dwell

Бывали и хорошие дни: светлые, тёплые. Безопасные. Чимин старался угождать всегда и во всем, чтобы подобные моменты длились всю оставшуюся вечность. На выходных альфа приносил клубничное мороженое, целый пакет с косметикой, модные журналы, книжки, краски. Если наступала течка, то омеге было ещё лучше. Он мог чувствовать себя хорошо. Лишь пару минуточек. Если рождался здоровый мальчик, альфа заботился о Чимине и дарил ему подарки. Делал массажи, помогал принимать душ. Оставаясь в «домике» на несколько дней, он выносил постиранные вещи на улицу сушиться. А выводя своего омегу во двор, кормил его горячей едой, чтобы не мёрз и не скучал. Один единственный раз на рождество принёс ёлку, Чимин украшал её самодельными игрушками. Диски с новыми фильмами считались чем-то необыкновенным, их нужно было заслужить. Сейчас точно не сказать, но омега знает наизусть все реплики мелодрам, которые хранились в полке. - Зачем ты оставил меня, Бон…? – Плаксиво восклицал он, пока вымывал посуду. – Дьявол… я не мог иначе, понимаешь… я всегда любил тебя, и- но если любил, то почему позабыл обо мне?! – Кружки звучно собирали под собою капли. Пальцы у омеги пахли лимонной водой. И на посуде не оставалось разводов. – Как бы я позабыл?! Разве возможно забыть, как стучит собственное сердце… Тогда Чонгук был вообще кроха. Лежал в потрёпанном креслице, окружённый подушками, чтобы не свалиться вниз. Внимательно слушал. - Бон… да, мой свет? Скажи мне, Бон, скажи мне, что любишь меня. – Чимин отирал руки полотенцем, завершив мытьё. И кран перестал шуметь. Только осторожно капали в раковину бусинки воды. Красивая музыка. Омега обнял себя, прикрыв глаза: - Я люблю тебя. Я люблю тебя больше собственной жизни. - Твой брат должен приехать. - Говорит Борам. Он сидит в кресле, легонько похлопывает по спинке кряхтящего Дони. Чимин вздрагивает, стараясь не разбудить двоих сыновей. В доме тихо и мирно. Так должен звучать покой. - Чимин? - Хорошо. – Облизывая засохшие губы, омега задумывается о том, что он, наверное, слишком уродлив. – Ладно. Он всё понимает. Понимает, что не тянет на взрослые беседы, знает очень мало, да и вообще на взрослого не похож. Словарный запас у него совершенно ничтожный, со старшими неинтересно, и он частенько засыпает, когда приезжают родственники. Родственники приезжают редко, маленькими группами. Обычно они сами несговорчивы. Не знают, что и как. Спрашивают только о детях или погоде, смурые людишки. Им смелости не хватает заглянуть в глаза омеге. Всё, что они видят – сломанное тело. Тело, не способное набрать нормальный вес, омерзительный цвет кожи, искажённое вечными шрамами лицо. Изменённая структура волос, синяки под глазами – прозрачный, прозрачный человек. Вообще на Пак Чимина не похож. Перед тем, как мальчика похитили, родственники предсказывали светлейшее будущее. Хорошее образование, работу, супруга. А Чимин настолько сейчас глуп, что не умеет даже двух слов связать. Борам и Сынхён запретили всем исправлять его и учить. К их сыну нельзя приближаться никому. Кроме Чонгука. Он вот-вот прибудет. - Может поспишь, Чимин? – Предлагает отец, пока омега осторожно щупает свою старую одежду в собственном шкафчике. Надо же. Родители вообще ничего не выбросили. – Ты плохо спал ночью. Целую ночь Чим бесстрашно бродил по старому своему дому. Он пять лет провёл в полнейшем одиночестве, пустота и темень – верные его друзья. - Да. Иду. - Нет, - альфа спешит исправиться, - я имею в виду… ты хочешь спать? Если хочешь, можешь прилечь и отдохнуть, перед тем как приедет Чонгук. Тебе нужны силы. Чимин объяснил Сокджину, почему сынок так дико разорался в последний раз. Когда их держали в подвале, им крайне редко выпадала какая-то обновка. Они пересматривали одни и те же мультфильмы, ели неделями сладкий рис и морковку, донашивали одежду Чимина, пока другая стирается. Приходилось срезать длинные рукава, сшивать из них кукол или тоненькие маечки. Зимой омега раздевал себя и своих сыновей, они ложились в общую кроватку, крепко прижимаясь друг ко другу. Иногда альфа терялся до десяти дней. Им приходилось экономить на всём. Кроха Чонгук просто не понимал, что можно получить штанишки так запросто. Он плакал, потому что боялся, что будет ходить в одних трусиках перед чужими людишками. А теперь у него красивые трико жёлтого цвета. Тёплые, на верёвочках. Чонгуги счастлив. В подвале течка у Чимина приходила каждые три месяца. Иногда Коба находился рядом, иногда – нет. Сыновья ненавидели запах своего омеги. Очень-очень сильный. Кожа – горячая, не притронешься. За все десять лет пребывания в «домике», Чимин ни разу не принимал подавителей. Ему их просто-напросто не давали. Обезболивающих препаратов тоже. Он был с мужчиной, принимал в себя всю его силу и беспощадность, а потом справлялся с беременностью и родами самостоятельно. Альфа ни разу ему не помог. Одно злило, что после рождения мальчишек из омеги хлестало кровью как из подрезанной скотины, Кобаяси был вынужден покупать ему пелёнки, памперсы, вату, бинты. Мужик мозговитый: он никогда не закупался в одних и тех же магазинах, если хотел приобрести что-то для омеги. Набирая целые пачки стерильных прокладок, его карточка не светилась больше нигде до месяца. Так, никаких подозрений не вызывал одинокий мужчина, «коллекционирующий» омежьи штучки. Дони родился в больнице. Чимину помогали приходить в себя, за младенцем ухаживал Борам, не выпускал его из рук, заливаясь слезами всякий раз, когда малыш засыпал. Своего сына жалко. - Ты хочешь подремать, Чимин? – Спрашивает Борам ещё раз. Чимин неоднозначно ведёт плечом. – Солнышко, ты ведь принял таблеточки, поэтому надо посп… - Не разговаривай с ним так. – Оборвал Сынхён и взмахнул ладонью. Его супруг тут же стушевался. Альфа прав. Нельзя разговаривать с собственным ребёнком как с инвалидом. Чтобы омега сумел стать сильнее, им самим необходимо быть сильными. – Чимин. Слушай. После лекарств клонит в сон, а у тебя часто болит голова. Тебе сейчас нужно прилечь. За мальчиками посмотрим мы с папой. Видишь, они сами спят? Через два часа приедет твой брат. Чонгук вышел из больницы, он тоже устал, и… …Тоже устал. Чимин зацепился за эту фразу. Неужели Чонгук тоже устал? Но как такое возможно? В каком подвале держали его? Как давно он вышел? - Я посплю, - дав обещание, омега продолжил буравить взглядом свою комнату. Родители усадили его в кровать, потому что иначе этот бедняжка ложился на тёплый пол и спал так. Подобно животному, домашнему питомцу. Нужно с корнем вырвать из Чимина натренированное годами. Альфа Коба его поломал на кусочки. Дрессированная зверушка. Как на фотографиях. Он, шестнадцатилетний, лежал обнажённым на кафеле в ванной, его шея была перетянута тугой верёвкой, в глазах полопалось красным. Он не сопротивлялся и не плакал. Просто лежал. Ждал, когда его отвяжут. Чтобы потом покормить. Чимин сам не заметил, как заснул. Родители не закрыли дверь в его спальне, не стали дёргать шторы. Омега уснул при дневном свете. И спал долго. Даже когда пришёл Чонгук.

***

У Ча Ю загрубела кожа. Казалось, что её хорошенько натёрли о камень. Ладошки у малыша без конца засыхали. Ещё. Имя Сокджин ему не нравилось, он подавал реакцию только тогда, когда дяденька представлялся Кимджи. Ча Ю не совсем понимал, с каких это пор от него требуется так много. Во-первых, что-то явно было не так. Его глазки уставали смотреть на без конца меняющиеся картинки, поэтому он подбегал к папе и прятался в его мягких штанах. Папу он точно запомнит. Самое главное – не потерять из виду. Кимджи подарил ему плюшку, хорошего зверёныша, которого Ча Ю хранит за резинкой своих трусов. Игрушка велика, поэтому смешно торчит сзади. Её нельзя забирать у ребёнка. С Чонгуги они ссорятся. Тот тоже стал выглядеть странно. И потом, л-ю-д-и отчего-то не дают им нормально жить. Что-нибудь всё время происходит. Дяденьки постоянно донимают бедняжку Ча Ю, заставляя его играться в игрушки и слушать их непонятную речь. Вместо вкусного папочки, его кормит гадкий противный омега, кормит ростками сои, бананами и лапшой. Малыш не заметил пропажи Чонхи. Зато вот старший его братишка растерян. Потому и шепчет Ба: - Надо оставить чипсики Чонхи. Борам ни разу не видел третьего внука. Того обнаружили ещё в подвале, мёртвым в кровати, увезли в другой машине, было не до него. Чимин нашёлся, и это было самым важным. Что там до крысёныша, которого свет никогда не видал? Чонгук вошёл в дом как раз в ту секунду, пока Борам отводил своего внука в туалет. Тот едва проснулся – его помятое тёмное личико не различило в альфе чужака. Очередной дядька. Такие как он навещают их целую вечность. Борам стиснул ладошку Чонгуги, волнительно вздохнул, не знал, как шевельнуться. Его сын стоял в дверях, окоченевший. Замерший тигр. Вот-вот набросится. - Это старший, - в комнату не спеша пробрался Сынхён, тихий и смиренный. Он не противился событиям. Готов был принять уже всё. Ибо всё обрело смысл, с тех пор, как нашёлся Чимин. – Ему пять лет. Вероятнее всего. Чонгуги напугано смотрел на нового мужчину, потому что учуял пакостный запах. Опасный. Он прижался к Бораму, и его глаза не смели взглянуть выше собственных коленок. Почему они остановились? Почему не идут по-маленькому? Если он сейчас намочит штанишки, то придётся ходить в одних трусиках. Па Чи не разрешал ходить в одних трусиках, он проснётся и накажет Чонгука. Но так нельзя! Нелья наказывать Чонгука просто так, он ещё не успел описаться, он даже не напортачил. Из его груди вырвался плаксивый стон, сдержанный и робкий. Он вот-вот обмочится. Ну почему же они стоят?! Альфа пару раз кивнул. - Чимин скоро проснётся, пока лучше его не будить. – Борам обнимал маленького мальчика, - Чимин ещё попросил дать ему время почистить зубы. Чонгуги внимательно следил за альфой. Этот дяденька - брат Па Чи, как Ча Ю брат Чонгуги, Дони брат Ча Ю и Чонгуги, и дрянной Чонхи, который балуется и не показывается на глаза. Он тоже брат. Дядя – брат папочки. Чонгуги всё запомнил. Но не думал, что брат Па Чи будет… большим. И пахнущим. Кобаяси тоже сильно пах. Интересно, куда же он запропастился? Малыш Чонгук всё-таки надеется, что Коба никогда не придёт. Последние денёчки им очень даже хорошо. Обидно за Чонхи, вероятней всего этот дурачок остался в домике вместе с Кобаяси. Интересно, чем они занимаются?... Cмотря на этого щегла вырывалось одно единственное желание запрятать его куда подальше. Забыть о всех этих годах разлуки, стереть в порошок время, начать заново, исправить, не запнувшись. А этот корешочек торчит и портит всякую возможность обновлений. Он не вызвал и капли жалости и сочувствия. Хотелось заново всыпать по роже Тэхёну, нельзя было настолько быстро уничтожать ту мразь. Как же просто Дин бежал в мир мёртвых. Также просто, как когда-то вогнал туда несчастного Чимина. Ему сошло с рук абсолютно всё. Чонгук обездолен. Он присаживается на диван, буравя мелкого нечитаемым взглядом. Быть может в нём нет больше эмоций и переживаний. Одно сплошное выжженное поле. Сгоревшая дотла синица? - Чонгук, - не робел Борам, разозлившись, но не выпустив из рук замученного ребёнка. Тот до безумия хотел в туалет. – Эти мальчики спасли твоему брату жизнь. Потеряв дар речи на мгновенье, Чонгук отмахнулся: - Ты запутался. - Нет. – Вера омеги была тверда, как скала. Он сердечно приговаривал: - Да если бы не эти дети, то Чимин давно бы сгинул! - Давайте не сейчас, - Сынхён стоял, плечами подпирая стены. – Борам, ребёнок хочет в туалет. Прекращайте болтовню. Оба. Да-да-да, Чонгуги очень сильно хочет писать. Он заскакал на одной ноге, крепко вцепившись в омежьи руки. Тот извинился, очень скоро они скрылись за дверью. Удивительно и непривычно делать делишки без Ча Ю и Чонхи. Они всегда маячили поблизости, запираться одному было нельзя. Всё здесь иначе. И даже пахнет получше. А ещё много человеков. Иногда закружится голова, и не устоять на ногах. В такие моменты Па Чи берёт на ручки, и они засыпают. Пока он стоял над унитазом, Борам издавал необычные звуки. Такие папочка издавал, когда что-нибудь болело. - Ты почему плачешь? – Мяукнул Чонгуги, когда из него, наконец, вылилась вся жидкость. Чтобы помыть руки нужно вставать на лесенку. Классно. В домике у них не было такой. Только стульчик. Неудобно. - Извини, малыш. Мне стало грустно. - Поспать... - Да, но сейчас я не могу лечь спать. - Не можешь… – Его короткие ручонки сдёрнули с крючка полотенце. Оранжевое. И теперь оно принадлежит ему. - Ты хочешь кушать? - Па Чи… - он напомнил, потому что папочка ещё не проснулся. И… точно! Ой…. Дурацкая его башка! Вообще-то Ба тоже готовит. И вкусно! Гораздо вкуснее, чем Па Чи. Такой еды Чонгуги ещё не ел, поэтому, если говорить по секрету, он счастлив. Омега улыбнулся. - Я тебя сейчас покормлю.

***

Юнги, признав в госте Тэхёна, мелко вздрогнул. Он слышал, что мальчика нашли, и также слышал, что Юнсон был непосредственным участником в похищении. Юнсон также обвинялся в неоднократных изнасилованиях. В фотоальбоме чётко и ясно прослеживалось его отвратительное лицо, зыбучие руки, пальцы, краснеющие от свежих капель крови. Впервые за все эти годы, Юнги ощутил, как к горлу подкрадывается тошнота. Они уселись за стол в офисе, Тэхён предоставил только те фотографии, где значился Юнсон. - И что вы предлагаете? – Омега выудил из кармана брюк пачку сигарет. – Посадить психованного в тюрьму? - Допросить. - Опять? - Может таких подвалов ещё сто, - глаза Тэхёна, заледенелые, смотрели пристально на мокрые глаза Чимина. Ему здесь ровно семнадцать лет. Первый год заточения. В лице ещё плещется надежда выбраться из погребальной ямы. – Или же вместе с ними был третий соучастник. Кто-нибудь, кто пляшет сейчас на воле и портачит народу умы. Вы знали, что «Царь Горы» - это такой слоган? Вероятней всего связан с сектантскими учениями, у нас катастрофически мало информации, и… - Юнсон не поможет, - Юнги вздохнул, - он невменяем. Тэхён не спешил соглашаться: - Он надоумил нас искать в нужном русле. Этот малый возможно притворяется больным. Обворожительно засмеявшись, доктор Мин сразу же посерьёзнел. Притворяться больным. Ну и чушь! - Сколько вам лет, господин полицейский? – Мягкая улыбка не говорила о враждебности, обороняться не было смысла. Всего лишь вопрос. Почти дружеский. Почти как флирт. Тэхён опешил от нелепой мыслишки. Мотнул головой. – Невозможно притворяться шизофреником. - Ещё как. - Настолько долго и усердно – нет. Юнсон болен, и… - Мне нужно, чтобы этот человек понёс наказание за преступление. - Психбольница и есть наказание. – Юнги не робел в присутствии альфы. Он чётко и ясно выставлял границы. Негласно. – При его-то диагнозе. Вся жизнь – сон. Его пичкают таблетками, он отрезан от внешнего мира, отрезан от… - Казнь. Омега опешил. - Это… решать не вам. - Заступаетесь? - Что вам здесь нужно? – Он правда не понимал. – Допрашивать больного? Или наказывать? Тэхён поднялся с места. Огромный. Юнги сдавило плечи осознанием… дай такому волю, в крошку сотрёт каждую косточку. - Я допрошу его. А затем будет суд. Вердикт уже вынесен, доктор Мин, это вопрос времени. Юнги впустил полицейского к Юнсону. Тот был не в настроении отвечать на вопросы, однако тэхёново хладнокровие было безбрежно, а терпение – непоколебимо. В комнатку ворвалось ещё трое в форме, скрутили бедолагу и поволокли по коридорам в сторону лестницы и дверей. Доктор Мин поспевал за ними, отмахиваясь от недоумённых взглядов санитаров. Их лица вытянулись, засуетился народ. - К…куда вы его?! – Вскрикнул пухленький омега, сперва тщательно разжевав и проглотив рисовую булочку. – А нас… а нас?! Они все разом загалдели: те, кому случилось оказаться рядом с вопящим от возмущения Юнсоном. За что его так? Оставьте несчастного больного. Он и так изжил своё. Бедный, бедный омега. Он даже не успел родить себе малышей. Пока Юнги смотрел, как того пакуют в машину – не церемонясь, не щадя, - он обнял себя обеими руками, вдумчиво глядел в силуэт Тэхёна. Альфа не заставил ждать, он был джентльмен, самый настоящий. Подойдя ближе, тихо проговорил: - Так бывает. - Я знаю, - сбросив дрожь, омега отвернулся. – Он настоящий маньяк. - Настоящий маньяк мёртв. – Загоревшие жёлтым глаза, блеснули ядом. – Доктор Мин… вы помните нашего детектива, он был со мной у вас ранее? Не припоминаете? - Чон Чонгук. - Да. - Он получил серьёзное повреждение, - об этом говорилось в новостях, Юнги хорошо помнит, - как он сейчас? - Пак Чимин, которого вы ранее видели на фотографиях вместе с Юнсоном, является кровным братом Чон Чонгука. Старшим. – Перед тем, случится реакция, Тэхёну хотелось бы прояснить одну деталь: - Юнсону весьма повезло, что за ним сюда приехал я и мои парни. Окажись на моём месте детектив… Страшно представить. Вяло улыбнувшись доктору, альфа дал знак поджидавшим его коллегам, что пора двигаться. А всё-таки очень ему хотелось хотя бы легонько, едва ощутимо, – самыми кончиками пальцев, - прикоснуться к Мин Юнги. Поддеть его локоть. Так, на прощание. Они вряд ли ещё встретятся… больше в психушке делать нечего. Неправильная связь. Он оставил омегу переваривать новость. На ветке, взъерошив розовые пёрышки, заголосила крохотная птичка.