Принципы связи

То ли судьба решила злобно пошутить, то ли невнимательность Джона оказалась своего рода решающей, но факт оставался фактом: Шерлока не было в квартирном комплексе, когда Уотсон вернулся из аптеки. Джон обошёл все комнаты, даже заглянул в шкафы на всякий случай: никого. И только потом он догадался, что смятая постель на чужой кровати и зеркало, на котором остались отпечатки пальцев в виде длинных полос, как будто кто-то провёл в некотором припадке по стеклу — знаки того, что что-то случилось. Уотсон выбежал в коридор, где располагались другие квартирные комплексы, и обнаружил, что люк, выводивший на крышу, был приоткрыт. Лёгкий ветер колебал незакрытую дверцу, и Джон ринулся на крышу. Осознание того, что могло случиться что-то непоправимое, тем не менее не довело его до потери рассудка — Джон, словно подгоняемый каким-то провидением и предчувствием, схватил свой заряженный пистолет. По лестнице Уотсон забрался как можно тише (кто бы мог догадаться, что война будет своего рода подготовкой к «мирным» дням в Техвилле), как будто зная, что так будет лучше. Ему повезло, что две мужские фигуры стояли к нему спинами. Однако сам вид того, что неизвестные стояли возле края крыши, ситуацию лучше не делал. Приглядевшись, Джон с ужасом понял — это Холмс и Мориарти. — Шерлок, не смей! — закричал Уотсон из последних сил, невольно потянувшись рукой, как будто это могло бы остановить другого мужчину от задуманного. Ставший родным голос Джона, несмотря на сопротивления Айрин, заставил Шерлока обернуться. — Хорошие псы не лают на хозяев, — улыбнулся Джим, тоже повернувшись. Увидев, как бледен Шерлок даже при свете луны, какой у него потерянный вид и как его руки безвольно держатся, Уотсон понял: катастрофа. — Джон? — как будто не веря услышанному, спросил Холмс. — Да, это я — Джон Уотсон! Не смей бросаться с крыши! — Что? С какой крыши? После этого Мориарти безудержно и безумно засмеялся. — Уморительно. Ты разве не видишь, Джонни-бой, что твой любимый Шерлок больше не на твоей стороне? С этими словами Джим, как обыденный друг, приобнял Шерлока за плечи, стискивая. Лицо Уотсона едва не исказилось от злобы, смешанной с отчаянием. В голове без остановки крутился, грозясь высверлить дыру, вопрос: «Что, чёрт возьми, делать?» Страх за Шерлока прошёлся по венам, проникая глубоко в разум и тело, как будто намекая, что если погибнет он, то и сердце Джона остановится вместе с ним. И в то же время решительность заставляла хаотично думать. Оружие удивительно придавало бодрости и уверенности. — Отпусти его, — приказным тоном заговорил Джон, слегка махнув пистолетом, который держал всего одной рукой. Джим на удивление тут же среагировал на слова Уотсона, освободив Шерлока от своей хватки. Однако Холмс не поспешил убежать от Джима, получив свободу. Он безвольно, как кукла, стоял возле него, словно и не понимая, что происходит. — Шерлок, — воззвал Джон, ещё не потеряв надежду. — Ты осознаёшь, где ты? — Возле бассейна в центре «Ventus». «Что?» — молнией пронеслось в голове Джона. — Ты стоишь на крыше своего дома! — закричал Уотсон, подойдя ближе к Шерлоку и Джиму, но Мориарти взглядом и ухмылкой намекнул, что ещё один шаг или одно действие — и он столкнёт Шерлока с края. По-военному быстро переведя дыхание и собрав остатки воли, Джон опустил пистолет и всё-таки продолжил говорить: — Шерлок, ты стоишь на грани смерти, и рядом с тобой Джим Мориарти. Не знаю, что ты видишь, но это в любом случае галлюцинации. — Мориарти? — непонимающе переспросил Шерлок, лицо которого было безэмоционально, а взгляд — пуст и уже как будто мёртв. — Где он? — Да рядом с тобой! — отчаянно закричал Джон. Джим вдруг снова залился сумасшедшим смехом. — Меня не существует, Джонни-бой! — радостно воскликнул Мориарти. — Хочешь остановить Шерлока, как тот когда-то остановил Рейну? Интересная параллель. — Откуда ты знаешь про Рейну Явлис? — почти сквозь зубы процедил напряжённый Джон. — О, я многое о ней знаю! — широко улыбнулся Джим, посмотрев на Шерлока, а затем устремив свой дьявольский взгляд на Уотсона. — Ты думаешь, что я был на выставке роботов из-за Шерлока? Я был на ней из-за Рейны. Я благодарен Явлис за помощь. Я бы даже сделал её одной из Апостолов, если бы она уверовала до конца. Но у каждого ума есть своё горе, своё безрассудство. «Она… была сообщницей!» — только и подумал с каким-то суеверным ужасом Джон. Рейна на тот момент представлялась ему злодейкой, состоящей в сговоре с Джимом, но времени думать о Явлис не было. — И ваше безрассудство с Шерлоком на двоих — содомский грех. Я — ваш Судья, ваш ужасающий мираж! — заговорил более религиозно Джим. Айрин тем временем, как мантру, повторяла Шерлоку: «Надо полететь, полететь», и Холмс схватился за голову, сжимая в ладонях тёмные кудри. Понимая, что ещё совсем немного времени, и Шерлок спрыгнет, Джон решился на радикальные меры. — Если я тоже схожу с ума, то тебя не должно существовать. С меня довольно. И Уотсон метко выстрелил Мориарти в голову, так что тот навзничь рухнул на крышу, оставляя возле себя лужу крови. Затем, видимо, чтобы обуздать свою ярость или чтобы Джим точно никогда не встал живым с крыши, Джон выстрелил ещё два раза в живот. Уотсон чувствовал, как едкое ощущение ненависти, смешанное с собственным превосходством, поразило его, заставив жестоко расправиться с тем, кто причинил боль его любимому. Впрочем, Мориарти вполне заслужил, как Джон думал. После череды быстрых выстрелов Шерлок машинально и как-то странно зашевелился, не то балансируя на едва стоявших ногах, не то окончательно сходя с ума, но Джон уже успел к тому моменту приблизиться к нему, поэтому схватил за руку, чтобы отвести от края здания. Понимая, что «миссия» провалилась, Айрин перешла к экстренному коду: она стала шептать чаще, изводя Шерлока уже, однако, совсем другой своей речью, и тот от бессилия опустился на пол, зажмурившись и свернувшись «калачиком». Джон, убрав пистолет, оттащил Шерлока подальше от трупа Джима, и принялся осматривать Холмса, чтобы понять, каково его физическое состояние. — Ты видишь меня, Шерлок? — спросил настойчиво Уотсон, смотря ему прямо в глаза, пока взгляд того окончательно не сфокусировался на нём. Холмс бессильно и едва заметно кивнул. — Ты понимаешь, что происходит? — Я слышал выстрелы. Слышал, что ты говорил. Всё двоится, как будто картина смыта водой. Но тебя чётко вижу. О, Джон не знал, что механический мозг Шерлока отнёс всё, что связано с ним, в особую категорию памяти, так что даже под влиянием Айрин ничто не могло помешать ему узнать Уотсона. Не знал, поэтому ничего точно не понял из сказанного Шерлоком, кроме того, что тот, возможно, бредил или галлюцинировал. И голос Джона перебивал несуществующий на самом деле голос Айрин в его голове. — Ты можешь двигаться осознанно или мне помогать тебе? — Могу, но я не вижу, где я. Я не понимаю, куда наступать. И она постоянно шепчет что-то, но я уже её не понимаю. — Я поведу тебя за руку, но я заметил, что тебе становится лучше, когда мы говорим. Кто она? — Эта женщина. Её зовут Айрин. Она велела мне прийти сюда. Я вспоминаю теперь. Кажется, Шерлок понял, что чем больше он думает, анализирует, тем слабее становится влияние Айрин на него. Однако прийти к такой мысли он вряд ли смог бы без помощи Джона, ведь не появись он на крыше, Шерлок полетел бы. — Я ушёл в аптеку за таблетками для тебя, — сказал Джон, вдруг взяв ладони Шерлока в свои. До этого как будто спавший Холмс почувствовал настоящее, а не фантомное прикосновение к себе, и его рассудок стал постепенно возвращаться. Он нашёл себя сидевшим на полу крыши напротив Джона. — Какое-то время меня не было, а когда я пришёл, дверь в квартиру оказалась открыта, и ты пропал. — Я помню про аптеку. А как я оказался на крыше — не имею понятия. Но, кажется, со временем я вспоминаю, что со мной происходило. Голос Шерлока не дрожал, что уже показалось хорошим признаком Джону. Джон помог Шерлоку встать, и, чаще заморгав, Холмс окончательно увидел, где он был. Ночной лёгкий ветер обдал его щёки, развевая волосы на голове, а тепло руки Джона благоприятствовало осознанию того, что реально, а что — нет. Шерлок всё ещё ощущал присутствие Айрин в своей голове, но она, кажется, отпустила. По какой причине она это сделала — всё ещё оставалось загадкой, однако Шерлок не мог позволить себе зря потратить выигранное время. Не выпуская ладони Джона, чтобы отличия между вымышленным и действительным не потерялись снова, Шерлок осматривался: лужа крови, труп Мориарти, его искажённое смертью лицо. — Ты только что убил человека, — прошептал Шерлок, пусто смотря на тело Джима. Не то чтобы он никогда не видел мёртвых людей, но из-за недавних проблем с рассудком и вируса в голове случившееся продолжало казаться нереальным, фантастическим. — Плохого человека. Пожалуй, худшего, что мы встречали, — парировал Джон. — Ты… врач, — неожиданно и немногословно отозвался Шерлок, заглянув Джону в глаза. Уотсон, поняв без лишней информации, что вкладывал в свою речь Шерлок, тяжело вздохнул и ответил: — Я убивал людей, когда должен был по долгу всемирной медицины помогать. Я убивал людей из-за политических взглядов таких, как Майкрофт и Конн. Поэтому единственная смерть, которая действительно способна сломать меня — твоя, — признался Джон, говоря достаточно тихо, но Шерлок всё равно слышал. «Но будет ли он так считать, если узнает, что жизнь, за которую он так борется — нечеловеческая?» — спросил с садистским ехидством разум Шерлока, и от таких мыслей приятнее явно не становилось. Но сколько ещё времени Холмсу будет удаваться скрывать от Джона свою тайну? А если это продолжительное молчание сделает только хуже их отношениям? — Скоро начнётся рейд ночной полиции. Надо уходить, — тихо проговорил Шерлок. Джон даже не стал спрашивать, откуда Шерлок это знал. Наверное, от брата. — Но труп… — Они заберут его. Придётся разбираться с Майкрофтом. Но Джим Мориарти был достойным противником. Я должен попрощаться. — Я без тебя никуда не уйду. Где гарантии, что Айрин не станет снова давить на твой разум и не толкнёт тебя с этой крыши? Пусть ночная полиция пойдёт к чёрту! Я без тебя никуда, — ультимативным тоном повторил Джон, крепче сжав ладонь Шерлока. — Тогда отпусти меня. Если доверяешь. Подобное условие звучало как спор «на слабо», но, судя по всему, у Джона не было выбора. Со странной тяжестью на душе Уотсон выполнил требование, всё ещё опасаясь, что произойдёт непоправимое. Впрочем, он пошёл за Холмсом следом, чтобы быть рядом в чрезвычайной ситуации. Шерлок подошёл к Мориарти, чьи глаза ещё были открыты, а лицо искажено смертью. Холмс присел перед ним, опустив веки так, чтобы не оставить отпечатков пальцев на всякий случай. И только небесам было известно, о чём думал Шерлок в тот момент. — Ты не считаешь, что это привлечёт внимание полицейских? — Я это знаю. Но то, что Мориарти убили на крыше именно нашего дома итак кажется подозрительным, поэтому хуже уже не будет. И только после этих слов Шерлока до Джона, наконец, дошёл факт того, что он, вообще говоря, совершил преступление. Ведь вряд ли кто-то, кроме них самих, знает, что на самом деле происходило «за кулисами» расследования.

***

Пока Шерлок и Джон не вернулись в свой квартирный комплекс, они ни разу не заговорили. И даже долгое время после этого они молчали, не в силах произнести хотя бы что-то. Наконец Джон не выдержал: — Шерлок, расскажи, что происходит? Ты знаешь? — Я уже ничего не знаю. Даже самого себя. Слова Холмса были пропитаны таким отчаянием и такой болью, что Джон даже не смог вовремя и полноценно ответить, замолчав. Шерлок сидел на диване, держась руками за волосы, а Джон беспокойно ходил от стены к стене. — Я не психиатр, даже не психотерапевт, но я могу оказать тебе медицинскую помощь в любом случае. Даже просто эмоционально поддержать, Шерлок. Холмс покачал головой в знак отрицания. — Не можешь, — с тоской в голосе ответил он, пряча взгляд. — Почему ты отказываешься от моей помощи? Ты сомневаешься в моей компетенции? — Ты помогаешь людям, Джон. Я не человек, а киборг. Шерлоку показалось, что он слышал, как чаще застучало сердце в его грудной клетке, когда он увидел, как липкий страх отразился во взгляде Уотсона после его слов. Брови Джона сдвинулись к переносице, а сам он явно напрягся даже физически, пытаясь переосмыслить сказанное Шерлоком. — Не спишь, не ешь, неустанно думаешь… — неожиданно начал перечислять Джон, но говорил медленно, как будто боязливо. Со страхом быть правым. — Механическая часть тела, частичная неспособность понимать человеческие чувства… С каждым словом, казалось, разрывалась душа Джона. Он встал, как поверженный, перед Шерлоком на расстоянии, выслеживая его действия. Шерлок поднял голову, встретившись с Джоном взглядом, и, наверное, впервые за свою жизнь (существование?) пожалел о том, что вообще что-то сказал. — Прости. Я не мог больше скрывать это от тебя. Холмс встал с дивана и оказался ближе к Джону, чем тот рассчитывал, но Уотсон не отошёл вопреки иррациональному страху, потому что теперь высокий рост Шерлока казался ему чем-то пугающим. Словно это показывало превосходство машин над людьми. Шерлок осторожно приблизил руки к лицу Джона и увидел, как тот с трудом не отверг прикосновение чужих пальцев. Он положил ладони на его щёки, но не надавливал, наоборот, старался быть как можно мягче. Заглянул в глаза, видя в них моральную дилемму. — Я не буду держать тебя, если ты захочешь уйти. Как только мы закончим это дело, ты будешь свободен. И от меня в том числе. Джон всё ещё молчал, заглядывая глубоко в глаза Шерлоку. Он видел их не в первый раз, но теперь пытался понять, как вообще выяснить, что настоящее в нём, а что — искусственное, да и нужно ли это выяснять? — Мы зашли слишком далеко, — продолжил Шерлок. — Я виноват не только перед Техвиллем, но и перед тобой. Моя жизнь не стоила смерти Мориарти. — Замолчи, Господа ради! — как-то хрипло воскликнул Джон, впервые, пожалуй, за долгое время показывая своё отношение к религии. Шерлок удивился, убрав руки от лица Джона. Понял, что грядёт исповедь. Покорно ожидая, Шерлок действительно замолчал. Джон, тяжело вздохнув, начал говорить снова: — Не тебе решать, стоила твоя жизнь смерти Мориарти или не стоила. Если ты хочешь моего мнения, то я повторю: я готов сделать всё, чтобы не только помочь тебе, но и оставить тебя в живых. — Но почему, Джон? Неужели это то, о чём ты говорил: во имя любви можно и убить? — А как ты сам думаешь? — невесело усмехнулся Уотсон. — Но я даже не человек… Джон, заметил, как Шерлок словно не знал, куда ему деть взгляд, потому что он то опускал глаза, то смотрел прямо на него. — Я бы не разлюбил тебя от осознания того, что ты — не до конца человек. Мне страшно не от того, что ты — киборг, а от того, что… я не сталкивался с таким. Мне доводилось любить и до этого, но нынешний случай… Он уникальный. Я надеюсь, что меня несложно понять: мало того, что я совершенно новый человек в Техвилле и я не привык к большому числу вещей, для вас нормальных, так ещё и это расследование, которое всё больше и больше путает с каждым днём. А затем наши отношения. Едва ли не каждый божий час я сталкиваюсь с чем-то, что мне никогда не доводилось видеть или чего я никогда не делал. — Никогда не любил киборга, например, — горько усмехнулся Шерлок. — И это тоже. Но… Джон недоговорил, взяв чужое запястье в свою ладонь. — Но пока я чувствую твой пульс и удары твоего сердца, ты всегда будешь для меня человеком. Когда Джон коснулся грудной клетки Шерлока, Шерлок вдруг положил свою ладонь на чужую, прижимая к себе сильнее. Стук сердца Холмса стал ощущаться яснее, чётче, и это казалось странным: ну разве может он быть не человеком? — Спасибо, — едва слышимо прошептал Шерлок, имея в виду благодарность за бесконечную преданность и почти невероятную любовь, настолько всеобъемлющую, что любые чужие изъяны казались достоинствами. Благодарность за то, что, даже когда он сам потерял веру в себя, оставался кто-то, кто верил в него. Вскоре Джон опустил руки, начав говорить немного о другом: — Но почему ты всё это время скрывал от меня своё истинное происхождение? — Потому что я и сам не знал этого. Я искренне думал, что я человек. — Как это возможно? — Скорее всего, кто-то превратил меня в киборга без моего согласия, а затем стёр воспоминания, чтобы я ничего не заподозрил. Может быть, я вообще не должен был никогда узнать, что я киборг. С уверенностью сказать сложно, но, по крайней мере, это объяснение мне кажется логичным. — И когда ты понял? — Когда стал видеть то, что не видел ты. Айрин. — Ты о той женщине? Шерлок молча кивнул, а затем, видимо, придав своим догадкам более-менее словесную форму, сказал: — Это вирус, созданный Мориарти. Я не знаю, как он понял, что я киборг, когда даже я сам долгое время до этого не догадывался. Айрин до сих пор живёт в моём сознании, как вторая личность у людей, когда у них биполярное расстройство. Она уже стала моей частью. Но это не значит, что эта часть — здоровая, и от неё не хочется избавиться. — Но как она попала в твой мозг? — Через пулю, когда нас подстрелили в бассейне. Несмотря на то что пулю очевидно извлекли, она успела каким-то образом «осесть» в сознании. Джон, нервно посматривая на свой мессенджер и мессенджер Шерлока, лежавшие на столе перед диваном, заговорил: — Мы что-нибудь обязательно придумаем и поможем тебе. Но сейчас… Сейчас у нас будут проблемы с законом, судя по всему. И Шерлоку, и Джону звонил один и тот же человек — Майкрофт Холмс.