Between the lines

      Тишина сильно нагнетала обстановку, будто подготавливая главу ордена Цзян и его дорогого племянника к довольно тяжёлому разговору. Так оно и было, учитывая те обстоятельства, при которых Цзян Ваньиню пришлось срочно бросить все дела и наведаться в Облачные Глубины, так что все ночные охоты на ближайшую неделю с его присутствием были отменены и перенесены на неопределённый срок, что расстроило многих адептов, но Саньду Шэншоу было объективно вообще не до них.       — Дядя… — тихо начал Цзинь Лин, не столько испугавшись грозного вида дяди, сколько возможных будущих проблем из-за старейшин его же собственного родного ордена. — что будет дальше?       Цзян Ваньинь не сразу вырвался из тяжёлых раздумий. Даже голос племянника будто эхом прошёл через его голову и смысл слов дошёл не сразу. Он медленно отпил стоящий неподалёку чай, любезно приготовленный для них адептами ордена Гусу Лань, но на Цзинь Лина так и не взглянул.       Ему очень хотелось ответить, что если настрой этих придурковатых старейшин Лань Линь Цзинь не изменится — дальше будет война. Он вдруг вспомнил себя в восемнадцать, пережившего падение собственного ордена, гибель родителей и временную потерю брата, когда ему ни с чем нужно было пойти против самого великого ордена, в присутствии разве что невероятно тягочайшего груза на сердце и жажды мести. Ощущение было, будто на него резко взвалили около сотни тысяч булыжников и сказали «не поднимешь — сдыхай, бесполезный червяк». Такие ассоциации остались у него, но говорили, конечно, совсем другое…       «Безусловно жаль главу ордена Цзян. Ему никогда не победить Вэней.»       «За его спиной лишь тяжкая судьба родителей и родного ордена. Ему не с чем пойти на войну, дак зачем вступаться за него?»       «Это его личное дело, вот пусть и мстит, не втягивая других в свою ненависть к ордену Ци Шань Вэнь».       Как ему было трудно спорить со всеми, как он стремился доказать, что чего-то стоит, как он всегда старался подняться с коленей, даже когда его хотели пригвоздить ими к земле. Мысли о его ничтожности до сих не могут испариться, оставив душу в покое. Сколько ему казалось, что больше ему нечего доказывать и сам факт того, что он всё же поднял орден с нуля чего-то стоит — столько же раз он потом говорил себе, что мог бы лучше. А вот если бы на его месте был отец или вообще… Вэй Усянь…       — Дядя! — обеспокоенно повысил голос Цзинь Лин. Дядя редко уходил в себя, так что он действительно сильно забеспокоился, когда подметил, что Цзян Ваньинь тяжело дышит и глядит в одну точку.       Виду слабости Саньду Шэншоу, конечно, не подал, высокомерно взглянув на Цзинь Лина.       — Ну чего тебе надо? Я думаю.       — Я просто спросил тебя…       — Что будет, что будет, — как-то совсем сердито пробормотал Цзян Ваньинь. — ничего не будет. Так же приду, всем пригрожу. Не лезь пока ни во что.       — Но я ведь глава ордена Цзинь! — возмутился Цзинь Лин.       — А ты способен на что-то как глава? — громко спросил Цзян Чэн. — Способен в случае чего поставить этих выскочек на место? Людей за собой повести готов? Молоко на губах не обсохло, будет он тут выёживаться мне сидеть… — мужчина взялся за голову, вновь почувствовав приступ мигрени.       Сначала Цзинь Лин хотел возмутиться: всё же он просто его дядя и к ордену Лань Лин Цзинь не имеет никакого отношения. Но когда дядя вот так хватается за голову, не сдерживаясь даже при нём, становится понятно, что ему действительно нехорошо. Цзян Ваньинь ведь действительно переживает за него, явно не имея никаких корыстных целей на орден его родного отца, которого Цзян Чэн в своё время на самом деле уважал, как минимум как супруга своей сестры. Единственный человек, который всегда будет рядом просто ставит на первое место его будущее. Цзинь Лину вдруг становится грустно от того, что он так часто не замечает этого и всё, что остаётся — это подбежать и аккуратно прикоснуться к его плечам.       — Дядя… — очень осторожно и очень тихо произносит Цзинь Лин.       — Отцепись, — Цзян Ваньинь стремительно поднимается, сбрасывая руки подростка и направляясь к окну, чтобы немного приоткрыть его и вдохнуть свежего воздуха.       Когда наступившее после резкого рывка помутнение в глазах прошло, он увидел на улице две знакомые фигуры. Несложно догадаться, что Второй Нефрит вернулся оттуда, «где творится хаос», со своим супругом.       — Принесла нелёгкая… — негромко произнёс Цзян Ваньинь. Как бы он не хотел поговорить с Вэй Усянем, сейчас он уж точно не считал время самым подходящим для этого.       Уже догадываясь, кого он мог подразумевать под этим, Цзинь Лин метнулся к окну и, едва завидев Ханьгуань Цзюня с Вэй Усянем, поспешил покинуть комнату, напоследок взглянув на дядю. Тот хмуро посмотрел на него.       — Ну что такое? Мне что, до сих пор нельзя с ними пересекаться?       Цзян Ваньинь на это только выплюнул:       — Как будто тебе кто-то запрещал. Да даже если бы запретил… — последнюю фразу Цзинь Жулань не услышал из-за того, что уже удалился. — тебе же… уже неважно моё мнение, — уже совсем тихо и с выдохом произнёс глава ордена Цзян.       А тем временем на улице уже вовсю встречали Второго Нефрита и его не на шутку взволнованного супруга, который так и искал взглядом виновника их раннего возвращения. А объявился он вскоре после того как увидел этих двоих из окна. Вэй Усянь, конечно, не сомневался, что в Гусу Лань ему в любом случае безопаснее, чем где-либо. В этом он убедился ещё на своём примере, когда Лань Чжань спрятал его здесь от разъярённых заклинателей, однако, едва завидев племянника, он всё-равно облегчённо выдохнул и быстрым шагом подошёл к подростку.       — Целый? Руки и ноги сами по себе на месте или их пришили? — с глупым взглядом спросил бывший старейшина Илин, взяв Цзинь Лина за плечи и повертев его торсом в разные стороны.       — Не до твоих шуток, Вэй Усянь!       — Эх, дитя… не ценишь ты моей заботы. И долго мне ждать, прежде, чем ты всё-таки назовёшь меня дядей?       — Подожди, вот петух нас всех коллективно в лоб переклюёт и он назовёт тебя так, как тебе заблагорассудится, — не без ехидства произнёс Цзян Ваньинь, подходя к компании, которая в основном состояла из адептов ордена Гусу Лань. Неподалёку от Вэй Ина, конечно же, стоял Лань Ванцзи, которому шутка Цзян Чэна смешной не показалась, но его настоящую реакцию на эти слова могли разглядеть лишь Лань Сичень и Вэй Усянь. И если второй был отвлечён брошенной ему фразой, то первый слегка помотал головой главе ордена Цзян.       — Думаю… — слегка поколебался Саньду Шэншоу, прежде, чем продолжить предложение. — Цзэу Цзюнь уже отправил вам послание с нынешней обстановкой дел.       На сей раз Лань Сичень кивнул. Как бы фамильярно они отныне не обращались к друг другу в переписках или даже при редких встречах, - другие об их связи знать не должны от слова совсем. Лишние слухи явно навредят репутации, а она итак после того, что было в храме Гуань Инь, слегка подорвалась.       Вэй Усянь сначала замешкался, но в итоге смело ответил когда-то названному брату:       — Старейшины ордена Лань Лин Цзинь совсем страх потеряли? Давно ли ты наведывался к ним с Цзыдянем в руке?       В ответ на это, Цзян Ваньинь фыркнул:       — Мне что, по-твоему, круглые сутки нужно дежурить кому пора настучать по котелку, чтобы Цзинь Лин был в безопасности?       Вэй Усяню ну очень хотелось ответить, что именно так он когда-то поджидал Старейшину Илин для ужасающей мести, но в итоге осёкся, понимая, что ничего хорошего очередной спор о прошлом не даст.       — Пожалуй, нам стоит пройти в комнату, которую наш орден выделил для главы Ордена Цзян для дальнейшего обсуждения этого вопроса. С нами может пойти лишь молодой глава ордена Цзинь, все остальные же, — Цзэу Цзюнь наградил бережным взглядом всех юных адептов Гусу Лань. — могут пока отправляться по своим делам. Если вы понадобитесь — мы вам обязательно сообщим, а сейчас ваше общество будет излишне.       Молодые адепты только смущённо переглянулись между собой, но спорить не стали и ушли, в то время как старшие и Цзинь Лин действительно отправились во временные владения Цзян Ваньиня, которые тому даже, на удивление, весьма приглянулись. Всё же простота и изящество Облачных глубин могло с лёгкостью довести любого человека до эстетического экстаза, существование которого могло никогда и не прийти на ум, если человек живёт не богато и не ищет хоть в чём-то красоты. Ранее Лань Сичень видел красоту во всём, что его окружало, но с некоторых пор конечно стало тяжелее и уже даже картины, в особенности написанные более двух лет назад, уже не то, что не приносили былого удовольствия, но иногда даже приводили в замешательство и хотелось кого-нибудь спросить: «это изобразил я?»       Не прошло и пары минут, как в комнату главы ордена Цзян, где сейчас кого только не было, принесли чай. Присутствовавшие здесь не спешили заводить разговор на одну тяжёлую тему, которую боле откладывать было нельзя.       — По правде говоря, — вдруг начал Цзян Ваньинь. — не совсем вижу смысла в том, что здесь собрались все, кто не попадя. Всё же случившееся — дела ордена Лань Лин Цзинь, да и не факт, что нападавшие были как-то связаны с их конфликтными старейшинами. Я думаю сам навестить орден и поговорить с ними.       — Да, не забудь припугнуть Цзыдянем, заодно в конец испортив их отношение к Цзинь Лину, — не сдержался от колкости Вэй Усянь.       — Ты! — Цзян Чэн аж встал с места за небольшим столиком. — Какое нам дело до их отношения к Цзинь Лину?       Вэй Усянь выдохнул. Всё же он тоже теперь был на нервах, постоянно представляя, что было бы, если бы Цзинь Лин в случае нападения на него был один. Ссориться с Цзян Чэном ему вовсе не хотелось.       — Твоё решение данной проблемы… временное. Ты так не думаешь? — уже спокойнее спросил Вэй Усянь, не решаясь поднять взгляд на когда-то названного брата.       Цзинь Лин переживал, что эти двое опять перессорятся и решил вмешаться:       — А если просто погнать их всех взашей?       Идея эта была совершенно необдуманная и сказана просто для отвлечения внимания всех присутствовавших, в том числе и Ханьгуань Цзюня, который уже не очень-то по-доброму смотрел на главу ордена Цзян.       — Тогда возможна революция и ваше окончательное свержение с места главы, — спокойно ответил Лань Сичень, отпив чаю. — им больше не нужно будет что-нибудь придумывать, останется только уладить конфликты между собой и выбрать того, кто занял бы ваше место. — договорив, он обернулся в сторону сердитого Саньду Шэншоу. — и глава ордена Цзян, — на сей раз о никаком неформальном обращении и речи не шло, дело серьёзно, а вокруг полно людей, которые даже не подозревают, что главы двух самых известных орденов уже давненько ведут личную переписку. — вынужден не согласиться с тем, что эти дела исключительно ваши и ордена Лань Лин Цзинь. Как бы мне мне не хотелось лезть в политику чужого ордена, но тот, кто стоит на месте главы, решает много не только во внутренней политике, но и существенно влияет на внешнюю, вам ли не знать? Да, молодой господин Цзинь ещё слишком молод для такой важной роли, но думаю и вам, и мне, и Не Хуайсану не хотелось видеть бы на этом месте кого-то малознакомого, кто, к тому же, был бы не слишком компетентным, я прав? Да и мало кому ещё пришло бы в голову напасть на главу ордена, кроме его возможных соперников.       Цзян Ваньиню оставалось только кивнуть, но добавить:       — Безусловно. Я и не думал, что Цзинь Лина кто-то должен заменить, но при малейшей нашей попытке разобраться открыто в том — кто, что и почему — старейшины их ордена сделают всё для нелицеприятных слухов о нас.       — Поэтому проще всего сделать это закрыто… — вроде подумал про себя Вэй Усянь, но, заметив взгляды, устремлённые на него, понял, что-таки сказал об этом вслух.       — Например как? — надменно, но с долькой любопытства, спросил Цзян Чэн.       Конечно, бывший Старейшина Илин пожалел о сказанном. Они с Лань Ванцзи пообещали друг-другу больше не лезть в дела взаимоотношений орденов, тем более что сделали это они как раз при обсуждении тяжёлого положения дел в Лань Лин Цзинь.       — Придумайте что-нибудь… — ещё тише произнёс Вэй Усянь, обеспокоенно взглянув на супруга, но не нашёл на его лице ни капли упрёка. Это его немного успокоило.       — С каких пор ты что-то предлагаешь, сам в этом не участвуя?       Вэй Усянь в ответ лишь многозначительно посмотрел на него и все вопросы отпали.       — У меня есть идея, но реализовать вам её лучше самим… — неожиданно для всех, всё же продолжил Вэй Усянь.       Ожидаемо, после того, как Вэй Усянь озвучил свой план, Цзян Чэн назвал это всё полным бредом и добавил, что лучше всего будет и правда разогнать там всех взашей и будь что будет. Революцию он племяннику уж точно поможет пережить и тот останется главой.       — Безрассудство, — после долгого молчания, добавил Лань Ванцзи.       — Согласен с Ванцзи, — откликнулся Цзэу Цзюнь. — не то, чтобы я не уважал главу ордена Цзян, но идти напролом получается не всегда и чаще всего это оборачивается печальными последствиями. Не нам решать, но план господина Вэя мне показался весьма неплохим. Молодой господин Цзинь, а вы как считаете?       Цзинь Лин всё это время словно находился в прострации, пусть и пытался как-то вникнуть в суть разговора. Всё же ему это пока что давалось тяжело.       — Я думаю… если план Вэй Усяня провалится, от этого хотя бы точно никто не пострадает. Возможно, мы потеряем время, но дядя… давай попробуем.       В кои-то веки, Цзинь Лин решил, что сейчас лучше всего будет пойти наперекор дяде. безусловно, Саньдоу Шэншоу можно понять, он практически больше всех устал от политических интриг в чужом ордене, учитывая, что и дела его личного ордена сами по себе тоже не решаются, но у Цзинь Лина всё ещё остались силы не только для возможной борьбы, но и для способности рассуждать максимально здраво. Он понимал, что в будущем это может заставить всех уважать его, а не относится как к сопляку, который стал главой по чистой случайности. Ну уж нет, смерть его родителей и дяди не случайность и не он выбрал для себя такую участь, которую удачей назовёт только последний дурак.       — Как хотите, — подытожил Цзян Ваньинь. — попробуем.       Практически все находящиеся в комнате выдохнули с облегчением, один только Лань Ванцзи никак не реагировал, будто глубоко задумался о чём-то своём. Однако, когда он понял, что обсуждения закончены, то аккуратно взял супруга под руку и, откланявшись напоследок брату, направился вместе с Вэй Усянем в свою комнату. Цзян Ваньиню показалось немного грубым, что его он напоследок даже взглядом не наградил, но так и быть, обсуждать это не имело смысла.       — Дядя, ты… — начал было Цзинь Лин, но его перебили.       — Иди отдыхай, пока есть возможность, — вымотанным голосом, сказал глава ордена Цзян.       Цзинь Лин не стал спорить, и, откланявшись, тоже ушёл в свои временные покои, оставив глав Юн Мэн Цзян и Гусу Лань наедине.       Цзэу Цзюнь почему-то не ожидал, что они так скоро смогут поговорить с Саньду Шэншоу тет-а-тет, поэтому первую минуту просто рассматривал выражение его лица, по которому на самом деле было довольно сложно что-либо сказать. Внезапно Лань Сиченю в голову пришла одна очевидная мысль.       — Прошу прощения… глава ордена Цзян, — всё же он назвал его официально, мало ли. — наверное, мне стоит покинуть комнату и дать вам отдохнуть…       Цзян Ваньинь тяжело потёр виски, а когда до него дошёл смысл слов собеседника, усмехнулся:       — Дак мы перешли на неформальное обращение или нет?       Вопрос поставил главу ордена Лань в тупик. Он в целом теперь не понимал как вообще лучше общаться с людьми и что им можно доверять, не говоря уж о человеке со столь сложным характером.       — Мы не особо успели это обсудить, — Лань Сичень немного нервничал, но внешний вид его никак не выдавал. — я даже не знаю, почему вдруг решил предложить вам так сблизиться… Наверно, мне просто захотелось вновь почувствовать, что у меня есть очень близкий приятель.       Цзян Чэн на это только понимающе хмыкнул и наконец убрал пальцы от висков.       — Цзян… Цзян Чэн, можно ли вообще считать нашу переписку приятельской?       — Помнится мне, ранее ты был куда более уверен в разговоре с людьми, Лань Хуань.       — Как и ты.       Они испытывающе взглянули друг на друга, будто в ожидании ответа на вопрос, на который оба стеснялись ответить, но в итоге Цзян Ваньинь всё же сделал это:       — Глупый вопрос, конечно можно.       Цзэу Цзюнь улыбнулся ему.       — Тогда хорошо. Отдыхайте пока, а я пройду в свои покои, — Цзэу Цзюнь встал и подошёл к двери.       — Я думал нам удастся хотя бы ещё немного посидеть, — слегка эмоциональнее, чем предполагалось изначально, сказал Цзян Чэн.       — Эм… я бы и не против, но у меня есть одна работа, которую нужно бы закончить сегодня, — спокойным тоном произнёс мужчина. — но если вы… ты хочешь провести со мной ещё немного времени, то я буду рад показать нечто интересное.       Цзян Ваньинь кивнул и действительно прошёл вперёд главы, после чего они поравнялись и направились к комнате Цзэу Цзюня. Пройдя мимо них и не скажешь, что Лань Сичень немного выше. Внешне у них очень похожее телосложение и рост тоже имеет различие всего в три сантиметра, а вот походка очень сильно отличается: если у Цзэу Цзюня она элегантная, плавная и абсолютно бесшумная, то у Саньду Шэншоу она уверенная и строгая, пусть и тоже не создающая лишних звуков.       К позору Лань Сиченя, он как-то совсем забыл об отбое, но, вспомнив теперь, решил притвориться, что и не вспоминал. Всё равно после девяти засыпает он ещё час в лучшем случае, а иногда может и полночи проворочаться.       И вот, они уже у его покоев. Он отодвигает двери и ждёт, когда новоиспечённый приятель пройдёт внутрь. Не без косого взгляда, он дождался, что глава ордена Цзян действительно прошёл, а когда Лань Сичень зажёг свечи, тот ещё и стал рассматривать обстановку вокруг. Ему определённо нравилась эта минималистичность, разбавленная несколькими пейзажами и, судя по всему, их писал хозяин комнаты.       Цзян Чэн очень хотел сказать, что тут довольно уютно, но решил промолчать.       — И что же вы хотели мне показать, глава? — полюбопытствовал он. — Думаю, ничего неприличного ты мне не подсунешь, так ведь?       — Что ты, — Лань Хуань помотал руками перед собой. — и в мыслях не было.       Мужчина в белых одеяниях и с белоснежной лентой на лбу подошёл к углу стены и снял с ещё незаконченной работы синеватый кусок ткани, облачив свой месячный труд.       — Обычно я не показываю людям свои незаконченные работы, но почему-то именно вот эту мне хочется показать тебе, пока ты наш официальный гость.       Цзян Ваньинь немного нахмурился и подошёл ближе к картине. Это был портрет, на котором изображены два держащихся за руку человека. Один легонько, но очень искренне улыбается, а второй сидит с серьёзным лицом, но при этом в глазах очень точно и в тему переданы блики, делающие их более трогательными. Оба мужчины на портрете в белых одеяниях с вышитыми на них узорами из голубых облаков. Если честно, тому, что улыбается, эти одеяния не идут от слова совсем и это для себя Саньду Шэншоу подметил ещё на недавнем сборе орденов, где этот человек оказался неожиданным гостем.       — Ч-что… — практически одними губами проговорил Цзян Чэн.       — Это мой подарок брату и его супругу к их второй годовщине. Как вам?       Цзян Ваньинь ожидал того, что глава другого ордена покажет ему какой-нибудь новый артефакт, необычную литературу или неизвестное ему доселе явление, а никак не семейный портрет, наподобие фрески, висящей в ордене Лань Лин Цзинь с изображением матери и отца Цзинь Лина.       Удивление быстро сменилось смятением. Всё же он ещё не привык к тому, что Вэй Усянь теперь предстал для всех в новом теле, да ещё и вышел замуж за мужчину. Видят небеса, от этого человека он ждал чего-угодно, но такая дурость даже для него слишком. И если с телом ещё предсказуемо, то с тем, что он каким-то образом охмурил того самого идеального во всех смыслах человека, с которым в прошлом был не в ладах — вообще в голове не укладывалось.       Несмотря на это, портрет ему всё-равно понравился. Художник явно смотрел не столь на внешнюю составляющую пары, сколь на их души, которые были крепко закованы счастливым браком и невероятной искренностью чувств. С чем с чем, но с достоверностью любви этих двоих даже Саньду Шэншоу не поспорит никогда.       — Потрясающе… — всё ещё пребывая в раздумьях, негромко высказался Цзян Ваньинь, после чего хмыкнул и добавил: — в смысле да, неплохо. Им явно понравится, Лань… Лань Хуань.       Цзэу Цзюнь улыбнулся своей привычной улыбкой и обратно накрыл портрет.       — Рад, что тебе понравилось. Сначала мне хотелось написать об этой работе тебе в письме, но в итоге решил, что лучше показать лично.       Цзян Чэн скрестил руки на груди, ненадолго задумавшись, и в итоге кивнул решению главы ордена Гусу Лань.       — У тебя очень эстетически приятные работы, — сказал Цзян Ваньинь, разглядывая другие картины. На них были изображены цветы горечавки на фоне ночного звёздного неба, разнообразные композиции, в основе которых лежали книги с красивым дорогим переплётом, местные фрукты, украшения. Так обыденно, но так успокаивающе. — но многие до жути скучные. Как насчёт того, чтобы прогуляться, например, в Цайи и поискать нечто поинтереснее?       Такой вопрос удивил Лань Сиченя. Всё же любому другому творцу он мог показаться грубоватым и вставленным не в тему, но, так как они с братом выросли вместе со строгим дядей, к критике достопочтенному Цзэу Цзюню было не привыкать. Он относился к ней даже положительно.       — Минимализм — основополагающая моей души, комнаты и картин в частности. Возможно, в чём-то ты прав, но тяжело отучить себя от чего-то привитого с детства.       Цзян Чэн на мгновение опустил взгляд и в его голове возник вопрос, который он осмелился огласить:       — А в отношениях с дамами ты тоже придерживаешься своей позиции минимализма?       Вопрос абсолютно бестактный, но задан главой ордена Юн Мэн Цзян он был нарочно.       Цзэу Цзюня это сначала выбило из колеи, хоть по внешнему виду и не скажешь, что у него была неоднозначная реакция на сей вопрос.       — У меня сейчас нет дамы сердца, да и вряд ли я буду придерживаться каких-то порядков в отношениях, если она у меня появится. В этом и есть смысл правил нашего ордена: будь праведным до того самого момента, пока не появится человек, благодаря которому ты сможешь почувствовать себя свободным. Так живёт сейчас мой брат и мне кажется такая позиция вполне себе верной.       — Я так не считаю. Неужели какая-то женщина, пускай и самая красивая, стоит твоей репутации?       — Необязательно женщина, как мы уже поняли… — в глазах Цзэу Цзюня появилась небольшая хитринка. Саньду Шэншоу, конечно, сразу понял на кого тот намекал.       Немного пробыв в молчании, Цзян Ваньинь решил пойти к себе, пока на полпути к дверям его не остановил голос Лань Сиченя:       — Возможно, ты бы хотел, чтобы я подарил одну из своих простеньких картин тебе?       Цзян Ваньинь обернулся, слегка нахмурившись, после чего произнёс:       — А на заказ ты можешь нарисовать кое-что?       — Хм… — Цзэу Цзюнь слегка потёр подбородок. — что же?       — Меня.