Обратная сторона Луны

Вэй Ин поднялся на пятый этаж. Здесь перед входом в само отделение был обустроен здоровенный общий холл с цветами в напольных горшках, телевизором, глубокими мягкими, явно дорогущими креслами и автоматами со всякой химической вреднятиной. Подойдя к ближайшему, Усянь организовал себе двойной латте с сахаром и батончик «Баунти». Без порошкового молока и избыточной сладости эту бурду пить было невозможно. Подхватив стаканчик с напитком, он отошел к большому панорамному окну. Стоило разузнать подробности, и в этом смысле у него не было более надежного источника, чем работавший тут Вэнь Нин. Место проведения досуга в «Травматологии» было куда скромнее, здесь же было почти роскошно, но оно и понятно. Это место было создано не для пациентов, а для родственников и друзей, приходящих к больным, которых курировало отделение Вэнь Нина. В холле было почти уютно, почти… если не всматриваться в табличку на стене. Под аккуратным голубым указателем значилось «Консультативная психологическая помощь». Вэнь Нин о своей работе рассказывал нечасто, о пациентах почти никогда. Если он и говорил, то больше о том, что вегетативное состояние ложится тяжким бременем на плечи родных. До знакомства с братом и сестрой Вэнь Вэй Ин не думал об этом… О том, было бы лучше, если бы мать не погибла тогда, а стала таким вот живым неживым… или неживым живым?! Приходить, сидеть рядом, читать ей вслух, держать за руку, расчесывать волосы, состригать отрастающие ногти… и думать, попала ли она в ту категорию, что слышит и воспринимает, или всё, что он говорит, просто сотрясает воздух… — Проходите, это здесь, — в его размышления вклинился голос, который Усянь жаждал услышать меньше всего. — Мне кранты, — с ужасом прошипел он, подхватил стакан с подоконника и метнулся за ближайший автомат, втискиваясь в узкое пространство между ним и стеной. — Психолог подойдёт к восьми. Она предупреждена и примет вас сразу же, — голос Вэнь Цин и звук шагов приближались со стороны лифта, — а пока я бы советовала вам отдохнуть. — Скажите, — в холле раздался дрожащий женский голос, — он ведь очнётся? — Госпожа Лю, — голос Вэнь Цин стал серьезным, даже суровым, — мы в «Тяньчэн» сделаем всё возможное. Операция прошла хорошо, он молод и шансы есть, но поймите, врачи не волшебники. Также не стоит сбрасывать со счетов то, что если он придёт в себя, то… может повторить попытку. Вы уверены, что у вашего жениха не было никаких причин? — Я… — женский голос дрожал и готов был вот-вот сорваться в плач. — Совершенно, — в диалог вступил мужской голос. — Операция на мениске не могла так на него повлиять. Чжифэн в любом случае собирался покинуть сборную с прошлого сезона. Он перешёл ко мне на тренерскую и должен был приступить к работе с ребятами с сентября. С Лю Сянь их также связывают долгие и постоянные отношения. — Мы… мы хотели пожениться… Вэй Ин вжался в стену, прижимая к груди стакан и искренне надеясь, что кисловатый запах аппаратного кофе не привлечет внимания. По ходу разговора посетители дошли почти до того места, где недавно стоял он сам, и теперь из-за угла торгового автомата стало видно кусочек платья в горошек. Усянь затаил дыхание и буквально влип лопатками в штукатурку. — Боюсь, со свадьбой теперь точно придется подождать, милая, — мужчина тяжело вздохнул. — Мне жаль это говорить, но я не могу сказать даже примерных сроков… прошу прощения, — раздался резкий рингтон и Вэнь Цин пришлось прерваться, — алло, да, слушаю… секунду. Госпожа Лю, господин Чжан, я прошу простить, но меня ждут текущие дела. Если у вас будут вопросы, вы всегда можете связаться со мной. — Спасибо… — Я сейчас спущусь, да… — очевидно, она вернулась к телефонному разговору, но теперь звук ее голоса все больше удалялся. Вэй Ин по-прежнему видел пришедших лишь частично, зато отлично слышал. Девушка, очевидно сдерживавшаяся в присутствии врача, снова заплакала. Ее спину обняли руки. — Ну-ну, Сянь, давай, не нужно раскисать. Может, взять тебе чаю? Я, конечно, не твой тренер, но за эти два года ты мне стала как родная, так что послушай, ладно? Когда Чжифэн очнётся, ты будешь нужна ему здоровой, — после некоторой возни заработал автомат. Теперь Вэй Ин видел половину девичьей фигуры, ухо, пряди черных волос, — держи, осторожно, горячий, вот и умница… — мужской голос внезапно сбился с тембра, захрипел, — пойду-ка умоюсь… Когда я вернусь, стакан должен быть пустым, — говорящий постарался придать голосу твердость и строгость, но Усянь готов был поклясться, что тот сам был близок к тому, чтобы потерять стойкость. — Хорошо, спасибо вам… В поле зрения Вэй Ина показалась молодая девушка. Она собиралась сесть на диван, но заметив человека в больничной пижаме, вжавшегося в нишу у автомата, вздрогнула и мгновенно застыла на месте, чудом не расплескав свой чай. — Привет, — улыбнулся Вэй Ин, подняв руку, — напугал? — он вышел из укрытия. — Прости. Я не хотел. — Напугали, — девушка прикусила затрясшуюся губу, отворачивая лицо. — О черт, погоди, только не плачь! — Усянь старательно сделал вид, что поверил в испуг, как причину слез, — я это не нарочно! Ты позволишь? — он отставил свой кофе на подоконник и постарался как можно аккуратней забрать горячий стакан из рук девушки, — а то обольешься, — пояснил он. — Я знаю! Я в этом эксперт, смотри, — он ткнул пальцем в собственную пижаму. Девушка слабо улыбнулась, опуская взгляд на пятна, украшавшие его грудь, — меня зовут Вэй Усянь, — он протянул руку. — Лю Сянь, — она легонько сжала его ладонь. — Будешь половину, Лю Сянь? — он выудил из кармана шоколадный батончик, — я как раз думал, с кем его поделить. — Не буду. Нет-нет, не подумай, — она вытерла и так уже стёртые глаза, — просто диета… — Почему-то я думаю, что этим утром ты ещё ничего не ела. Прости мне мою наблюдательность, ладно? Не думаю, что половинка «Баунти» нанесет по тебе непоправимый удар, — он вынул свою часть, протягивая ей полупустую упаковку, — спорт или танцы? — Спорт, — она взяла шоколадку, подошла ближе к окну, где на подоконнике стыл ее чай, — спасибо, — добавила она совсем тихо. Какое-то время они стояли рядом, молча жуя сладкий кокос и запивая его каждый своим. Пейзаж за окном уже обрел знаки ежедневной суеты. По парковой зоне, разбитой перед больницей, сновали посетители в цветном и пестром, и врачи — в белом или синем. Отсюда, сверху дорожки расходились красивыми, симметричными петлями, огибая казавшиеся небольшими белые пятна цветущих пионов и красные — роз. Кляксы цвета мешались с зеленью лета и утренними солнечными бликами. — Скажи, Вэй… — Усянь, — подсказал Вэй Ин. — Усянь, — девушка зашуршала оберткой, откусывая маленький кусочек, — это тяжело? — Что? — Ходить. После комы, — она повернулась к нему, скользя взглядом по его больничной елочке, — держать стакан, говорить? Вэй Ин несколько растерялся. Лю Сянь смотрела на него так, словно имела в виду конкретно его. Словно это он был после комы… Усянь вытер липкие пальцы о край рубахи, потер нос, собираясь с мыслями. — Это зависит от диагноза, — пространно ответил он, — а что, плохие прогнозы? — Никаких, — она покачала головой, возвращаясь к созерцанию колышущейся зеленой листвы и утренней суеты, — пока совсем никаких. — Тогда с чего такой унылый настрой, а? — постарался приободрить он, — кто-то из родных? — Муж, — кратко ответила она, прикусив губу. Значит, он ошибся. Вчера Вэй Ин решил, что спортсмен и эта девушка встречаются, хотя возможно и долго. Достаточно, чтобы идея разделить воду из одной бутылки стала чем-то естественным, обыденным. — Понятно. Я думал, ты не замужем, — сказал Вэй Ин, — кольца нет, — пояснил он. — Мы… мы не расписаны, — тихо проговорила она, — его родителям, им не очень нравится, что невестка спортсменка. И я сама сказала, что рано. Я действительно так думала. — Понятно, — кивнул Усянь, — а сейчас? — А сейчас… Всё больше думаю, что не должна была откладывать. Если бы я согласилась, тогда он бы не сделал этого, определенно не стал бы, — по ее лицу снова потекли слезы, — это я виновата, — всхлипнула она, — …этим летом, прямо перед тем, как лечь на операцию, он даже отвёз меня в храм. Сделал предложение. Это было так красиво, так красиво… цветущее дерево, и он был словно красивый молодой учёный. Вот, — она вытянула запястье, позволяя рукаву задраться. На нем красовался тонкий браслет, сочетавший в себе разноцветные нити, украшенный золотым филигранным шариком в центре. — Красивый, — выдавил Вэй Ин. Это всё, на что его хватило после того, как взгляд упал на браслет. Изящное плетение, красивое сочетание. Красный, кармин, белый… золотая бусина. И угольная струящаяся нить, вплетающая свои причудливые завитки в общий узор, — откуда? — наконец нашёлся он. — Лян Шаньбо. Мы ездили поклониться в храм прямо перед тем, как он лёг на операцию, — прошептала она. — Видишь? Я обещала… обещала, но потом подумала, сначала надо институт, да? — она подняла на него карие глаза, обрамленные слипшимися ресницами, — я думала, мы должны сначала убедиться… — Прости, — он не знал, что сказать. Хотелось освободить запястье из капкана черной нити, льнущей к светлой коже, но он не имел права. Не имел никакого права стягивать этот предмет с ее руки. Не тогда, когда был даже не способен внятно объяснить причину. Для этой девушки браслет был знаком обета, знаком радостного события, — прости… я не имею права, — растерянно проговорил он. Он был бессилен. Под рукой не было даже амулета, и он мог только смотреть на то, как нить Тьмы кутает девичью руку в свои силки, пока она не спрятала плетёный жгут под рукав. То, что раньше было только ощущением некоторой странности произошедшего, оформилось в полноценные подозрения. — Это странно, да? И глупо. — Что именно? — То, что я все это рассказываю, — всхлипнула она, — совсем незнакомому. — Немного, — он осторожно положил ей ладонь на плечо, разворачивая к себе, — это называется эффект попутчика. Иногда незнакомому рассказать проще всего. Знаешь, давай представим, что мы друзья, хорошо? — он подставил ей плечо, позволяя утыкаться в пижаму, — только на сегодня. От меня, наверное, несёт больницей… — Нет, — она вздрагивала, тыкаясь лбом в его грудь, — ты хороший человек, Вэй Усянь. — Нормальный, с минимальными достоинствами, зато с кучей недостатков, — попробовал пошутить он, — например, я совсем не знаю, что делать с плачущими девушками, — пробормотал он. — Когда ты влюбишься, не раздумывай, — сбивающимся голосом проговорила она, — понял? Не смей думать. Лучше… лучше ошибиться и потом разругаться в пыль, — она бессильно ткнула его кулачком в плечо. — Обещаю подумать над твоим советом, — кивнул Вэй Ин, — если ты взамен подумаешь над моим, — он осторожно погладил ее по голове… так его гладила А-Ли… — Каким? — Глупо сожалеть о том, что уже сделано. Не то чтобы ему самому были неведомы сожаления. Когда им влетало от мадам Юй, или они получали наряд за какую-нибудь выходку, он мог сказать требуемое «мне очень жаль», но в конечном счёте, Усянь прекрасно отдавал себе отчёт, что вернись он в прошлое, поступил бы так же. Хотя бы потому, что окружающее, предпосылки, в конце концов, собственная башка, снова стали бы теми, прошлыми. — Прошлое не стоит твоих сожалений. И твоих слёз. Всё пройдёт, — тихо повторил он слова, выжженные чёрным пламенем в его памяти, — и наступит новый день, в котором солнце снова будет ярким, а горы высокими. — Вэй… Вэй Усянь?! А ты что здесь делаешь? Усянь обернулся. Перед раскрытой дверью отделения стоял Вэнь Нин. — Прости, Лю Сянь, меня, кажется, запалили, я рад был… я надеюсь, всё обойдется… — он заглянул ей в глаза и когда она кивнула, поймал ее ладонь и торопливо затряс, заставляя рукав сползти, — пациентам нельзя покидать, понимаешь?! — он плотно обхватил ее руки, зажимая и полоску плетёного браслета. Пальцы тут же прострелило острым холодом. Он знал, что делал, был почти готов. Если не забрать сам браслет, то пусть так. В отсутствие талисманов это единственное, что он мог. Ладони зажгло, словно он тронул сухой лёд. Чёрная нить переметнулась на его пальцы, пробежала чернильной змейкой под рукав, молниеносно скользнув на грудь. Слепая вспышка полыхнула белым, принеся пронзительную, секундную боль, резкую и всепоглощающую, словно его только что немножечко убили и самую малость воскресили вновь. — Ох, — его пальцы свело судорогой. — Тебе плохо?! Доктор! — Нет, мне просто нужно идти. Скомканно простившись и выпустив ее руки, на одной из которых теперь болтался просто ярко-розовый браслет с красивой бусинкой, Вэй Ин поспешил в сторону ошарашенно смотрящего на него приятеля. — Простите, доктор Вэнь, я только вышел попить кофе, я знаю, что не положено, — он практически впихнул Вэнь Нина в дверь и захлопнул ее за собой. — Доктор Вэнь? — уточнил Вэнь Нин. Он имел все основания удивляться, потому что за все годы знакомства Усянь, кажется, впервые назвал его доктором. — Госсподи, дружище, ты себе не представляешь, — Вэй Ин перевёл дыхание и вцепился в его локоть. — Почему ты в больнице? В больничном?! — Это… нужно было для следственных мероприятий, — не моргнув глазом выдал Вэй Ин, — твоя сестра очень помогла, предоставив мне одежду, в которой я тут не выделяюсь. Ты же слышал про ночное происшествие? — Д-да, к-конечно, — Вэнь Нин всегда немного заикался, если речь заходила о неприятностях на работе, — а ты разве ведешь дело? Сестра не г-говорила. — Неудивительно, — отмахнулся Вэй Ин, — ей сейчас наверняка не до меня. Как пострадавший? — Выжил. Его б-быстро нашли, закрытая черепно-мозговая, ушиб и отек мозга, перелом затылочной к-кости, — пояснил Вэнь Нин, — упал в к-кусты. Там под окнами ц-ц-цветник. Ты с родными г-говорил? — Да, это его девушка, — озабоченно покачал головой Усянь, — сначала сказала, что причин для самоубийства не было, но при этом она решила отложить намеченную свадьбу, — про странный браслет он умолчал. — Отложить — это же н-не отказать? — Верно, но не мне тебе говорить… Людям иногда хватает и меньшего. — Нет, — покачал головой Вэнь Нин, — его оперировала с-сестра, разрыв мениска, — пояснил он, — спортсмены обычно тяжело переживают эту т-травму, поэтому мы всегда с-собеседуем. Она сама с ним говорила. — И? — Говорит, у-устойчивый, — сокрушенно вздохнул Вэнь Нин, — она редко ошибается. — Я думал, она не ошибается вообще никогда, — буркнул Усянь. — Из интенсивной к нам п-поступит. Заходи, — они дошли до двери без опознавательных табличек. — Твоя берлога?! Комната внутри была маленькой и больше напоминала подсобку. Кровать, стандартная тумбочка — у Вэй Ина в палате была такая же, комод, с несколькими коробками сверху, вот собственно и всё. — Ночую тут, когда аврал, — смущённо признался Вэнь Нин. — О, тогда, может, у тебя тут завалялась лишняя футболка и пара шорт? — как бы невзначай поинтересовался Усянь, осматриваясь. — А твоя одежда? — Бросил у Вэнь Цин, — поморщился он, вспоминая, что штаны с рубашкой остались лежать в больничной палате, — но мне бы по-быстрому до Управления метнуться, а сестру отвлекать не хочется. Я потом заскочу, мне кажется, у нее сейчас и без меня дел по горло… — У нее сейчас начнется обход, — Вэнь Нин глянул на часы. — Вот! И тут, представь, я такой красивый, со своим барахлом… — Ч-чёрная, — покопавшись в ближайшей коробке, Вэнь Нин вытащил футболку, — не новая, но ч-чистая, — на груди красовалось лого «Тяньчэн» в виде восходящего солнца, — из штанов только такие, — следом за футболкой показалась пара синих штанов из комплекта хирургической униформы, — но размер… — Сойдет, — Вэй Ин, нисколько не стесняясь, скинул больничные штаны, влезая в синие, — это чьи такие? — брюки падали, и немного повозившись, он подтянул резинку. — Новые, ошиблись с заказом. Усянь совсем уже взялся за рубаху, но тут же вспомнил про свою грудь, украшенную впечатляющим желтеющим синяком. — Ты не отвернешься? — П-прости, — Вэнь Нин поспешно отвернулся, заалев щеками, — я… не подумал. Чёрная футболка была тоже чутка великовата, но это было куда лучше больничной распашонки. Оставался нерешённым вопрос с зайцами, однако в вопросе обуви Вэй Ин решил не борзеть. В любом случае туда, куда он собирался ехать, скорее всего придётся брать машину. Избавился от больничного и слава тебе… — Если сестрица будет меня спрашивать, скажи, я смогу быть к вечеру, — Вэнь Нин проводил его до выхода из отделения, — и знаешь что? — Что? — Надо будет снова выбраться куда-нибудь, как считаешь? — подмигнул Усянь. Спустившись в фойе первого этажа, Вэй Ин нашел свободное кресло и, усевшись, забил в поисковик «Лян Шаньбо храмовый комплекс». По идее, если он находился в пределах Шанхая, Вэй Ин имел все шансы сгонять туда и вернуться до обеда. Вэнь Цин, может, даже и не заметила бы! Но ещё до того, как он смог ткнуть на ближайшую вылезшую ссылку, телефон разразился входящим и картинкой со скалящимся доберманом в фиолетовом ошейнике. Подумав, что если не брать, будет только хуже, Вэй Ин ткнул пальцем зелёный слайдер. — Вэй-блядь-Усянь! Что за лютый пиздец?! Почему я должен заливаться ёбаным стыдом и выслушивать нотации от сам знаешь кого?! Если через пять минут ты не будешь в своей койке на отделении, клянусь, я приеду и собственноручно прикую тебя голым к кровати! — Всё сказал? — в момент, когда Цзян Чэну должен был потребоваться новый вдох, Вэй Ин успел вставить пару слов. — Нет! Через три минуты я тебе скажу гораздо больше лично! И да! Я знаю про инцидент, — на этот раз Цзян Чэн не дал Вэй Ину вставить ни слова. — Это чистый суицид, и это не твоё, блядь, дело! Максимум — пошел свидетелем, но ты же так не можешь, да?! Я бы не удивился, что ты ухуярил в закат, но ты же, ёб-твою-мать, даже в больнице! Мянь-Мянь, спасибо ей за это, пробила тебя через пеленг! Так какого хуя ты динамишь лечение, а? — наконец выдохнул он. — Я, между прочим, до четырех утра сегодня пилил твои гребаные отчеты, свинья ты неблагодарная. — Я благодарная, — возмутился Вэй Ин, — я очень даже благодарная! Просто, понимаешь, тут такое дело… Слова повисли несказанными. В десятке метров от него, посреди холла стоял Лань Чжань. Собранный, хмурый, серьезный. В светлом костюме и со своим огроменным чехлом, где он возил гуцинь. Это значило ровно одно — Ванцзи пришел сюда работать. Рядом с ним стоял высокий, статный мужчина в возрасте. Этого человека Вэй Ин не знал лично, но спутать бы ни с кем не смог, хотя бы потому, что его лицо украшало рекламные постеры клиники. Главврач «Тяньчэн», Вэнь Жохань. Лань Чжань что-то сказал, господин Вэнь ответил, протягивая небольшой сверток. Заклинатель принял его с поклоном и направился к выходу. — Чэн, ты тут? — спросил Вэй Ин. — Я-то тут, через минуту буду у клиники. Дождись меня! — Прости, — глубоко вздохнул Усянь, — мне, кажется, нужно бежать.