Обратная сторона Луны

Чернота казалась морем. Она раскинулась перед ними бесконечным покрывалом. Полоса неявно видимого леса внизу отдалилась и окончательно скрылась за его краем. Это даже могло быть похоже на море. Только слишком спокойное. Недвижимое… Умершее море, в котором погибли все его обитатели и даже сама надежда на движение или живой блеск волн. Вэй Ин не понимал направления. Сначала ему казалось, Ванцзи направил меч куда-то к центру, но уверенности не было, точнее, её постепенно размазывало об эту мерную глухую темень. — Туда… туда давай! — в ватной глади левее них мягко вспучило плоский холм. Он набух, отрываясь от материнского тела, и завернулся гигантской угольной медузой, медленно вздымавшейся вверх. Истончившуюся кромку надрыва на мгновение подсветило тусклым фиолетовым. — Лань Чжань! — Вэй Ин крикнул снова, но его слова снесло свистом встречного потока. Меч резко взмыл вверх, почти вертикально, переваливая через свернувшийся краями чудовищный гриб. — Не туда! — он завертел головой, пытаясь не упустить шанса заглянуть в зияющую яму, откуда вырвало этот лоскут, но они находились почти в самой верхней точке… Без шансов. Внезапно подвисла тишина. Вот только что Вэй Ин не мог услышать собственных слов за свистом встречного тока рассекаемого ими воздуха… миг, и только звук абсолютной пустоты разлился вокруг. В ней отчетливо раздались электрические щелчки откуда-то снизу, прямо из-под их ног. — Готов? Вэй Ин не ответил, не успел, но, кажется, кивнул за мгновение до того, как они упали. Волосы, полы одежд, выбитые скоростью слёзы, а заодно желудок, печень и прочий ливер… Всё взметнуло вверх! Они не просто падали! Они сорвались в пике, и меч, повинуясь направляющей его воле, прибавлял скорости. Это было страшно. Они рухнули в плотный слой темноты, и он обнял их, принял, поймал в свои вязкие объятия, мягко, но настойчиво лишая набранной скорости, воздуха, незаметно пытаясь выдавить его из лёгких, заместить собой. Вэй Ин поддался. Несколько раз вдохнул, не ощущая наполнения лёгких, но чувствуя, как его тело, словно губка, напитывается тяжестью растворенной здесь истинной Тьмы. Он тут же прильнул губами к флейте и сыграл длинную трель. Ванцзи обнимал… Крепко, так крепко, что даже идиотская мысль о том, что они, возможно, увязнут, задохнутся в этой мягкой вате до смерти, пугать перестала. …хорошо, что он принял помолвку. Да… …и загоняться о том, что подумает дядя или ещё кто, было лишним, ведь они перестанут существовать здесь и сейчас… …Чэн потом скажет, что его брат идиот. Забыл, как дышать, и умер… …сеструня расстроится… Он всё ещё падал и, кажется, пока не умер, хотя совсем не чувствовал вдохов. Ни своих, ни Ванцзи… Страшно всё ещё было, но уже не очень. Почему-то показалось, что это будет не так плохо, если они встретят смерть вместе. Пусть даже и здесь, в этом ледяном могильнике, источающем сладко-гнилостный запах тысячи тысяч смертей и влезающем в его нутро, копошащемся в его сознании своими холодными пальцами… — Вэй Ин! — сдавленно крикнул Ванцзи. Он внезапно выпал из зыбкого черного забвения. Закашлялся, отплевывая мерзкую горечь с привкусом соли и какого-то скрипучего, пересыпанного песком мыла… Почему мыла?! Абсурд. — Бля… — если бы не подвеска и не кисть, запутавшаяся вокруг запястья, Чэньцин, выскользнувшая из потерявших волю пальцев, упала бы вниз! Вэй Ин тут же подобрал её, прижал к губам снова. — Вверх! Не найдя ни следа жизни, они начали медленно подниматься, продираясь сквозь настойчивую мягкость этого Ничто, ловившего их за одежду, за волосы, кожу… Вдруг Вэй Ин отчетливо увидел собственные пальцы. Он уже успел привыкнуть к тому, что ослеп! Сиреневый пробежал по его костяшкам, по лакированным завиткам инструмента, по кромке рукава. — Влево! Лань Чжань! Там что-то есть! — на некотором расстоянии от них медленно всплыл пузырь, внутри которого заискрило молнией, высвечивая силуэт. — Слишком плотно! — Ванцзи потащил его дальше вверх. — Нужна передышка! — и они отступили. — Что это, блядь, за омут такой? — Нет! Не он! Не знаю, что! — Да блядь, как так?! — двигаться прочь от источника вспышек казалось проще. Давление черноты уменьшалось тем сильнее, чем больше Ванцзи пытался прорваться вверх. Вэй Ин почувствовал, что вместе с этим и мысли его проясняются. И он осознал… Там, внутри мерцающего шара, висела Мадам Юй. Он узнал не по силуэту, нет. Все заклинатели были в ханьфу, и длинноволосые через одного, но электрический разряд, берущий начало от её руки, действительно был похож на хлыст. Он бежал расщепляющимся тонким пучком, бил по внутренней поверхности полости, словно бы прижигая, обращая чернильную вату в хлопья сыпучего серого пепла. Темнота не сдавалась, напирала снизу, пытаясь захватить её и с боков, но мадам Юй пыталась пробиться наверх, глядя в сторону избранного направления и старательно раз за разом целя в купол той пустоты, в которой висела. Нет, показалось… У неё была опора. Под ногами блестела игла тонкого лезвия. В опасной близости от неё взвился водяной смерч. Он отрывал и засасывал в себя клочки липкой черноты вокруг пузыря, облегчая продвижение выжженной пустоты вверх. Вдоль узкой воронки скользил второй силуэт. Внезапно что-то вторглось в струю воды, оборвало вращение, и она с шумом рухнула вниз. О… судя по сразу же долетевшему звуку падения, волны были ближе, чем Вэй Ин полагал?! Силуэт того, кто направлял распавшийся водяной смерч, метнулся было к мадам Юй, но из темени, разделяя их, выросло что-то странное. Оно казалось деревом. Странным, стремительно растущим деревом, чей толстый бурый ствол, покрытый сально блестящей бугристой корой, расщепило вверху извивающимися сучьями. Каждый из них плавно раскачивался, тянулся вверх, словно солнечным светом тут служило трескучее лиловое электричество. Мадам Юй что-то крикнула, но слова распались бессмысленными обрывками, не долетев до Вэй Ина и Ванцзи. Мадам больше не пыталась подняться выше в этом своём выжженном круглом шаре, не смотрела вверх, но протянула руки вперед, к мечущейся фигуре заклинателя, пытавшегося пробиться к ней. Дерево внезапно оказалось быстрым, оно изогнулось массивным стволом, хлестко выстрелило дугообразным прогибом и нанесло точный удар по летящему силуэту, пытаясь сбросить с меча. Человек удержался, но потерял скорость и направление, и упал куда-то вниз, пропадая в черноте. Дерево устремилось вверх быстрее, стало длинным, выше пузыря, согнулось, свилось кольцом, пытаясь поймать собой полость с висящей в центре мадам Юй. Та атаковала, нанося удары по неосторожно приблизившемуся стволу, и с каждым ударом от него словно сбивало пласты какой-то грубой трухлявой коры. Вернулся водяной смерч. Он полз снизу, оплетая ствол, поднимаясь подобно молодой лозе. Её цепкие водяные струи проникали в рыхлое тучное тулово и своим вращением отрывали разлетающиеся ошмётки. По водяной лозе мелькнула фигура заклинателя. Вэй Ин не узнал силуэт, просто понял. По тому, как засверкал лиловыми вспышками электрический хлыст, по тому, как вскинулась навстречу мадам Юй. Незаконченное древесное кольцо не выдержало объединённого удара, содрогнулось, затряслось… разразилось слитным воем. Казалось, в нём можно было различить голоса. Тысячи голосов. Так плачет буря, свистя в стропилах и скрипя почти младенчески, почти жалобно, чтобы в следующий миг разметать в щепки попавшее под удар жилище. Казалось, ещё немного, и набухший ствол распадётся гнилыми щепками, но он вдруг подобрался, вывернувшись змеиными кольцами, уклонился от череды ударов и, раскрывшись навершием подобно кобре, прицельно атаковал водный поток, его омывающий. Силуэт заклинателя мгновенно сгинул в раскрытом капюшоне ветвей. Мадам Юй закричала, и это уже точно не было словами. В ватной пустоши разнесся её тонкий, обречённый плач, обернувшийся гигантским ослепительно-белым разрядом, прицельно ударившим в завивающийся книзу ствол. Свет схлопнулся так резко, словно выбило пробки. Вэй Ин снова ослеп, на этот раз видя в глазах отпечаток вспышки. Это словно пробудило, вырвало его из состояния оцепенелого созерцания. — Ближе! — заорал он, вскидывая флейту и играя в темноту. Скопившийся холод в его теле заворочался. Он стал плотным, каменным, нехотя сдвинул свои пласты, разматываясь в мелодию. — Не смей больше сдавать назад! — Вэй Ин выплюнул короткую звуковую атаку, и закричал снова. — Что это… Лань Чжань? — веером от него разлетелась серия коротких резких свистов. Судя по нечеловеческому вою откуда-то снизу, по крайней мере пара попала в цель… Ещё бы понять, в какую! — Не знаю! Контроль! Дыхание! — перекрывая вой, выкрикнул Ванцзи. — Помни! — они двинулись снова вперед, но не прямо, а, как показалось Вэй Ину, чуть правее. Через некоторое время свет вернулся. Он шёл теперь снизу, призрачный, слабый. Вэй Ин глянул под ноги. Мадам Юй оказалась почти под ними, хотя они не поднимались… значит, упала она. Молния в её руке мигала как нить в перегорающей лампе, а сама она с трудом держалась на мече, согнувшись под тяжестью тела, которое пыталась тащить из воды. Ванцзи с трудом, но смог пробиться очень близко, и Вэй Ин даже в этом скудном больном свете теперь мог различить лицо дяди. Бледное… мёртвое. Лиловое парадное ханьфу на нём больше не было таковым. Чёрное от впитавшейся воды и грязи, драное, с оторванным рукавом и едва уловимой вышивкой на буром от крови вороте. Его безжизненное тело вязло в каше разрубленной гнили. Та казалась живой, чавкала маслянистыми плесками и не отпускала, тянула на себя, засасывала в трясину. Фигуры внизу вдруг как-то потускнели, словно пошли рябой пленкой… Вэй Ину постепенно стало казаться, что перед ним другая фигура, тоньше, почти девичья. Руки всё так же тянулись к человеку в тёмных одеждах. Он был мёртв, и лицо его тоже заливала кровь, так сильно, что черт не разобрать. Темнота вокруг поплыла, словно преобразовалась в пылающие языки Тьмы, лижущие эти фигуры. Женщина беззвучно кричала и всё время оглядывалась на него. Вэй Ин понимал, что этого никак не может быть, что его мать давно мертва, что это наваждение и морок, но по лицу его потекли слёзы. Пресные… Он не чувствовал соли за наполнившим гортань вкусом железа. — Прости, — и Вэй Ин заиграл. То, что получалось, не было мелодиями Гусу. Они мешались со знакомыми фрагментами, но Чэньцин своевольничала, выдавая что-то своё. Мрачный протяжный свист раскрылся веером, прокатился осязаемой волной. Вслед за ним пришла легкость, невесомость… Тьма, его давняя знакомая, отозвалась на зов, собралась завихрениями, ластясь к сапогам. Его приподняло, стопы перестали чувствовать лезвие меча, но руки всё ещё держали, обнимали крепко. Вэй Ин вцепился в них, понял, что сейчас силён настолько, что способен вырваться. — Нет! — крик Ванцзи пробился, хотя был такой глухой, словно шёл сквозь воду. — Отпусти… они мои родители, — Вэй Ин старательно зашевелил губами, хотя не был уверен в том, что слова слышались раздельно. — Умереть тут было бы неплохо, если вместе. Глупо, да? — он засмеялся, тут же забулькав горлом, закашлявшись. — Но ты не должен… Он уже не расслышал, что ответил Ванцзи, только почувствовал длинную вибрацию его слов собственной спиной. Простое «нет» не подходило, слишком коротко. Там было что-то большее, наверное про Гусу… Светлые дорожки и вершины ордена Гусу Лань показались далёкими, ненастоящими, словно сказочными. Хорошо, что он успел их увидеть. И что поцеловал Ванцзи тогда, тоже хорошо, а то сейчас, наверное, было бы страшнее. Одному. Жаль только, что он был таким слепым всё это время и ничего не понял, и сказать не успел… Вэй Ин с силой расцепил пальцы на своей талии и, помедлив мгновение, шагнул в пустоту. Он не слышал ничего, кроме нарастающего звона в ушах и глухих хрипов в собственном горле. Тьма подхватила его тело, заполнила собой, свободно заклубилась внутри, наполняя силой. Он не упал. Завис в черноте, закрыв глаза и ощущая себя легче пуха. Повинуясь новой мелодии, поток холодных языков вокруг истончился, вытягиваясь длинными нитями, ощупывая пространство, улавливая знаки, намеки на движение и жизнь. Ему больше не нужно было смотреть… Он чувствовал, словно оказался пауком в центре раскрытой сетки. Ванцзи Вэй Ин уловил сразу же. Тот ощущался как большой голубой шар и пылал теплом. Внизу тлела крохотная сиреневая звезда. Сыпала последними искрами, словно догорающий бенгальский огонь. Под ней ощущался отзвук плеска, совсем слабый. Словно ручей погребло под обвалом, забило его течение валунами и грязью. Голубой шар замерцал, от него разошлись волны света. Яркого, пульсирующего. Он осветил раскинутую паучью сеть и застывшую в её сердцевине темную фигуру с прижатой к губам флейте. Свет ощутился и физически… слабым намеком на тепло, разошедшимся под рёбрами. Внизу, за пеленой сотканного мрака, почувствовалось ещё одно шевеление. Не живое, но мертвым это тоже не ощущалось. Длинное тело плыло в толще воды, совсем близко к сиреневой звезде. Оно свивалось кольцами, всё сильнее подтягивая и сжимая их вокруг угасающего лилового сияния. Змей… Вэй Ин чувствовал его так явственно, словно видел. Он был странным, гигантским, но разнородным, словно собранным из частей, которые кто-то не удосужился сложить как надо, а чтобы всё это не разваливалось, части спаивала мягкая упругая слизь. Вдох, ещё и ещё, и вот оттуда, снизу, прямо от извивающегося тела поднялся поток хладной, дикой ша. Много… Очень. Слишком. Она опалила кожу, пытаясь пробраться внутрь прямо через поры, но Чэньцин усмирила её, а шёлк кисти успокоительно погладил руку, словно уговаривая потерпеть. Жгучая боль пронзила нутро, но Вэй Ин пережил её, передышал, совсем легко отсылая воздух в флейту. Та загудела, словно это не Тьма, а ласковый утренний ветерок запутался в ней, обретая звук нежного посвиста. Змеиное тело скорчило, ряды колец распались, забились хаотичными конвульсиями. Кажется, ползучая тварь стала даже короче… Да. Вэй Ин явственно ощутил, как отвалилась часть хвоста, распадаясь крупными кусками. Плотную черноту вспучило — толстое месиво снова поползло вверх, выросло стволом, раскинулось толстыми обрывками ветвей. Одна из них изогнулась, оборачиваясь к нему своим округлым навершием. Вэй Ин открыл глаза. Прямо перед ним зависло… лицо. Точнее, даже целая голова. Её раздутая иссиня-белая кожа, покрытая струпьями, сочилась подтекающей гнилью и влажно мерцала в свете голубого сияния, лившегося из-за спины. Мертвые глаза хлопнули одним веком. Второго не было, а лишенный его глаз выпучило, словно у варёной рыбы, затянув молочно-мутной линзой бельма. Голова смотрела куда-то сквозь Вэй Ина и, вероятно, вовсе не могла видеть. Однако она склонилась набок, словно разглядывала его, качалась, неестественно выгибая длинную змееподобную шею. Вдруг, клацнув челюстью, она открыла провал рта, из которого пахнуло трупным смрадом. Раздался пронзительный громкий вой. Тонкий, истеричный. Детский. Он пробился в сознание, но не оглушил, хотя, наверное, мог бы. Звуки по-прежнему долетали как сквозь воду. Зато истошный окрик будто бы направил другие отростки, и те повернулись тоже. На него смотрело девять мертвых лиц. Их вид не испугал, Вэй Ин в этой жизни видел достаточно трупов. Скорее, стало мерзко. Эти люди явно умерли давно. Он среагировал свистом, коротким, атакующим, нанёсшим удар по ближайшей же голове. Та хрустнула, и её свернуло на сторону. Её добил второй удар, прилетевший из-за плеча — струнная трель гуциня оборвала надорванную тухлую плоть, и шар плюхнул в невидимые волны. Это оказалось просто. Проще, чем Вэй Ин мог предположить. Он тут же сыпанул целой серией коротких музыкальных ударов, и гуцинь каждый раз вторил ему. Уродливые головы осыпались вниз, словно перезрелые виноградины, но змеиное тело тут же содрогнулось, и в его толще, сплетённой из гниющих останков людей, водяных растений, сетей и, даже, кажется, обломков судов, прокатила волна, вознося на обрубки шей новые головы. Новые мертвые лица. Едва отрастив замену, змей атаковал, пытаясь объять Вэй Ина, захватить в раскрытые капюшоном шеи. Тьма взвилась потоком, относя Вэй Ина дальше, но толстое, рыхлое тело змея оказалось удивительно подвижным, свиваясь, распрямляясь и пытаясь раз за разом нанести хлесткий удар. Сбоку мелькнула голубая вспышка. Ванцзи заложил дугу вверх, и рухнул вниз, пытаясь набрать больше скорости в падении. Разнеслась мелодичная струнная фраза. Три мертвые головы слетели разом, шлепаясь вниз, но их место заняли новые, а змеиное внимание переключилось на более яркую цель. Более доступную. Чернота была тягучей, липла к заклинателю, пыталась удержать и не дать двигаться быстрее. Каждая последующая атака ствола приходилась всё ближе… Вэй Ин закрыл глаза, снова полагаясь только на внутренние ощущения. Ванцзи ещё успевал, хотя сиял уже не так ярко, не так горячо. Он уворачивался, не давая сбить себя с меча, но и не уходя вверх… хотя мог бы. Он мог бы взлететь к чистому звездному куполу ночного неба, собраться с силами… — Сянлю! — ватную глушь и темень разрезал женский высокий вскрик. Медленно взошла, всплыла рядом сиреневая звезда. Её электрическое, колючее сияние окрепло, ощетинилось острым пучком разряда. Вэй Ин не видел фигуры мадам Юй так, с закрытыми глазами, но явственно чувствовал её близкое присутствие, и ещё ярость. Ослепительную ярость и боль. Он поднёс к губам Чэньцин, выдул протяжную незнакомую мелодию. Флейта вела, он лишь давал ей воздух… Змей крупно дрогнул, сбился с атаки, развернулся в их сторону, отвлекаясь от поблекшего голубого шара Ванцзи, и очередная мелодия гуциня достигла цели, сбивая новое лицо мертвеца. Сразу следом треснул электрический разряд, и обрубок шеи ожгло, запечатало угольной уродливой коркой… Шею забило уже поднимавшейся вверх новой головой, она стала хаотично дергаться, мотаться, пытаясь исторгнуть из себя видимый внутри белёсый шар, но он упёрся в струп. — Ха-х-кха-кха, — это было чудовищно и забавно одновременно, и Вэй Ин рассмеялся, но тут же подавился идущей горлом кровью, закашлял, сплевывая пену с губ. — Ещё! — ватную глухоту пробил требовательный голос мадам Юй. — Он едва родился! Мы сможем! Ещё! Вэй Ин сыграл, пытаясь сформировать удары. Один точно и три мимо. В флейту, кажется, попала его кровь, и мелодия оборвалась незавершенными ударами. Тогда он просто вздохнул, так глубоко, как смог, вобрал столько холода, что живот, казалось, треснет кожей, и пронзительно свистнул. Ему вторил звук хлыста, прожигающего воздух, и гармоничные струнные фразы. Змеиное тело трясло между ними, метало от одного к другому, словно змей всё больше лишался способности выбирать четкую цель для атаки. Теперь Вэй Ин видел лишь один вырост, остальные повисли дохлыми куриными шеями. Змею явно осталось немного… Он распадался, рассыпался перепуганными мечущимися гулями, обрывками рыболовных снастей, обломками лодок и мусором, но Усянь больше не мог… Он не мог издать ни звука, хрипел горлом. Раскрыв глаза, он осознал, что больше нет даже темноты, только бурая пелена, и зажмурился, последним усилием сознания выхватывая восходящую над ним сиреневую звезду и парящий снизу голубой шар… Он умирал. Совершенно точно умирал. Тело раздирало изнутри нитями колючей проволоки, протянувшейся от паха к каждой клеточке тела. Холод погружал его в себя и наполнял собой, и это было хорошо. Так казалось не слишком больно, почти терпимо то, что мышцы рвало мёрзлыми иглами бушевавшей в его теле инь. Её было слишком. Она была повсюду, и Вэй Ин уже не мог сдерживать этот поток, заливший его изнутри. Пусть так… Он раскрыл руки и откинулся назад, падая в раскрывшийся навстречу ему зев Тьмы. — Вэй Ин, — позвала Тьма. У неё был глубокий красивый голос. Только печальный. Забавно… Кажется, Тьма решила оплакивать его. — Я… — еле ворочая языком, пробулькал Вэй Ин. — Потерпи. Пожалуйста… — шептала она, и её голос грел его оледеневшее сердце. Вэй Ин не знал, что всегда холодная, она может так согревать. — Отнеси меня… — Да. Юньмэн близко. Потерпи, — Тьма уговаривала его, как маленького. — Нет… не туда, — забился Вэй Ин, — куда угодно. Не туда. Похорони меня… там. Унеси меня в Гусу… — Нет, — Тьма плакала, и горячие капли падали на его лицо. Она всё повторяла «нет», «нет» и снова «потерпи», гладила по щекам и лбу, и несла его сквозь холод и мрак.