Эсерка

      На следующий день, казалось, все успокоилось. Зоя отмечала, что никто на нее не смотрит косо, а реакцию брата и его шуточки не стоит принимать близко к сердцу.       — Кто так сбегает, Зоя, чтобы тебя сразу же городовой нашел, — сказал Дима. — Ты ничего не умеешь, даже сбежать правильно.       Девочка ничего не ответила, в глубине души в чем-то соглашаясь со словами брата. Да, она взяла два платья, перекинула их через руку, пошла бродить по улицам…       В голове проплыли картинки вчерашнего дня.       Не имея какой-то четкой цели, Зоя шла по улице. Платья болтались на руке и чуть возили подолом по снегу. Такое странное зрелище сразу привлекло к себе внимание городового.       — Куда идем? — раздался вопрос.       — Куда-нибудь, — ответила Зоя.       Городовой взял девочку за руку и спросил:       — Где служит твой отец?       — В жандармерии, — сразу же отреагировала Зоя.       Городовой, не медля, повел Зою в жандармерию, справедливо полагая, что подобным образом врать никто не будет, а если он вдруг ошибается — виноватой во всем станет начинающая бродяжка. Внизу сразу же спросили фамилию Зои, и, услышав слово «Лыкова», сразу отправили за Севастьяном.       Девочка мотнула головой, не желая вспоминать еще раз городового. Однако следующее воспоминание было ничем не лучше.       — Зоя, — достаточно мягко начал Михаил Павлович. — И почему же ты решилась на столь неразумный поступок?       — Я опозорила честь фамилии, я не должна теперь жить с вами, — ответила девочка.       — Это глупости, Зоя, — сказал Михаил Павлович. — Ты же даже не подумала о том, что своим поступком ты еще больше опозорила честь фамилии. Теперь о твоих грехах знают не только в гимназии, но и в полиции, и в жандармерии! Так ты опозорила честь фамилии на всю гимназию, а теперь она опозорена еще в двух других местах.       — И что мне теперь делать? — спросила Зоя.       — Постараться вести себя так, чтобы больше не позорить честь фамилии в гимназии, — ответил Михаил Павлович. — И, конечно, не позорить честь фамилии в других местах. Будешь вести себя безукоризненно — со временем все забудут о твоей ошибке, а продолжишь так себя вести — все, наша фамилия будет опозорена навечно. Пострадаешь не только ты, но и все мы.       Девочка расплакалась.       — Ты бы не плакала, а чистописание учила, — сказал Михаил Павлович, глядя на слезы внучки. — Больше пользы будет.       — Папа вечером накажет, — прошептала девочка.       — Конечно, накажет, обязательно, — подтвердил Михаил Павлович. — Ты же как его опозорила на службе! Перед своими сослуживцами!       Зоя вспомнила, как она прочитала неправильные стихи перед гостями Севастьяна и что потом было.       — Дедушка, — начала Зоя. Вспомнив легкую слабость деда к французскому, девочка продолжила. — Grand-père… Пожалуйста, вы бы не могли попросить папеньку не наказывать меня!       — Нет, Зоя, это будет неправильно, — ответил Михаил Павлович. — Ты виновата и это не тот случай, чтобы взять и простить.       Именно поэтому столь мягкая реакция отца была Зое практически праздником — девочка не удивилась бы, наверное, ничему.       Дима, позавтракав, объявил сестре, что пойдет на речку. С нескрываемой тоской посмотрев вслед брату, ведь походы на речку Зоя всегда любила, девочка села за чистописание.       Строчки ложились легко и непринужденно. Даже не думая о том, чтобы написать как можно лучше, Зоя не сделала ни одной помарки и, придирчиво оценивая толщину линий, тоже была вполне довольна собой — она была, конечно, неидеальной, но вполне пристойной. Можно было придраться к нажиму, но, решив, что она не в гимназии, Зоя не стала этого делать.       — Работа четверочная, не меньше, — грустно прошептала Зоя и отложила тетрадь.       Боязливо оглядываясь по сторонам, не желая, чтобы ее кто-то заметил, девочка хотела, было, подняться на чердак, однако, сделав пару шагов, увидела, что по коридору идет Александра Витальевна.       — Grand-mère! — радостно воскликнула Зоя. — Бабушка!       — И куда же ты собралась, Зоя? — спросила Александра Витальевна.       Не решаясь сказать про чердак, так как, по мнению бабушки, воспитанным девочкам незачем было лазить среди хлама, Зоя сказала:       — Решила прогуляться по коридору.       — Пойдем со мной, — ответила Александра Витальевна. — Посидим, поговорим.       Разговоры с бабушкой Зоя тоже любила, поэтому с радостью согласилась на это предложение.       Полтора часа пролетели незаметно. С интересом послушав рассказ о частном пансионе, девочка подумала:       «Да, интересно было бы жить не дома. Но и по дому тогда пришлось бы скучать…»       Рассказы бабушки о частном пансионе и матери об институте благородных девиц различались слишком сильно. Бабушка описывала годы учебы без негатива, говоря, что это время было занятным, но бесполезным. Ася вспоминала институт благородных девиц как тюрьму с конвоирами, впрочем, однажды что-то подобное было сказано и о гимназии.       Однако иногда, к слову, Ася могла что-то вспомнить и о гимназии в безрадостном ключе.       — Ты, Зоя, учишься уже не так, а меня классная дама время от времени била, — как-то сказала Ася. — За разговоры по рукам линейкой била, а вообще могла и указкой по спине отлупить. А тебя бы, наверное, просто с учебы выгнали. За все то, что ты творишь.       — Мама, но ведь я стараюсь вести себя пристойно! — чуть изумленно воскликнула Зоя.       — Я тоже старалась, — ответила Ася. — Однако меня в гимназии дважды выдрали, как сидорову козу. А потом дома добавили. Тебе, Зоя, просто повезло. Учишься уже совершенно не так.       Зое было все равно, что она учится уже совершенно не так, однако послушать рассказы об учебе других людей девочка всегда любила.       После обеда, когда Дима вернулся домой, Зоя услышала фразу брата:       — Хоть ты и наказана сегодня, я так уж и быть, поразвлекаю тебя. Пошли на чердак.       Зоя недоуменно посмотрела на брата. Конечно, чердак был достаточно интересным местом, там можно было всегда увидеть что-нибудь, что подняло бы настроение надолго, но от брата такой будто благодетельности девочка никак не ожидала.       — Я туда могла и сама слазить, — ответила Зоя.       Дима ничего не сказал. Мальчик быстро направился к лестнице и поднялся наверх. Решив не ругаться с братом без повода, Зоя пошла вслед за ним.       Около месяца назад на чердаке был обнаружен дневник Севастьяна из военной гимназии. Оценки не были превосходными, кроме того, время от времени встречались замечания по поведению.       — Сами с мамой так же учились, а нас ругают, — чуть недовольно сказал Дима. — Вот бы мамин дневник посмотреть! Если он здесь есть.       — Мамин дневник если и есть, то в другом доме, у бабушки с дедушкой, — сразу же сообразила Зоя.       — А ты не такая и глупая, временами, — похвалил сестру Дима, злясь на себя, что сам не додумался до такой простой вещи.       — Еще увидим когда-нибудь, — ответила Зоя.       Пройдя мимо полок с ворохом бумаг, среди которых лежала и Асина программа, Дима сказал сестре:       — Смотри! Царская ложа.       Зоя несколько недоуменно посмотрела на старое кресло, застеленное старым пледом. Конечно, здесь можно было спрятаться от мира, посидеть, почитать в тишине, но почему брат назвал это место ложей, девочка понять не могла.       — Окошко, — произнес Дима, видя недоумение Зои. — Если встать коленями на кресло, то все хорошо видно.       Зоя увидела, как брат забрался в кресло, облокотился на спинку, а потом решила повторить все то же самое. Примостившись рядом с братом, девочка увидела, что маленькое окошко открывает замечательный обзор на их двор.       — Ой как хорошо, как красиво! — воскликнула Зоя. — Можно будто во дворе побывать!       — Вот и смотри, дуреха, в окно, — беззлобно сказал Дима. — Раз гулять тебе не велено.       Конечно, девочку чуть покоробило то, что ее брат назвал дурехой, однако, за столь красивый вид она была готова простить ему и это высказывание.       «И как я до такого сама не додумалась? — пронеслось в голове Зои. — Видела же окошко, знала про него. Но стоя в него было смотреть как-то неудобно, нужно было голову наклонять. А так… И вправду можно на улицу не выходить!»       Посмотрев полчаса в окно, девочка решила спуститься вниз.       — Эх, Димка, было бы здесь потеплее, я бы до вечера, до темноты просидела! — воскликнула Зоя. — А так можно и простудиться.       Дима посмотрел на сестру, а потом сказал:       — Если хочешь, я тебя завтра свожу в такое место… Залюбуешься!       — Конечно, хочу, Димочка! — обрадованно ответила Зоя.