Принципы связи

Зайдя в кабинет Чирко, Джон сразу же отметил, как в комнате было светло, словно даже своё пространство для работы женщина хотела как можно больше облагородить, сделать ближе и роднее душе, чтобы заниматься делами стало в разы приятнее. Вита сидела за рабочим столом, на котором было достаточно много всевозможных предметов, и Шерлок, если бы он оказался рядом, скорее всего, нашёл бы что-то любопытное, но Джон заметил только приятно пахнувшие лилии в вазе и всё такую же тёмную помаду на губах женщины. Впрочем, ещё на её руке по-прежнему виднелось кольцо с чёрными камнями. Джон вспомнил, что Шерлок сказал про это ювелирное украшение: Вита носит его, желая считать себя женой Рейны. — Здравствуйте, — начал бы Джон, но Вита решительно его перебила: — Обойдёмся без этого, вашего письма было вполне достаточно. Голос Чирко показался Джону немного грубым в отличие от того, как та разговаривала до этого. Она быстро печатала что-то на клавиатуре своими аккуратными пальцами с коротким маникюром, явно не очень заинтересованная в беседе. — Я бы хотел попросить вас о помощи, — сразу «выдал» Джон. В письме он, кстати, не особо распространялся о том, зачем вообще хочет увидеться. Вита отвлеклась от работы, чтобы несколько удивлённо и вместе с тем довольно злобно посмотреть на Джона. — Помочь Шерлоку после всего, что он сказал и сделал? Я пока в здравом уме и трезвой памяти, так что мой ответ категоричен — нет. — Не Шерлоку, а мне. — Если вам, то и ему автоматически. Он не стоит и секунды потраченного мною времени. Уотсон теперь чётко слышал, что Вита изменилась, по крайней мере её отношение к нему явно больше не было нейтральным, она настроилась против всего, что связано с Шерлоком, а так как Джон был самым приближённым к нему человеком, то злость распространялась и на него. — Личные обиды не должны касаться дела, которое, к сожалению, ведёт именно он. В ваших силах оказать содействие расследованию, чтобы все допросы прекратились. — Мне плевать, раскроет он это дело или нет. Это его проблемы, а не мои. — А вы хотите, чтобы с Рейны были сняты все официальные обвинения? — вдруг спросил Джон «не в бровь, а в глаз». Вита в неудовольствии скривила губы. — Хотите сказать, что она всё ещё под подозрением? — Естественно. Как и все, кто присутствовал на том Лондонском Вечере. Даже вы. — Я?! — взвилась вдруг Вита. — Вы, — повторил Джон. — И даже Конн Вэй и Майкрофт Холмс, — продолжал надавливать он словесно. — Я думаю, что помощь следствию вдвойне в ваших интересах. — О, вы манипулируете мной, чтобы я сделала так, как вам нужно, но я прекрасно знаю, как работает человеческая психология. — Как она работает знаете не только вы, но и я. И на данный момент вы зациклились на обиде на Шерлока, из-за чего страдают остальные люди, включая вас саму. — Это не просто какая-то мелочная обида, Джон, — ещё более злобно заговорила Вита, почти шипя. — Он довёл самого близкого для меня человека до суицида, а теперь вы у меня просите за него одолжения? Вы в своём уме вообще? — Произошедшее тогда вы видите не так, как это было. — Зато, я полагаю, вы видите это должным образом? — насмешливо спросила Вита, скрестив руки на груди. Джон оставался по-прежнему спокоен. — Да, — ответил он, никак не реагируя на эмоциональные выпады женщины. — У Шерлока не было цели довести Рейну до самоубийства, он пришёл устроить допрос, но не более того. То, что так произошло, не более, чем следствие из всего, что было до него. Он лишь своими неосторожными словами пошатнул уже кривую башню. — И что же: вы считаете, что Шерлок никак не давил на Рейну психологически? — Он был, возможно, груб в выражениях, как это случилось и с вами, но никакого морального унижения не было. За один разговор нельзя повлиять на психику так, чтобы у человека возникло и укоренилось желание покончить с собой. Я был там и слышал всё, что Шерлок говорил. — Я прекрасно знаю, как ваш ненаглядный Холмс разговаривает, и это явно не то, как следует общаться с кем бы то ни было. Если вы — мазохист и вам нравится, когда с вами обращаются подобным образом, то я и Рейна тут совершенно ни при чём. Пусть подбирает выражения или покатится к чёрту с таким отношением к женщинам. Речь Виты стала пестреть пассивной агрессией и словно пропиталась желчью, которая, конечно же, предназначалась Шерлоку, но теперь волею судеб выливалась на Джона. Перетерпев и это, Уотсон продолжил отвечать в достаточно спокойной манере, насколько ему позволяло собственное и без того расшатанное психологическое состояние: — Я признаю, Шерлок действительно на тот момент не утруждал себя тем, чтобы разговаривать мирно. Но даже так он ни в коем случае не ставил себе цель довести Рейну до такого разрушающего отчаяния. Он добивался эмоционального всплеска, чтобы увидеть честность. — Добиться честности можно и другим способом, знаете ли. — И тем не менее вы смотрите на ситуацию только со стороны того, кто там не присутствовал. Шерлок не мог знать, что происходит в чужой голове, поэтому его слова могли оказать такое воздействие. — Какой же он тогда, к чёрту, детектив? — Он детектив, а не телепат, он не умеет читать мысли. Рейна была подвержена влиянию извне, к тому же Шерлок видел в ней способность убить ещё до того допроса. На последнем предложении Вита заметно удивилась. — «Способность убить»? — пусто повторила она. Джон кивнул. — Но Шерлок не знал тогда, что эта способность направлена на неё саму как минимум. — Вы лжёте! — в совершенном шоке воскликнула Вита, как будто не веря тому, что Рейна действительно в состоянии отнять чью-либо жизнь. — Нисколько. И мы даже выяснили, под чьим воздействием могла взрасти такая способность. Вита подняла всё ещё потерянный взгляд на Джона, задавая молчаливый вопрос. — Я полагаю, что огромную роль сыграл тот самый психолог из оздоровительного центра «Ventus», которого вы наняли для неё. Ведь на самом деле под этими центрами и якобы психологами скрываются сектанты, против которых идёт подпольная война. И если вы хотите спасти дорогого вам человека, как и я желаю того же, то вы должны быть со мной на одной стороне. — О, теперь я ещё и «должна» вам, — взъелась Вита, снова как будто надев маску злости. Судя по всему, этот образ помогал ей каким-то образом бороться с внутренними противоречиями. Но Джон не действовал так, как Шерлок — он был гораздо более мягким по характеру. — Я не могу вам приказывать. Я сказал так, потому что это более действенный метод в помощи всем, кого мы хотели бы спасти, ведь вместе работа пойдёт слаженнее и продуктивнее. — И что вы хотите от меня услышать? — всё ещё с оттенком недовольства спросила Вита. — Для начала я хотел бы узнать: что вам известно про оздоровительные центры «Ventus»? Джон, вопреки тому, что ему никто не предлагал, сел на стул напротив стола Виты, чтобы хотя бы как-то «уравнять» позиции, ведь разговор начался крайне негативно. — Я слышала о них и благодаря рекламе, и благодаря знакомым, которые посещали эти центры, и сама, если честно, бывала там, но, как правило, не по личным вопросам. Я полагала, что организация, обладающая столь огромной и обширной аудиторией, скажем так, не может быть ошибочным выбором. Я не думала, что люди так сильно могут быть неправы. «Самонадеянный оптимизм», — усмехнулся про себя Джон. «Откуда в ней столько жизни? Впрочем, как, наверное, корабль назовёшь…» — Но неужели вы не замечали, что Рейна становилась более депрессивной, более отдалённой, какой-то не такой, в общем, после того как стала работать с тем психологом? — Она всегда на самом деле была довольно меланхоличной. Ей было свойственно нередко задумываться над смыслом жизни и другими философскими вопросами. И из-за того, что подобные во многом депрессивные темы часто волновали её, я полагала, что это основа её характера, поэтому недоглядела. Я признаю, в её попытке самоубийства есть и моя вина. Мне стоило быть более внимательной, более чуткой. — А что по поводу её религиозного мировоззрения? Она ведь хотела, чтобы её последними словами были именно религиозные речи. — В Техвилле не принято разговаривать про религию, — как-то резко ответила Вита, замолчав. — Я спрашиваю это лишь потому, что Рейна упомянула некую Богиню в своей предсмертной речи, а предводителем секты является именно женщина. Вита едко усмехнулась. — У вас есть доказательства того, что эта женщина причинила кому-то вред? Джон удивился заданному вопросу. — Нет, но… Чирко снова перебила мужчину. — Тогда замолчите и не смейте говорить ничего против той, о которой вы ничего не знаете. Даже если она и сделала что-то плохое, то как минимум её оздоровительные центры действительно могут помочь людям в профилактике заболеваний. Рейне мог попасться просто не совсем компетентный специалист в области психологии, но это совершенно не значит, что он был сектантом и все они там помешанные. Джон, услышав подобный приказной тон, решил не уступать, ведь, в сущности, почему Вита позволила себе указывать ему что делать, да и что она сама знала про ту женщину? — Вы совершенно серьёзно готовы оправдывать женщину, которую ни разу не видели и которая предположительно является предводительницей секты, чей член чуть не довёл Рейну до самоубийства, в то время как агрессивно относитесь к тому, кто, по сути, Рейну и спас? Это всё просто потому, что Шерлок — мужчина, не так ли? В вашем офисе все работники исключительно женщины. Вита гордо приподняла голову. — О, как быстро, оказывается, влюблённые перенимают привычки предметов своей любви! — воскликнула она, взмахнув руками. Джон не сразу понял, к чему Вита сказала подобную фразу, но когда сообразил, то закономерно раздражился уже и сам. — С каких пор вы стали такой язвительной? — А с каких пор допрос устраиваете мне вы, а не ваш многоуважаемый Холмс, за которого вы так яростно заступаетесь? А моё отношение к мужчинам максимально простое и логичное: я ничего против них не имею, но терпеть всякие их выходки в отношении себя и близких мне людей не намерена. Да и вообще, чем меньше я с ними пересекаюсь, тем мне спокойнее, вот и всё. Но вы наблюдательны: моё бюро переводов действительно не нанимает мужчин, но это совершенно никак не связано с расследованием. Вы же о нём пришли сюда беседовать. И несмотря на последние свои слова, казалось бы, располагающие к продолжению допроса, Вита скрестила руки на груди, словно физически отгораживая себя от Джона. Тем не менее Уотсон не собирался отступать от начатого, тем более что получить у Виты разрешение на встречу оказалось не такой простой задачей и второго шанса может не представиться. — Что вам известно об Анаире Джигсе и его отношениях с Рейной? — Я знаю только то, что Джигс — заместитель Министра экономики в прошлом, с которым Рейна была вынуждена считаться при любых обстоятельствах. Джон тут же подумал, что Вита явно знает больше, чем хочет говорить, поэтому нужно было придумать способ как-то заставить её продолжить свой рассказ. — А я знаю, что Анаир раньше преподавал экономику в университете, где Рейна училась, и неужели она вам ничего не говорила про него? — Вы всерьёз полагаете, что университетские отношения как-то могли отразиться на случившемся сейчас? — нервно усмехнулась Вита. — Нелюбовь Рейны к Анаиру могла быть толчком к его убийству. Тем более что он был единственным, насколько мне известно, кто не подписал Рейне разрешение на создание её андроида. А это было мечтой всей её жизни, её смыслом. Вита скривила губы. — Вы психолог Рейны? Её лучший друг? Кто вы, чёрт возьми, чтобы делать какие-то выводы о том, чем жила и дышала Рейна? — Любой человек, кто обладает хотя бы какой-то эмпатией, заметил бы это. Мне не нужно быть вами, чтобы увидеть тонкие струны души Рейны. — А мне не нужно быть Шерлоком, чтобы увидеть, как вы все давите на меня через мои чувства к Рейне, — процедила сквозь зубы Вита. Диалог становился всё суровее и злее с каждой фразой. Чирко явно была настроена негативно ещё до начала допроса, а теперь, судя по всему, ситуация лишь усугублялась. Джону срочно требовалась какая-то нейтральная тема для обсуждения, чтобы Вита не выгнала его из кабинета с криком и хлопком дверью. И Джон вдруг подумал: Вита так глубоко несчастна в своей любви, и сейчас, когда у неё почти отнимают даже ту небольшую частицу, к которой она сильно привыкла, когда она видит, как слаженно ему работается с Шерлоком, Чирко, должно быть, не завидует, она просто в отчаянии от того, что ей не суждено быть с Рейной, в отличие от Джона и Шерлока, которые как-то удивительно быстро сошлись, словно по велению высших сил, поэтому каждый раз она не упускает возможности задеть Уотсона своими острыми фразами. К тому же сам Шерлок не очень уважительно отнёсся к её чувствам к Рейне, так что количество причин, по которым она может его закономерно недолюбливать, увеличивается. Уотсону показалось своего рода иронией, что Вита, по сути, сама не брезговала давить на него через чувства к Шерлоку. Но сказать ей об этом — значило лишь усилить конфронтацию, что было крайне нежелательно. Пришлось оставить своё мнение и видение ситуации при себе. — Прошу прощения, если мои фразы звучат для вас обидно или оскорбительно, но вы должны понимать, что расследование, касающееся многих щепетильных вопросов человеческих отношений, так или иначе подразумевает то, что на допросах у вас будут спрашивать про других людей. Рейна — важное звено в цепочке расследования, я не могу не упоминать её в разговоре. Постарайтесь принять это, пожалуйста. Холодная вежливость, которая стала присуща Джону в последнее время, положительно подействовала на женщину — она перестала изображать недовольство, немного расслабившись, но её руки всё ещё были скрещены на груди, стягивая плотно прилегавшую белую офисную рубашку. Ничего не ответив на замечания Джона, Вита ожидала продолжения допроса. — Я вынужден повторить свой вопрос: что Рейна рассказывала вам про Анаира? Корректируя свою речь в соответствии с воспоминаниями и тем, что было бы выгодно сказать для положения Рейны, Чирко ответила: — Её последняя встреча с ним, когда она пошла получать экономическое разрешение, закончилась почти так же трагично для её эмоционального состояния, как и тот злосчастный допрос, который вы и Холмс проводили. Рейна оказалась так подавлена, что тоже некоторое время пролежала в психологическом стационаре. Если разобраться, то Анаиру ничего не стоило подписать Рейне разрешение, но какие-то его убеждения помешали ему, разрушая её жизнь. — Как Рейна сама объяснила этот отказ? — Она полагала, что Анаиру она просто неприятна в целом как личность. Кроме того, Джигс ненавидел роботов, это знал каждый человек, с кем он сталкивался. Было время, когда он пытался выступить с некими поправками в закон о содержании и создании роботов, но кто, право слово, будет слушать какого-то экономиста? Официальная статистика показывает лишь улучшение качества жизни благодаря технологиям, так что его технофобия никого особо не интересовала, кроме него самого. — Но почему Рейна могла производить на него такое отрицательное впечатление? Она вполне адекватна и явно могла объяснить свою точку зрения, раз она убедила всех людей, кроме него. — Вот именно, что он оказался столь непреклонен перед ней, потому что она — его давняя знакомая по университету. Ощущая былую власть над ней, как будто в прежние времена, когда она была его студенткой, он был стоек, как нерушимая крепость, и теперь то, почему он так поступил с Рейной, он унёс с собой в могилу. — Я полагаю, что неприязнь была взаимной? Вита снова скривила губы. — Рейна вообще максимально спокойный и обходительный человек. Она — редкий участник каких бы то ни было конфликтов. Вся злость исходила исключительно со стороны Джигса. Я убеждена, что Рейна справедливо доказывала свою точку зрения, и у него не было объективных причин не давать ей разрешения. Но, как бы то ни было и как бы ни старалась Вита фильтровать свою речь, становился очевидным тот факт, что Рейна так же явно недолюбливала Анаира. Даже если поверить Вите и сделать вид, что Явлис действительно не ненавидела Анаира, то ей всё равно мало что мешало убрать со своей дороги человека, который разрушил её жизнь и карьеру, как она считала. В принципе сложно поверить в то, что Рейна не испытывала никаких негативных эмоций по отношению к человеку, который растоптал её мечту. — Вы упомянули психологический стационар, но я так понимаю, что это не единственное лечение Рейны именно со стороны душевного состояния. Мне известно, что она посещает психолога в оздоровительном центре «Ventus», которого вы для неё, собственно, и нашли. — Посещала, если точнее. После выписки из больницы Рейна продолжает курс реабилитации у государственно аккредитованного психотерапевта, который работал с ней в стационаре после попытки суицида. Делать ей в «Ventus» больше нечего. — Вот и правильно. Эти заведения, мягко говоря, не так хороши, как хотят казаться людям. — Я не могу сказать ничего конкретно: Рейна была связана с этими центрами только через своего психолога, который просто мог оказаться недостаточно компетентен для того, чтобы работать с такой сложной личностью, как Явлис. Но вряд ли это вина вообще всех центров. — А вы сами никогда не посещали их случайно? — Я бывала в главном центре, когда там проводились собрания одного клуба, но никакие услуги мне там не оказывались. — Что за характер носили собрания? — А почему это важно? — вдруг снова разозлилась Вита. — Не уверен, что такое распространено в Техвилле на законных основаниях, но я смею предположить, что в расследовании каким-то образом замешана тайная религиозная организация, которая скрывает свою настоящую деятельность под видом оздоровительных центров. — Религия и наука, прошлое и настоящее, консерватизм и прогресс: вы вообще уверены, что это всё сочетается? — почти насмехалась Вита. — Мир соткан из противоречий. И чем дальше люди в Техвилле от истинной религии, тем легче их можно запутать, что, впрочем, уже происходит. — Вера делает нас слабыми, не способными самостоятельно бороться с проблемами, возлагая все обязанности на некие высшие сущности. Не думаю, что многие техвилльцы, добившиеся всего в карьере и учёбе сами, были бы готовы поверить в существование некоего провидца, который делает всем хорошо по преданиям. — Но тогда вы полагаете, что Бога нет? — немного удивлённо спросил Джон. Вита недолго молчала, а затем сказала как отрезала: — Каждый верит в то, во что ему хочется верить — вот, что я полагаю. Но если бы мне нужна была вера, я, скорее, склонилась бы к тому, что существует на свете Богиня, однако я, наверное, ошибаюсь, и живёт только какой-то бессердечный, совсем не милосердный Бог, который даёт так много незаслуженных страданий женщинам. Не понимаю, почему женщины вообще так легко согласились с тем, чтобы верить не в то, что им помогает такая же, как они, женская сущность, а какой-то Бог? Не было ещё такого, чтобы мужчина истинно понимал женщину и наоборот. Кажется, отношения между мужчинами и женщинами (а последние Виту интересовали больше всего) так сильно волновали разум Чирко, что каждая фраза Джона могла стать для него своего рода последней, ведь в этом здании и в этом кабинете хозяин ситуации далеко не он. Допрос стал ещё больше походить на минное поле, где каждый неверный шаг мог привести к непоправимым последствиям в долгосрочной перспективе. Но Джон не хотел отступать, особенно когда он услышал такую любопытную подробность — в последних словах Рейны тоже должна была фигурировать некая Богиня. — Я, к сожалению, не способен поддержать разговор о религии в полной мере из-за того, что мы с вами, боюсь, крайне не сходимся во взглядах, но важно не это — вы исповедуете существование Богини и знаете, в кого верите? — Нет. Я предположила, что при особом стечении обстоятельств и если бы у меня была нужда, то я бы, скорее, поверила в Богиню, чем в Бога, вот и всё. — А если бы это была бесполая сущность? — Ещё лучше. Так и есть, я думаю, если бывают потусторонние миры, ведь только люди могли придумать половую принадлежность тому, что управляет их жизнями, как им кажется. А зачем она, по сути, ему? Божество и должно было бы быть бесполым. Но, как человек, я, конечно же, понимаю, почему так было придумано, ведь религия — это просто плод человеческих фантазий. Поэтому и сказала — сама концепция существования Богини мне всего лишь как женщине близка. Тем не менее я не хочу думать о том, что моя судьба в руках у какой-то невидимой мне сущности. Я сама вершительница своей судьбы, и никто и ничто мне в этом не преграда. Джон почему-то почувствовал прилив праведного гнева и захотел поспорить с высокомерной Витой. — Однако вы снова рассматриваете ситуацию слишком однобоко. Эта самая сущность, как вы выразились, может вам не только помешать делать что-то, но и помочь. Вита усмехнулась. — Просить помощи можно, только когда ты твёрдо убеждён, что понимаешь у кого просишь, и знаешь, что ты точно можешь её получить. Здесь же нет никаких гарантий. — Их и не может быть у вас с таким отношением к вере, — отрезал вдруг Джон. Вита удивилась и с ухмылкой проговорила: — О, я и забыла, что вы — некоренной житель Техвилля, а значит явно приехали со своей какой-то религией. Но что-то ваш Бог не особо вам помогает, судя по всему. Вите, очевидно, доставляло удовольствие наблюдать, как Джон унижался перед ней, почти преклоняясь, делая всё, чтобы узнать хотя бы какую-то часть информации. И ей, скорее всего, казалось, что она таким образом восполняет свои душевные потери во время первого допроса, когда Шерлок почти довёл её до слёз. Но Уотсон даже в подобном тоне разговора смог заметить важные детали, словно научившись этому у Шерлока: Вита, уязвлённая когда-то, теперь лишь носила образ уверенной и сильной женщины, в то время как внутри была глубоко разбита. Достаточно просто вспомнить, как жестоко обходится Рейна с её чувствами. Впрочем, у них обеих, должно быть, находились вполне весомые причины вести себя так, как Джон наблюдал. — Я затронул тему религии не потому, что это важно лично для меня или мне резко захотелось обсудить с вами нечто такое сокровенное, а потому, что это имеет непосредственное отношение к делу. Если вы помните, то я вам объяснил, что скрывается за оздоровительными центрами «Ventus». Но мы бы не стали столь глубоко заходить в изучении этой секты, если бы она нам не мешала. Они ставят палки нам в колёса, пока мы перекрываем им кислород. Боюсь, что в опасности многие жители Техвилля, а не только расследование. Но за одним следует другое, и, раскрыв преступление, мы сможем открыть миру глаза на всё остальное подпольное детище сектантов. — Вы полагаете, что Джигса убил кто-то из секты? — спросила вдруг Вита даже как будто заинтересованно. — Я не знаю. Я лишь собираю информацию, поэтому я и пришёл к вам — мне нужны люди, которые могут быть связаны с журналистской деятельностью и желательно независимой. В писательской среде наверняка найдутся люди свободных нравов, так называемые повстанцы, которые не пишут статьи на заказ правительства. И я надеялся на то, что вы таких знаете. — Допустим, что я знаю тех, кто вам нужны. Но что я получу взамен? Или вы полагаете, что я должна помогать вам безвозмездно? Тон Чирко сменился со злобного на шутливо-хитрый, она даже слегка, кажется, прищурилась. Джон смутился. Ему совершенно нечего было предложить женщине. — Смотря… чего вы хотите. Заметив, как Уотсону стало неловко, Вита улыбнулась шире. — Ничего серьёзного, вы ведь гол как сокол. У меня всего одна просьба: Рейну не донимайте. Ваши допросы действуют на неё крайне негативно, особенно когда их проводит Холмс. И не думайте, что я не узнаю, что вы к ней ходили, мне она врать не станет. — Это трудновыполнимо в нынешних условиях, я не могу обещать этого, Рейна — всё ещё подозреваемая и… Но Джона перебили. — Вы хотите помочь своему Шерлоку, и я хочу того же близкому человеку. Я считаю, что всё честно. Понимая, что предложение Виты — откровенный шантаж, Джон чуть прикусил нижнюю губу в негодовании. Без знакомых Виты он мог ничего так и не узнать про завещание Анаира, а сам выйти на нужных ему людей он вряд ли сможет. И в то же время согласиться на отсутствие возможности допрашивать Рейну — довольно опасная авантюра, ведь Явлис очень даже могла пригодиться в дальнейшем как важная фигура в расследовании. Но Джон вдруг подумал, что попробует договориться с Рейной насчёт «запрета» в случае необходимости. Это было моральным переступанием через границы, но Уотсон делал это уже так много раз, что небольшая ложь казалась совсем мелочью. — Хорошо, допросы ей устраиваться не будут. А от вас мне потребуются контакты независимых журналистов, которые каким-то образом могли пойти против правительства своими статьями. Довольно радикально настроенных людей, в общем. — Не могу сказать, что она прямо такой крайней позиции, но всё-таки это наилучшее, что я могу предложить. Вы отправитесь на допрос сейчас или несколько позже? — Полагаю, что позже. — Тогда я пришлю вам её контакты на электронную почту. А пока возьмите записку от меня. Вита протянула Джону небольшую бумажку с парой написанных слов, но Уотсон не стал вчитываться. Свернув её, он убрал записку в карман. — Передайте это ей, — сказала Вита после. — И обязательно скажите, что вы от меня, а то дело не срастётся. Что-то ещё? — и последним вопросом Чирко как бы подгоняла Джона, намекая, что ему пора бы уходить. — Вы так и не ответили, что за собрания вы посещали в центрах «Ventus». — Ах, это, — махнула рукой женщина, как будто это было совершенно неважной обыденной вещью. — Я занимаюсь благотворительностью, перевожу тексты различных статей для бесплатного журнала для женщин всего Лондона. Это помогает распространять техвилльские знания и за пределы самого Техвилля, ведь женщины из других районов нашего Мегаполиса так же нуждаются в поддержке. Мы проводим собрания, чтобы больше говорить о женском влиянии на различные сферы деятельности, чтобы побудить женщин быть активными в общественной, творческой или научной жизни, а также отобрать желающих отправиться в те самые другие районы Лондона, чтобы помогать девушкам. Там требуются действительно отважные дамы, которые не будут бояться работать с различного рода трагичными событиями жизни других женщин, ведь существование во всём остальном Лондоне резко отличается от того, что мы видим в Техвилле. Но не мне об этом вам говорить, я полагаю, — на последних словах Вита чуть заметно ухмыльнулась. — Сталкивались ли вы напрямую с руководителями или другими сотрудниками центров? — Я понимаю ваши опасения. Сталкивалась, но они мне казались совершенно адекватными людьми. — Чтобы вам было проще войти с ними в контакт, они и будут «надевать маску» адекватности, и всё это лишь для вашей душевной дезориентации, для усыпления бдительности. — Это не моя выдумка проводить собрание в этих центрах «Ventus». Я в организации не начальница, а доброволец-переводчик, помогающий на совершенно безвозмездных основах. Моё мнение не очень много значит там, хотя к нему и прислушиваются. Джон недолго молчал, чтобы затем добавить: — Я предупреждаю вас откровенно и чисто по-человечески: будьте осторожны, иначе вы можете попасть в лапы сектантов, даже не заметив этого. Вита кивнула, но, кажется, без особого внимания к словам Уотсона. — Спасибо за заботу, — съязвила она, что-то печатая на клавиатуре. — Я думаю, что я рассказала достаточно. Если уж вам так будет необходима Рейна, то… пишите мне. Я отвечу за неё. — Хорошо, — совершенно спокойно ответил Джон. — Надеюсь, что я вас не сильно потревожил. Чирко не ответила, принявшись за работу. Она пришлёт ему данные, судя по всему, ближе к вечеру, когда полностью освободится, а пока у Уотсона было время, чтобы всё обдумать и сообразить, как лучше поговорить с журналисткой. И несмотря на то что Джон действительно узнал много полезного для правильного хода расследования (всё-таки информация была не об уликах и доказательствах, а просто о некоем внутреннем течении ситуации), у мужчины всё же на душе было как-то неспокойно. Вита казалась ему слишком нестабильной. Она и до этого не отличалась выдержанным характером, но сегодня всё было совершенно иначе. Чирко после этого разговора стала ощущаться, как некий скрежет инструментов в начале мелодии, когда ничего нормально не настроено, а затем, через какое-то время, когда всё приходит в положенное состояние, песня, наконец, звучит, и звучит она ярко, восторженно, красиво. Но насколько настоящая эта мелодия? Что, если этот скрежет вначале — и есть истинное положение дел, а последовавшие стройные звуки за ним — лишь отчаянная попытка скрыть душевную боль?