Обратная сторона Луны

Ничего особенного не произошло. То есть, они явно пересекли… нечто. Вэй Ин почувствовал теплоту сгустившегося воздуха, его необычную вязкую плотность, но жетон в руках Ванцзи очевидно имел некую силу над этой субстанцией. Шаг — и воздух вновь наполняет легкие без труда, и только осевшее в пальцах тепло напоминает о пересечении барьера. — Что он такое, — Вэй Ин кивнул на оставшиеся позади Врата и вступил под сень редкого леса, — этот барьер. — Защита клана, — помедлив, ответил заклинатель, — не могу сказать больше. Прости. — Выглядит лучше, чем бетонный трехметровый забор и колючка, — одобрил Усянь, вытягивая большой палец вверх. Лань Чжань несколько недоуменно обернулся. Если не считать ворот, барьер был совершенно не виден. Вэй Ин старательно придушил смешок. Кроме того, что небо снова перекрыла сень леса, на этот раз невысокого и лиственного, ничего не изменилось. Цветы, много цветов… травы, проплешины полян. Они вышли на одну, и Ванцзи устроился на ее опушке, садясь на упавший и поросший мхом ствол. Пожалуй, отличия всё же были. Лес здесь никто не чистил. Виднелись и повалившиеся деревья, и пни, а тропинка, заметная у самых Врат, довольно быстро затерялась в буйной растительности. — Стоило забираться так высоко, — Вэй Ин устало опустился у ног своего спутника, оперся затылком о нагретую поверхность, глядя снизу вверх, — здесь же ни души! Внизу чирикали какие-то птицы, а тут только шум листвы и одинокий сумасшедший кузнечик, которого не пойми каким ветром сюда занесло. — Мгм. Терпение, — Ванцзи коротко глянул на его запрокинутое, расслабленное лицо, отвёл глаза, — устал? — Ваще, — замученно помотал головой Усянь, — сейчас понимаю, что про марш-бросок-то я вчера погорячился. Давно не ходил... Всё на машине да на машине. Ноги гудят, и на грудь будто бегемот сел. — Пить? — А у тебя есть? — встрепенулся Вэй Ин. — Пара инь вверх, — кивнул куда-то в сторону Ванцзи, — дойдёшь?! — Пф, — закатил глаза тот, — ну хоть не пара ли, и на том спасибо. Черт, надо было по дороге из ручья хлебнуть. Тут пить-то вообще можно, или я немедленно козлёночком стану? Хотя на ваших местных харчах этой участи никто не избежит, — он поднялся, небрежно отряхивая зад. — Можно. — А канализация? Точняк, — спохватился Усянь, — там же торфяной… Это везде так? И в общаге тоже? — Мгм. Они пошли по траверсу, пересекая открытую поляну, потом забрались ещё немного выше. Нарастающий шум, ощущение прохлады и влажности пришли ещё до того, как им открылся водопад. Он не был ни величественным, ни поражающим воображение. Он был просто красивым… Русло крупного горного ручья, шумевшего в плотной чаще, выходило на открытое пространство, ниспадающее уступами, и дробилось на каменистом лбу, поросшем островками мелких цветов и более крупным рододендроном. Тот уже не цвёл, бурел подвядшими чашечками цветков и ярко зеленел светлыми завязями плодов. Водопад не был единым потоком, он распадался на сотни широких и узких белых пенных нитей и лент, которые соединялись в текучий причудливый лабиринт. Потом он собирался в неширокую чашу озерца, выбитого в скальной площадке у подножия. Вода была прозрачной, настолько изумительно чистой, что можно было увидеть мелкий песочек на дне, там, где рябь уже не была такой сильной. Прохлада напитывала нагревающийся воздух. Дышать стало легко, так, словно в грудь добавили легких. Вэй Ин прислонился к валуну, не дойдя десятка шагов до выплескивающейся на каменистое ложе воды. — Нравится? — Ха-х, — выдохнул Усянь, — да как это может не нравиться? — Принести воды? — О… у тебя есть чем зачерпнуть?! — видя, что Ванцзи отрицательно качнул головой, Вэй Ин махнул ладонью, — забей, я сам. Пей первым, я немного постою. Просто здесь так хорошо, что усталость будто тряпочкой стёрли… Ванцзи подошел к кромке волнующейся воды, придержал меч, опускаясь к воде, набрал пригоршню, сделал несколько глотков. Он пил красиво. Вэй Ин невольно залип взглядом. Лань Чжань безусловно являлся неотъемлемой частью всего этого, настолько органично он вписывался в ханьфу, во «второго молодого господина», в нефритовые жетоны и полёты с гуцинем. Носил меч, не бряцая оружием, не цеплял длинными рукавами травинки и веточки, умудряясь подбирать их за мгновение до того, как какая-нибудь своенравная коряга проделает дыру в нежном шелке… И сейчас, стоя в самом сердце заповедной зоны заклинательского мира, Усяню стало понятно, что ему, следователю Пятого Управления, полицейскому и обывателю, с уже драными концами рукавов ханьфу и кроссовками с замятыми задниками под ним, не умеющему не то что летать, но даже нормально ориентироваться по навигатору, в этом всём... не место. Вдыхая влажный прохладный воздух, насыщенный мириадами микроскопических капелек, Вэй Ину с кристальной ясностью стало очевидно, что правила и законы придуманы не просто так. Именно суровые запреты позволили сохранить это место, долину, что раскинулась ниже, в первозданной чистоте. Он несколько раз был в горах Хуаншань. Мог сравнить. Толпы туристов, загаженные площадки для отдыха, валяющийся по склонам пластик… Не то чтобы Вэй Ин чувствовал необходимость немедленно нажарить здесь шашлыков, нагадить под реликтовой сосной или нацарапать «Вэй Усянь был здесь». Он вообще-то теперь был взрослым, сознательным туристом и вполне мог любоваться красотами издали. Да только Лань Чжань был частью этого мира и держаться от него подальше никогда не получалось. Его хотелось трогать. Разбить флер совершенства, неприкосновенности. Подойти, растрепать волосы, дернуть за трепещущий кончик ленты, панибратски закинуть руку на плечо. Ванцзи этого не терпел, но Вэй Ина это никогда не останавливало... Или согласиться на предложение и заставить напоить себя из рук, прижимаясь губами к ладоням. Просто чтобы убедиться, что этот человек живой, настоящий, способный смутиться и краснеть мочками ушей, или злиться, награждая одним из своих емких слов, вроде «бесстыдство», «бессмысленность», «убожество». — Лань Чжань, а знаешь... — он оторвался от камня, сделал шаг, и в этот момент случилось сразу несколько событий. Бешено вскипела вода, вспучившись пенным столбом, выходя из берегов озерца и накрывая разлетающимися брызгами всё в округе. Ванцзи резко отскочил, что-то крикнул, но рёв стихии перекрыл его слова. Сам Вэй Ин сначала отпрыгнул в сторону, пытаясь не попасть под эту струю гигантского брандспойта, но тут заклинателя буквально подбросило в воздух! Всё произошло настолько стремительно, что Вэй Ин успел выкрикнуть только несколько бессвязных междометий и броситься в сторону взбесившегося потока. Он бестолково размахивал руками, пытаясь что?! Ухватиться за Лань Чжаня?! Того подбросило на добрый десяток чи! Сразить воду?! Даже Дон Кихот не был так жалок! У него, чёрт возьми, был хотя бы твердый враг и копье! — Блядь! — оступившись на скользком камне, Вэй Ин ухнул в чашу озера, чудом не разбив затылок о ближайший валун и мгновенно уйдя под воду целиком. Херня! Выросший в заводях Юньмэна Усянь закончит эту жизнь как угодно, но только не захлебнувшись в этом тазу! Он поднырнул, отталкиваясь ногами от какой-то каменюги, и в несколько гребков вынырнул на другой стороне озера. — Блядь, Лань Чжань! — заорал он, цепляясь за валун и прикрываясь от рушащейся водяной массы этого внезапного гейзера. Вода упала в чашу, подняв волну и выбегая излишком. — Еб-твою-мать! — его дыхание тут же перехватило спазмом, — дракон! Либо Вэй Ин никогда в этой сраной жизни не видел книжек с картинками, либо то, что сейчас торчало из озера, он и был! Здоровенная белая башка со свисающими капающими усами, выпученные страшнющие глазища, пасть, куда Усяней можно было закидывать лопатой, как уголь в топку паровоза! Переливающаяся белым и голубым чешуя, огроменные трёхпалые лапы с когтищами! И одна из них сжимала пытавшегося вырваться заклинателя. — Отпустил его! — Вэй Ин резко выкинул руку вперед. — Или что… человек, — дракон не говорил, он бурлил, он рокотал звуком. Казалось, что это горная вода ворочает валунами. — Или я, блядь, найду источник этой херни и осушу, чего бы мне это ни стоило, — процедил он, чувствуя, как внутри мгновенно поднялась тяжёлая чёрная ярость. Грудь словно проткнуло ледяным копьем, Вэй Ин стиснул зубы от боли, забивая на немедленно наполнивший рот привкус железа… Важнее стало стремительно растущее ощущение ярости и силы. Оно росло, оно заполняло всё его существо, каждую клеточку прожжённого ледяными иглами тела. В голове всё как-то поплыло, подернулось горелой пеленой, в глаза будто стекла старая, подсыхающая кровь… вода вокруг приобрела винный оттенок, растительность побурела… Дракон склонил башку набок, как любопытная псина, выгнул мохнатую, кипящую водопадом бровь. Ванцзи в его лапе мгновенно трепыхнулся, выворачиваясь из когтей. — Вэй Ин! — Ванцзи рухнул в воду с высоты, вынырнул рядом. Дракон, потерявший свою добычу, вдруг опал ворохом шелестящих серебристо-белых чешуек, стек в водяную чашу, — смотри на меня! — кажется, это был первый раз, когда Лань Чжань заорал на него. Усянь и видел заклинателя, и в то же время скорее ощущал. — Что с ним?! Он реально Тёмный? Я думал, показалось… — рядом раздался второй голос, молодой, мелодичный, — давай, Ванцзи, держи его. Вэй Ина подхватило плотным водным потоком, перекатило на прохладном водяном горбу. Лань Чжань перехватил его, удерживая поперёк груди, словно бы укладывая на несколько плотных струй, бурлящих снизу. — Ты напугал! — Да я понял уже, тряпки снимай. Я даже не буду думать помогать, а то ты меня самого порвёшь на лоскуты, — молодой смех раздробился крохотными водяными каплями, выпал на поверхность воды мелким дождиком, породив радугу. — Смешно? — мокрая липучая ткань поддавалась с трудом, Ванцзи снимал, где не получалось — срывал, удерживая зубами и надрывая шелк ханьфу левой рукой. — Сорян, думал, ты в кои-то веки притащил друга, — сбоку снова раздался смех, — а он не друг. Прости-прости! — в сторону голоса полетел кусок мокрой тряпки, шлёпнув об воду. — Я ж животное, меня не проведёшь этими вашими… На середину давай. Придержи, вот это развезло его, — голос стал серьёзным, словно говорящий стремительно повзрослел, пока произносил последние слова, — он что, в себя вообще всю местную инь втащил? Сумашедший парень! — пророкотали грузно перекатывающиеся валуны. Усянь соображал плохо, кажется, изо рта и носа всё время лилось что-то солено-горькое, уши заложило, а глаза щипало от постоянно набегающей мутной кровавой слезы. Его потащило плотными бурунами, и если бы не сильные руки Ванцзи, закрутило бы в упругие струи водоворотов. — Дыши, — по лицу прошлась ладонь, мягко, нежно, чуть царапнув размокшим пластырем. Вода вокруг стремительно нагревалась, поверхность начала парить, словно чаша озерца превратилась в закипающую кастрюлю. Холодные горбы горной воды стали почти неощутимы, тело словно бы потеряло всякую опору, и только рука, перехватившая Вэй Ина поперёк груди, всё ещё держала, не давала унестись в небосвод, вновь обретший голубой и снежный белый… Усянь инстинктивно забил руками, цепляясь за воду, за руку. — Ванцзи, заставь его принять меня, — повелительно грохотнул раскатистый глубокий голос. — Вэй Ин, — сквозь ватную толщу воды к нему пробился голос, — открой рот, — на подбородок мягко надавили пальцы, но перекосившиеся судорогой губы не слушались. Тогда пальцы прошлись по ним, смывая горечь и соль, вымывая склизкие дорожки слюны. На лицо полилась вода, почти неощутимая, настолько телесно-тёплой она была. Вэй Ин тут же подавился, захлебываясь, — шшш, извини… Сейчас… — руки перехватили его, развернули в потоке. Голубое небо потемнело. Его заслонило нависшее лицо, светлые глаза, тёплые, как солнечный свет, обрамлённые слипшимися иголочками ресниц, — за это прости тоже. Вслед за тем губ мягко коснулось что-то тёплое, раскрывая, раздвигая. — Глотай, — это слово Вэй Ин не услышал, он почувствовал его приоткрытым ртом. Через пару мгновений в рот полилась тонкая тёплая струйка воды, и губ снова коснулась та мягкость. Ещё глоток, и ещё прикосновение… Вэй Ин закрыл глаза, унесённый нагретой водой, невесомостью собственного тела, нежностью, что касалась его губ, и той легкостью, что капля за каплей наполняла его. Вода оказалась сладковатой, хотя так, наверное, казалось после горечи. Она впитывалась в тело, по ощущениям, даже не успевая упасть в желудок, просто принималась клеточками тела, увлажняя, напитывая… «Должно быть, так чувствуют себя цветы» — пронеслось в сознании за мгновение до того, как Вэй Ин потянулся за новым глотком сам. Он всё-таки утонул. В этой горной чаше, в эфире, в который, кажется, превратилась вода, в тепле и мягкости бесконечного касания губ… Вэй Ин вскинул руки, которым вернулся контроль. Они больше не были наполнены разрывающей силой и яростью. Безвольные и мягкие, словно плети горного горошка, они оплетали, цеплялись за складки намокшего шелка, за голую кожу. Дневной свет заволакивало клубящимся паром, сознание же, напротив, прояснялось, как и взгляд. Вэй Ин открыл глаза… И зажмурился снова. Он целовал Лань Чжаня. Сердце заметалось, сумасшедше заколошматило о грудину. Он не будет первым, кто разорвёт его, этот… Госсподи, этот поцелуй! Хотя бы потому, что это означало признать… не просто касание воздуха рядом с губами, как тогда, под цветущей сливой, как тогда, на мосту! В первый раз это было прикрытием, во второй случайностью. А сейчас? Сейчас это было глубоко… язык скользил по открытым губам, зубам, мокро проникал в рот. Может, это просто инстинкт утопающего?! Сознание ухватилось за спасительное оправдание… Точно! Это он заставил Вэй Ина так жадно пить дыхание мягких губ, требовательно всасывать влажную кромку, проникать языком самому, ощущать, как дрожит напрягшееся тело заклинателя… Но следовательское мышление тут же разнесло нежизнеспособную версию в клочья. Какой он, к чёрту, утопающий?! Да Вэй Ин был чемпионом по ныряниям за корнем лотоса всея Юньмэна! Он целовал Лань Чжаня! А тот… тот отвечал — вольно ли, невольно ли. Закрыв глаза и рухнув в этот поцелуй, вжимаясь грудью в грудь, сильно сдавив бок под водой левой и притягивая под лопатками правой, бинтованной. И Вэй Ин обнимал, обвив шею руками. Безумие… От осознания внезапно кончился воздух. Усянь распахнул глаза, резко откинул голову, делая полный вдох, до боли, до звёзд. После первого, пробного, он часто и дробно задышал, заметался в сильных руках. Нужно было хотя бы отстраниться… Объятия тут же ослабили хватку, и их отнесло друг от друга сильным подводным потоком. Ванцзи мгновенно спрятал глаза, уставился в воду, разглядывая круги от капель, срывающихся с концов его собственных намокших волос. Его губы опухли, покраснели, шею залило розовыми пятнами, и уши… Уши пылали. — Я… — мысли Вэй Ина начали методично воспроизводить схему броуновского движения в черепной коробке, — это я… случайно… Лань Чжань… это… я не хотел! Да чёрт! — он резко поджал колени, погружаясь с головой, и вынырнул, откидывая сосульки слипшихся прядей назад. — Прости, а? Я вообще не понял, что это такое на меня нашло… — пробормотал он, отводя воду ладонью с глаз. Ванцзи буквально спал с лица, он побелел, закусил губу и затряс головой, не отрывая взгляда от воды. — Я не должен был, — глухо произнес он, торопливо касаясь своего лба. — Оно? — Вэй Ин протянул ленту, налипшую на его запястье, — я, кажется, зацепил. Я не специально. Как-то всё так… Эй, ну не загоняйся, — откашлялся он, стараясь придать голосу нарочито небрежный тон, — ну поцеловались. Случайно… Да я даже голым тебя уже видел. Между напарниками всякое бывает. Это не мешает им оставаться друзьями. Лань Чжань наконец поднял глаза. В его взгляде мелькнуло что-то такое странное, словно он смотрел не на концы спутавшейся мокрой ленты, не на облачный завиток, раскачивающийся на узкой полоске ткани… Таким взглядом А-Ли как-то раз, в далеком уже детстве, смотрела на песочный замок, который размывало и уносило летней буйной водой Яньцзы. — Она твоя, — коротко качнул головой заклинатель. — Э?! Я… это же клановое что-то? Семейное? Нет?! Я распутаю, мне не нужно! Я отдам, правда! Погоди, — он принялся развязывать мокрый тонкий шелк. Ванцзи подошел, рассекая воду руками, подхватил концы, тут же запутался в них сам, придерживая бинтованной рукой и стараясь поддеть узлы левой. Он коротко глянул прямо, столкнувшись со встречным взглядом. Его губы пылали, белоснежная кожа шеи розовела тем оттенком, каким цвела мэйхуа… Даже ключицы. Даже чертовы ключицы и впадина между, куда пятном стекла эта краснота. Вдвоём они почти справились, когда Ванцзи вдруг по новой накрутил ленту, теперь уже аккуратно, закрепляя её узлом. Он склонился, прихватил зубами и затянул намертво. — Твоя, — твёрдо сказал он. — Бери, если предлагает, — откуда-то с берега раздался насмешливый молодой голос. У самой кромки воды, поддевая качающуюся волну носком кроссовка, сидел юноша. Светловолосый… даже беловолосый. Он вольготно оперся на руку, подхватил несколько камушков и метнул в воду, делая блинчики. — Шунлун, — обернулся Ванцзи. — Всё, ухожу! Я вниз, — улыбнулся тот, тут же вскакивая на ноги. — Спущусь до города, хлебну винца! Только не говори мне, что правила запрещают, — расхохотался он, и пар над водопадом мигом сконденсировался в радужные капли, закрапав мелким дождиком, — они вам запрещают! Я так устал, — он сделал несколько наклонов, будто разминаясь, — парень твой измотал меня! Кстати, — улыбнулся он, ослепительно блеснув улыбкой, — приятно было познакомиться, Вэй Усянь! До скорой! — он с одного толчка подпрыгнул, коротко согнулся полуласточкой и нырнул в озеро, подняв всплеск. — Позёр, — покачал головой заклинатель.

⠺∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙•∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙∙⠗

[1] Шунлун: https://vk.com/photo-203912285_457239901