Принципы связи

Внешний вид Шерлока после посещения кабинета Мэра оставлял желать лучшего: он упорно молчал, пусто смотря на дорогу перед собой, потому что Джон настоял на пешей прогулке, и побледнел так, что почти напоминал лист бумаги. А ещё избегал зрительных контактов, глядя только под ноги, словно боясь глазами встретиться с чем-то или кем-то. Джон психологически потерялся, не зная, что ему лучше предпринять: попробовать начать диалог или просто молча следовать домой за Шерлоком, но в итоге не решился нарушить тишину, стараясь не отставать от Холмса. Но вдруг тот встал на месте, как деревянная кукла. Если бы Джон знал, что Шерлок увидел в тот момент, он бы, пожалуй, даже ужаснулся: слева от себя на дальнем расстоянии он разглядел сидевшую на скамейке в белом коктейльном платье женщину с тёмными волосами, собранными в пучок, и красной помадой на губах — в голове почему-то сразу появилось имя: Айрин. Шерлок заморгал чаще, а затем протёр глаза сложенными в кулаки ладонями, и женщина испарилась, словно её и не было. Джон подошёл к Холмсу ближе и положил руку на его плечо. — Шерлок, всё в порядке? — Эта женщина, — только и сказал Шерлок. — Что? Кто? — Эта женщина, — повторил Шерлок. — Она везде. В уголках моих глаз, я вижу её везде, куда бы я ни шёл. Иногда она очень далеко от нас, иногда она принимает вид вещей. Она может быть любой формы и размера. Она везде, и я вижу её, даже если я не хочу этого. Джон слушал это с лёгким оттенком недоумения на лице. Поведение Шерлока было уже абсолютно ненормальным. — Та самая, которую ты видел возле больницы? Шерлок молча кивнул. Он давно догадался, что его происхождение было, скорее всего, не совсем человеческим. Он не чувствовал уверенности в своих выводах, как раньше, но подозревал — он не просто сходил с ума. Он — киборг, заразившийся компьютерным вирусом. — Ты уверен, что она существует? И лучше бы этот вопрос Джон вообще не задавал. — Забудь, — коротко бросил Шерлок, в пренебрежении махнув рукой, словно ничего и не было. Джон, конечно же, удивился, но решил ничего больше не говорить. Шерлок не понимал, на что было похоже ощущение полного переосмысления себя и своей жизни. Как давно его мозг заменили на искусственный и почему он не помнил того, что соглашался на операцию? Кто поступил так с ним, превратив в ходячую машину без его же ведома? Но самое главное: как будет чувствовать себя Джон, когда узнает, что Шерлок был всё это время не человеком? Шерлок не хотел представлять, что случится, когда Джон выяснит это. Ужасная картина того, что Уотсон мог отречься от него, оставить наедине со своими проблемами, захватила и без того порабощённый разум Шерлока. Он не желал думать об этом, но подобные мысли крутились в его голове, заставляя его мучиться от достаточно ярких и сильно бьющих по чувствам представлений того, как Джон может хлопнуть дверью, сделав вид, что никогда не знал Шерлока, просто потому что тот — не человек. Поэтому Шерлок решил умолчать о своей догадке, впрочем, понимая, что в одном из вероятных случаев Джон никогда не поступит бесчувственно и останется несмотря ни на что. Однако внезапный иррациональный страх стал преобладать над некогда рассудительным мозгом. Наконец, Шерлок и Джон дошли до своего квартирного комплекса, и, хотя дорога была не слишком дальней, Холмс стал чувствовать себя так, словно из него ушли все физические и моральные силы. Он никогда ранее не ощущал столь беспросветно плохого состояния не только тела, но и ума. Впрочем, он понимал, с чем это связано — его наполовину искусственный, наполовину природный организм всё ещё пытался бороться с вирусом. К этому моменту уже наступил вечер. Джон тут же пошёл на кухню, чтобы заказать себе ужин, а Шерлок расположился на диване, напоминая своей бледностью и холодностью труп. Конечно, в силу своей профессиональной предприимчивости Уотсон не мог оставить его в таком состоянии, но одолевавший голод нельзя было перебороть. Всё было мертвецки спокойно, пока Шерлок вдруг тихо не застонал, схватившись руками за голову. — Что случилось? — обеспокоенно спросил Джон. Но Холмс упорно молчал, прекратив потирать виски. — Шерлок, скажи мне! — уже более уверенно потребовал Джон. — Болит. Голова. «Странно, ему выстрелили в плечо, а болит у него голова», — подумал Уотсон. «Я видел аптечку в ванной, надо посмотреть, есть ли таблетки». — То видение каких-то женщин, то голова болит — тебе не кажется, что уже исключительно моей медицинской помощью тут не обойтись? Я не психиатр, в конце концов. — А я и не псих, чтобы меня лечить! Очередной озлобленный крик заставил Джона в неудовольствии закатить глаза. — Про ужин спрашивать не буду, не хочу, чтобы ты снова повышал голос, но некоторые таблетки надо принимать после еды. Шерлок ничего не ответил, отвернувшись к стене. Уотсон, тяжело вздохнув, отнёс тарелку на кухню и, помыв, пошёл уже в ванную. В аптечке нашлось обезболивающее, однако инструкции к нему не было. Впрочем, Джон положился на свою память. Поднеся к Холмсу стакан воды и одну таблетку, Джон почти уговаривал: — Пожалуйста, выпей хотя бы это. Она последняя, кстати, но я схожу в аптеку, надеюсь, у вас тут без рецепта хотя бы анальгетики продают. Шерлок повернулся с недовольным видом, но всё же встал и взял из рук Джона стакан и таблетку. Он не был уверен, как именно подействует на искусственный мозг человеческое лекарство, впрочем, до этого он даже не догадывался, что далеко не человек. Неожиданно Уотсону на мессенджер поступил звонок от Майкрофта. Неловко улыбнувшись, Джон поспешил к себе в комнату, зная, что Шерлок будет недоволен случившимся. — Джон, я что-то давно не слышал от вас новостей по делу. Всё ли в порядке? — заботливо спросил Майкрофт. Джону, конечно, не очень хотелось врать, особенно по поводу состояния Шерлока, но почему-то на этот раз он самозабвенно сказал неправду, ответив, что с Шерлоком нет никаких проблем и они близки к разгадке. И пусть на самом деле с Шерлоком творилось что-то непонятное, а дело приостановилось из-за этого. Уотсон даже не подумал тогда, что его ложь, словно ещё одна нить в клубке, повлечёт за собой неминуемые последствия. — Ловко сыграно, доктор Уотсон. Сколько ещё проблем вы с Шерлоком от меня скрываете? Я знаю, что Конн Вэй отстранил вас от дела. «Чёрт», — подумал Джон, промолчав. — Значит так, — скомандовал Майкрофт. — Подключайте видеосвязь. Я хочу поговорить с вами двумя. Не хотите работать по-взрослому, будем, как с детьми. Мне плевать, чем там мой братец занимается, пусть отвлечётся. Жду сейчас же. Приказной тон, звучавший из мессенджера, пробудил в Джоне неприятное чувство, будто он снова на войне. Но сказанное нужно было сделать в любом случае, иначе стало бы хуже. — Чего ему надо? Какого чёрта он не спит? — не унимался Шерлок, как ни в чём не бывало расхаживая по залу. — Ещё не так поздно, наверное, — неуверенно проговорил Джон, не зная, как продолжить диалог. — Чего ты мнёшься?! — взвился Холмс. — Что ему надо? «Какие они оба… властные», — тут же появилось в голове Уотсона, и он не понимал, как ему реагировать на собственные мысли, однако в обиду давать себя не собирался. — Прекрати этот карнавал. Я понимаю, что ты болен, поэтому более агрессивен, хотя ты это отрицаешь, но я пытаюсь помочь, — сделав непродолжительную паузу, Джон продолжил: — Майкрофт велел подключить видеосвязь. Сказал, что знает про брошки. Больше ничего не говоря, Шерлок спокойно сел в ожидании, пока Джон ставил на небольшой столик перед диваном специальный прибор для связи. — Приятно видеть тебя, братец мой, — несколько притворно улыбнулся Майкрофт. — Вас тоже, доктор Уотсон, — кивнул он. Излишняя напыщенность и официальность всегда были присущи старшему Холмсу, однако в тот момент Джону показалось, что ему буквально могло стать плохо физически от такого поведения Майкрофта. — Я так понимаю, всё зашло в тупик, — продолжил Майкрофт. — Но я не понимаю, с каких пор прикрывать своё безрассудство благим делом стало нормой. — Оставь эти недовольные речи для каких-нибудь подзаборных воров из трущоб. Ты сам далеко не ангел милосердия, так говори чётче. Чего ты хочешь от меня сейчас, после отстранения? — разразился гневной тирадой уже Шерлок. — Хочу, чтобы ты взял себя в руки и перестал вести себя, как ребёнок. И не тяни на свою сторону и доктора Уотсона, его враньё мне сегодня не понравилось. — Я мог смириться с тем, что ты следишь за всеми жителями Техвилля, в том числе и мной, но есть ли хоть что-то, чего ты не видел? — Твоя личная жизнь мне неинтересна, Шерлок. Сколь угодно долго, пока ты в состоянии заниматься расследованиями. Но что-то, судя по всему, затуманило тебе голову. — Если вы считаете, что этому виной я, то нет. Дженнет Летово со своими личными обидами представляет главное препятствие, — вступил в диалог Джон. О проблемах со здоровьем Шерлока им было решено умолчать. Видимо, сам Шерлок желал того же. — Я бы на его месте тоже оскорбился: соблазнили жену, вломились в кабинет обманом, да ещё и обвинили в одном из самых громких преступлений за последние годы. С ним надо было аккуратнее. — Если ты такой умный, расследуй это дело сам, — резко ответил Шерлок. — Я нужен в своём кабинете, у меня хватает прочих занятий и головной боли. И всё-таки куратор этого дела не Конн Вэй, а я. И я своих распоряжений не забирал. Не смейте бросать это дело. — Я и не собирался, — ответил Шерлок. — Но нас же отстранили, — возразил Джон. — Конн понервничает и успокоится, вернёт постоянные брошки, стоит вам только выложить перед ним доказательства вины Дженнета или кто там убийца. Шерлок, найди виновного. И последнее предложение звучало как приказ.

***

Несмотря на то что уже наступил поздний вечер, и почти ночная темнота поглотила Техвилль, Джон всё равно отправился в аптеку после разговора с Майкрофтом. Шерлок остался в квартире, пытаясь думать о расследовании, но что-то постоянно мысленно отвлекало его: то вспомнится что-то ненужное, то появляются как будто провалы в памяти. Изнемогая, Холмс ходил из комнаты в комнату и в итоге оказался в собственной спальне. Фиолетовый неоновый свет вывесок магазинов попадал в комнату через неплотные занавески. Шерлок, стоя перед окном и пусто смотря в него, не моргал и не двигался. Он знал, что где-то за его спиной находилась (но была ли физически?) Айрин, дыша ему на ухо и создавая тем самым серый, пусть и едва различимый, едкий шум, который заставлял уши болеть. На самом деле в комнате было тихо. Ему всё ещё предстояло разобраться с делом. Шерлок зажмурился, пытаясь сконцентрироваться на чём-то, что касалось расследования, и даже увидел место преступления, людей, которых он допрашивал, доказательства, которые он уже нашёл, но это всё представлялось ему с помехами, непонятными полосами, мешавшими полному обзору. Мысли в его голове как бы почти физически находились перед глазами, но текст в них прыгал, искажался, двоился. Шерлок точно знал, что всё ещё мог читать, различать слова, но из-за диссонанса в уме ему ничего не хотелось. Открыв глаза, он понял, что ничего не изменилось ни в его сознании, ни в реальности. Иногда у него в мыслях стало проскальзывать заманчивое предложение раздробить себе голову, вытряхнув из неё парализованный машинный мозг, который разлетелся бы на мелкие куски бывшей гениальности. Айрин не говорила человеческим языком, она хрипела, шипела, производила на свет какие-то звуки, похожие на мелодию, смешавшуюся с постоянными перебоями и превратившуюся из-за этого в сплошную какофонию. Эта музыка, если её можно было так назвать, оглушала, парализовала и словно эхом проносилась по сознанию. Шерлоку стало по-настоящему жутко от своего состояния, но это не был животный страх. Он понял, наконец, как можно было бы охарактеризовать этот симфонический ужас: так звучало отчаяние. Жизнь решила жестоко проучить Шерлока, заставив столкнуться лицом к лицу с тем, что он всегда отрицал — с чувствами. Теперь он ощущал их столь много и столь ярко, что, казалось, не ощущал ничего. Эта противоречивость стала одной из составляющих той части существования, которую Шерлок сейчас проходил. Такой же двойственной оказалась и Айрин: миловидная женщина, поработившая разум. Теперь Шерлок действительно сомневался в том, что жил, а не просто был на свете. И он понял, что, оказывается, не всё во власти его гениальности. Есть что-то выше него. Тревожность, боль, обида, давление. Рядом не было никого, кто мог бы помочь. Его человеческое тело вдруг мелко задрожало, как в лихорадке, пытаясь справиться не то со стрессом, не то с самим искусственным вирусом в голове. Шерлок машинально обхватил себя руками и медленно попятился к кровати, но продолжал смотреть в одну точку, куда-то за окно. Шерлоку стало казаться, что ни тело, ни ум уже не подчинялись ему, делая его заложником обстоятельств. И как это мерзко ощущалось — потерять контроль над собой, когда ты постоянно думал, что всю жизнь будешь в согласии со своим организмом. Вдруг что-то как будто потянуло Шерлока к зеркалу. Он хаотично быстро вскочил с постели и подбежал к стене, глядя на себя в отражении. Кажется, он стал ещё бледнее, чем был. Так, скорее всего, реагировало человеческое тело на изменения в искусственном мозге. Продолжая стоять напротив зеркала, слегка подрагивая, Шерлок вдруг увидел позади себя Айрин. Какое-то время она стояла на расстоянии от него, но затем начала приближаться. Ему показалось, что у неё было идеальное женское, почему-то оголённое тело, но он не мог оторвать взгляда от её лица. Красные, как кровь, губы от помады, юркие, заглядывавшие глубоко внутрь через само чрево, глаза, тонкие руки, потянувшиеся вдруг к шее. Шерлок почувствовал дрожь в верхней части тела, боль в груди и увидел, как одна рука Айрин сжимала ему сонную артерию, а вторая нежно обнимала за талию. На него ментально навесили петлю, потуже затягивая узел, толкнули в спину с обрыва, заставляя чувствовать бьющийся воздух под ногами, дали в руки лезвие, говоря резать вдоль, а не поперёк. Конечно, Айрин не убила бы его так просто. Она была в его разуме, чтобы поиздеваться, чтобы позабавиться, если обладала собственным сознанием. Очень скоро она отошла, оставив на щеке след от красной помады. Так казалось Шерлоку, но его кожа была чиста, пусть в отражении он видел всё иначе. Если бы он во что-то верил, он бы даже поклялся, что чувствовал тепло, исходившее от тела Айрин. — На крышу, иди на крышу, — зазвучал мягкий женский голос. Шерлок чуть не спросил «зачем?», но потом с трудом вспомнил, что Айрин не существовала, она говорила с ним только в его голове. — Ничего не бойся, ничего, Шерлок. Иди на крышу. Просьба стала звучать настойчивее. Он закрыл глаза в безвольной надежде на успокоение, но это, наоборот, лишь усугубило его положение: шёпот начал слышаться чаще и словно гипнотизировал. Шерлок не заметил, как сам стал шептать словосочетание «на крышу». Потеряв вскоре всякую способность здраво мыслить, он, повинуясь не своим желаниям, вышел из квартиры и пошёл к лестнице, которая вела на верх здания квартирных комплексов. Ночной ветер обдал его бледные щёки, а глаза, привыкшие к темноте, быстро адаптировались к неяркому свету появившихся звёзд. Кажется, что на крыше был кто-то ещё. — Здравствуй, родной, — почти пропел Джим. — Я уж думал, что ты не придёшь. «Что Мориарти тут делает?» — быстро подумалось Шерлоку, ведь нежелательные мысли теперь контролировались Айрин всё сильнее, поэтому она легко стёрла этот вопрос. — Погода отличная сегодня. Как и всегда в Техвилле. Тоска. Никакого разнообразия, — Джим театрально раскачивался из стороны в сторону, как маятник, пока Шерлок безвольно стоял перед ним. — Но скоро мы изменим не только Лондон, но и весь мир. Ты готов, брат? «Кто?» — снова подумал Шерлок, но и этот вопрос Айрин быстро удалила. — Не пытайся сопротивляться силе, которую приобретаешь. Моя девочка Айрин сделала всё самое сложное — привела тебя сюда. Внезапно, когда Шерлок открыл глаза после очередного моргания, он обнаружил себя возле края крыши. Мориарти взглянул вниз, присвистывая. — Высоко. Но такова твоя судьба, брат, — улыбнулся Джим, заглядывая Шерлоку в глаза. — Ты же помнишь, что только после смерти становились Богами? У нас есть Мать, есть Сын, теперь твоя очередь… — Чтобы стать Святым духом, надо полететь, Шерлок, — Айрин сказала это ещё мягко. Концы обуви Шерлока уже указывали в пустой воздух. И затем раздался грубый приказ, смешанный из мужского и женского голосов: «Так лети же!»