Эсерка

      Сидеть одной было скучно. Уроки уже были сделаны, а Дима демонстративно пошел на улицу один, оставив сестру без своей компании. Рома же был для Зои некой живой куклой, с которой можно было поиграть полчаса, а потом заняться другими, более важными делами.       Можно было почитать книгу, но не было настроения. Слоняясь по дому и рассматривая какие-то трещинки на дверях, в одной из комнат Зоя натолкнулась на Михаила Павловича.       — Почему по комнатам гуляешь, Зоя? — спросил дедушка.       — Дедушка… — Зоя растерялась, а потом расплакалась и, собравшись с духом, сказала. — Я честь фамилии опозорила.       Михаил Павлович был немало удивлен, услышав такое из уст внучки. После наплевательского отношения дочери к чести фамилии и того, как сын опозорил фамилию судимостью, мысли о том, что внуки будут воспитаны «как положено» были ближе к области несбывшихся надежд, нежели к реальности.       — Что произошло, Зоя? — спросил Михаил Павлович и подумал: «Хоть кто-то понимает, что нужно беречь себя, свою честь, свое достоинство с самых юных лет!»       — Мы с Димой похулиганили, собрали дымовушку, но Дима ошибся, — начала Зоя. — Получился практически взрыв. Нас могла забрать полиция и отдать жандармерии, папу бы перестали уважать на службе, раз у него такие невоспитанные дети! А потом, все-таки, правду узнали в гимназии и вызвали туда папу, фамилия была опозорена в гимназии! Папе пришлось выслушивать все там!       — Зоя, ты не изменишь прошлого, но вполне можешь не поступать так в будущем, — уцепился за верные рассуждения внучки Михаил Павлович. — Ты можешь больше никогда не повторять своих ошибок и никто не упрекнет папу, что он дурно воспитал детей, фамилия не будет опозорена!       — Я уже ее опозорила! — со слезами воскликнула Зоя.       — Значит, исправляй свои ошибки, — ответил Михаил Павлович. — Безукоризненное поведение, только пятерки. Никаких оплошностей в гимназии. Это в твоих силах, Зоя!       О чем-то подобном девочка уже думала, однако прекрасно понимала, что вряд ли этот случай забудется даже после безукоризненного поведения.       «А больше делать нечего, только заглаживать свое поведение», — пронеслось в голове Зои.       Этим вечером Михаил Павлович пришел к Асе с Севастьяном и спросил:       — Плоды чьего воспитания я имел счастье видеть сегодня у внучки?       Ася, услышав такой вопрос свекра, растерялась и испугалась одновременно. На ум пришла неприглядная картинка: Зоя прочитала дедушке какое-нибудь крамольное стихотворение, а потом сказала, что с царем нужно вести борьбу.       — Михаил Павлович, думаю, поровну, — обтекаемо ответила Ася. — И я, и Севастьян занимаемся детьми.       — Я был счастлив слышать хотя бы от внучки такие верные рассуждения о том, что честь фамилии нужно беречь! — произнес Михаил Павлович. — Не знаю, кто из вас заложил в юную головку столь мудрую мысль, но ее, несомненно, нужно взращивать и дальше!       — Возможно, это ваши семена так проросли в душе Зои, — предположил Севастьян.       — Даже если и мои — родители должны, просто обязаны поддержать это верное разумное начинание, — ответил Михаил Павлович.       Ася чуть растеряно посмотрела свекру вслед.       — Я бы не удивилась, услышав от Зои разные рассуждения, в том числе и крамольные, — женщина обратилась к супругу. — Но то, что Зоя посчитала, что опозорила фамилию… Это было слишком неожиданно.       — Воспитание бабушки и дедушки, — ответил Севастьян. — Всплыло после ситуации в гимназии.       — Либо после драки, — предположила Ася. — Зойка опять драку с братом затеяла.       — И брат опять хорошенько дал сдачи, — сказал Севастьян.       — Брат долго держался, а потом да, хорошенько дал сдачи, — подтвердила Ася.       — И его за это мать не посчитала нужным отругать, — ответил Севастьян.       — На этот раз — нет, — сказала Ася. — Отругала.       — И все равно, второй раз пусть послушает — лишним не будет, — произнес Севастьян.       Негромкий разговор мужа с сыном был хорошо слышен Асе. «Ты мог не рассчитать силу», «Зоя слабее тебя», «отводить руки — отводи, а бить нельзя» — все это не находило в душе женщины отклика. По мнению Аси, за эту драку можно и нужно было отругать Зою, но никак не Диму.       К счастью, Севастьян вскоре переключился на Зою. «Ты зачем задираешься», «нельзя начинать драки», «все вопросы можно решить словами» — Ася была удивлена излишней деликатностью формулировок.       — Еще раз затеешь драку — я тебя оставлю на неделю без сладкого, — произнес Севастьян, и эта фраза понравилась Асе куда больше.       — Мама уже сказала, что когда-нибудь выдерет меня за драки, — вздохнула Зоя.       — А я не про когда-нибудь говорю, а если ты еще раз посмеешь такое устроить, — ответил Севастьян.       Ася не считала, что провела детство примерно, в жизни случалось всякое. Однако мысль о том, что в каждой начатой ею драке будет виновата только она, сидела в голове крепко. И именно поэтому каждый раз, когда супруг ругал Диму за справедливую дачу сдачи, Ася немало изумлялась.       Незаметно в комнату пришел муж.       — Агнесса, я не понимаю, вы так резко изменили свои взгляды после Сахалина или что с вами произошло? — спросил Севастьян.       Ася недоумевающе посмотрела на супруга.       — Вы, помнится, просили меня на Сахалине, как сами выражались, «деток не обижать, даже если они виноваты будут», — произнес Севастьян. — А что я теперь от дочери слышу? Вы обещали выдрать ее за следующую драку.       — Не за следующую, а как-нибудь, — ответила Ася. — Потому что нельзя так поступать, нельзя к людям задираться!       — Это даже не крамола, это обычные ссоры брата и сестры! — удивился Севастьян. — К чему же такая категоричность? Мы с Зоей Михайловной языками обычно сцеплялись, Зоя Севастьяновна предпочитает другие методы.       — Зоя Севастьяновна однажды за свои методы получит такой сдачи, что с сотрясением будет лежать, а виновата во всем будет только сама, — сказала Ася. — Если вовремя за ум не возьмется и не прекратит творить такие непотребства!       — Именно поэтому я и не позволяю Диме давать сдачи — может не рассчитать силу, — ответил Севастьян.       Тем временем, Дима решил хоть как-то отыграться на сестре за все, что ему было высказано и, узнав, что Зое поставили единицу по поведению, сказал:       — Девочке получать единицы, да еще и по поведению, позорно.       — Увидел бы все из окна твой инспектор — ты бы с нулем сидел, — ответила Зоя.       Против этих слов возразить было нечего.       — Мне просто повезло, — произнес Дима.       — Да, тебе повезло, а мне попало, — согласилась Зоя.       Почувствовав некоторую вину перед сестрой за то, что идея была его, а виноватой во всем оказалась Зоя, Дима сказал:       — Я завтра иду в одно интересное место пристреливать рогатку. Если хочешь пойти со мной — так уж и быть, могу взять.       — Спасибо тебе, Дима! — обрадовалась Зоя и сразу же забыла обо всех недавних недомолвках.