашивал всех сотрудников китайской фирмы, от мала до велика, на каждого тратил уйму времени, и не наткнулся вообще ни на что. Здание большое, чистенькое, сразу видно: в бизнес вложена душа. Заходили работники по пропускам, отписывались в журналах, везде проставляли даты, и не находилось сбоя. В камерах всё ладно. Один только грузовик, не зарегистрированный под имя компании, был конфискован и внимательно изучен (в этом косяке сознался Хань Юй сразу же). Китайского слогана «Вперёд, скорее в мореплавание, Царь Горы и Царь Зари – только вперёд!» ни в источниках, ни в интернете, ни в библиотеке не нашлось. Никаких журналов, отсылок к кино или сериалам, никаких телешоу и программ. Вообще ничего. Кто-то придумал «командную» речёвку, распечатал (в пометках: когда и где?), и налепил на грузовик. Документов не нашлось, и фирме пришлось выплачивать огромный штраф за нелегальное владение автомобилем. Тэхён подал идею сперва опросить всех сотрудников китайской национальности, или тех, кто родился в Китае. Чонгук, как хищное животное, обхаживал альф и омег, давил эмоционально, иногда физически. Не было времени до сопель и фуфла, чем ближе он находился к разгадке, тем агрессивней и беспощадней становился. Не сдержав гнева, он сообщил Донсу о невероятном продвижении расследования, сообщил так, будто бы укорял и презирал старшего за поиски «на отвяжись». Столько лет потрачено в никуда, столько времени насмарку... Он и Тэхён задержались, просматривая видеокамеры (хотя этим должен был заниматься вообще другой мужик из полиции, но тот сегодня слинял раньше положенного, и обязательно за это получит). В любом случае, хочешь сделать что-то хорошо – делай сам, с таким кредо преображается жизнь. Видеоматериалы – монотонные и скучные, ничего странного и необычного не нашлось. Переговорив с охранником, они молча двинулись по лестнице вниз. По коридорам бродил рабочий, его, кажется, уже опрашивал Тэхён. Чонгук ускорил шаг, чтобы скорее выйти и сесть в машину, утянул за собой Кима, и пока тот, раскорячившись, присаживался со скоростью улитки, яростно шикнул: - Давай бегом! - В чём дело? – Тэхён тоже понизил голос, оглядевшись. – Что-то не так? - Видишь альфу, - глазами в переднее зеркало, отражавшее прозрачную фигуру, - идёт к парковке. Тэ кивнул. - Я сбил его случайно с ног в детском магазине. Помнишь? Добрасывал до дома. - Чон, я уже опрашивал его. – Предупредил Ким. - Нет-нет, погоди, ты сказал, что опросил всех из третьего, восьмого и одиннадцатого района, верно? - Да, - он не понимал, куда клонил Чонгук, но неосознанно заражался нетерпением, - да что случилось-то? - Я добросил его до Нью-Парка, он сказал, что живёт там, а это… - Район Канчжи… - выдохнул альфа, - второй район. - Да. Второй. - Он прописан в 8-ом. – Тэхён припоминал досье мужчины, - вроде у него свой собственный дом. И что, будем следить за чуваком, который не захотел говорить копу свой точный адрес? - Именно. – Взгляд у Чонгука заострился, он следил пристально, сделался опасным. Его запах стал гуще и плотнее. Впору окнам запотевать. – Этот ублюдок сказал, что без машины. Погляди-ка. И чья эта тачка тогда? Тэхён внимательно пригляделся. Альфа садился в небольшую Хонду, фары загорелись и вспыхнули, как глаза огромного животного. - Посмотрим, куда он поедет. В Канчжи или в восьмой. Если он трахал мне мозги, - а он их трахал, – прижмём и допросим заново. Но альфа заметил их почти сразу. Далеко они не уехали, на магистрали тот остановил машину и вышел, махнув полицейским ещё издалека. Чонгук выругался, незаметно стукнув кулаком по рулю. Не почувствовал себя запаленным Тэхён, он отстегнул ремень, кивнув альфе на дороге. Выбрался первым. А всё же здоровый этот тип… выше Кима на полголовы, с таким лучше шутки не шутить. - Я что-то сделал не так? – Мужчина сложил руки на груди. Странно, Тэхён только сейчас понял, что забыл его имя. - Или допрос не окончен? - Куда направляетесь? – Кивнул в сторону Хонды альфа. Чонгук появился из-за его спины и тоже подобрался, показывая, что колебаться не станет – прострелит башку при необходимости. Но пока страстей не ожидалось, всё могло вполне себе легко решиться. - Домой. – Он смотрел в глаза Чону, и те не дрогнули. – Закончилась смена. - Не помните меня? – Чонгука не забавила уверенность этого мужика. Раздражала. Он чувствовал досаду, создавалось впечатление, будто он что-то себе накрутил, жадно приняв собственные подозрения на веру. Его мозг нуждался в решении проблемы, и Чонгук испугался: неужели срабатывал принцип как в математике, когда известен ответ с числом, и ты подгоняешь уравнение под правильность. Что угодно, лишь бы совпадало. - Помню. - Вы адресом ошиблись. – Тэхён скупо улыбнулся. - Нет. – Он протянул свои документы, и Ким бегло их изучил, - в Канчжи моя семья. Это им я купил одежду, господин полицейский. Если вы об этом. - Сколько детей? - Допрос всё-таки не закончился. - Отвечай! – Чонгук злился. - Двое. Я в разводе с супругом. Он попросил закупиться одеждой, вот и всё. К чему этот разговор идёт, я не понимаю? Подозреваете в чём-то? На каком основании? Я, что, должен был всё вам рассказать, пока вы везли меня к семье? Внезапно, все мысли испарились из головы Чонгука. Полопались, как шарики. Словно кто-то вырубил свет. От этого он растерялся и опешил, он не знал, что говорить и к чему подводить диалог. Тэхён не выручал, тоже считал, что подозрения были исчерпаны. Сглотнув ком и переступив с ноги на ногу, Чонгук не сдержал грубости: - Тебя не должны смущать предъявы копов, если ты не замешан ни в каком дерьме. Чья машина? Мужчина же смотрел на него нечитаемым взглядом. Прозрачным, как стекло. - Чья машина?! - Моя. - В прошлый раз её не было. - Я решил прогуляться пешком. - Не ври мне, - Чонгук подорвался к нему, схватив за воротник рубахи. Альфа не протестовал. – Я могу проверить камеры с того грёбанного магазина, умник, и если твоя Хонда стояла там – за ложь поплатишься вдвойне. - Не нужно угрожать. Я решил прогуляться пешком, - не было дрожи и страха, одно только проклятое спокойствие, - детский магазин недалеко от Канчжи. Вам показать фотографию моей семьи? Пусть засунет себе в жопу эту фотографию. Чонгук выпустил из рук смятую хлопковую рубашонку, не жалея ни секунды о содеянном, отпрянул назад, сердито изучив альфу. Запах у Тэхёна тоже стал покрепче, видать напугался не на шутку, не знал, что и делать. Чонгук никогда не был вспыльчивым человеком, но сейчас он полностью опустошён, вся эта история с похищениями и психбольницами выпотрошила из него всё живое, он ходил в мертвецкой оболочке, пах болью и пустотой. Постарел за какие-то несколько недель. Изнурительная ответственность, возлегшая на его плечи ещё с четырнадцати лет. Обратный отсчёт, ощущения времени и его полного отсутствия. Бренность каждого дня и обречённость, Чонгук не мог больше тащить всё на себе. Облизнув пересохшие губы, он вздохнул и сообщил не своим, разбитым голосом: - Сейчас ты покажешь нам твой дом. Сперва в восьмом районе, затем в Канчжи. Садись в машину. Если ты сделаешь хоть что-нибудь, что мне покажется подозрительным – я упеку тебя за решётку. А теперь поехали.