Обратная сторона Луны

Вэй Ин проспал. Он проснулся ровно в момент, когда кто-то с силой вдарил по двери. Выяснилось, что это Оуян Цзычжэнь, который хоть и не дежурил, но предположил, что недавно прибывшему господину Вэю будет непривычен режим Гусу Лань. Пф! Да кому угодно покажется диким вставать в шесть! Мальчонка потом ещё и извинялся. За то, что потревожил сон старшего! Вежливый, но дуралей. Лучше бы догадался стучать громче и раньше, тогда Вэй Ину не пришлось бы лететь на занятие в криво-косо напяленном ханьфу, которое он вчера ещё и повесить забыл… И с укладкой, гордо носившей эпитет «незамутненная естественность». Вэй Ин проговорил с Яньли весь вечер, да так и уснул в итоге, не досушив волосы. Утром небольшое зеркало в бочечной отразило нечто, напоминавшее жертву экспериментов со статическим электричеством. Эбонитовую палочку ещё никто не тёр, но волосы уже стояли дыбом! Он влетел в павильон, заранее готовясь к тому, что жизнь — тлен, потому что, вроде, первой лекцией грозилась быть история заклинательства, и её, кажется, вёл дядя Лань Чжаня, но, к огромному облегчению, обнаружил внутри только главу ордена Лань. — Доброе утро, господин Вэй, — Сичэнь стоял у окна, заложив руки за спину. — Доброе! То есть не совсем. Я перепутал павильоны?! Чёрт возьми, — Вэй Ин потёр нос костяшкой пальца, — я не специально… Просто названия немного сбивают. Павильон неожиданной радости, обретения струн, снизошедшей гармонии и ещё с десяток плюс-минус таких же… Может, сбоку повесить понятные таблички? — он сходу внёс рационализаторское предложение. — Навроде этикет, музыка, история? То есть старые пусть висят, красиво! Но хотя бы картинку? Или ку-ар код? Знаете, как в музеях, на картинах — навёл-прочёл-и-красавчик. Ещё неплохо карту местности выдавать новичкам… — Всё в порядке, присядьте, — кивнул Сичэнь, — я непременно обдумаю ваши предложения позже. — Правда обдумаете?! — Разумеется. Полагаю, у части обучающихся могут быть сходные трудности. Я не задумывался об этом, так как для меня названия привычны и очевидны, — предположил он. — Прошу, — он сделал приглашающий жест в направлении низенького столика. — А где остальные? — Дядя… дядя занят делами ордена, — вздохнул Сичэнь, — поэтому этикет перенесён. Обучающиеся посвятят это время медитации. Для вас эти практики пока недоступны, поэтому я перенёс на это утро факультатив по музыке. Смею надеяться, таким образом вы сможете лучше осознать направление работы ордена и в целом присоединиться к лекциям с большим пониманием. Музыка Вэй Ину всегда нравилась, к тому же у него имелся некоторый опыт художественного свиста в дудку, так что против замены предмета он горячо не возражал. Лань Сичэнь начал с общих понятий, вскользь коснулся истории некоторых инструментов, пояснил сам принцип формирования звука с использованием внутренней энергии. Он вынул флейту и сыграл короткую трель. Мелодия породила волну, не резко, но все же ударившую Вэй Ина в лицо и грудь и разбившуюся о стену где-то позади. — Впечатляет, — одобрил Вэй Ин, — я смогу так же? Нет же? Сичэнь не ответил, только как-то неопределенно покачал головой.  — Вы позволите? — он отложил инструмент и вытянул ладонь. — Ваше запястье. Можно левое. — Вообще, я ни на что не намекаю, но уже изобрели более надежные способы диагностики, — рукав Вэй Ин все-таки задрал и руку вытянул. — Не переживайте, я поправился уже. Рёбра вообще не беспокоят. — Дело не в ваших ранениях, — Сичэнь прижал пальцы, вслушиваясь, — а в ядре, — он нахмурился и совершенно перестал улыбаться, отчего внешнее сходство с Лань Чжанем проявилось сильнее, — которого нет, — наконец заключил он. — Разумеется, мне не могло показаться… В силу того, что вы готовитесь к жизни в тесном взаимодействии с заклинательством, полагаю, я вправе спросить. Вы помните обстоятельства, при которых лишились ядра? Глава Цзян сказал, что в целом вы не сохранили воспоминаний о жизни до усыновления. — В каком смысле… лишился? — оторопело произнёс Вэй Ин. — Хм, — Сичэнь отнял пальцы от запястья, — насколько я понял, это была какая-то травма. Неужели совсем никаких? — Что значит лишился?! — воскликнул он. — Прошу вас, — потёр переносицу Сичэнь, — утро выдалось не самым спокойным. — Ага, вот прямо со вчерашнего обеда, — кивнул Вэй Ин. — Подробности, — потребовал он. — Вы сами сказали, что я тут во взаимодействии, так что вправе знать. — У вас четко прослеживаются меридианы, — наконец пояснил глава Лань, — это своего рода вены внутренней энергии. Они все уже раскрыты, что было бы невозможно без формирования ядра. Сейчас же они пусты, по ним не течёт шэн, и на месте даньтяня я ничего не чувствую. Точнее не так… Есть уплотнение в забрюшинном пространстве, словно тело заполнило образовавшуюся пустоту соединительной тканью. Таким образом, можно говорить о формировании и наличии ядра в прошлом, — заключил он. — Я был заклинателем?! — Усянь сжал ткань на груди, словно это могло бы дать почувствовать. — Смотря в каком смысле вы это рассматриваете. Я бы сказал, что вы продолжаете им быть, — проговорил Сичэнь, — в какой-то мере. — Это, интересно, в какой? У меня нет способностей летать, пулять звуком и делать вот это все… В какой-то мере, — криво ухмыльнулся Вэй Ин. — Нет, это не важно. Лучше скажите, Лань Чжань знает? — Полагаю, что так. Диагностировать потерю ядра можно пальпацией. — Значит, дядя в курсе, мадам Юй… Вэнь Цин, само собой, — Вэй Ин постарался припомнить всех, кто держал его за руки похожим образом, — ну и Лань Чжань. Шикарно. Так он меня пожалел что ли, таким своеобразным манером заставив учиться и принять в ряды борцов с ходячей мертвечиной? И охота… возиться с инвалидом? — Господин Вэй! — не сдержался Сичэнь, повышая тон. — Я бы попросил вас выражаться сдержаннее! Поступок Ванцзи неоднозначен по многим причинам, однако я не буду обсуждать их за спиной брата. Помимо того, что это противоречит принципам Гусу Лань, это идёт вразрез с моими собственными убеждениями! Я могу только поддерживать его, как старший брат и как глава ордена! Но, господин Вэй… — голос Сичэня выдал его напряжение отчетливыми резкими нотами, — вы действительно считаете, что он мог решиться на подобное, исходя из одной только жалости?! Вы сами способны жениться на ком-то из сочувствия?! Или из желания прикрыть отступление от протокола визитов?! — Я… — от его напора и проступившего в речи оттенка злости Вэй Ин растерялся, — я не знаю. Вообще уже ничего не понимаю, — признался он. — Неделю назад у меня была нормальная работа. Ну, как нормальная… Мне нравилась! Семья! Брат был, с которым я вырос, и про которого знал вообще все, кроме того, что он наследует целый заклинательский орден, а дядя вообще его возглавляет! Нихрена себе приписка мелким шрифтом в семейном альбоме! Теперь вы говорите, что я и сам! И у меня даже нет причин не верить! Зато теперь понятно, — сдулся он, — почему Лань Чжань вчера… — Боюсь, вы все же не совсем верно трактуете мотивы Ванцзи, — покачал головой Сичэнь, — чтобы избежать недопонимания, поговорите с ним. — Ага, как только выловлю, — буркнул себе под нос Вэй Ин, — Ладно… это как-то лечится? — Вэй Ин ткнул себя в грудь. — Я не целитель. — Разумеется. Вы всего лишь глава ордена, — нарочито скептически заметил Усянь, — и, конечно же, не можете вынести заключение относительно претендента на вступление. Лань Сичэнь потёр ладони, разминая пальцы, затем поднялся, начал ходить до окна и обратно. — Если бы вы не были связаны обетом с Ванцзи, мой долг состоял бы в том, чтобы посоветовать вам обратиться в клинику Вэнь со всеми вопросами. В конце концов, это их компетенция. Но, в любом случае, это не лечится, — наконец проговорил он. — История не знает ни одного примера, когда после потери ядра заклинатель смог бы вернуть его. — Понятно. Ну… спасибо за ммм… полноту информации, — развёл руками Вэй Ин. — Я обязан предупредить, — нахмурился Сичэнь, — несмотря на то, что случаи выживания заклинателя после потери даньтяня крайне редки, в прошлом были известны попытки изъятия ядра и его пересадки. На данный момент подобные манипуляции противозаконны. Любые эксперименты в этой области противоречат принципам заклинательского мира и сурово караются. — Таким образом, надо понимать, вы предупреждаете меня о том, чтобы я не пытался вернуть себе какие-то возможности, — продолжил его мысль Вэй Ин. — Надо понимать только то, что я сказал, — возразил ему Сичэнь. — Следует избегать склонности додумывать за собеседника. Вчера вечером Ванцзи попросил меня об одолжении, в связи с чем есть несколько вопросов. Они могут показаться вам бестактными, и я заранее прошу прощения за это. — Спрашивайте. — Вы действительно способны видеть Тьму? — глава Лань испытующе глянул на него. — Ну… допустим. Долгое время я был уверен, что это называется синестезия. То есть, что мозг что-то путает в восприятии и выдаёт часть ощущений в виде картинки. Например, трупы… — Видите или нет? — Ну вижу, — сдался Вэй Ин. — Хорошо, — судя по побледневшему лицу Сичэня, хорошо ему не было, — тогда я расскажу вам одну легенду, — проговорил он, — скорее даже ее обрывок. Достоверных сведений не сохранилось, но, судя по летописям периода первых заклинательских войн, тогда появился человек, заимствовавший силу во Тьме. Или, как мы теперь сказали бы, оперировавший инь, превратив ее в инструмент контроля проявлений ша. Проще говоря... он поднимал мертвых из могил и управлял их несметными полчищами. Это имело глобальные последствия, и для этого человека, навсегда покинувшего ряды заклинателей, и для мира в целом. — Впечатляет! Но Лань Чжань сказал, что этого нельзя делать, что это разрушает, да у меня даже кровь… — Вэй Ин осекся. — Все верно, — подтвердил Сичэнь, — это ожидаемо. У вас нет ядра, но остался выжженный след и пустые, но открытые меридианы. В отсутствие шэн их заполнила ша, причём так стремительно, что вы, вероятно, даже не поняли, что произошло… Сложно сказать, что послужило толчком для подобного развития событий. Вероятно, стресс. Полагаю, постановление Верховного совета именно поэтому присвоило вам статус «обывателя» с последующим запретом на практики концентрации и медитаций. Если бы у вас не были открыты меридианы вовсе, как у простых, не совершенствующихся людей, этого бы не произошло. Столкнувшись с таким, я бы, вероятно, попробовал сделать так же, — задумчиво произнёс он. — Или если бы вы хотя бы избрали для себя более спокойную профессию, такого стартового толчка не случилось бы вовсе, и шансы на нормальную и… продолжительную жизнь были бы выше. — Я умру? — безэмоционально поинтересовался Вэй Ин. — Идиотский вопрос. Естественно, умру, — кивнул он. — Все умирают. — Оптимистичный настрой, — оценил глава Лань. — Надеюсь, вы сохраните его на будущее, потому что темная энергия — не смертный приговор. Да… Нельзя позволять ей собираться в теле, её сложно контролировать и необходимо уметь расходовать сразу, как только она наполняет меридианы, но это не значит, что невозможно вовсе. Я не смогу научить вас многому и к сожалению, не смогу посоветовать наставника лучше. Все, что связано с темными практиками, не то чтобы запрещено, скорее, предано забвению со времён Троецарствия. — Тогда встречный вопрос, — Вэй Ин поднял руку, как примерный ученик, — вам-то это на хре… на кой это все сдалось? — А вы не очень стремитесь соблюдать правила, не так ли? — чуть заметно прищурился Сичэнь. — С первого взгляда кажется, что они бесполезны и усложняют, но в большинстве случаев они скорее помогают разрешать конфликты, удерживаясь в рамках диалога. Если эта сторона не кажется вам привлекательной, то подумайте о том, что в умелых руках они превращаются в средство манипуляции. — Это я уже смог оценить, — кивнул Усянь. — И если мы игнорируем это качество, законы обернут против нас в самый неподходящий момент, — заметил Сичэнь. — Мне, как вы выразились, не сдалось вас обучать, но я не могу игнорировать решение Ванцзи, а посему буду ожидать от вас усердия. Со своей же стороны обещаю, что постараюсь передать вам всё, что потенциально может помочь контролировать ту силу, что вы способны заимствовать, так что предлагаю вернуться к основной теме нашего сегодняшнего занятия. Для начала мы должны попробовать подобрать вам инструмент. Лань Сичэнь снял несколько коробок и чехлов со стеллажей, выставил их у столика. Затем они подготовили бумагу и тушь, хотя Вэй Ин предпочёл бы тетрадь и ручку, хотя бы для того, чтобы привычно покалякать на задней странице и утрамбовать в голове начало урока, которое к музыке вообще никакого отношения не имело. Сичэнь же в самом деле начал последовательно рассказывать об инструментах и особенностях звука каждого из них. То, что для клана Лань звукоизвлечение значило куда больше, чем просто создание мелодии, Вэй Ин понял уже до, видел. Ванцзи умел атаковать, формируя музыкой ударную волну. Он также мог вести допрос, хотя это больше походило на работу психотерапевта с применением гипноза в попытке вытащить из сознания пациента наиболее ранившие его воспоминания. Ванцзи. Так звался его гуцинь… Сичэнь на цине сыграл тоже. Это было хорошо, красиво. Мелодия показалась грустной, какой-то ломаной, что ли. Возможно, поэтому Усянь воспринял инструмент иначе. Чуждо. Благодаря этой части занятия Вэй Ин не понял, научился ли он или приблизился ли к чему-то там, но осознал, что несмотря на последние события, хотел бы услышать игру Ванцзи снова. А ещё лучше взяться за какое-нибудь дело, как в старые-добрые… Следом пошли другие щипковые — саньсянь, ещё один цинь, но полукруглой формы, пипа и ржачный желтый жуань, который можно было бы весело запустить со склона Гусу, кабы не длинный гриф… Потом Сичэнь играл на шэн, эдаком ручном органе, состоящем из нескольких воткнутых в подобие чаши трубочек, показал пайсяо, которую Вэй Ин про себя окрестил «те же яйца, только в профиль», потому что на этот раз двенадцать трубочек было соединено в ряд. Самое большое впечатление на Усяня произвела сяо. Было очевидно, что к ней Сичэнь относился по-особенному. Все инструменты были в коробках и хранились в павильоне, но этот глава ордена носил в расшитом шелковом чехле, закреплённом у пояса. Он ходил с ней постоянно, а значит, скорее всего, это было личным оружием. Красивая нефритовая флейта, по виду старая, но ухоженная и наверняка дорогая. Из всех показанных инструментов её единственную Сичэнь не предложил подержать в руках и рассмотреть ближе. Звук сяо оказался нежен и… грустен. Лань Сичэнь выбрал для неё не просто мелодию, но уже известное Вэй Ину заклинание — «Переживание ушедших дней», пояснив, что не будет вкладывать в мелодию духовные силы, и это будет только музыка. Возможно, сейчас это действительно был просто звук, но Вэй Ин вспомнил всё равно… Ворох воняющей мертвечиной горы костей и меха и человека, сидящего рядом. Молчаливого, сосредоточенно перебирающего струны. Белые брюки и серую рубашку, перемазанные в крови и копоти. Вэй Ина тогда захватили лисьи воспоминания, её предсмертные грёзы… Стало остро жаль, что поглощённый ими Усянь тогда не видел лица Лань Чжаня. Другой сяо не оказалось, но было несколько разновидностей флейт-били. Вэй Ин даже примерился к одной, но инструмент показался совершенно чужим в руках, звук непривычно плотным и каким-то резким, что ли. Вэй Ин подержал её в руке, взвесил, но всё же отложил обратно в коробку. — Вам так ничего и не пришлось по душе? — поинтересовался Сичэнь. — Вы можете не играть постоянно, но даже поверхностное владение избранным инструментом, как я надеюсь, позволит вам улучшить концентрацию и контроль. — Инструменты интересные, — Вэй Ин вежливо кивнул, — но я, наверное, пас. Хотел спросить, дядя Цзян ведь ни на чем не играет, значит ли это, что есть другие варианты? — Клан Юньмэн Цзян в большей степени сосредоточен на взаимодействии с водой, а она не очень сочетается с работой звуковой волной. Не любите музыку? Или это оттого, что вы не умеете играть? Как я уже сказал, главное — это найти свой инструмент, почувствовать, насколько родственен извлекаемый звук… Для того, чтобы освоить пару простых мелодий, много времени не нужно. — Вообще-то… я играл на дицзы, — признался Усянь, — попалась на Тао недорогая, по скидону, ну и… — однако он тут же замотал головой, — но это провальная идея. У Лань Чжаня наверняка остались не самые приятные впечатления о моей игре. Он, конечно, особо ничего не говорил, но Цзян Чэн всё время бесился, стоило мне взять её в руки, и клялся, что на моих ушах медведи сплясали джигу, — усмехнулся он. — На данный момент вам в последнюю очередь стоит беспокоиться о том, что думают окружающие. Как я уже сказал, музыка — не развлечение. Особенно для вас. Ди… — задумчиво произнес Сичэнь, поднимаясь из-за стола, — в моей коллекции есть всего одна такая флейта. Исторически сложилось так, что клан не поощрял выбор именно этого инструмента. Темный заклинатель, которого я упоминал, избрал для себя именно её. Однако если адепт или студент проявлял интерес, Гусу Лань могли обучить играть и на нем. Хотите взглянуть? — На флейту? — На флейту… — повторил глава Лань. — Инструмент старый, однако она в хорошем состоянии, — он подошел к одному из стеллажей, снял с полки продолговатый черный футляр. — Только взглянуть?! А поиграть? — Смотрите сами, — Лань Сичэнь положил коробку на стол, отщелкнул клипсы. — Она своенравна. Я могу играть на любом инструменте из коллекции, хранящейся в Гусу Лань, но эта дицзы фальшивит… Нет-нет, дело не в настройке, — он предупредительно покачал головой, — поверьте. Поиск инструмента — обоюдный процесс. Вы ищете, он принимает, и если это происходит, то в конечном счете найденный инструмент станет для вас идеальным проводником... Эта просто не хочет, чтобы на ней играл я. И не далась ни одному из тех, кто пробовал до меня, хотя желающих было много. Если вам просто подойдет сам тип инструмента, мы всегда можем заказать новую. В чехле на синем бархате лежал узкий длинный цилиндр, поблёскивая черным лаком. Флейта несла на себе характерные отметины роста бамбука, но не только… По всей её длине вилась замысловатая резьба, больше всего похожая на спирали дыма, плавные, закручивающиеся в незаконченные кольца, перетекающие из одного завитка в другой. На одном конце крепилась красная шёлковая кисть… Старая, растрепавшаяся на концах. Она дополнялась скромным украшением из бусин — пара бодхо из пожелтевших от времени косточек ротанга, одна нефритовая, белая, с маленьким сколом сбоку. Череда бусин вела к резному цветку лотоса из белоснежной корифы. Рядом с креплением кисти было вырезано 陈情. — Прежние чувства? Странное название… Красивая, — Вэй Ин тронул шёлковую кисть. Та приятно прильнула к пальцам, словно погладила в ответ. — Она выглядит дорогой… и действительно старой. Никогда не видел таких. Могу я всё же попробовать? — Разумеется, — Сичэнь стоял чуть в отдалении, глядя на то, как Усянь гладит шелк кончиками пальцев. — За ней бережно ухаживали, поэтому технически препятствий к игре нет. — Простите, я ужасно играю, — извинился Вэй Ин, но уже вынул флейту из чехла, пробегая пальцами завитки, пробуя отверстия. Резные бороздки удобно ложились под подушечки, словно бы пальцы скользили по ним многократно до. Он поднёс инструмент к губам, осторожно передал флейте своё дыхание. Она подхватила его, приняла и прокатила в своём нутре, выдувая плавным, нежным свистом. Он чуть вдохнул и попробовал снова, зажимая пару отверстий, словно прося её о мелодии. Флейта ожила, ответила ему чистым и ясным звуком… Вэй Ин невольно прикрыл глаза. Он не выбирал мелодию, не думал о ней. Он просто сыграл первое, что пришло в голову. Складывалось что-то знакомое, но Усянь не мог точно вспомнить, где слышал подобное. Только играл… Звук брал начало из груди Вэй Ина и длился, длился… повисая в тишине утра длинными чистыми трелями. — Она… она чудесная, — Усянь почти заставил себя оторваться от инструмента, огладил пальцами лак, приласкал резные линии, — я не знаю, кто сказал вам, что она расстроена. Хотя, может, и так. Я не музыкант… Сичэнь стоял в отдалении, у окна, рассматривал что-то в пейзаже, раскинувшемся за окном. — Вы правы, господин Вэй. Вы не музыкант, — кивнул глава Лань. Он вздохнул, вернулся к разложенным на столе инструментам, принявшись убирать их в коробки, футляры и чехлы. — Но я думаю, что дицзы — это ваш инструмент. Хотите, закажем новую? — Спасибо, — Вэй Ин поджал губы, — но скорее нет, — он огладил бамбук в последний раз и уложил в бархатное гнездо. — Не думаю, что хотел бы играть на чем-то ещё. Сичэнь глянул на его пальцы, на шёлковую кисть, наэлектризованную прикосновением, не желавшую залезать обратно в футляр и всё ещё словно тянущуюся к только что игравшим на ней рукам. — Тогда я дам вам мягкий чехол, — после затянувшейся паузы ответил глава ордена. — Среди заклинателей принято давать имя инструменту, но у этой флейты оно уже есть. Что ещё… она не любит сырости. Постарайтесь не ронять её в воду и ничего на неё не проливать, но и чрезмерно сухой воздух ей вредит. Лак достаточно протирать мягкой тканью. — Вы что, серьезно даёте мне эту?! — удивился Вэй Ин. — Полагаю, что так… и не сказал бы, что это мое решение, — Сичэнь подошел к продолговатому ящику с аксессуарами и некоторое время перебирал матерчатые чехлы, пока наконец его выбор не пал на черный бархатный. — Как я и говорил, инструмент выбирает владельца. Вы долго не практиковались, но обладаете некоторым навыком. Постарайтесь играть так часто, как только будет возникать желание, — посоветовал он. — Я распоряжусь о дополнительной звуковой изоляции ваших личных покоев. На этом всё. Наше следующее занятие пройдёт здесь же, в это же время, через два дня. — Спасибо за лекцию. И… за все. Если сегодня я был резок, прошу прощения, — Вэй Ин вежливо поклонился. — Не могли бы вы подсказать, где я могу найти точное расписание своих занятий? Я вчера записал, но, возможно, не слишком точно, — он не стал вдаваться в подробности того, что записывал за Оуян Цзычжэнем исключительно в своей воображаемой записной книжке, воображаемым же аккуратным почерком. Честно говоря, он понадеялся на свою не самую плохую память, как делал это ещё в студенческие годы, но бредовость всего происходящего в последнее время, а в особенности вчерашнего дня, всё-таки сбила с толку. — Я вышлю вам его в Вичат. — О! А что, так можно было?! — удивился Вэй Ин. — Если Гусу Лань сохраняет традиции, это ещё не значит, что мы закрыты для нового, — заметил Сичэнь. — Хотя дядя в меньшей степени приветствует использование цифровых устройств, поэтому на его лекции советую всё же носить бумагу и кисти. Например, на этикет, перенесённый на час лошади, — произнес он. — Лошади?! Лошади… — Вэй Ин наморщил лоб, пытаясь припомнить эквивалент времени. — Одиннадцать утра, — подсказал Сичэнь. — Также учитывайте, что не все ваши занятия будут совпадать с основным курсом. Часть дисциплин та же, но некоторые предназначены только для избранника наследника клана, — пояснил он. — Типа домоводства?! — фыркнул Усянь. — Типа традиций Гусу Лань, — улыбнулся Сичэнь. — О! Насчет них! — встрепенулся Вэй Ин. — Орден реально собирается отмечать мою помолвку, типа как сестра с мужем?! То есть когда он был ещё женихом, конечно! Платье с хренолином, банкет на пару тысяч человек, сумасшедшие репортеры?! — перечисляя все недостатки пышных празднеств, Вэй Ин элегантно забыл упомянуть, что расторгать помолвку, когда та самая пара тысяч гостей уже и на свадьбу планы строила, гораздо сложнее. — Не обязательно, — покачал головой Сичэнь, — это зависит от вашего обоюдного решения. Разве вы не обсудили это с Ванцзи вчера? — возможно, Вэй Ину показалось, но Сичэнь нахмурился. Скорее, даже не так… привычный призрак улыбки, живший на его губах, словно сполз с лица, и теперь он снова стал почти что копией младшего брата. — Мы вообще… не виделись со вчера, — признался Вэй Ин. — Я думал, Лань Чжань придёт. Поговорить… ну или я не знаю, поесть вместе?! Но в итоге он просто прислал мне вещи, — пожал плечами он. — Тогда, полагаю, придется отложить решение этого вопроса до начала следующей недели. — Да?! — удивился Вэй Ин. — Он что, уехал?! Так и знал! Опять всё молчком! Просто на выходные или что-то случилось?! Вот какого черта на этот раз?! Я что, телепат?! Ну, при таком развитии событий, точно стану! — Успокойтесь, господин Вэй, и прошу вас следить за речью. Ванцзи в ордене. — Чудно! Тогда самое время обсудить предстоящее торжество, особенно его отсутствие! О, и у меня ж теперь инструмент! — наличие сразу двух причин для визита ободрило до невероятности. Вэй Ин вынул флейту из жесткого футляра, убрал в бархатный чехольчик, подскочил и рванул было к выходу. — А! — спохватился он, — ещё раз спасибо огромное за урок! Из вас реально отличный учитель! — он вытянул большой палец вверх. — Я пойду первым! — Подождите, — повысил голос Лань Сичэнь, — вам не стоит идти. — А вам не стоит беспокоиться! — Вэй Ин крутанулся на пятках. — Я, конечно, состою в сложных отношениях с ориентацией на местности, но дом же ровно на противоположной стороне долины? Я найду! А если и нет, то всегда можно спросить! Я туда и обратно! К лошади… к этикету точно успею! — торопливо поклонился он снова. — Ванцзи… Ванцзи не дома, — Сичэнь, поднявшийся было, чтобы проводить, опустился за столик снова и сложил руки перед собой. — Он в ордене, но вы не сможете его увидеть, так как этим утром он принимает наказание. После ему потребуется какое-то время на восстановление, и я прошу вас не беспокоить его. — Что?! — не поверил своим ушам Усянь. — За что?! — Не уверен. Думал, возможно, что-то произошло вчера между вами?! Что-то… что, по его мнению, заслуживает наказания, — щёки Лань Сичэня тронул легкий румянец. — Теперь, после нашего разговора, полагаю, я ошибся. Ванцзи пришел очень рано и сказал только «бесстыдство», — покачал головой он. — В силу положения брат не обязан раскрывать проступок в деталях. — Сто пятьдесят… Где? — побледнел Вэй Ин. — Где он?! — Вы не сможете, вы не имеете права вмешиваться в это. — Блядь! Его из-за меня порют, а я тут сидел и на дудках играл?! Это же лютый пиздец! — взорвался он. — Сколько я должен получить в качестве наказания за нецензурную брань, глава?! — Пятьдесят, — ошарашенно моргнул Сичэнь. — Устраивает, — тут же выпалил Вэй Ин, развернулся и выбежал из павильона, чтобы в несколько бесконечных минут добежать до дежурного адепта, задыхаясь спросить, где тут бьют, и со всех ног бежать в указанную сторону.