Правда мыслей

      До прибытия в Облачные Глубины Вэй Ин ни разу не задумывался о том, есть ли у него соулмейт. Юноша слышал о них, но считал, что судьба найти предначертанного — тем более в Обители праведности и благочестия — обойдёт его стороной. В конце концов, далеко не все имели человека, выбранного для них свыше, и далеко не все такие сходились, следуя велению судьбы.       Впрочем, в соулмейтов Вэй Ин не слишком верил, предпочитая считать их старыми и весьма странными сказками.       Впервые о существовании предначертанных друг другу людях Вэй Усянь услышал ребёнком от какой-то продавщицы, когда гулял по Пристани Лотоса. Та торговка рассказывала, что соулмейты могут ощущать то, что представляет о нём его предначертанный. Это всё ещё кажется Вэй Ину едва ли возможным — потому что он не понимает, как может человек ощущать мысли другого на себе.       С момента, когда началось их обучение, проходит пара дней — и Вэй Ин меняет своё мнение о том, что соулмейты всё же существуют. Более того, у него, сына слуги, есть предначертанная кем-то свыше судьба, которая, Вэй Усянь уверен, находится тут, в Облачных Глубинах.       Понять, кто это, не особо выходит.       Разные чувства посещают юношу в разное время: и когда он один, и когда среди прочих учеников. Особенно часто эти ощущения накрывают Вэй Ина на занятиях. Он тут же поднимает голову и смотрит на других учеников. В павильоне, где проходят их занятия, собрались заклинатели четырех именитых орденов — не хватает только Вэней. Тут слишком мало молодых дев и много юношей.       Вот возникает ощущение, словно кто-то берёт его за руку. Цзян Чэн и Не Хуайсан спорят о чём-то — и им уж точно не до мечтаний.       Вскочив с камня, Вэй Ин принимается спешно осматриваться. Вдали, идущего по дороге из белого камня, юноша замечает Лань Чжаня — и, выкрикивая его имя, машет рукой, приветствуя и предлагая присоединиться к ним. Мысли о соулмейте тут же исчезают.       Очевидный отказ — не то, что может расстроить Вэй Ина, ведь это было тем, что он ожидал. Юноша фыркает и садится обратно на камень. Цзян Чэн уже привычно ругает шисюна за лишнюю назойливость — a Не Хуайсан советует не доставать Лань Ванцзи.       Ощущение того, что его кто-то берёт за руку и словно гладит ладонь или запястье, сменяется странным чувством, на которое Вэй Ин не знает, как реагировать. Губы колет, по ним будто проводят языком и сминают чем-то мягким — а потом появляется ощущение, словно с его языком играют.       Пусть Вэй Ин и флиртует с девушками, он ни разу не целовался, однако не понять, что в чьих-то фантазиях с ним именно это и делают, он не может.       Ощутив это в первый раз, юноша покраснел и не знал, куда себя деть. Он глупо спрятал лицо в ладонях, словно это могло помочь, и думал, стоит ли ему злиться на соулмейта и можно ли назвать это его первым поцелуем.       Шёл второй день, и его снова целовали в мечтах, и куда смелее, чем ночью.       Порешив, что заметить человека, который так много думает о нем, сидя на месте, нельзя, Вэй Ин придумывает решение. В течение всей последующей недели он ходит по ученикам в Облачных Глубинах и просит их представить себя как-либо с ним.       Ничего из этого не выходит.       Спустя время Вэй Ин получает наказание: трижды прописать правила Гусу Лань.       Лань Ванцзи сидит напротив, занимается переписыванием текста и уже доказал заклинанием молчания, что к нему лучше не лезть.       Первые дни в компании Второго Нефрита проходят спокойно. Вэй Ин успевает уже подумать о том, что его соулмейт, кем бы он ни был, уже успел в нём разочароваться.       Внезапное ощущение того, что кто-то берёт его за руку, настигает Вэй Ина внезапно. Уже достаточно привыкший к этому, юноша только на секунду замирает и продолжает выводить иероглифы дальше. Чужие пальцы будто скользят по коже, лаская сначала тыльную сторону ладони, а после медленно пробираясь к запястью, сдвигая рукав.       За последнее время Вэй Ин слишком привык к такому, и — стоит признаться — ему нравятся эти ощущения.       Призрачные руки исчезают, и это происходит даже слишком быстро. Вэй Ин думает, что его родственную душу просто прервали — хотя такое, обычно, не случалось, ибо это могло длиться даже часами. Однако спустя короткие минуты призрачные руки соулмейта возвращаются, касаясь уже плеч. Ощущение лёгкого поцелуя приходится сначала на скулы, после — на губы. Вэй Ин едва-едва ёрзает на месте и смотрит в сторону, краснея. Мимолётно посмотрев на Лань Ванцзи, юноша находит того за написанием чего-то неизвестного.       Этим днём ничего большего не случается.       Чужие мысли моментами пугают.       Прошлой ночью в мечтах соулмейт целовал его шею. Лёгкие поцелуи ощущались странно, но приятно. Кем бы ни был этот человек, в мыслях он точно знает, что делает.       Случившись однажды, это продолжилось.       Сидя напротив Лань Ванцзи, вечно холодного, Вэй Ин чувствует себя странно и ещё более смущённым, когда чужие призрачные губы касаются шеи.       — Не отвлекайся.       Вздрогнув, юноша внезапно понимает, что слишком долго смотрел на Лань Ванцзи.       Эта мысль посещала Вэй Усяня несколько раз, но в каждый из них он откидывал догадку прочь.       Не может же этот безэмоциональный Нефрит быть его соулмейтом? Да Лань Ванцзи скорее будет мечтать об убийстве такого нарушителя правил, каким является Вэй Ин.       — Ах, — горестно вздыхает юноша и всем телом валится на стол, — это так скучно, Лань Чжань!       — Не отвлекайся, — звучит в ответ.       Вот Усянь издаёт ещё один тихий стон, словно это может разжалобить Нефрита.       Призрачные губы снова напоминают о соулмейте, касаясь шеи сзади. В этот раз судорожный вздох вырывается вовсе не из-за скуки. Чужие руки словно касаются талии, мягко оглаживая.       Кинув беглый взгляд на Лань Ванцзи, Вэй Ин видит, что тот всё ещё занят написанием чего-то важного. Лицо Нефрита расслаблено, но сосредоточенный взгляд говорит далеко не об умиротворении. Уши, почти полностью скрытые за волосами, едва красные.       «К чему это?» — задумывается Вэй Ин.       Надолго задуматься над этим не выходит: призрачные губы соулмейта снова касаются шеи, за ними следует язык — такой же призрачный, — и кажется, будто чужие руки скользят по телу с лёгкой неуверенностью.       Спрятав лицо в согнутых руках, Вэй Ин надеется, что его реакция — чертовски постыдная реакция — незаметна Лань Ванцзи. И как бы юноша не хотел этого, тело против воли отзывается на эти призрачные ласки, взрывая внутри бурю. Он ещё не знает, кто его соулмейт, а оттого странно реагировать на ласку неизвестного, тем более если эти руки и губы — всего лишь отголосок чьих-то мыслей.       Руки и губы снова исчезают, позволяя Вэй Ину выдохнуть и привести немного сбившееся дыхание в норму.       — Чем быстрее сделаешь, тем раньше освободишься от наказания, — отчеканивает Лань Ванцзи голосом, полным холода.       Вэй Ину очень хочется возмутиться, ведь как он может переписывать правила, когда кто-то очень смелый в своих фантазиях целует его и ласкает?       — Ты предлагаешь сделать невозможное, Лань Чжань!       Наконец, Лань Ванцзи отрывает взгляд от своей работы и смотрит на провинившегося. Несмотря на то, что лицо юноши всё равно, что лёд на реке зимой, Вэй Ин чувствует, как у него перехватывает дыхание.       — Что тебе мешает?       Суть вопроса не сразу доходит до юноши, а когда доходит, он спешно отводит взгляд и не знает, что сказать.       Про соулмейтов знают многие, если не все, но одно дело встретить такого человека и другое — слышать о таком.       Возможно, задай тот же вопрос Цзян Чэн, Вэй Ин ответил бы ему, однако почему-то сказать правду Лань Ванцзи он не может.       — Неважно, — отмахивается юноша.       Не поднимая взгляда, Вэй Усянь возвращается к наказанию.       И снова, как и прошлыми днями, мысли соулмейта затихают.       Вечера преследуют Вэй Ина всё теми же поцелуями и лёгкими, невинными ласками. Этот день, похоже, решил стать особенным.       Призрачные руки уже привычно оглаживают талию — и Вэй Ин уже не может сопротивляться тому, что это правда приятно. Он лежит в комнате один: Цзян Чэн ушёл пить с Не Хуайсаном, когда соулмейт Вэй Ина напомнил о себе.       Юноша только прикрывает глаза, как внезапно призрачные руки исчезают с талии и перемещаются на ягодицы, чуть сжимая. От удивления Вэй Ин ахает и широко раскрытыми глазами смотрит в потолок. Поцелуи медленно спускаются на ключицы, кожу внезапно пронзает тупая боль, словно укус. Снова ахнув, юноша, тяжело дыша, прислушивается к своим ощущениям. Чужие руки переходят на бёдра и едва ли не касаются паха. Вэй Ин тяжело сглатывает и лежит, ожидая того, что последует дальше.       Призрачные губы скользят под одеждой, и это кажется Вэй Ину настолько странным, что он резко приседает, снимает с себя верхнюю одежду и бросает её на пол рядом с циновкой. Рука соулмейта тем временем скользит по ногам совсем немного ниже, прежде чем возвращается вверх и сжимает уже стоящий член.       Стоящий?!       Вэй Ин почти задыхается от мысли, что какие-то отголоски мыслей кого-то, выбранного ему кем-то свыше, заставили его возбудиться. Более того, он сам не заметил, как это начало нравиться ему слишком сильно!       Долго думать не получается: призрачные руки уже решительно обхватывают его достоинство. Чужие пальцы скользят по головке, вырывая изо рта Вэй Усяня глухой стон, и скользят по всей длине, а поцелуи сменились на будто едва различимые укусы, от которых делается внезапно хорошо. Вэй Ин прикрывает глаза от удовольствия, отпуская мысли.       Пусть это странно, и он не знает, кто его соулмейт, сейчас Вэй Ину слишком хорошо — и неважно, что это всего лишь отголоски чужих мыслей.       В какой-то момент призрачной ласки становится мало, и Вэй Ин тянется к члену сам, обхватывает рукой и чувствуется это слишком необычно. Юноша ощущает одновременно и свою, и чужую руку, и это приносит двойное удовольствие. Поцелуи покрывают его грудь, его кожи едва касаются укусы, и губы вновь поднимаются к чувствительной шее.       С губ срывается стон.       Ещё несколько движений собственной руки, и Вэй Ин кончает с негромким всхлипом. Поцелуев, тем не менее, не становится меньше, и руки соулмейта там, в мечтах, не исчезают с члена, продолжая ласкать его. От этого юноша шумно дышит, потому что этого всего становится внезапно слишком много.       Призрачная ласка прекращается, на счастье Вэй Ина, довольно скоро. Уставшему и вымотанному юноше едва удаётся вытереться, натянуть на себя ночные одежды и укрыться. В сон он проваливается сразу.       В один из дней наказания Вэй Усянь долго смотрит на Лань Ванцзи, прежде чем спрашивает:       — Лань Чжань, ты веришь в родственные души?       Второй Нефрит поднимает на другого ученика такой пронзительный, полный льда взгляд, что Вэй Усянь успевает пожалеть о том, что спросил. В конце концов, это не столь важно, и Вэй Усяня уже который день просто не покидают мысли о том, не является ли это плодом фантазии, не реакция ли тела на переходный возраст и не проклятье ли.       В любом случае, Лань Ванцзи совершенно точно или считает это глупостью, чушью — вздором, — или чем-то, чего не может существовать.       — Не отрицаю, — неспешно отвечает юноша.       — Ох, — удивлённо выдыхает Вэй Ин, — то есть веришь?       Ответом служит лёгкое качание головы, и Лань Ванцзи тут же возвращается к своей работе, оставляя Вэй Усяня с большей путаницей в голове.       Из-за призрачного соулмейта Вэй Ин всё больше отвлекается от переписывания правил, всё чаще или изучая внутреннее убранство библиотеки, или заглядываясь на Лань Ванцзи, размышляя над тем, как можно вывести такого непробиваемого заклинателя на эмоции.       Недавно Вэй Усянь подарил Лань Ванцзи кроликов, найденных на границе Облачных Глубин (после чего спустя время, вспоминает юноша, призрачный соулмейт расцеловал его лицо буквально везде); нарисовал портрет Лань Ванцзи и подарил его, довольствуясь покрасневшими ушами заклинателя. Буквально вчера, прежде чем уйти из библиотеки, Вэй Ин, не ведая, что делал, достал сорванный ранее в тот же день белый цветок и вплёл его в волосы Лань Ванцзи.       Вэй Усянь не знает, уничтожил ли его подарок второй Нефрит или сохранил, но всё равно остался доволен.       Лань Ванцзи хочется будто само собой окружить заботой и дарить подарки, и Вэй Ин не уверен, чем вызвано это желание.       Что началось однажды, прекратиться уже не может. Вэй Ин полностью потерялся в своих чувствах. Юноше нравится то, что с ним происходит, и вместе с тем это пугает.       Вэй Усянь всё ещё не знает, кто является его соулмейтом, однако, ощутив одним вечером то, как в бедро будто упирается чужое достоинство, догадывается, что неизвестная судьба — мужчина. И несмотря на то, что по началу это показалось неправильным, юноша себе на удивление довольно быстро свыкся с этой мыслью.       Выдохнув, ученик заносит руку назад, почесывая затылок. Мысли путаются, и иероглифы неприятно плывут перед глазами, напоминая о бессонной ночи.       Всё то время, что он мог потратить на сон, Вэй Усянь раздумывал о соулмейтах, строил предположения и даже привёл список кандидатов, которых не очень-то и много. Подумал юноша и о том, что он мог бы тоже подумать о ком-то, прогуливаясь по Гусу, однако...       Подняв взгляд на Лань Ванцзи — украдкой, чтобы тот не заметил, — Вэй Ин тихо вздыхает.       Однако все мысли о ком угодно сводились к холодному Нефриту клана Лань. Вэй Усянь не уверен, что знает этого заклинателя достаточно, чтобы влюбиться в него, однако, похоже, все его попытки вывести Лань Ванцзи на эмоции превратились именно в это. Они проводят много времени вместе из-за наказания Вэй Усяня, но говорят редко, потому что второй Нефрит клана Лань неразговорчив.       Так как же он мог влюбится в эту глыбу льда?       Выдохнув, юноша откидывается назад, в этот раз рассматривая Лань Ванцзи открыто.       Всего лишь маленькая шалость. Всё-таки фантазия у Вэй Усяня богатая.       Недолго поразмыслив, Вэй Ин представляет, как скользит рукой по одежде другого юноши, как касается кончиком указательного пальца кожи чуть ниже кадыка, поднимается по ханьфу на плечо и едва дотрагивается до распущенных волос. Шальная мысль не отпускает, и Вэй Усянь представляет, как оставляет на коже шеи Лань Ванцзи сначала лёгкий, невинный поцелуй, а потом целует более уверенно, используя и язык.       От собственных мыслей становится жарко и неловко. Вэй Усянь думает, что представлять себя с кем-то подобным образом и странно, и приятно, и это подстёгивает к более распущенным мыслям на манер того, что творили с ним самим.       Сосредоточившись на собственных мыслях, юноша смотрит на шею Лань Ванцзи, в мыслях во всех подробностях представляя, как едва прикусывает нежную кожу, засасывает её, оставляя небольшие, но яркие следы. В своих мыслях Вэй Усянь поднимается выше, прихватывает мочку уха губами и немного играет с ней — и всё это время будто слышит голос Лань Ванцзи, зовущего его, тихие, едва уловимые чужие вздохи.       Чьи-то призрачные руки появляются внезапно и выбивают шумный полувздох, полустон из Вэй Ина, крепко и будто ощутимо обхватив его достоинство.       Широко раскрыв глаза, юноша наконец начинает замечать то, что происходит вокруг: Лань Ванцзи смотрит на него, также широко раскрыв глаза, будто потемневшие на тон или два, и его уши горят смущением.       — Что? — выдыхает ученик, не зная, что можно сказать или сделать в сложившейся весьма щекотливой ситуации.       — Вэй Ин... — слышится чужой вздох в ответ.       В чужом голосе, зовущим его по первому имени, юноша слышит лёгкий хрип, и это заставляет Вэй Усяня снова выдохнуть — он едва не срывается на стон.       Лань Ванцзи просто сбегает, оставляя ошарашенного Вэй Усяня одного.       Дни наказания Вэй Ина закончились внезапно и на следующий день после случившегося. Лань Сичэнь пришёл лично, чтобы сообщить об этом.       Надежда на разговор со вторым Нефритом рассыпается на осколки и всё не желает собираться. Вэй Ин, пока размышлял над произошедшим, запутался во всём. Одна мысль, особенно навязчивая, вовсе не покидает головы юноши: является ли Лань Чжань его родственной душой?       — А где... — юноша запинается, — а где Лань Чжань?       Вэй Усянь смотрит на главу ордена с лёгким страхом, опасаясь, не рассказал ли Лань Чжань брату о случившемся.       — Ванцзи отбыл из Облачных Глубин на неделю по поручению дяди.       От ответа не становится легче, и камень на душе Вэй Усяня становится только тяжелее. Юноша, однако, ничего не может сделать с тем, что Лань Чжаня нет в Облачных Глубинах.       — Этот ученик всё понял.       Низко поклонившись, как то велят правила, Вэй Ин покидает библиотеку, не слишком всматриваясь в свой путь.       На то, чтобы осмыслить случай в библиотеке и придти к определённым выводам, у Вэй Усяня уходит пара дней, за которые соулмейт никак не проявляет себя, словно бы убеждая больше.       Возможно, он придумал это, но Вэй Ин не видит другого объяснения тому, почему Лань Чжань, позабыв о правилах, почти убежал из библиотеки, и почему выглядел так удивлённо.       Может ли быть такое, что он и Лань Чжань — родственные души?       Эта мысль кажется Вэй Усяню самым настоящим бредом, потому что уверен, что Лань Чжань ненавидит его, и такой праведный и строго придерживающийся правил господин явно не мог мечтать о чём-либо неприличном, тем более с участием Вэй Ина.       Не мог же?       Или мог?       Если идти от того, что мог... Вэй Усянь не знает, что думать. Мысли путаются в клубок противоречивых чувств, и едва ли юноша сможет распутать его сам, не зная ответа другой стороны.       Выдохнув, Вэй Усянь наблюдает спор шиди и Не Хуайсана из-за будущей вылазки за вином. Прикрывая половину лица веером, заклинатель пытается привести Цзян Чэну доводы: брат сломает ему ноги, если прознает о чём-то подобном; в ответ наследник другого ордена заявляет, что сам сломает их Не Хуайсану, если тот снова не пойдёт в Цайи.       Ранее Вэй Ин уже вёл с друзьями разговор о родственных душах, интересуясь, верят ли они в подобное. Едва ли они смогут помочь, но всё же...       — Как узнать, кто твоя родственная душа?       Оба друга замолкают. Цзян Чэн смотрит на Вэй Усяня, словно тот сказал что-то совершенно тупое; Не Хуайсан выглядывает из-за веера с интересом во взгляде.       — Так вот зачем ты всех опрашивал! — тут же восклицает шиди, и его взгляд становится суровым.       — Да, поэтому, и что?       В ответ Вэй Усянь смотрит с вызовом.       Соулмейты — явление редкое, что в них верят далеко не все, и само их существование кажется чрезмерно странным.       Цзян Чэн хмыкает, вскинув голову. — Ничего, — бросает юноша.       До сего молчавший, Не Хуайсан внезапно негромко смеётся.       — Цзян-сюну было просто интересно, зачем ты опрашиваешь других учеников.       — He Хуайсан!       Наследник ордена Цинхэ не вовремя уходит в сторону, и Цзян Чэн, который поддался вперёд, чтобы схватить друга, падает в воду. Мокрый с ног до головы, юноша буквально метает молнии. Вэй Усянь даёт другу пять.       — Отличная работа, Не-сюн!       Уже немного позже, когда Цзян Чэн успокоился и даже немного высох, Не Хуайсан смотрит на Вэй Ина, присев рядом. Друг прикрывает лицо веером больше обычного, как делает тогда, когда хочет поделится тайной или чем-то важным. Стоящий в стороне Цзян Чэн старательно выжимает воду из ботинок, ворча под нос, и не обращает внимания на других.       — Знаешь, Вэй-сюн, — тихо произносит юноша, — мне довелось однажды услышать, что родственные души будут тянуться друг к другу до тех пор, пока не признаются друг другу.       Вэй Ин задумчиво смотрит на друга. В прошлый раз Не Хуайсан ничего толкового не сказал, только согласился с их существованием.       — Тянутся? — переспрашивает Вэй Усянь.       — Да, — кивает He Хуайсан, — чем больше твоя родственная душа думает о тебе, тем сильнее тебя к ней тянет. Человек, который рассказывал мне об этом, назвал это чувство похожим на помешательство.       Позже Вэй Ин много размышляет над этим.       Если верить в сказанное Не Хуайсаном, то все догадки — правда. Словно он действительно помешался, его странно тянуло к Лань Ванцзи, и это несмотря на то, что не было никаких предположений о личности соулмейта. Появляется мысль и более волнующая: не являются ли его чувства лживыми и навязанными этой странной связью? Может ли он верить собственным чувствам и даже мыслям?       Вспоминается пара, которую в детстве встречал Вэй Ин и которая и рассказала о том, кто такие соулмейты, и те люди выглядели вполне счастливо — даже более чем.       Запутавшийся в себе, юноша вновь не может уснуть.       По истечению недели Вэй Усянь встаёт раньше обычного и до самого начала занятий стоит возле входа в учебный павильон. Проходит час, другой, и ученики спешно приходят, чтобы успеть до прихода Лань Цижэня. Юноша смотрит на каждого, отвечает приветствием и смотрит на дорожку, ведущую к залам. После прихода Не Хуайсана и Цзян Чэна Вэй Ин вынуждено садится за своё место.       Лань Ванцзи не приходит на занятия, и соулмейт, как и в дни до этого, молчит, словно уверяет больше в правдивости догадок — и всё это заставляет беспокоиться.       По какой-то причине Вэй Усянь не может найти и Лань Сичэня. Молодой глава ордена, обычно, обедает со всеми, как делал это ранее, и довольно часто посещает учебный полигон во время тренировок с мечом — однако сегодня Первого Нефрита нигде не видно.       Следующие дни повторяются — и Вэй Усянь не может застать ни одного из Нефритов.       — Может, ты попробуешь навестить его? — тихо советует Не Хуайсан в один из дней.       Предложение нравится Вэй Усяню, но едва ли оно осуществимо. И, на самом деле, эта мысль уже посещала его ранее.       — Я не знаю, где он живёт, — качает головой юноша.       Не Хуайсан обречённо вздыхает и прячется за веером, что становится определённо ясно: он тоже не знает об этом.       — Не знаю, зачем он тебе, — морщится Цзян Чэн, глядя на Вэй Усяня, — но я знаю.       — Шиди! Ты лучший!       Цзян Ваньинь тут же пытается отстраниться от Вэй Усяня, накинувшегося на него с объятиями.       Место, где живёт Лань Ванцзи, Вэй Ин всё-таки узнаёт.       Колокол ещё не прозвенел над Облачными Глубинами, но улицы уже укрыты пеленой ночи. На своём пути Вэй Ин встретил девятерых адептов других орденов и ни одного Ланя, словно все, как один, решили уйти. В целом, и сама цзинши Лань Чжаня располагается на значительном расстоянии от прочих зданий учеников.       То, что в окне покоев второго Нефрита видно блеклый свет свечей, обнадёживает Вэй Усяня. Он тихо подходит к двери и, постояв с минуту, неуверенно стучит.       В конце концов, Вэй Ин не надеется на то, что ему откроют дверь; не надеется и на то, что, открыв, не закроют сразу же.       Проходит минута, другая, и Вэй Усянь уже думает уйти, как дверь открывают. Лань Ванцзи выглядит удивлённым, когда узнаёт гостя, и в его взгляде юноша замечает замешательство.       — Лань Чжань! — выдыхает Вэй Ин, в действительности не ожидавший увидеть его сегодня или в ближайшее время, уверенный где-то наполовину, что второй Нефрит занят чем-то важным. — Стой, не закрывай дверь! Или закрой, но скажи, где мы можем поговорить... Хотя бы завтра.       Не знай Вэй Усянь Лань Ванцзи, он бы испугался того взгляда, которым его окидывает заклинатель. Юноша не уверен, что читает другого ученика правильно, но ему кажется, что он видит во взгляде Нефрита клана Лань что-то, что очень напоминает неуверенность.       Недолго простояв у двери, Лань Ванцзи отходит в сторону, предоставляя возможность войти внутрь. Вэй Ин почти забывает как дышать и неуверенно переступает порог. В голове внезапно становится пусто, и юноша едва улавливает момент, когда Лань Чжань закрывает дверь и проходит в глубь покоев. Вэй Усянь следует за заклинателем, почти не обращая внимания на убранство покоев, только цепляется взглядом за гуцинь.       Происходящее кажется не подготовкой к разговору, а скорее встречей друзей или, по крайней мере, приятелей.       Как гостеприимный хозяин и благородный господин из клана Лань, Лань Ванцзи заваривает им двоим чай и приглашает Вэй Усяня за стол.       В каждом движении соученика Вэй Ин замечает странное волнение.       К удивлению юноши, Лань Чжань подаёт ему душистый чай из цветов, и, определённо, этот напиток далёк от тех, которые заставляют пить за завтраком, обедом и особенно — ужином.       — Спасибо, Лань Чжань, — улыбается Вэй Ин, отпив безупречно вкусный чай.       Ответом служит сдержанный кивок и взгляд, опущенный в стол.       — Ты хотел... поговорить.       Вэй Усянь сжимает пиалу в руках и сам опускает взгляд.       Мысли исчезают, как и всевозможные вариации разговора, ранее продуманные Вэй Усянем. Юноша издаёт неясный согласный звук и прочищает горло, пытаясь сию секунду придумать или план отступления, или план их разговора; в конце концов, Вэй Ин решает плыть по течению.       — Да, — кивает Вэй Усянь и смотрит на Лань Ванцзи, — да, хотел. Помнишь ли ты.., — юноша запинается и вновь прочищает горло, — помнишь ли ты мой вопрос о родственных душах?       — Мгм. Помню, — тут же отзывается Лань Ванцзи.       Хоть Вэй Ин и замечает как покраснели уши другого ученика, он решает не обращать на это внимания и только отмечает чужое смущение.       Быть может, он был не единственным, кто строил догадки.       — Как думаешь, могли бы мы... — смущённый более обычного, хотя его все кличут бесстыдником, Вэй Ин запинается вновь. Юноша отпивает чай, скрывая волнение, и заставляет себя продолжить: — Могли бы мы оказаться родственными душами?       Они оба молчат, и это молчание кажется Вэй Ину больше волнительным или, по меньшей мере, беспокойным, чем гнетущим или мрачным.       — Не исключено, — не скоро отзывается Лань Ванцзи.       Вэй Усянь понимает, что они оба испытывают примерно схожие чувства: уши заклинателя покраснели совсем.       Становится ясно, что они являются судьбой друг друга. Догадки и сомнения исчезают, и на их место приходят принятие и уверенность. Вэй Усянь не уверен, какие именно чувства испытывает, удостоверившись, что Лань Чжань — его соулмейт, но, определённо, это не является огорчением. Появились волнение и неуверенность в чувствах, облегчённость, что это не кто-то ужасный и незнакомый.       Глянув на Лань Ванцзи, Вэй Ин пытается прочитать другого ученика, однако уставившегося в свою пиалу Лань Чжаня сложно разгадать. У двери заклинатель был приоткрыт чувствами, и, возможно, это было вызвано неожиданностью.       Что, помимо смущения от ситуации, испытывает Лань Чжань? И испытывает ли он к нему хоть какие-то чувства?       — И как тогда ты относишься к этому?       Боясь поднять взгляд, Вэй Усянь сжимает пиалу сильнее.       Его впустили в покои и напоили чаем, однако это ничего не значит.       В их мире существует слишком мало людей, предначертанных судьбой. Они оба мужчины, и неважно, кто ты, это не является нормальными отношениями. Клан Лань, определённо, не одобряет подобное.       — А как ты думаешь? — звучит в ответ.       Нет необходимости даже обдумывать. Сколько бы планов и развитии событий Вэй Усянь не строил, итог один: его чувства так или иначе не будут приняты. Лань Ванцзи слишком праведный и слишком придерживается правил, чтобы даже допустить возможность подобных чувств — и это то, что запрещает Вэй Усяню думать о втором Нефрите, как его соулмейте.       В конце концов, они оба всё равно, что огонь и лёд, которые равно противоположны друг другу.       Что он, нарушитель правил, может? Лань Ванцзи благородных кровей, родом из именитого клана и ордена; и он, Вэй Усянь, сын слуги, не имеющий ничего — ответ, определённо, ясен, словно солнце в безоблачный день.       В конце концов, могут ли они быть уверены в том, что являются родственными душами? Случай в библиотеке и последующее затишье могут быть не более чем совпадением. Вэй Усянь всё ещё не уверен, что Нефрит клана Лань стал бы думать о ком-то, тем более мужчине и тем более Вэй Ине, в подобном ключе.       — Я понял вас, господин Лань, — сглатывает юноша, прикрывая глаза, — этот ученик больше не побеспокоит вас.       Неожиданно для самого себя, Вэй Усянь успевает только подняться, как его крепко удерживают за руку, не позволяя уйти. Бросив взгляд на Лань Ванцзи, юноша теряет все слова: второй Нефрит впервые на его памяти выглядит так уязвлённо; чужой взгляд буквально кричит «Не уходи» и Вэй Ин, ошеломлённый, не двигается.       — Я не говорил, что против, — почти неслышно шепчет Лань Ванцзи, — и мы всё ещё... не убедились в этом.       — Конечно, — сдавленно соглашается Вэй Усянь, — конечно. И кто тогда?..       Прежде, чем они решают, кто и о ком будет думать, Лань Чжань настойчиво возвращает Вэй Ина на место.       Каким-то образом всё сходится на том, что Лань Чжань попытается подумать как-либо о Вэй Ине. Усевшись напротив другого ученика, юноша то и дело двигается, волнуясь, и смотрит по сторонам, ожидая любых ощущений. Лань Ванцзи, в свою очередь, закрывает глаза и просит дать немного времени.       Страх, что он ошибся — и Лань Ванцзи тоже, — растёт, и Вэй Ин не знает, что они будут делать, если их догадки неверны, потому что ситуация выходит слишком неловкой.       И — если только предположить! — что они будут делать, если случится обратное и окажется, что они родственные души. В этом случае будет ещё более неловко, и Вэй Ин всё ещё неуверен в своих чувствах.       Стоит возникнуть ощущению, словно его обнимают со спины, и все мысли убегают. Вэй Ин смотрит на Лань Чжаня и находит его сосредоточенным; призрачные руки ощущаются на талии и животе слишком реально, чтобы посчитать это бредом. Чужие пальцы будто обхватывают его руку и сжимают едва ощутимо.       — Что ты делаешь, Лань Чжань? — спрашивает Вэй Ин.       Ощущение чужих рук на теле исчезает; Лань Ванцзи открывает глаза и смотрит на юношу.       — Обнимал, — следует незамедлительный ответ.       — Со спины, да? И сжал мою руку, — дополняет Вэй Ин.       Лань Ванцзи утвердительно кивает, и Вэй Усянь шумно выдыхает, краснея и осознавая многое.       Они родственные души друг друга. Лань Чжань мечтал о том, как ласкает его, Вэй Ина, часто, много и довольно сильно (эмоционально). Лань Чжань чувствовал те поцелуи в библиотеке, когда Вэй Усянь решил представить их вместе.       Чувствуя невероятный стыд, Вэй Ин закрывает лицо руками.       — Ужасно, — шепчет под нос юноша.       — Мы можем забыть об этом.       Холодный голос и слова Лань Ванцзи выбивают из равновесия, и Вэй Ин поднимает на него озадаченный взгляд.       — Забыть? — повторяет Вэй Усянь, и ответом ему служит кивок. — Ты хочешь забыть об этом?       Лань Ванцзи отводит взгляд в сторону.       — Ты желаешь этого.       Требуется всего пара минут, и Вэй Ин понимает, в чём причина слов Лань Чжаня. Поразмышляв, юноша медленно и неуверенно обходит стол и садится возле заклинателя.       — С чего ты взял, что я желаю этого? — шепчет, глядя на Лань Ванцзи, Вэй Усянь. — Ужасно то, что эта связь до крайнего смущает и выдаёт все мысли. Не знаю, вызвано ли это нашей связью, но я испытываю к тебе сильные чувства, — юноша переводит дыхание и смотрит в глаза соулмейта. — Я люблю тебя, Лань Чжань. И лично я не хочу прекращать то, что началось между нами.       — Вэй Ин...       — Если ты хочешь это прекратить, я пойму.       — Вэй Ин...       — Просто скажи мне это прямо.       Когда лицо обхватывают сильные и чуть прохладные руки, Вэй Ин замолкает, во всю глядя на Лань Ванцзи и осознавая, насколько его тянет к этому заклинателю — и чёрт с тем, что эти чувства могут быть навязаны их связью.       — Я тоже люблю тебя, Вэй Ин.       Простые и одновременно такие важные слова, которые он сам произнёс минуту назад, легко срываются с губ Лань Ванцзи. Вэй Ин теряется в ощущениях и подаётся к другому юноше первым, целуя его так, как желал поцеловать уже какое-то время, кажущееся вечностью.       Целовать Лань Ванцзи в реальности куда лучше, ощущать его губы своими многим слаще, касаться его рук своими приятнее и прижиматься к желанному телу волнительнее.       Ранее только мечтавшие, они наслаждаются друг другом, не желая разрывать момент.