Принципы связи

Однажды люди, решив воспеть науку, искусство и мир, захотели создать рай для учёных и творцов — так был построен Техвилль на обломках простого района Лондона, оставшегося в руинах после очередного военного конфликта с Парижем. Чуть меньше, чем за полвека некогда разрушенный район превратился в высокотехнологичный мини-городок, куда с помощью правительственных дотаций и льгот населению приглашались умнейшие люди не только всего Лондона, но и даже других Мегаполисов. Однако существовал жёсткий отбор по знаниям, и, чтобы доказать свою умственную состоятельность, претендентам на «хорошую безбедную жизнь» уже приходилось делать какие-то открытия или показывать творческие или иные достижения. И если первоначально требования к желающим жить в Техвилле были довольно расплывчатыми, то постепенно появилась целая сводка правил, по которой проверяли каждого нового прибывающего человека. С развитием Техвилля становились умнее и те люди, которые туда приехали, создав при этом новое поколение, уже при рождении считавшееся не просто лондонцами, а именно техвилльцами. Многие из таких новорождённых впоследствии не то что не нуждались в посещении других районов, а даже и не интересовались, как живут люди во всём остальном Лондоне, потому что их полностью устраивало то, что они видели у себя дома, таким образом совершенно не обладая реальной информацией о происходящем за пределами собственного района. Да и в целом в Техвилле не воспитывалась культура посещения других районов Лондона — они были беднее, скуднее и по всем параметрам очевидно хуже, а ездили туда лишь правительственные люди или обычные техвилльцы из крайнего любопытства. И для обывателей Техвилля различие между их родным районом и остальным Лондоном было колоссальным, словно между раем и адом, хотя и заключалось, на первый взгляд, в сущих мелочах: в Техвилле погода всегда регулировалась, позволяя людям забыть о других временах года, кроме лета, в то время как, приехав в другой район, коренные техвилльцы могли почувствовать на себе ужасающие их перепад температур, ветер, дождь, снег и прочие погодные явления; в Техвилле не было бродячих животных, существовали приюты, и хотя они были даже в других районах, там по улицам всё равно могли бегать бездомные коты или собаки, что казалось просто немыслимым. В Техвилле не было даже свободно летающих птиц и каких-либо насекомых. Там всегда светило солнце, и небо было кристально чистым, голубого цвета. А если обратить внимание на различия в плане организации политической и социальной жизни, то всё становилось ещё более очевидным: законы Техвилля не всегда распространялись на остальной Лондон, равно как и наоборот. Техвилль — это почти обособленная часть Лондона, живущая по своим правилам. И хотя жители всех остальных районов не были довольны данными обстоятельствами, они ничего не могли сделать с тем, сколько денег из государственного бюджета уходило на развитие Техвилля. Впрочем, изменения происходили и во всём остальном Лондоне, более медленные, но жизнь постепенно улучшалась и там. Добросовестные техвилльцы с огнём в глазах и жаждой справедливости организовывали целые ассоциации для помощи нуждающимся в других районах Лондона. Зная о бедности некоторых слоёв населения, такие ассоциации собирали пожертвования, чтобы закупить необходимые вещи, продукты и прочие принадлежности для тех, кто в этом остро нуждался. Ведь в Техвилле, в отличие от остального Лондона, понятия бедности и уж тем более нищеты не существовало в принципе. Примером такой ассоциации служило «Спасение» — ассоциация женщин Техвилля для помощи женщинам, но в других районах. Они занимались как распространением научных и более приземлённых жизненно необходимых знаний, так и более вещественными действиями, вроде сбора пожертвований для собственных приютов или, например, помощи жертвам домашнего насилия. И хотя подобные отягчающие обстоятельства казались техвилльским дамам фантастическими в своём ужасе, они, наблюдая своими же глазами за последствиями столь низких действий, не жалели ни сил, ни денег на то, чтобы помочь более слабым женщинам. Ассоциация успела заработать себе хорошую репутацию, и всё больше жительниц Техвилля привлекались к работе в ней. Некоторые даже добровольно отказывались от получения зарплаты за свою деятельность, работая на чистом энтузиазме. Таких было немного, но они ценились в ассоциации почти так же, как основательница. Одной из давно работающих добровольцев была Вита Чирко. У Виты уже была основная работа в бюро переводов, да и нужды в огромном заработке она не испытывала, поэтому её решение об отказе от зарплаты в ассоциации было полностью логичным. И те деньги, которые она должна была получать в виде заработной платы, закономерно шли в различные фонды поддержки населения Лондона. Чирко в целом доставляло удовольствие помогать женщинам, и её «комплекс героини» утешался именно работой в ассоциации «Спасение». Впрочем, она больше любила посещать лекции и заниматься переводами, чем ездить непосредственно в другие районы Лондона. Её сердце больно сжималось каждый раз, когда она видела чужие страдания, поэтому находиться в Техвилле ей было спокойнее. И вот совсем скоро ассоциация снова должна была проводить открытую лекцию. Обычно в Техвилле их устраивали на площадях, в парках и других местах под открытым небом, а уже в остальном Лондоне — в зданиях. Но на этот раз, чтобы привлечь новых добровольцев, руководство ассоциации приняло решение провести лекцию в оздоровительном центре «Ventus», главное здание которого удачно располагалось к людным улицам Техвилля. Кроме того, некоторые аспекты устройства самого центра располагали к тому, чтобы проводить там лекции. Начальство «Ventus» без труда согласилось на сделку. Вита, слышавшая подозрительные факты от Шерлока и Джона об этих оздоровительных центрах, конечно, отнеслась скептически к идее руководства ассоциации, но повлиять на решение не смогла. У неё не было доказательств, кроме того, что Рейне когда-то не повезло с психологом оттуда. Но, несмотря на некоторые опасения, Чирко всё равно отправилась на собрание ассоциации. И вот на этой лекции, когда дошла её очередь выступать, Вита снова увидела миловидную девушку с прямыми и длинными тёмными волосами и пронзительным взглядом зелёно-голубых глаз. Та уже успела посетить несколько более мелких по масштабам собраний, Вита её запомнила. Она была одета в платье с разноцветными полосками и джинсовый жакет, что не совсем соответствовало нынешней техвилльской моде, но, впрочем, выглядело стильно, будто это была такая лёгкая ностальгия по одежде прошлых десятилетий. Девушка не отводила взгляд, кажется, всё время, пока Вита выступала, и пусть Чирко это немного настораживало, она постаралась не придавать особого значения этому обстоятельству. Однако после завершения собрания та девушка подошла к Вите сама. И, удивительное дело, незнакомка, которую Вита до собраний нигде не видела, кого-то ей напоминала чертами лица, не то острыми скулами, не то тёмным цветом волос. Чирко решила начать разговор первой: — Я вижу вас на наших собраниях уже не в первый раз. — Да, мне нравится атмосфера, которую я ощущаю на каждом обсуждении, — ответила девушка, нешироко улыбнувшись. Она как-то украдкой поглядывала на Виту и, издалека казавшаяся высокой, на деле оказалась чуть ниже Виты ростом. — Это вас и приводит к нам — желание получить эмоциональную поддержку? — Не только. А вы — Вита, я правильно запомнила? — Да, я Вита Чирко, — теперь улыбнулась уже она. — Как вы понимаете, пишу и перевожу статьи для нашего сайта. — Меня зовут Кира́йла Пе́трис. Приятно познакомиться, — девушка протянула Вите руку, и та пожала её. Однако имя девушки показалось Вите особенно необычным. Может быть, потому что фамилия Петрис очень походила на Явлис. — Взаимно. А ваше имя сокращается каким-нибудь образом? — Я говорю друзьям сокращать до «Кир». — Кир? Звучит грубо, как мужское имя. — Я привыкла. — И всё-таки «Айла», например, более красивое сокращение. — Вы так думаете? — искренне удивилась девушка. — Тогда вы можете звать меня Айла, — а затем снова мило улыбнулась. — Кстати, мы можем обсудить ваши статьи? У вас есть свой кабинет, скажем? — Кабинет есть, однако не думаю, что он подходит для таких бесед. Но можно попробовать на собраниях поднять похожие темы, чтобы отсылать к статьям. — Да, я понимаю, — Кирайла улыбнулась уже как-то неловко. — А в более тихой обстановке? Например, в кафе? Или где-то, где вам было бы удобнее? Вита, достаточно удивлённая подобным предложением, замолчала, принявшись обдумывать свои дальнейшие действия в отношении, по сути, незнакомки. Впрочем, она показалась достаточно интересной, чтобы хотя бы раз уделить ей время. — Я подумаю. Но сегодня, если хотите, можно поговорить, просто прохаживаясь по улицам. В Техвилле всегда есть, на что посмотреть. — Так тоже неплохо, — кивнула Кирайла. — Но неужели вы свободны вот сейчас, вечером? Вита с невесёлой усмешкой ответила: — Да, свободна. И только чуть позже, когда она и Петрис уже вышли из здания оздоровительного центра, Вита обратила внимание на её брошку, которая заблестела в свете фонаря. — О! — довольно и вместе с тем удивлённо воскликнула Вита. — Вы музыкантка, — наполовину вопросом, наполовину утверждением сказала она, увидев на левой стороне чужой одежды золотую брошь в форме скрипичного ключа. — Да, — проговорила Кирайла с улыбкой. — Играю на скрипке. — Потрясающе! — по-настоящему восторженно ответила Чирко. — Я тоже частично отношусь к деятелям искусства: написала пару романов. А вы работаете где-то скрипачкой? — Нет. Я в поиске себя. После окончания Техвилльской консерватории жизнь совсем пошла под откос. Голос Кирайлы стал тише, отражая её внутренние переживания. Вита обеспокоенно спросила: — Вы не можете найти работу или случилось что-то личное? Петрис тяжело вздохнула, кратко ответив: — Личное. Девушка явно не желала взваливать собственные проблемы на чужие плечи, да и неприлично было бы, пожалуй, в первый день знакомства рассказывать слишком многое. Вита поняла её поведение и не собиралась психологически давить. Несмотря на вечернее время людей на улицах Техвилля было довольно много. Кто-то шёл или ехал с работы, кто-то так же гулял, а иногда и в компании или с домашним животным. По шоссе то и дело проезжали такси, на более узких дорогах даже образуя заторы. Жизнь в Техвилле не останавливалась, казалось, и по ночам, потому что население было немалым по количеству, пусть район и не считался густонаселённым по сравнению с остальными. Вита часто гуляла по вечерам как в одиночестве, так и со своими знакомыми, друзьями, и очень редко с Рейной, потому что та была постоянно занята работой. Но теперь, когда Чирко шла рядом с Кирайлой, она почему-то ощущала вину. Она хотела, чтобы вместо Петрис была Явлис, хотела, чтобы они разделяли хорошие воспоминания с Рейной, а не с Кирайлой. Впрочем, некоторый стыд чувствовался ещё и оттого, что рядом с Кирайлой было… уютно. Несмотря на то что Вита пока не успела очень хорошо узнать девушку, она чувствовала, что могла бы найти темы для разговоров с ней. Потому что пока они шли, они уже успели обсудить музыку, которая особенно интересовала Кирайлу, литературу и даже науку. Чувствовалось, что Петрис интересный собеседник. Да, она со своими странностями, но она умна, умеет поддержать диалог даже о том, что далеко от её профессии, и, самое главное, она разделяет идеи Виты. Чирко вдруг подумала, что она может подружиться с этой девушкой, если та продолжит ходить на собрания. К тому же, она, судя по всему, хочет того же. Так почему бы действительно не расширить круг своего общения, особенно в связи с последними обстоятельствами в дружбе с Рейной? Кирайла вдруг остановилась посреди полупустой из-за дальности от центра района, освещённой фонарями улицы и глубоко вдохнула почти ночной воздух. Вита встала рядом с ней. Лёгкий ветер развевал вьющиеся волосы Чирко, и Петрис вдруг дотронулась до них. — Я всегда ненавидела кудри, — тихо проговорила она. Вита, обычно совсем не любившая, когда её личное пространство нарушали, вдруг не пожелала отвергнуть неожиданное прикосновение. — Свои волосы я выпрямляю, потому что они напоминают мне о том, в какой семье я родилась. Вита почувствовала ту боль, с которой Кирайла отзывалась о родственниках. Она явно их не любила по каким-то причинам, но Чирко не стала лезть глубоко в душу, посчитав, что они всё ещё недостаточно хорошо знакомы. — Вы — это не ваша семья, — ответила Вита, желая поддержать девушку. — Вы — отдельная от всех личность. — Да, я понимаю. Я просто не хочу иметь что-то общее с теми, кто нарушает мой покой, кто заставляет меня делать ужасные вещи. На последних словах Кирайла отступила от Виты, осматриваясь, наслаждаясь видами вечернего Техвилля, а Чирко почему-то оказалась глубоко поражена речью Петрис. Вита, всегда желавшая всех защищать, оберегать от бед, обладавшая странным комплексом «супергероини», почувствовала прилив злости на тех, кто обижает такую чудесную, как ей казалось, девушку. Её желание уберечь Кирайлу от проблем обострялось ещё и тем, что она была именно девушкой. Вита, в силу ориентации и своих жизненных взглядов, особенно сопереживала женщинам. — Если вы не хотите что-то делать, но они вынуждают вас, то это не ваша вина, — тихо проговорила Вита. Кирайла вдруг повернулась к Вите и, глубоко заглядывая ей в глаза, ответила: — Я сломала так много костей, но ни одна из них не была моей собственной. Они всегда были целой армией, против которой я вышла сражаться в одиночку. Я ненавижу их так сильно, как только возможно. Речь Петрис стала отдавать невероятной злобой и ужасной по величине силой. Вита даже напугалась, отступив от Кирайлы, и та, заметив удивление Чирко, поспешила оправдаться: — Прошу прощения, это очень тревожащая меня тема, поэтому столь много вырывается. Но я распространяю эти негативные эмоции лишь на своих родственников и тех, кто сражается на их стороне. Кирайла смиренно замолчала, отвернувшись от Виты и намереваясь продолжить прогулку. Оцепеневшая Чирко затем, переосмыслив чужие слова, поспешила за Петрис. — Да что же это — война внутри семьи, получается, самая настоящая? — спросила Вита как-то глупо из-за сильного удивления. — Можно сказать и так. И я очень сожалею, что всё это вырвалось за пределы дома. Но теперь обратной дороги нет. Либо я, либо они, никого из нас уже не остановить. Я могу лишь собирать союзников. — Так нельзя! Это ужасно! — Вита оказалась на самом деле глубоко поражённой услышанным. Она не могла поверить в то, что семьи могут быть такими разрозненными и разрушающими. Впрочем, в других районах Лондона такое встречалось чаще, чем хотелось бы. — Согласна. Но так происходит уже давно. Как я уже и сказала, теперь этот смертоносный процесс не остановить. — «Смертоносный»? — пусто повторила Чирко. — Что за кошмар у вас творится? Осознавая, что она итак выдала Вите слишком много личной информации, Кирайла отмахнулась от дальнейшего разговора: — Я не теряю надежд, что скоро это прекратится. В конце концов близится завершение, и я вижу это. Вита, не замечая никакого подтекста в чужих словах, расценила их как успокаивающую речь о том, что скоро семейные конфликты прекратятся. — Тогда и правда остаётся только надеяться на то, что всё разрешится как можно лучше для обеих сторон. — Для обеих — вряд ли, — едко усмехнулась Кирайла. — Но, впрочем, ничья и невозможна в нашем случае. Я просто хотела жить, как все люди — в полной гармонии с собой и миром, независимо, свободно. — Но как же возможна гармония, если вы кипите злобой на собственных родственников? — задала логичный и закономерный вопрос Вита. Кирайла немного поморщилась, осознавая, что доля правды в чужих словах, бесспорно, была, но ей не хотелось думать об этом, не хотелось признавать частичную вину и за собой, своим поведением и поступками. Было заметно, что Кирайла всячески старалась выгородить, оправдать, обелить себя, при этом подбирая такие слова, чтобы все другие казались чернее самых ужасных людей на земле. — Поверьте, есть за что. Но вы всё-таки не мой психолог, чтобы я рассказывала вам всю свою семейную драму. После этих слов Петрис многозначительно замолчала, снова с огромным любопытством осматриваясь, словно для неё улицы Техвилля были какими-то необычными, будто она их вообще ни разу не видела. Но если она закончила Техвилльскую консерваторию, то как же это возможно? — Простите ради всего святого, я не хотела задеть вас своим разговором. Но мне приятно знать, что вы доверяете мне свои переживания. Я могу чем-нибудь помочь? Кирайла слегка улыбнулась. — Собрания ассоциации уже здорово мне помогают. Спасибо, что продолжаете свою активность. Каждая женщина должна чувствовать безопасность и необходимость этому миру. И хотя приближалась ночь, температура на улице понизилась лишь немного, чтобы всё ещё оставаться комфортной для нахождения вне дома. Чтобы немного сгладить последствия от разговора на не самую приятную для собеседницы тему, Вита решила поговорить о чём-то другом. Как раз она вдруг вспомнила, что волонтёры «Спасения» собирались на днях посетить другие районы Лондона. — Айла, а вы имеете возможность и желание уехать на время из Техвилля? — спросила Чирко. — Развеяться вам было бы не во вред, получше с деятельностью нашей ассоциации познакомитесь. Кирайла приятно удивилась предложению. И оно ей очень понравилось. — Да, было бы чудесно. Но я ведь ничего не умею, кроме игры на скрипке. — О, не принижайте себя! — с дружеской улыбкой ответила Вита. — Ваши знания о музыке могут найти отражение в душах других женщин. Вы дополните наш коллектив прекрасными звуками скрипки, я уверена. — Ну хорошо, если я смогу принести пользу, а не быть обузой. Тогда я согласна поехать. — Отлично! Я сообщу в ассоциацию, только вот… Вы сможете прислать копию документа, удостоверяющего вашу личность? — Как старомодно, — усмехнулась Кирайла. — Я слышала, что сейчас в серьёзных организациях проверяют отпечатки пальцев или ДНК. — Не я отвечаю в организации за безопасность. Но документ нужен, чтобы купить на вас билет в транспорте. — Да, понимаю. Хорошо, я всё пришлю. — Рабочий номер моего мессенджера есть на сайте ассоциации, если что. Они неспешно шли, разговаривая друг с другом, причём Вита иногда даже жестикулировала, описывая, что ей доводилось видеть в районах Лондона, отличных от Техвилля, готовя таким образом Петрис к тому, с чем она может столкнуться в новом для неё месте. Но через какое-то время Кирайла осторожно приблизилась к Вите, но личные границы всё же откровенно не нарушала. — А вы… не поедете разве? — спросила она заискивающе. Вита смутилась, сама не понимая почему. Она не планировала изначально, но теперь в ней стали зарождаться любопытство и даже желание всё-таки поехать. Да и в поездке хорошо быть именно не в одиночку.

***

Вита и сама не заметила, как быстро она подружилась с Кирайлой, сошлась с ней душевно, понимая её достоинства и принимая очевидные недостатки. Но самое удивительное и в какой-то мере страшное было для неё не это: она почти не вспоминала про Рейну, хотя и нельзя было сказать, что она полюбила Айлу. Просто общение с кем-то новым, более понятным и близким по духу, было для Виты как глоток свежего воздуха. Но серьёзная странность Кирайлы проявилась почти сразу же: она была до безумия религиозна, постоянно могла процитировать священные писания и начать философствовать. В Техвилле в принципе исповедовать какие-либо религии не воспрещалось, но как-то так сложилось, что Техвилль из-за большого количества учёных — атеистичный в целом район. На его территории сложно было встретить, например, храм, но каждый был волен верить или не верить во что угодно. Но так казалось только на первый взгляд. Ведь если окунуться в историю Техвилля, то можно было понять, что не всё так однозначно, и несмотря на внешнюю «безбожность», многие техвилльцы на самом деле верили в какие-то особые предназначения, символы, тайны и скрытые смыслы, делая вид, что если они не назовут вещи своими именами, то это будет что-то другое, таким образом придавая теме религии какой-то запретный, почти сакральный смысл. Но тем не менее тяготели к ней. Добровольцы из ассоциации «Спасение» прибыли в Литфилд. Это был не самый плохой район Лондона, напротив, второй по качеству жизни после Техвилля. Однако и там существовали свои проблемы, как и в любом, впрочем, месте жительства людей. Целый день участники ассоциации провели в трудах по помощи женщинам: как в физическом, так и в духовном планах — кто на чём специализировался, и лишь ближе к ночи добровольцы освободились, позволив себе спокойно позаниматься собственными делами или просто отдохнуть. Кирайла, так как присутствовала на подобном мероприятии впервые, чувствовала себя немного неловко, но затем, благодаря поддержке Виты и знакомству с другими женщинами, перестала нервничать и рассказывала интересующимся о музыке. И только ближе к вечеру, когда она окончательно привыкла к новым местам и людям, Петрис смогла сыграть несколько мелодий на скрипке, оставляя всех в неописуемом восторге. Чувство радости от единства с публикой поглотило её на какое-то время. Она обожала, когда люди смотрели на неё с благоговением, когда внимали её словам, когда боготворили её. Но в то же время Кирайла хотела отдохнуть от каких-то слишком ярких эмоций, погрузившись в обычную жизнь. Тем не менее из-за всего пережитого за день и из-за того, что Петрис увидела непривычно много страданий таких же женщин, как она, ей стало плохо психологически. Она не выдержала душевного давления. Когда Вита и Кирайла гуляли недалеко от гостиницы по ночному Литфилду, хотя и понимали, что это не так безопасно, как в Техвилле, Чирко вдруг затронула тему, поднимавшуюся одной из пришедших на собрание женщин — домашнее психологическое насилие, прессинг со стороны родителей или других родственников. Петрис стойко держалась при беседе какое-то время, но затем посередине разговора прервалась, давясь собственной болью и воспоминаниями. Кирайла вдруг упала на колени и закричала так истошно, так страшно, что Вита вздрогнула, смотря на неё. — Господи! — воскликнула Кирайла, подняв руки к небу, пока по её щекам уже катились горькие слёзы. — Что же делается?! — Айла, — прошептала Вита, осторожно приблизившись к Кирайле. — Айла, что происходит? — Кошмар. Адское пекло, — говорила Кирайла, безумным взглядом смотря вокруг. — У вас, кажется, паническая атака, — шептала испуганно Вита, всё же подойдя к женщине. — Адское пекло поглотило мир! — закричала она набожно. — Я слышу каждый женский вопль, который вырывается из груди. Я чувствую каждый миллиметр чужой боли, когда гибнут женщины душой. Я вижу каждую слезу, которая проливается из женских глаз из-за незаслуженных страданий. Голос Кирайлы прыгал, она рыдала, запинаясь, постоянно обращая свой взор к небу и вздымая руки, сидя на холодной лондонской земле. Вита и подумать не могла, что всё обсуждаемое могло так сильно тронуть тонко чувствующую Петрис. — Айла, — снова прошептала Вита, аккуратно обнимая женщину. — Айла, я с вами. После этих слов Кирайла обняла Виту в ответ, ещё сильнее зарыдав у той на плече. — Я с вами, — повторила Вита. — Всё хорошо. Всё будет хорошо. Вы не одна против своей боли. Недолго женщины молчали, пока Петрис не успокоилась самостоятельно, чувствуя физическую и душевную близость Виты, её удивительную преданность и сердечную теплоту, которые, казалось, могли согреть весь белый свет. — Прости меня, Вита, — заговорила вдруг на «ты» Кирайла. — Не унять эту боль ничем, я потеряла всякий контроль, как будто стала гореть заживо, поглощённая таким же адским пеклом. — Но что же случилось? Всё ведь было спокойно, по крайней мере. И тебе не за что просить прощения. — Я вспомнила всё то, что было со мной, когда я была маленькой. Я знаю, что чувствуют все эти женщины. Знаю, потому что пережила сама. И я так хочу уберечь их от этого ужаса. Но всех не спасти, да? — задала Кирайла последний вопрос опять со слезами на глазах. — Но мы можем помочь хотя бы какой-то части. И мы уже в процессе выполнения своей благородной миссии. Я понимаю, что нужны силы для такой борьбы с несправедливостью жизни не только по отношению к другим людям, но и к себе, однако… Мы не одни. Нас много, и мы справимся со всеми трудностями, что встают у нас на пути, — Вита заговорила увереннее и твёрже, встав, наконец, с земли. — Будет непросто, но если ты действительно хочешь помогать другим, то постепенно ты придёшь к той самой гармонии внутри себя. Я прошла этот путь. Айла, ты доверяешь мне? — спросила Чирко, смотря на всё ещё сидевшую Петрис. Та подняла на неё свои заплаканные глаза, но молча кивнула. Вита протянула руку Кирайле, чтобы помочь ей встать. — Пойдём вместе со мной. Мы потушим адское пламя. И Кирайла поднялась с земли, крепко схватив Виту за руку, чувствуя тепло её ладони, которое контрастировало с её собственным телесным, как будто металлическим холодом.