***
Однако Майкрофт всё же решил, что ему стоит подумать насчёт того, как организовать «госпитализацию» Шерлока. Для этого он дал себе всего один вечер и размышлял параллельно работе. Так он даже не заметил, как наступил вечер и его рабочий день закончился. Когда Конн Вэй вышел из своего кабинета, он увидел привычный серо-синий коридор, на стенах которого висели разные экраны то с рабочей, то с рекламной информацией, а на полу стояли цветы в белых квадратных и прямоугольных горшках. Везде уже был выключен свет, и только почему-то из кабинета Майкрофта Холмса он всё ещё оказался виден. Конн осторожно вошёл, тихо открыв дверь. Майкрофт сидел за рабочим столом, сложив руки в замок перед своим лицом, и напряжённо смотрел в противоположную от стола стену, где висел огромный выключенный телевизор. Лампы на потолке светили неярко и тепло, а ночной Техвилль за панорамными окнами напоминал, что и Мэр, и Премьер-министр, вообще-то, сильно задержались. — Ты почему ещё на работе, Майкрофт? — спросил Конн, закрывая за собой дверь. Другому человеку показалось бы, что в словах мужчины есть недовольство, но Майкрофт знал, что это не так. — А ты сам почему ещё на работе, Конн? — с невесёлой усмешкой спросил Майкрофт. И Конн, и Майкрофт промолчали на заданные вопросы, но потом Холмс всё же нарушил тишину. — Вот и у меня нет никакого желания отвечать. Мы оба знаем, что не просто так находимся тут. Конн сел на диван напротив стола Майкрофта, удобно расположившись. — Нам с тобой нужно иметь стальные нервы, чтобы выдерживать тот стресс, с каким мы ежедневно сталкиваемся, — расплывчато начал Конн, положив одну руку на спинку дивана. — Иногда мне хочется, чтобы мне нашлась механическая замена или я сам стал киборгом, а потом я вспоминаю, что никто, кроме людей, их самих никогда не поймёт, — усмехнулся Майкрофт, встав из-за стола, чтобы пройти к мини-бару с алкогольными напитками. — Что будешь? — сменив тему разговора, спросил Холмс. Конн Вэй повернул голову, чтобы посмотреть на профиль Майкрофта, и каким-то вялым голосом ответил: — Бре́ндонси. Майкрофт послушно достал бутылку элитного коньяка, как его и попросили, и, взяв два стакана, поставил всё на рабочий стол. — Прекрати пить, — посоветовал Майкрофт, тем не менее разливая напиток по бокалам. — Ты когда-нибудь так до алкоголизма дойдёшь. — Ты знаешь, с нашей работой невозможно оставаться в полном здравии: у тебя — нездоровый карьеризм, у меня — иногда возникающее желание выпить дорогого алкоголя. У каждого должна быть отдушина, иначе мы съедем с катушек. Майкрофт не стал спорить по поводу слова «иногда», ведь в последнее время это «иногда возникающее желание» стало появляться всё чаще. Сначала мужчины молча пили коньяк, каждый думая о своём. Майкрофт сел недалеко от Конна, всё же держась на почтенной дистанции. Но, как обычно и случается, Мэр скоро не выдержал тишины, разгорячённый алкоголем. — Как она мне уже надоела, — затянул Конн, взмахивая руками и совершенно не уточняя, кто эта таинственная женщина. Но Майкрофт догадался, что речь шла, конечно же, о Каталине. — То одно, то другое, то это расследование её коснулось. Она что-то там мне бормочет о Джоне, потом брошки… Зачем ты вообще притащил этого Уотсона? Твой брат всегда же один работал. — Да, работал, но, сам знаешь по каким причинам, я решил, что неплохо было бы приставить к нему человека, который следил бы за его состоянием, поведением и так далее. Джон Уотсон, как мне казалось на тот момент — отличная кандидатура, тем более что я его давно знаю, и он врач. Я рассчитывал на то, что доктор Уотсон будет так называемым независимым экспертом, человеком незаинтересованным, и его информация будет точной, лишённой привязанности. Но я забыл о странной харизме Шерлока, который никого не оставляет равнодушным: его можно либо любить, либо ненавидеть. — То есть ты сам пожалел, что Джон здесь? — У меня нет ответа на этот вопрос. Он и помогает, и мешает одновременно. Но, кажется, я придумал, что можно сделать, чтобы немного исправить положение. — Выдворить его к чёртовой матери? — со странной надеждой в голосе спросил Конн. — К сожалению, нет. Но что-то неладное творится с Шерлоком, — Майкрофт не договорил, потому что Вэй его перебил: — С самого начала проекта так было. Я тебе говорил, что нужны добровольцы, а не твои собственные родственники. Старший Холмс в лёгком неудовольствии скривил губы. — Проблема не в этом. Но в лаборатории разберутся. Мне всего лишь нужно как-то отобрать Шерлока у Джона. И в кабинете снова установилась тишина. Она, впрочем, совсем не давила, а, наоборот, как будто успокаивала, останавливала бесконечные потоки тяжёлых мыслей. Майкрофт и Конн спокойно пили коньяк, глядя в панорамное окно, за которым было видно золотые свечения в чужих квартирах. Это зрелище как-то расслабляло. Словно мужчины и не говорили только что о сложной, запутанной ситуации, сложившейся не только в семье Холмсов, но и в целом в Техвилле. Отпив немного коньяка, Конн спросил: — А тебе не казалось, что убийство Анаира — это вызов действующему правительству? Преступление навело такую смуту, что люди до сих пор в волнении, а журналисты лишь играют на чужих чувствах, пописывая свои статейки и загребая деньги. — Это их работа, в конце концов — наживаться на людском горе и страхах. Но меня волнует не низость журналистов. Твоя мысль о саботаже или противоправительственных действиях была очень даже справедливой, как мне кажется. В этом… что-то есть. Я тоже думал о том, что это своеобразный знак к началу революции. Конн вдруг душевно засмеялся. — Помилуй, да разве могут быть люди в Техвилле чем-то настолько недовольны? — Не в этом дело, быть может. Опять же, всё складывается гораздо хуже, чем мы вообще могли предположить. Дело набирает обороты, люди волнуются, как ты сам говоришь, а стоит штиль. Ты заметил, что по факту ничего не меняется? Ни-че-го. Скорее всего, готовится что-то в подполе. И мы явно не в курсе событий. Вэя последние слова заставили встревожиться. Он промолчал, одолеваемый размышлениями о внезапном свержении действующего правительства, то есть себя. — Ты прав. Я направил своих лучших полицейских для расследования убийства Анаира, но они не могут найти никаких связей. Такое ощущение, что преступник провалился под землю. — Или так хорошо прячется, что может быть даже среди нас, — со странным равнодушием отозвался Майкрофт, сделав глоток коньяка. Конн посмотрел на него с вызовом. — Это обвинение? — Нет, но я просто не исключаю возможности, что убийцей мог оказаться кто-то из правительственных людей. — Ты говорил об этом подозрении Шерлоку? — Нет. В конце концов, это лишь теория, да и он сейчас не в лучшем состоянии, чтобы продолжать расследование. Кроме того, ты сам отнял у него брошку. — Пусть будет ему уроком. Этот орёл слишком высоко летал, я вернул его ближе к земле. Майкрофт мысленно усмехнулся, понимая, что на самом деле ничего такого, конечно же, у Конна не вышло, но задевать самолюбие Мэра — опасная вещь. Это одно из главных отличий двух братьев Холмсов: когда один не держит язык за зубами, другой делает это с профессиональной точностью, будучи до невероятного аккуратен в своих действиях и словах при необходимости.***
Уже на следующий день, утвердившись в мысли о том, что Шерлока надо госпитализировать, Майкрофт ранним утром приехал к квартирному комплексу младшего брата. Появление старшего Холмса, опять же, никто явно не ожидал, однако Майкрофт очень часто ставил людей перед фактом, делая так, как нужно ему, а не другим. Разговор не задался с самого начала. Как только Джон услышал о необходимости медицинской помощи Шерлоку, он тут же заявил, что поедет с Шерлоком, потому что «тоже врач, пусть и без брошки», и Майкрофт на это отреагировал в своей привычной спокойно-неуступчивой манере. — Джон, я сделал вам, можно сказать, одолжение, оставляя на свободе после всего, что произошло. Не вам ставить мне условия. Уотсон хотел вступить в спор, но Шерлок вдруг мягко поставил ребро ладони перед ним, как бы физически преграждая путь до Майкрофта. Этот бессловесный жест удивил Джона. Он не думал, что Шерлок… заступится за брата в таких обстоятельствах. Уотсон смиренно замолчал, давая Холмсам выяснить отношения самостоятельно. — На что ты меня подписываешь? — спросил Шерлок уверенно, уже тем не менее вкладывая в свою речь некоторую обречённость, неспособность побороться за ближайшее будущее. — Ничего трагичного, — мягко ответил Майкрофт, и Джон был готов поклясться, что с такой же интонацией старший Холмс убеждал его отправиться на то самое задание на войне, после которого из всего отряда выжило только двое. — Обследование у лучших специалистов, которые помогли бы тебе разобраться в себе и том, что происходит. Даже великим умам нужна перезагрузка. На последнем слове Джон пусто заморгал, не понимая, был ли в предложении подтекст или ему от напряжения уже показалось. Но, судя по тому, как Шерлок замолчал, Джону не послышалось. — А что, если я откажусь от их психологической помощи? Майкрофт странно улыбнулся. — Тогда ты знаешь, что моим дружеским напоминанием тебе станет то, в каком ужасном состоянии ты был найден мною в своей квартире до того, как я привёз сюда Джона Уотсона. Хочешь проверить цикличность истории? И, казалось бы, Майкрофт задал вопрос, но он был настолько риторическим, насколько очевидным стало одно: Шерлоку не избежать госпитализации ни под каким предлогом и власть имущим всё-таки был не он, а его брат, что последний демонстрировал при любом удобном случае. Уже через пять минут Майкрофт удалился из квартирного комплекса, чтобы дать Шерлоку время собрать необходимые вещи, в очередной раз поставив перед фактом, что врачи приедут сегодня же. — Что за бред? Почему он так обращается с тобой, словно ты принадлежишь ему, а не самому себе? — не уступал Джон, всюду следуя за Шерлоком, который хаотично бросал всё подряд в сумку. — Джон, держи себя в руках. Эмоции не должны преобладать над рассудком. — Да как ты можешь так говорить, когда меня заставляют буквально прощаться с тобой, отпустить чуть ли не на казнь? — надрывно спросил Уотсон. — Джон, сейчас нам нужно быть солдатами, чтобы победить в этой войне. Ты должен успокоиться и сделать вид, что всё в порядке и ты просто отпускаешь меня на лечение в больницу. Помогаешь собрать вещи, словно я буду лежать в палате. — Но это же очевидно неправда. Я чувствую то, как ты сам не веришь тому, что говоришь, — с трудом сдерживая эмоции, говорил Джон. Он неотрывно смотрел на Шерлока, как будто боясь, что это были их последние минуты вместе. — Я и не верю. Майкрофт знает, что я — не человек, просто не хочет, чтобы знали мы. Он разыгрывает этот спектакль в основном перед тобой. — А что, если они сделают с тобой что-то непоправимое? Если они деактивируют тебя или перезагрузят, как он сказал? — Майкрофт принесёт тебе трагичную весть о том, что я скончался в больнице из-за какой-нибудь хитрой болезни, но он никогда не озвучит тебе правду. Он с большой вероятностью даже не подпустит тебя к моему якобы трупу, потому что я наверняка буду жить, но мне очистят память. И я забуду всех и всё. — Ты… так отрешённо об этом говоришь, как будто не боишься! Голос Джона дрогнул, а взгляд был направлен на Шерлока, ему в глаза. Он видел в них его смиренность, словно тот был повержен и больше не обладал силами для дальнейшей борьбы. — Мне страшно только за то, что станет с тобой, если меня действительно деактивируют. Но ещё хуже будет, если мы снова встретимся и я буду полноценным роботом, а не киборгом. Уотсон ничего не смог сказать, пряча лицо со слезами на глазах в чужой рубашке, пока очень крепко обнимал Шерлока. — И, если так правда случится, я хочу, чтобы ты довёл это дело до конца вместо меня. — Замолчи, — прохрипел Джон, не выпуская Холмса из объятий. Больше Шерлок не противился желаниям Джона, впрочем, затем он ответил взаимностью, едва касаясь, положив руки на спину Уотсона. — Я сделаю так, как ты просишь, но было бы намного лучше, если бы ты вернулся оттуда живым и с памятью обо всём, что было. И всё же рациональность не дала Шерлоку простоять в чужих объятиях до приезда бригады врачей, так что он продолжил «готовиться к госпитализации». Делать вид, что Джон действительно собирал вещи Шерлоку в больницу, было сложно. Уотсон не знал, через какое время приедут медицинские работники, но понимал, что Майкрофт в своих намерениях был совершенно серьёзен, а значит и не думал медлить. Надежда оставалась лишь на остатки милосердия в характере старшего Холмса, на то, что благодаря ним Шерлок останется жив. Но попытки Джона уговорить Шерлока взять его с собой не увенчались успехом. Шерлок оказался столь же непреклонен, как и его старший брат. Джон уже не знал, хорошо это или плохо. — Приехали, — констатировал Шерлок убитым голосом, смотря на то, как закрытые шторы осветились разноцветными огнями «мигалки» скорой медицинской помощи. Было очевидно, что творился легальный беспредел. Джон понимал, что Майкрофт не «заботится о брате», как хочет, чтобы это выглядело, а исполняет какие-то действия в некотором плане, понятные только ему одному. Впрочем, само существование «плана» не было доказано. Джон лишь предположил его наличие по тому, как Майкрофт отчаянно цепляется за возможность наблюдать за Шерлоком. Шерлок нужен ему по неведомым причинам, и Джона в планы посвящать явно не собирались. Ничего не говоря, Джон подошёл близко к Шерлоку и посмотрел на него снизу вверх. Взгляд Холмса не был пуст, а выражал тоску, хотя казалось, что его лицо было спокойно, как и прежде. Джон же перестал сдерживать эмоции, совершенно не смущаясь того, что ему хотелось плакать. Впрочем, слёзы ещё не скатывались по его щекам. Эта сцена выглядела так, словно Уотсон отправлял Шерлока на смертную казнь, но за чужие грехи. — На прощание хотя бы, — прошептал Джон, не договаривая, чего конкретно он хотел, но Шерлок удивительным образом всё равно понял, молча приблизив к себе Джона, чтобы поцеловать в губы. — Прости, что втянул тебя в свой мир, — также шёпотом ответил Шерлок. Чем тише становился их разговор, тем сильнее и ярче ощущалось отчаяние, которое поглощало, как чёрный омут. Их чувства за то недолгое время, которое они провели вместе, удивительным, метафизическим образом стали понятны друг другу без слов. Тем больнее ощущалась эта странная тяжесть в руках, словно вены пропитались мутной кровью, а кожа загорелась заживо. — Спасибо, что втянул меня в свой мир, — парировал Джон, продолжая шептать. — Я не знаю, что делал бы в Лондоне, если бы меня не позвали сюда. Шерлок замолчал, но, услышав шум на улице, поспешил добавить: — Я постараюсь выжить. Ради тебя. Ради нас. После чего Шерлок быстро схватил сумку и, кажется, прячась от Джона, выбежал в коридор. Обещание Холмса не было пустым, потому что оно выражало его желания, но, впрочем, что-либо гарантировать он, конечно же, не мог в сложившейся ситуации. От этого его фраза звучала больнее. Собственная странная сентиментальность не понравилась Шерлоку, поэтому он и захотел поскорее скрыть её от Уотсона, который вышел следом за Шерлоком. — Не иди за мной! — с прыгающей интонацией закричал Шерлок. Ему даже не потребовалось повернуться, чтобы понять, что Джон также выбежал из квартиры. Увидев уходящий силуэт Шерлока, Джон простоял в коридоре ещё несколько минут даже после того, как Холмс уже скрылся из поля зрения. Как будто очнувшись, Уотсон вскоре вернулся в опустевшую теперь квартиру и посмотрел в окно. Автомобиля с «мигалкой» уже не было видно рядом с домом, значит, что врачи и Шерлок уже уехали. Сведённые к переносице брови Джона говорили о его тяжёлом психологическом состоянии. Он сел на диване в зале, запрокинув голову, сдерживая таким образом накатывавшие слёзы. Джон никогда не считал себя слабаком. Он многое пережил и, он был уверен, ещё переживёт, но сердце теперь сдавливала безумная и тупая боль от осознания того, что у него могли изъять то бесценное сокровище, которое он нашёл в пустынном для себя Техвилле. И фактически у Джона уже отняли то, за что боролся, за что убил. Потому-то слёзы, как реакция постепенно теряющегося разума, были вполне оправданы. Шерлок в то же время лежал на кушетке в автомобиле, словно в миниатюрной палате психиатрической больницы. Его взгляд был устремлён в идеально белый потолок, а лицо не выражало более никаких эмоций. Но оба в тот момент думали: «Хоть бы он был в порядке». И Джон вдруг понял ещё кое-что, но сделал это катастрофически поздно: у него и Шерлока не было ни одной совместной памятной вещи, которая утешала бы в минуты горя, напоминала о том, что любимый человек, пусть и далеко, но душой всегда рядом. У них обоих были только воспоминания друг о друге, но не более того, и если врачи Майкрофта посмеют стереть память Шерлоку, то у Джона не будет никаких доказательств существования самой сильной и глубокой любви, которая у него когда-либо была.