Between the lines

      На следующее утро Вэй Усяня как обычно попытался разбудить Ванцзи, но, что удивительно, проснулся он практически сразу, хотя вставать пока не планировал.       — Хорошо, что мы вчера в десять примерно уснули, а то бы ты меня сегодня точно не добудился… — сказал Вэй Усянь, потянувшись на кровати и потирая заспанные глаза, пока зрение не сфокусировалось на супруге, сидящем у края кровати и держащем руку на его груди, прикрытой шёлковым одеялом.       Лань Ванцзи решил пока не заставлять мужа вставать с постели. То, что он проснулся полшестого утра, когда сам Ханьгуань Цзюнь уже закончил с утренним туалетом — вполне можно назвать неимоверной везучестью. Вместо этого, он решил принести приготовленный завтрак ему в постель на бамбуковом подносе, хоть и правилами его ордена это не совсем одобрено. Сама еда представляла собой сычуаньское тушеное мясо, парочка дайконовых пирожков и чай, изготовленный из каких ароматных трав. Изначально именно к нему Вэй Усянь и потянулся, рассчитывая на то, что он оправдает свой прекрасный запах, но, лишь отглотнув немного, он вдруг вспомнил те чаи, которые подают в Гусу на «семейный пиршествах», от которых он всегда старается откосить до тех пор, пока не забеспокоится о том, что могут сказать о супруге, если он откажет в такой чести к своей персоне.       — Лань Чжань, гэгэ… убери это. Я тебя очень прошу, он мне не понравился.       Лань Ванцзи покорно убрал пиалу с чаем на тумбу возле роскошной кровати и побеспокоился:       — Может, заказать другой?       Вэй Усянь, в свою очередь, не очень хотел запрягать мужа такими мелочами и сказал, чтобы тот никуда не ходил, пускай уже и подорвался. На самом деле, когда Лань Ванцзи спрашивал чего бы он хотел испить, ответ в голове всегда был един — вино. Вот только распивать спиртное с утра как минимум некультурно, поэтому он просто принялся за завтрак, ощущая небольшой дискомфорт в области спины.       — Эх, гэгэ… — сказал Вэй Усянь, прожевав кусочек, чтобы супруг не придрался к тому, что он разговаривает во время еды.       — За едой разговаривать запрещено, — таки ответил Лань Ванцзи.       — Я просто хотел сказать, что из-за того, что ты не понял вчера моих намёков перебраться на постель — у меня теперь болит спина. Как же я пойду на это чёртово озеро с больной спиной, — начал причитать Вэй Усянь, строя из себя жертву несправедливого к себе отношения.       Лань Ванцзи на это ответил лишь прищуренным взглядом, после чего подошёл к окну и откинул шторы по бокам, чтобы в комнату лилось больше утреннего солнца, которое неплохо бодрило после раннего пробуждения.       — Жаль, что я не понимаю тебя с полуслова, — как бы невзначай сказал Лань Ванцзи и вновь присел подле завтракающего супруга.       Слова, кинутые мужчиной как бы невзначай, тут же дошли до слуха Вэй Усяня, вот только тот далеко не сразу понял о чём он.       — В смысле? — поторопился спросить он, хоть и понимал, что ответа на вряд ли дождётся.       И только спустя минуту до него дошли отрывки того разговора с Лифен, которому он не придал особого значения, посчитав, что Лань Ванцзи, как и он, примет это за банальное расположение к себе с целью выведать всю необходимую информацию. Неужели он.?       — Лань Чжа-ань… — ожидаемо практически пропел Вэй Усянь, погладив мужа указательным пальцем в области под подбородком. — опять уксус попиваешь, гэгэ?       Конечно, Вэй Усяню даже в шутку не хотелось нарочно вызывать ревность у супруга, но когда это получалось само собой — так и хотелось подразнить. Иногда ему даже казалось, что могущественный Ханьгуань Цзюнь, который не привык напрямую сообщать о своих желаниях, пытается лёгкими намёками побудить супруга его приласкать или же просто убедить в нежелании смотреть на кого-то, кроме него самого. От этих мыслей ехидная улыбка на лице расцветала сама по себе.       Вэй Усянь медленно, даже в какой-то степени томительно пододвинулся к Лань Ванцзи и, сначала прикусив немного покрасневшую мочку его уха, заговорил:       — В следующий раз стоит доверить переговоры тебе?       Он прекрасно понимал, что спрашивает о невозможном, но именно это его и забавляло в данной ситуации.       — В переговорах необязательно заигрывать с собеседником, — твёрдо отчеканил Лань Ванцзи и посмотрел на Вэй Усяня строгим взглядом, который ему не удалось продержать на лице слишком долго из-за того, что ехидная улыбка Вэй Усяня стала искренней.       Супруг Лань Ванцзи аккуратно поцеловал ткань на его плече, после чего положил на него голову.       — Наверно у нас с тобой просто разные понятия заигрывания, Ханьгуань Цзюнь.       После этих слов Лань Ванцзи отвернулся от него.       — Глупости, — тихо сказал Ханьгуань Цзюнь, намекая на прекрасную осведомлённость Вэй Усяня в том, что с Лифен он именно заигрывал, а сейчас просто строит из себя дурачка.       — Вовсе нет, гэгэ! — воскликнул Вэй Усянь в ответ, после чего сложил руки на груди и ненадолго призадумался. — Хорошо, раз так, то давай придумаем какой-нибудь знак для меня, чтобы я понимал твоё недовольство. Что скажешь?       В ответ Лань Ванцзи практически сразу кивнул, хоть и еле заметно, как будто ждал от супруга чего-то подобного.       — Хм… нужно что-то такое, чтобы ты мог намекнуть мне не только за столом, но и в отдалении. Может, подмигнёшь?       — Нет, — короткий ответ последовал через пару секунд, как будто прежде он подумал о том, как это вообще будет выглядеть.       — Ну ты! Ладно, может просто будешь потирать большим пальцем о средний? Только так, чтобы это видно было. Подходит, гэгэ?       Опять же, немного поразмыслив, на этот раз Лань Ванцзи ответил кивком.

***

      Из-за раннего подъёма младших и старшего адептов ордена Гусу Лань и даже Вэй Усяня, Цзинь Лину тоже пришлось встать довольно рано. Тем более, что они итак провели много времени в дороге и неизвестно сколько ещё придётся решать дела с Дэйю, так что они незамедлительно отправились в бар, где работала Лифен и куда должна была приехать её бабушка. По дороге любопытным взорам не могли не броситься в глаза многочисленные украшения на зданиях и ларьках, которых вчера было куда меньше, хотя на дворе стояло только утро. Они и не надеялись, что старушка приедет так рано, но, на удивление, лишь подходя к заведению, они увидели остановившуюся около него повозку, а, перейдя порог, им даже не пришлось искать Лифен. Та разговаривала с женщиной в возрасте и мужчиной средних лет. И та, и другой были облачены в весьма недешёвые одежды, вот только в некоторых местах они на них висели, будто те и не умели надевать на себя столь роскошную одежду.       Не задумываясь, Вэй Усянь решил подойти и поздороваться с девушкой, а заодно и поинтересоваться у неё, её ли это бабушка и не могла бы она с ними немного поговорить.       — Здравствуй, Лифен, и вам добрый день, госпожа, — поприветствовал их Вэй Усянь, на что получил укоризненный взгляд старушки, но направленный не на него, а на девушку неподалёку.       — Всем-то ты своё имя рассказываешь… — высокомерно произнесла женщина в возрасте.       — Бабушка, это уважаемые заклинатели, прибывшие к нам издалека.       Та только языком цокнула и руки на поясе сложила, будто и не испытывала особого уважения к адептам известных орденов. Взгляд её падал на всё вокруг, будто проверяя всё ли на месте.       — Заклинатели… — тихо произнесла женщина. — знаем мы этих заклинателей. Пока дело их не коснётся — не прибегут на помощь ни под каким предлогом.       — Да вы… — уже начал было Цзинь Лин, но Вэй Усянь его перебил.       — Прошу прощения, госпожа, — оставаясь вежливым, Вэй Усянь не хотел спорить с человеком, у которого уже состоялось своё мнение о заклинателях. — но проблемы на озере в вашей местности нас если и касаются, то не так уж и тесно. Нас отправили помочь, чтобы люди в этих замечательных краях перестали пропадать.       Реакция на слова Вэй Усяня у женщины была немного странной: сначала она нахмурилась и приоткрыла рот, словно воздуха в комнате резко стало меньше, затем сжала губы и со всей серьёзностью глянула на заклинателей, которые ждали объяснений её поведения.       — Ничем вы не поможете озеру утопленниц. Оно уже всё изгажено смертью вдоль и поперёк, — со всей присущей ей серьёзностью и даже, наверно, чуть больше, чем она показывала обычно, произнесла старушка, бряцнув кольцами на пальцах одной руки. На другой виднелось же лишь одно, но представляли ли из себя все эти побрякушки настоящие ценности — с такого угла обзора сказать было трудно.       Молодые адепты переглянулись меж собой, едва заслышав новое название, о котором до этого ничего не слышали. Цзинь Лин сильно нахмурился, понимая, что такое название ничего хорошего не сулит. Вэй Усянь и Лань Ванцзи же, напротив, оставались весьма спокойными.       — Не могли бы вы рассказать подробнее, госпожа.?       Та, поразмыслив над ответом, почесала руку, будто её недавно укусил за это место комар.       — Шу. Для вас госпожа Шу.       Имя, конечно, было придумано только что, но никого это особо не волновало. Переглянувшись ещё раз, они всё же сели за столик неподалёку, после того, как женщина приказала мужчине рядом с собой забрать Лифен и сходить на склад за парой ящиков дорогого вина. Похоже, именно на этом женщина и зарабатывала те деньги, на которые могла весьма солидно одеться и нацепить на себя какие-то побрякушки.       — Итак, почему озеро утопленниц? — неожиданно для всех, спросил Лань Сычжуй, но старшие не были против, что он выйдет на контакт с женщиной, посчитав полезным опытом общение со столь высокомерными и мнящими о себе, возможно, слишком много, личностями.       Госпожа Шу почесала затылок, прикрывая глаза, будто вспоминала о чём-то не совсем приятном.       — Ой… с чего начать-то… — тяжёлый вздох и недоверчивый взгляд на гостей выдавал её скептичное настроение, пускай и «посплетничать» она явно была не против.       — С начала, — твёрдо ответил Цзинь Лин. — нам нужно всё с самого начала.       Только потом парень кинул взгляд на старших и увидел, что Вэй Усянь смотрит на него, будто готов отчитать за то, что он сделал что-то не так, хотя вроде ничего такого за юным главой ордена Лань Лин Цзинь замечено не было.       — С начала… — она как-то горько усмехнулась. — давно ещё у нас закрепилась одна традиция. Лет сорок назад упразднили, а осадок до сих пор бешеный.       Её дыхание стало каким-то прерывистым, будто от воспоминаний она вот-вот упадёт в обморок. Вэй Усянь хотел сходить куда-нибудь ей за водой, но она жестом руки показала ему, чтобы он продолжал сидеть и слушал, пока она хоть как-то находит в себе силы о таком рассказать.       — Сейчас, конечно, до сих пор у нас выдают замуж за того, за кого выгодно выдать, да и я никогда не считала это неправильным. Для некоторых подобный выход является единственным, но раньше… раньше девушки у нас считались за тряпки, не более. В пятнадцать уже силой толкали в постель к какому-нибудь богатенькому торговцу. Повезёт — будешь жить, пускай и в синяках вся, но дай Бог, что жива осталась, а некоторым повезло меньше… — она постоянно останавливалась, после чего с тяжёлым сердцем продолжала. — не повезёт — поведут на озеро и заставят топится. Хотя в моё время даже не заставляли, девушки сами считали для себя несмываемым позором то, что мужику в постели не угодили.       Молодые адепты немного покраснели и не совсем понимали о чём идёт речь, либо же и не хотели понимать.       — Госпожа Шу, — перебирая в руках флейту, сказал Вэй Усянь. — вы сейчас хотите сказать, что если девушка не угождала мужчине в постели — он имел право пойти её и утопить?       Старуха на это усмехнулась.       — Вообще они выдавали это за то, что девушку нужно было утопить, если она не была девственницей в первую брачную ночь, но в конце-концов дошло до такого абсурда, что и десятую ночь выдавали за первую, а даже если и топили после первой — необязательно это было потому что девушка не девственница. Она действительно могла просто не понравиться господину или же он специально женился на ней из-за каких-то тёрок с родителями…       Наконец, она взялась за лицо и зарыдала, но уже через полминуты глубоко вздохнула, не желая показывать свою слабую сторону людям, сидящим возле неё, хотя те и не были против выражения чувств на такую серьёзную тему.       — Прошу прощения, госпожа Шу, — Лань Сычжую эта традиция показалась зверской, но он понимал, что нужно выведать о ней как можно больше. — вас… лично коснулся данный обычай?       Она долго решалась, что ответить, глядя на пустой стол, не в силах отвести взгляд, всё больше впадая в прошлое.       — Сначала… Мамку мою отец заставил топиться после семи лет совместной жизни… Семь лет, двое детей, а он просто прикинулся, что все эти года скрывал, что мать ему не девственницей досталась. Та нас в постель уложила, песенку спела, сказала, чтоб отца всегда слушались и пошла нырять, — на этом моменте госпожа Шу с трудом сглотнула, после продолжила: — а потом сестру также выдали, в первую же ночь утопилась.       Последние слова она уже произнесла спокойно, будто поставила блок на слезах, чтобы снова не зареветь.       — А вы… — хотел было спросить Цзинъи, но Цзинь Лин тут же толкнул его в плечо.       — А я своему супругу понравилась. Не стал он меня на озеро отводить, — на этом моменте она вновь усмехнулась. — его, кстати, ещё озером проституток называли.       Вэй Усяня посетил вопрос, который мог бы значительно прояснить ситуацию, но Лань Ванцзи его опередил:       — Трупы вылавливали?       Довольно тихий и, отчасти, отчуждённый голос показался пожилой даме каким-то безразличным к ситуации, что также повлияло на её отношение к молодым господам в негативную сторону, но она просто не знала, что у Второго Нефрита лишь такой характер и на деле ему тоже было важно узнать подробности происшествий, что происходили на Дэйю.       — Их не нашли, — также холодно ответила она. — ни одного.       Этот факт Вэй Усяню показался любопытным. Озеро, судя по карте, было стандартного размера. Если бы тела всплывали — их бы тут же находили. Следовательно, есть два варианта: их кто-то специально старался вылавливать первым, но тогда жители бы хоть раз заприметили нечто подобное за столько лет; либо же в озере было что-то, что их укрывало. Смотря, конечно, как их ещё искали и ставил ли кто-то перед собой цель прошерстить всё озеро вдоль и поперёк.       — Так и быть, — со вздохом, полным предчувствия тяжёлой ночной охоты, сказал Вэй Усянь. — но ответьте нам ещё на два вопроса, госпожа Шу…       — Юноши, у меня полно своих дел, чтобы сидеть тут с вами и мусолить то, что «бедные мужики» пропадают на озере, где в своё время умерло больше сотни невинных девушек. Когда мы, в то тяжкое время, просили помощи у ордена Ци Шань Вэнь — никто и не думал помогать. Глава этого гнусного ордена даже в какой-то момент приложил пальцы к подбородку и сказал, что подумает о введении подобного правила у них в ордене, после чего уехал в свои богатые владения предаваться ночным утехам, чтоб ему пусто было…       В голосе женщины чувствовалась ужасная обида на все ордены заклинателей, которые, по её мнению, точно могли бы им помочь, но не стали из-за дел, связанных с собственным удовлетворением внешним видом своих земель и адептов. Вот только никто ведь и не имел права тогда шагнуть на территорию главенствующего ордена без разрешения, не то, что помочь с тем, чему сам глава воспрепятствовал. На вряд ли старушка это понимает, вот и обозлилась на всех заклинателей из-за своей неосведомлённости, но нельзя её за это винить.       — Я понимаю, но ведь ещё не факт, что мы сможем «очистить» Дэйю. То есть озеро утопленниц.       Таким образом, Вэй Усянь хотел, чтобы старуха подумала о том, что его слова являлись больше каким-то детским любопытством, нежели с реальной возможностью помочь. Тут, конечно, мужчина схитрил, прекрасно понимая, что они впутывались в сиутации и потруднее этой.       — Говори, только быстро, — наконец сказала госпожа Шу.       — Первое: пропадали ли мужчины на озере раньше, например, во времена того, как туда ходили топить девушек? Второе: почему вы называете его озеро утопленниц, а не Дэйю, как все остальные?       Женщина в ответ только потёрла щёку рукой и, будто в очередной раз подумав над ответом, вдруг сказала:       — Хорошие вопросы, взаимосвязанные. Дэйю — это дочка богатого купца, которую отец не позволил выдать замуж, чтобы потом вдруг что не случилось летального исхода. Местные мужички тогда устроили самосуд и сожгли его усадьбу, вместе с ним самим, а Дэйю, чтобы отомстить, собрала всех не струсивших тогда девчонок и под видом служанки накапала на пире им в вино какую-то настойку, от которой те отрубились, так что и камнем об бошку ударишь — не разбудишь. Мы их, с горем пополам, до озера довели и также утопили. Ни один не выжил, но и, как это обычно бывает на Дэйю, — ни один не всплыл и даже вещи не поднялись на поверхность. Никто так и не узнал тогда что мы сделали. Ей этого, однако, показалось мало и она поочереди стала убивать всех тех, кто заставлял свою новоиспечённую жену топиться. Власти, конечно, прознав такое — сразу приговорили её к смертной казни. На этом же озере она и сама утопилась. Ей привязали к ногам камень и ей не было смысла даже пытаться всплыть. Зато после этого случая обычай решили прекратить использовать даже его ярые сторонники, побоявшись, что Дэйю может вернуться уже будучи злым духом и продолжить смертоубийство.       — Если она убивала их сама, то никакой мистики в пропаже тех мужчин нет? — уточнил Вэй Усянь.       — Для нас тогда была. Мы долго не знали, кто из девушек, что были с нами в ту роковую ночь, продолжила убивать мужчин. Не раз подозрения падали и на меня, тем более я тогда работала в этом баре и мне было легко заманить к себе жертв, вот только у меня бы духу не хватило на такое.       — Но ведь это вы предложили Дэйю и остальным опоить тех господ настойкой, от которой они бы ещё долго не проснулись, если бы и вовсе не умерли, так, госпожа? — поинтересовался Вэй Усянь, на что получил раздражённый взгляд глаз напротив него.       — Я итак рассказала вам предостаточно, — она ушла, не проронив больше ни слова, оставив заклинателей наедине со своими мыслями.       Казалось, каждый из них думал о своём, но почти все сразу же предположили — Дэйю вернулась.       Лань Ванцзи и Вэй Усянь подождал, пока молодые адепты обсудят услышанное, заодно и поймут: насколько они вообще будут полезны на озере и смогут ли научиться чему-то новому. В итоге, ребята сделали вывод, что неупокоившийся мертвец в лице Дэйю скорее всего должен быть уничтожен, так как для упокоения её предсмертное желание явно слишком кровожадное и даже усмирение здесь не поможет. Вэй Усянь в ответ на это лишь потёр затылок, не желая ни спорить с адептами, ни подтверждать правильность их доводов. Ученики ордена Гусу Лань привыкли, что Ханьгуань Цзюнь всегда останавливал их, если они что-то делали не так, но Цзинь Лин всегда в таких ситуациях всматривался в лицо Вэй Усяня, желая найти у него ответ — всё ли он делает правильно. Тот, почувствовав на себе его взгляд, только повернулся и кивнул, после чего они наконец встали из-за стола и направились к выходу. Там к ним ещё раз подошла Лифен.       — Прошу прощения у заклинателей за грубость моей бабушки. У неё всегда был строгий характер, но сейчас ей особенно тяжело, как и моему отцу.       Вэй Усянь не мог не полюбопытствовать:       — У неё что-то случилось?       Лифен огляделась вокруг, будто боялась, что их разговор может кто-то подслушать, после чего поманила мужчин за собой на улицу и те охотно последовали за ней.       Проходясь по небольшой улочке они могли лицезреть, как приготовлений к празднику влюблённых становится всё больше. Уже и ставятся товары, которые могли бы стать неплохими подарками для любимых людей, но заклинателям, как обычно, не до того.       — Если бы бабушка услышала, что я о таком рассказываю… явно бы расстроилась из-за того, что я доверяю кому попало.       — Мы не кто попало! — возмутился Цзинъи.       — Я понимаю. Думаю, вам можно доверить… горе моей семьи, — Лифен явно очень расстроилась и в таком виде ещё больше была похожа на свою бабушку, которая, не сдержавшись, тоже недавно пролила при них немного слёз. — полгода назад я проснулась ночью от звуков скрипящих колёс тележки за окном. В комнате было так темно, а на улице было видно только луну и звёзды, тем более я всегда спала на втором этаже. Проснувшись на утро, я стала искать сестру, чтобы она приготовила на завтрак маньтоу. У неё они всегда хорошо получались. Вот только её нигде не было. Ни следа… и нет по сей день.       На этом моменте своего рассказа, лицо Лифен стало таким обессиленным, будто она вернулась в тот день и снова оббегала весь дом, огород, курятник, лужайки; весь лес и посёлок, спрашивая у каждого не видели ли они девушку со светлыми зелёными глазами и длинными волосами, цвета колосьев. Она написала письмо бабушке лишь вечером, страшась реакции строгой старухи. Оно шло долго, а когда дошло — женщина поспешила приехать и устроить Лифен истерику из-за того, что та слышала посторонние звуки у них во дворе и не побежала проверить или хотя бы посмотреть в окно. Но мимо них так часто проезжали торговцы или путники, прознавшие о богатых сельскохозяйственных ресурсах, что ей, в сонном состоянии, это совсем не показалось странным.       — Ваша бабушка явно обладает немалыми деньгами, — вдруг упомянул Вэй Усянь. — она могла бы оплатить высококачественные поиски, — сам понимая, что несёт бред, он попытался выведать у Лифен нечто важное.       — На тот момент денег было куда меньше, господин. Бабушка смогла накопить на выкуп бара у одного зажравшегося дядьки только через два месяца после пропажи Янмей. Так звали мою сестру, если что. Именно тогда она и стала позволять себе нечто подороже, чем семена редиски, но кого бы она не нанимала для поисков — те возвращались ни с чем…       — Значит не там искали, — бросил Вэй Усянь.       — Возможно. Ладно, мне нужно вернуться и помочь бабушке с отцом. Удачи вам.       Молодые адепты посочувствовали Лифен, но Вэй Усянь уже не слушал о чём они говорят. Он многозначительно смотрел на Лань Ванцзи, понимая, что тот думает о том же, о чём и он.       — Или вообще не искали, — наконец произнёс Вэй Усянь.       — Да, с их стороны это было бы глупо… — ответил ему Лань Ванцзи.       — Э… О чём это вы? — вмешался Цзьнъи.       — Вы уловили нечто подозрительное в словах Лифен, Ханьгуань Цзюнь, учитель Вэй?       Вэй Усянь помотал головой и ответил:       — Всё намного сложнее.