Принципы связи

Врач, максимально снизив действие наркотика на Шерлока, тем не менее не мог вывести все токсичные вещества, так что какая-то их часть всё равно осталась в организме Холмса, таким образом заставив его разум попасть в некий лимб, в котором не было ничего, кроме белого пустого пространства. А ещё там находился сам Шерлок и появилась Айрин. Она была одета так же, как он, в полностью белое больничное одеяние, макияжа на ней не было вообще, а волосы оказались распущенными. Шерлок сразу обратил внимание именно на волосы, подумав, что когда-то давно его душила Айрин, хотя её волосы были тёмно-русыми, но прямыми. На миловидном лице Айрин не виделось той едкой улыбки, какая иногда бывала. — Давно ли у тебя появилась привычка спать? — как старого друга, совершенно непринуждённо и на чистом английском заговорила Айрин, словно и не являлась вирусом в голове Шерлока. Ему казалось теперь, что она существует и действительно стоит напротив него. Он захотел поговорить с ней вопреки всякому смыслу. — Это единственное, что мне позволено делать и на что у меня есть силы в реальном мире, — вслух ответил Шерлок. Айрин подошла ближе, чтобы посмотреть в глаза Холмсу, и он увидел, что Айрин на самом деле была удивительно красива внешне. Зачем Мориарти создал вирус именно таким? — А что определяет реальность по-твоему? — с насмешкой спросила Айрин, не моргая. «А… действительно», — вдруг подумалось Шерлоку. «Я говорю с несуществующей женщиной о том, что реально, а что — нет. Я не понимаю, что происходит на самом деле, а что мне только чудится. Где грань между абстракцией лишь в моей голове и реально присутствующими вещами?» После этих мысленных вопросов Айрин улыбнулась, подойдя ещё ближе. — Ты же помнишь, что я знаю всё, о чём ты думаешь? На этот раз Шерлок не ответил, попытавшись тем самым бороться с вирусным влиянием на него. Тревога в нём нарастала, он не понимал, из-за чего он чувствовал себя так, но, скорее всего, то было влияние Айрин на его помутневший рассудок. Ему начало казаться из-за недавнего кошмара, словно скоро произойдёт что-то ужасное либо с ним, либо с Джоном, которому он, конечно же, в силу обстоятельств никак не смог бы помочь. И Айрин с особой жадностью ухватилась за последнюю мысль о Джоне. — Ты же всегда считал, что любовь — великий недостаток, — вновь усмехнулась женщина. — Считал. Но перестал, — сказал Шерлок, уже сам отойдя от Айрин. — Ты действительно думаешь, что потеря рассудка стоит любви к мужчине? — язвила Айрин, следуя за Шерлоком всюду, куда бы он ни отходил, и приближалась к нему, как бы он ни старался отдалиться. — Я потерял рассудок не из-за этого, а из-за тебя. — Ты бы не потерял, если бы отрёкся от всего тёмного. — Ваш свет пустой и безумный. Мой свет — приятный, мягкий и родной. Холмс и сам не понимал, зачем спорил о предмете любви с вирусом в собственной голове, потому что со стороны это, скорее всего, выглядело, как диалог душевного больного человека с самим собой. Но так почти, по сути, и было. Молчавшая какое-то время, Айрин затем тихо спросила: — Слышишь? Айрин по ощущениям как будто уже стояла за спиной Шерлока, поэтому он обернулся, чтобы, конечно же, никого не увидеть. А на вопрос никак не ответил. — Так звучит одиночество. И действительно: всепоглощающая тишина, раздробленность сознания, душевная пустота — всё это негативным образом влияло на Шерлока, который, не признаваясь, пожалуй, в этом самому себе, достаточно быстро привык к присутствию Джона рядом. Тот словно уравновешивал его, возвращал с небес на землю, держал его в полном порядке. — Тебя все бросили так же, как бросили однажды Богиню. Теперь ты знаешь, что Она чувствует. — Мне никогда не понять её до конца, но мне и не нужно. Я лишь хочу выяснить, кто она и сколько ещё бед она принесёт своими выходками не только мне, но и жителям Техвилля. — Не ври, тебя заботит только то, как долго ты ещё не увидишь Джона. Частично утверждение Айрин являлось правдой: Шерлоку и правда было интересно, сколько ещё его собираются содержать, как кролика в клетке для лабораторных исследований, однако грубое давление на чужие чувства уже, впрочем, приносило свои плоды. Иронично, как Айрин использовала те же методики, что и сам Шерлок при допросах. — Причём тут он? — При том, что тебе кажется, что он единственный, кто истинно любит тебя. Но тебя невозможно полюбить. Ты слишком странный, неординарный. Ты белая ворона. А вороны должны летать. Вместо этого ты прогнулся под систему чувств, танцуешь теперь под чужую дудку, растрачивая попусту свой бесценный разум, который мог бы использовать во благо. Шерлок упорно молчал, пытаясь игнорировать Айрин и её гнусные речи. — Ну же, Шерли, будь хорошим мальчиком, поговори со мной, ведь так ты сможешь лучше понять себя. Это как вести монолог, только в разы лучше. — Я достаточно хорошо знаю себя и могу не утруждаться. — Неужели? А что насчёт твоего прошлого? Шерлок снова замолчал, но на этот раз потому, что ему нечего было противопоставить Айрин. — Что, Шерлок, не нравится собственная жизнь? — улыбнулась Айрин, задавая вопрос. — Это не моя жизнь. По крайней мере, не сейчас. — Но ведь была когда-то. — Это не имеет значения. — Разве? — искренне удивилась женщина. — Ещё древние говорили, что все мы родом из детства. Разве ты так не думаешь? — Пара строчек кода не должна знать, что я думаю. — О, Шерлок, ты не прав. Я не пара строчек кода. Я пара миллиардов строчек кода. — Но ты всё равно не бесконечна. Всему есть предел. — Предел есть абсолютно всему. Даже чувствам. При всём моём уважении к Джону и к тому, что он делает для тебя, я просто не могу поверить в то, что им движет именно любовь к тебе, — таким тонким и нежным голосом говорила Айрин, словно её речь и не содержала то, что должно было глубоко задеть Шерлока. — Он же приехал сюда из корыстных побуждений. Ему нужна только брошка, которую он получит после расследования, и на этом ваша история закончится. Быть может, он и проникся тобой по какой-то причине, но вашей идиллии не суждено случиться, ведь у вас отныне разные дороги. Айрин ловко и умело достала из глубин сознания Шерлока его тайные страхи, то, чего он на самом деле боялся больше всего — потерять единственного родного душе, ставшего близким человека — и она обнажила эту фобию перед ним, озвучила её, умышленно преувеличив. Поняв, что она смертельно ранила Шерлока своей речью, так как он снова замолчал, Айрин приблизилась к нему и схватила за запястье. Только в тот момент он понял, что она была гораздо ниже его ростом, поэтому ей приходилось высоко поднимать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Айрин зашептала, встав к Шерлоку почти вплотную: — Бедный, маленький, напуганный отцом мальчик со скрипкой, сидящий в углу и трясущийся от плача — вот, кто ты. Никому не нужный, всеми брошенный и не любимый никем. Ты с детства был обречён на вечное одиночество, так неужели ты думаешь, что пророчество можно разрушить?

***

— Здравствуйте. Вас беспокоит Майкрофт Холмс. Я знаю о вашей нелюбви к телефонным разговорам, но ситуация требует безотлагательных мер, поэтому я записываю вам данное аудиообращение. Не мне рассказывать о ваших способностях, как психотерапевта, это подтверждает богатый опыт и множество пришедших в норму пациентов. Не сочтите за дерзость мою просьбу, но я, наблюдая за всем, прихожу в отчаяние: мой брат сейчас находится на лечении, однако ему становится всё хуже и хуже с каждым днём в психологическом плане. Заболевание, безусловно, психическое. Быть может, вы смогли бы пролить свет на то, что происходит в его голове — он отказывается разговаривать с врачами, которые работают там, или они просто не могут установить контакт с ним. Покорнейше прошу как можно скорее сообщить мне о вашем решении: если и как только вы будете готовы приступить к работе, обязательно напишите, и к вам приедет правительственный автомобиль. На этом прощаюсь с вами. Женщина, слушавшая вчерашнее сообщение от Майкрофта, была внутренне напряжена, но внешне это проявлялось очень слабо — только по слегка сведённым к переносице бровям. Светло-русые прямые волосы её были заплетены в толстую косу, а возле лица свисали пряди, причём правая прядь была куда длиннее левой. Она носила очки, которые словно заставляли её карие глаза сверкать, когда она была в определённых эмоциональных состояниях. Минут десять в полном одиночестве, обдумывая сказанное Холмсом, женщина сидела в кресле и лишь моргала. Однако затем, приняв решение, она тут же написала сообщение Майкрофту, понимая, что уже прошла целая ночь и почти закончилось утро. «Добрый день! Ваша просьба, откровенно говоря, поставила меня в затруднительное положение, ведь вы в курсе моего избирательного подхода к подбору пациентов, однако, зная вас, я постараюсь сделать некоторое исключение, учитывая ваше родство с предполагаемым пациентом. Я надеюсь, что вы посвятите меня во все детали будущей работы, и только при таком условии я согласна постараться помочь вашему брату. Если вы можете всё объяснить мне при личной встрече, я буду ждать автомобиль, как вы и обещали. С уважением, Ли́лиан Милль». И после того, как письмо было отправлено, буквально через полчаса, а, может, и раньше за женщиной действительно приехал серый правительственный автомобиль с личным водителем Майкрофта. Лилиан Милль была женщиной пятидесяти лет, но её настоящий возраст, как и у любого уважающего себя и свою жизнь гражданина Техвилля, по внешнему виду никто и никогда не определил бы. Она носила зелёную рубашку под белым пиджаком, который издалека выглядел, как верхняя часть халата. На левом лацкане у неё виднелась аккуратная золотая брошка в виде красного креста, ведь и лечение психических заболеваний считалось в Техвилле великим врачеванием. Однако, вопреки ожиданию Лилиан, её привезли не к зданию правительства, а к огромному строению, которое внешне напоминало древние механические заводы, и располагалось оно почти на конце Техвилля, ближе к берегам острова, на котором, собственно, сам Лондон и располагался. Когда Милль вошла в здание, её сразу же встретил Майкрофт. — Здравствуйте, — осторожно и не слишком низко кивнул Майкрофт, приветствуя женщину. Несмотря на то, что она была ниже его по государственному чину и подчиняться должна была она ему, зная, какое неизмеримое влияние она оказала на его личность, Майкрофт не мог не уважать её. — Здравствуйте, — ответила Лилиан, осматриваясь. Просторный холл напоминал, скорее, поликлинику с регистратурой на входе, чем завод, на который, как она думала, её привезли. — Премного благодарен, что вы не оставили мою просьбу без внимания. — Я не могла, — слегка улыбнулась она. — При всём моём уважении к вам и тому, что вы делаете, я просто не имела морального права оставить вас в беде. — И тем не менее — беда не моя лично. — Ваша семья такая же часть вас. Давайте лучше ближе к делу. Я много слышала о Шерлоке от вас, но никогда мне не представлялась возможность побеседовать с ним лично. Что же случилось? И после продолжительного рассказа в подробностях от Майкрофта обо всём, что произошло, Лилиан стала более осведомлённой, однако не то чтобы она обрела уверенность в том, что действительно может помочь Шерлоку. Тем не менее Милль уже согласилась хотя бы попытаться как-то решить проблему. Лилиан Милль шла по длинному коридору лаборатории в сопровождении двух охранников, но оба они следовали позади неё. Она же, как правительница, уверенной поступью направлялась к палате Шерлока, стуча невысокими каблуками по плитке. Как только Лилиан подошла к палате, рядом с дверью в которую было написано «субъект 608178-Б», с женщиной заговорил один из охранников. — Если что, сразу нажимайте на эту кнопку, — показал он на небольшую красную кнопку на пульте в виде тонкой плитки, которую выдал Лилиан. Она положила пульт в карман. — Мы будем находиться здесь всё время вашего пребывания рядом с ним. Милль хотела удивиться физической форме этих двоих мужчин, но потом подумала, что они, возможно, такие же киборги, как и другие субъекты, содержащиеся в этой лаборатории. Дверь за Лилиан почти бесшумно закрылась, и она попала в комнату Шерлока. Шерлок сидел на кровати, обхватив руками ноги и положив голову на колени. Он так походил на расстроенного мальчика, который был обижен и родителями, и судьбой, если бы не его внешний вид и возраст. — Здравствуй, — мягко проговорила Лилиан. Её тонкие губы едва шевелились, и женщина говорила так тихо, что иногда пациентам казалось, словно её голос звучал у них в голове, а не в помещении. — Кто вы? — настороженно спросил Шерлок, не моргая, пока взглядом изучал незнакомку. Её белый халат и блокнот в руке подсказали ему, что она — психотерапевт. Но эта женщина к нему ещё ни разу не приходила. — Я не работник этой лаборатории, — сразу «отрезала» врач. — Я пришла сюда в качестве сторонней помощи. Моё имя — Лилиан Милль. Лилиан тут же подошла к стеклянной стене, которая отделяла её от Шерлока, и, достав из кармана халата специальную круглую пластинку, прижала эту пластинку к стене, чтобы в ту же минуту стекло стало погружаться в углубление в полу. Стеклянной стены больше не было. Шерлок почти подскочил на кровати, напугавшись и выпрямив ноги. Кто знал, что это была за женщина и чего она хотела? Он попятился, прижимаясь к подушке спиной. — Майкрофт позволил мне убрать эту стену, чтобы наладить с тобой контакт. Я — психотерапевт. Я работала с твоим братом когда-то. Шерлок немного расслабился, но всё ещё упорно смотрел на Лилиан, изучая её, пока она делала с Шерлоком то же самое, просто не так навязчиво. Милль сделала какие-то пометки в блокноте, и даже то, что она была левшой, уже показалось каким-то существенным отличием женщины от других людей. Лилиан взяла стул из угла палаты, чтобы сесть перед чужой кроватью. — Почему вы не сохранили врачебную тайну? — спросил Шерлок опасливо, наблюдая за Лилиан. — Он разрешил рассказать тебе. Ты ведь не знал, что он посещал психотерапевта, не так ли? Шерлок молча покачал головой. Он и подумать не мог, что Майкрофт в принципе будет работать над своими травмами, к тому же с женщиной. Столь закрытый и холодный человек — неужели даже он кому-то открывался, как личность? — Всё, что я расскажу, вы передадите ему, да? — Только то, что будет нужно для полного понимания происходящего с тобой, — расплывчато ответила Лилиан. — Но я умею хранить секреты, — она слегка улыбнулась, пытаясь настроить эмоциональный контакт. — Во всяком случае я не специалист этой лаборатории, а сторонний наблюдатель, соответственно, я постараюсь максимально защищать твои интересы, потому что, судя по местным врачам, тебе приходится несладко. Шерлок сглотнул. Лилиан была права: ему ох как несладко. — С тобой пытались поговорить другие психологи? — продолжила психотерапевт. — Ко мне приходили врачи разных специализаций, но я ничего не рассказывал. — По какой причине? — Они все — лабораторные крысы, которые видят во мне лишь объект для исследований. Я подопытный кролик, над которым издеваются, как могут. Они бы не поверили ни одному моему слову. — Они все работают, чтобы помочь тебе излечиться. — Я болею лишь сильнее. — Но ты всё ещё жив, и, судя по показателям, отчаянно борешься за существование. — Физическое существование, — уточнил Шерлок. — Твой разум умер? — Он гниёт. — Но что-то всё ещё держит тебя здесь. Что-то бросает тебе спасательный круг. Шерлок замолчал. Он не хотел рассказывать про свою последнюю надежду, про свою веру. Лилиан вздохнула. — Ты устал бороться? — Я перестал. Меня не спасти. — Почему ты уверен? — Потому что я знаю, кто сделал это со мной. Но я не знаю, какую цель они преследовали. Вернее, я догадываюсь. — «Они»? — Мои враги. Мои ненавистники. Они хотят подчинить мою волю себе, скорее всего. — Что останавливает их, как ты думаешь? Шерлок снова замолчал. — Их останавливает именно то, почему ты не сдаёшься? — догадалась Лилиан. — Я не знаю, — честно ответил Шерлок. — Наверное, он всё ещё пытается что-то сделать. Мне не рассказывают новости внешнего мира. — Кто «он»? — Почему это важно? — немного разозлился мужчина. — Потому что это важно для тебя. — А вам-то какое дело, что для меня важно? Чем вы сможете ему и мне помочь? — Я здесь для того, чтобы защитить то, что тебе дорого. Как я могу прийти к вам и обезопасить нужное, если я не знаю, кого мне оберегать? — настойчиво спрашивала Лилиан, чуть повысив голос. Из-за того, что до этого она говорила тихо, контраст с увеличением громкости ощущался острее и серьёзнее. Шерлок выдохнул, как будто «остыв». — Я знаю, что он подвергает опасности самого себя в попытках что-то исправить. Он всегда так делает, и его редко что останавливает. — Почему ты не называешь его имени? — Потому что это не более, чем просто звуковая волна. Важнее всего то, какая личность стоит за этим прозвищем. — Дай ему кличку, если не хочешь, чтобы я знала имя. — Он не собака, чтобы я давал ему кличку. — А кто он для тебя? Каждый вопрос так или иначе задевал за живое, заставляя вспоминать Джона и то, как он бесспорно мучился сейчас в полном одиночестве, зная, что его любовь медленно умирает в закрытой правительственной лаборатории. Да и самому Шерлоку было, мягко говоря, не очень приятно думать о том, что его любовь останется одна при неблагоприятном исходе событий. — Человек, о котором я не хочу говорить. — Он дорог для тебя, но ты не хочешь рассказать мне о нём? — Вы не поможете ему. — Откуда такая уверенность? Я имею определённое влияние на Майкрофта, и по теории рычагов я таким образом вполне в состоянии помочь тому человеку, о котором мы говорим. Шерлок задумался. А о какой именно помощи стоит просить? — Если я умру, пусть Майкрофт не врёт ему о причине моей смерти. Это единственная моя просьба. Пусть позволит ему узнать всю правду. — Мы говорим о том, кого ты любишь? Шерлок не ответил, даже не смотря в сторону психотерапевта. Та пока записывала что-то в свой блокнот. — Отрицание чувств никак не улучшает ситуацию, — ответила сама же Лилиан. — Я и не отрицаю. — Твоё поведение говорит об обратном. Ты не доверяешь свою любовь миру в целом или конкретно мне? — Когда все насмехаются над тем, что тебе дорого, легко начать скрывать это ото всех. — Но я — не все. Я, наоборот, хочу знать как можно больше, чтобы твоя терапия проходила лучше. — То, что одолевает меня — не психическое заболевание. Это компьютерный вирус, который никто не знает, как вылечить. — А я и не про это сейчас. Терапия — это часть комплексного лечения. Мы бы могли продолжить работу с тобой, даже когда вируса больше не было бы в твоей голове. Шерлок истерично засмеялся, но продолжал совсем недолго. — Вы правда думаете, что кто-то тут в состоянии сразиться с величайшим в мире преступником, который написал этот вирус? Только он и знал, как его лечить, но сейчас он мёртв. И я скоро тоже умру, потому что так не может больше продолжаться. — Но ты же не хочешь умирать или я не права? — Не хочу. Но иного варианта нет. Никто не поможет мне. — Работники лаборатории — не единственные специалисты, существующие в мире. — Но Майкрофт не хочет звать никого другого. Он надеется только на них. Лилиан слабо улыбнулась. — Тогда почему я здесь разговариваю с тобой? — Потому что вы — его знакомая. Он изучил вас и знает, как с вами работать. Как и всех других своих работников. Он не позовёт кого-то другого, чтобы не подвергать опасности и без того ужасную ситуацию. — Майкрофт изучил меня? — снова улыбнулась Лилиан. — Нет уж, это я изучила его, и сейчас я могу с уверенностью сказать, что Майкрофт открыт любой помощи. — Всё равно ждать её неоткуда. Я просто разлагаюсь тут у всех на глазах, и никто не знает, что со мной делать. — Если бы ты больше рассказывал о том, что происходит в твоей голове, врачам было бы легче понять, как работать с тобой. — Даже если я начну рассказывать, физически вирус никуда не денется. Она внутри меня, она стала моей частью и пустила корни глубоко в мозге. Она поработила меня, начала управлять моей памятью и создаёт ощущения, которые я чувствую телом. Мне больно. — Поэтому ты не открываешься мне — потому что твой вирус в виде женщины? — Потому что вы просто шпион, которого Майкрофт приставил ко мне. — И почему бы ему так поступать с тобой? — Он хочет понять, что я знаю про нашу сестру, которую я видел в своих снах. Он никогда не говорил про неё. И я не помнил, пока вирус не рассказал мне о ней. Лилиан сделала очередные пометки в блокноте, но внутренне напряглась. Ей-то Майкрофт рассказывал про их сестру и даже говорил, что она тоже находится на лечении, потому что тяжело болеет. Что за цели преследует Майкрофт Холмс? — И что же плохого в том, чтобы вы обсудили свою родственницу? — Если нет ничего плохого, то почему я ничего не вспоминал о ней до недавнего времени? Кто-то, кто сделал из меня киборга, заблокировал мне все детские воспоминания, заставил меня забыть о существовании сестры. И где гарантии, что это не было приказом Майкрофта по каким-то особым причинам? — Ты не помнишь только детство? — Всё, что было до того, как я приехал в Техвилль учиться в университете. Но даже своё обучение я помню лишь фрагментами. Самые чёткие мои воспоминания начинаются после того, как я получил диплом и стал работать детективом. Скорее всего, всё то время, которое в воспоминаниях спрятали от меня, я общался с сестрой. — У тебя есть предположение, почему твои воспоминания, связанные с сестрой, утаивают от тебя? Шерлок, поняв, что из него «вытягивают» всё ту же информацию, которая нужна Майкрофту, замолчал и вообще перестал отвечать на какие-либо вопросы, которые касались таинственной сестры. Лилиан тяжело вздохнула. — Есть ли хотя бы одна тема, которую ты бы мог проработать со мной прямо сейчас? — Я не просил звать ко мне психотерапевта. Вы пришли сами. — Я пришла по просьбе твоего брата. Он беспокоится о тебе. Шерлок усмехнулся: — Как о ценном работнике, которого он потерял? — Как о родном человеке, который находится в тяжёлом состоянии. — Да кому я вообще таким понадоблюсь — сошедшим с ума, нервным и едва управляющим собой? Никакой вариант не лучше: я либо останусь таким на всю жизнь, либо умру. Умереть, впрочем, тоже можно разными способами — либо от самоубийства, либо от того, что меня возьмут в плен мои враги, которые этот вирус и написали. — Ты явно уже думал о том, что однажды тебя не станет. И не жаль тебе тех, кому ты дорог? — Одного только жаль — он не заслужил всего того, что нашёл здесь. Я не знаю, что станет с ним, если я умру в этом проклятом дурдоме. — Ты бы хотел увидеть его в день перед тем, как знал бы, что тебе сделают последнюю операцию? Шерлок сглотнул, прекрасно поняв, на что намекала Лилиан. Он потупил взгляд. Несмотря на свои «бодрые» рассуждения о смерти, в глубине души умирать ему совершенно не хотелось. Он молчал какое-то время, совсем не желая отвечать. Так вот, почему её послали к нему. Так вот, почему она так много спрашивала про тех, кто ему дорог. Потому что именно она может как-то повлиять на всё, что будет происходить. Потому что именно она, скорее всего, будет официальным лицом «смерти Шерлока Холмса в стенах правительственной лаборатории», которое будет сообщать об этом всем дорогим Шерлоку людям. — Нет. Пусть помнит меня живым, здоровым и смелым. Не хочу, чтобы он незаслуженно страдал, зная, что видит меня в последний раз. Лилиан снова написала что-то в блокноте, но Шерлоку стало противно смотреть на неё и её действия. Ему вдруг захотелось разрыдаться, когда он представил, как она — такая же спокойная, безэмоциональная и пустая, придёт и скажет Джону о том, что «Шерлок погиб во время операции». — Всё? Вы всё у меня спросили, прежде чем вести на эшафот? — разозлился Шерлок. — Ты сделал необоснованные выводы. Никто не собирается убивать тебя. — Тогда какого чёрта вы спрашивали меня о близких людях и говорили про последнюю операцию? — шипел Шерлок, очень напоминая этим Майкрофта, когда тот находился в отчаянии. — Возможность повторного хирургического вмешательства лишь рассматривается, я не скрываю этого. Тем не менее никто не собирается уничтожать тебя, как личность, или полностью деактивировать. Однако никто при этом и не гарантирует успешного исхода событий, ведь то, что врачи задумали сделать, использовалось на киборгах не так часто и было крайней мерой. Я и сама не приветствую использование таких технологий на живых существах, но кто я такая, чтобы переспорить целую коллегию специалистов, говорящих, что это может стать необходимо? Многословность Лилиан как-то отрезвила Шерлока, к тому же она снова немного повысила голос. То, что у него есть возможность остаться живым после операции — безусловно успокаивающая мысль после всего, что Шерлоку представилось. Пользуясь его молчанием, Милль продолжила: — Я буду до последнего настаивать на том, чтобы нашлось какое-то иное решение. Именно поэтому я здесь, Шерлок. Чтобы подготовить тебя ко всем возможным исходам, которые мне и Майкрофту представляются на данном этапе. Он тоже далеко не в восторге от происходящего, поверь мне. — Вам-то какой прок бороться за меня? — едва сдерживая слёзы от эмоционального напряжения, спросил Шерлок. — Я всегда отстаиваю интересы своих пациентов и в целом людей. Поэтому я и врач. Я на стороне миролюбия, а не чёрствости. — Я не человек. — Но ты мой пациент, — заметила Лилиан. — В Техвилле каждый сам за себя. Или сотрудничает ради выгоды. — Техвилль — безумный район, согласна. Но в любой ситуации найдутся те, кто будет готов бороться за правду. Даже если какое-то время зло побеждает, так не может продолжаться вечно. — Слишком утопично, — сквозь боль усмехнулся Шерлок, снова обняв свои колени. — Когда-то люди так же думали о создании киборгов и виртуальной реальности, — слегка улыбнулась Лилиан. Разговор прервался, но Милль дала Шерлоку обдумать всё услышанное и только после пары минут заговорила вновь, пусть и на другую тему. — Пожалуйста не думай, что все вокруг желают только твоего уничтожения. На твоей стороне влиятельнейшие люди Лондона, и даже если операцию всё же проведут, врачи сделают всё, чтобы ты выжил. — Выжил, но…? Лилиан в лёгком недовольстве пошевелила губами, силясь что-то сказать. Проницательность Холмсов всегда усложняла задачу. — Определённой ценой. Я боюсь, что тебе ограничат какие-то способности. Но это лишь моя догадка, меня не посвятили в подробности. Конечно же, Лилиан использовала немного природной хитрости, ведь она прекрасно знала обо всех деталях возможной операции. Шерлок ничего не ответил, да и не мог уже ответить, пытаясь совладать с эмоциями и размышлениями. Тем не менее его по-своему успокаивало то, что на этот раз ему хотя бы рассказали, что с ним в теории может случиться, а не просто заставили молча подчиняться, как было до этого.

***

В холле штаб-квартиры перед настенным экраном сидела Эвр со своими Апостолами. Они докладывали информацию, собранную в ходе наблюдения за людьми во время лекций в центрах «Ventus». — Кто эта чудесная дама? — Эвр прикосновением к экрану остановила видео и ладонью показала на молодую женщину с длинными и тёмными кудрявыми волосами. Она чем-то внешне напоминала саму Эвр, но у этой незнакомки была смуглая кожа, очки и накрашенные тёмной помадой губы, что существенно отличало её от Богини. — Я вижу смятение в её душе. Расскажите мне, что она представляет из себя по земным меркам. — Это Вита Чирко, ей тридцать три года, и она переводчица. Работает на женскую ассоциацию «Спасение», в которой, собственно, на добровольных началах занимается переводами статей и их распространением как на сайтах, так и в реальном мире с помощью газет и журналов. Кроме того, она пишет книги. По поводу её личных отношений с кем-то по информации от Айрин известно, что она возненавидела Шерлока после того, как он провёл допрос Рейне и едва не довёл ту до самоубийства. Рейна Явлис — лучшая подруга и возлюбленная Виты, насколько Айрин смогла узнать из мозга Шерлока. Эвр, внимательно слушая доклад о Вите, всматривалась в её лицо и действия, снова включив видео, а затем прошептала: — Чудно. Замечательная кандидатура.