Принципы связи

Тьма заполонила всё вокруг. И лишь маленький проблеск лунного света пробивался сквозь тяжёлые тёмные занавески на окнах, нарушая чужое спокойствие. Шерлок уже давно должен был спать, но холодный пол и старое тряпьё несильно прельщали его, поэтому пропадать во снах он не любил, предпочитая как можно дольше бодрствовать, пока совсем не измучает себя, заставив валиться с ног, чтобы тут же засыпать. Ему было интересно выглянуть в окно, открыть его, чтобы подышать свежим ночным воздухом, полюбоваться на людей, если бы такие ходили, словом, точно никак не спать. Но Шерлок не поспешил отодвинуть занавески, потому что тогда лунный свет мог пролиться на пол, а через щель между полом и дверью он стал бы виден, и о ночных проделках узнала бы мать. Однако Шерлок был умнее, чем его родители полагали, поэтому он решил проблему проще: он всегда был худым, почти хрупким, как фарфоровая кукла, и его вес не очень повлиял бы на подоконник. Он забрался на него с ногами, всё же приоткрыв окно и предварительно закрывшись занавесками, чтобы со стороны входа в комнату его не было видно. Луна вместе со звёздами неярко освещала асфальт, покрытый дождевыми мелкими каплями. Где-то в дали улицы проходили, покачиваясь, пьяницы из паба, разгульно кричали вышедшие вслед за ними, такие же, впрочем, пьяные «дамы их сердец». В разбитых фонарях сложно было найти романтику, как и в летавшем туда-сюда, не выброшенном в урну мусоре. Шерлоку открывался более «живописный» вид, потому что окна его спальни располагались на стороне города, в то время как окна некоторых других комнат выходили уже в лес. Дом семьи Холмс стоял почти на самом конце улицы, в глубине района. А если приглядывался, то Шерлок видел даже реку, совсем далеко уходившую в город. Через неё перекидывался широкий мост, выложенный брусчаткой, но сама река была неглубокой, так что с того моста можно было даже разглядеть дно. Однажды, сбежав из дома, Шерлок увидел там труп девушки и уже тогда сделал вывод, что её туда просто скинули мёртвой, но полиция не захотела разбираться, сделав вид, что это было самоубийство. Шерлоку надоело сидеть на подоконнике. Чувствуя очередную жажду приключений, он вышел из комнаты и постарался не скрипеть старой дверью. Мальчик осторожно, словно аккуратная и маленькая кошка, неслышно наступал на пол, идя к лестнице на первый этаж. Но так как его комната находилась в конце коридора, то ему приходилось прикладывать немало усилий, чтобы оставаться незамеченным. Проходя мимо комнаты сестры, Шерлок увидел неяркое горение свечи и услышал шёпот через приоткрытую дверь. Затаив дыхание, он подошёл, снова не в силах сдерживать своё природное любопытство. Прижав ладони к стене, он стал слушать, что говорили в комнате. Ему хватило всего пары секунд, чтобы понять: мать учила сестру молиться, читая с ней религиозные тексты. Шерлоку и Майкрофту отец не разрешал «пудрить мозг всякой чушью», а так как их сестра была в принципе не особо желанным ребёнком в семье (но так уж вышло, что у матери в тот день родился не один мальчик, а разнополые близнецы), то на её воспитание отец оказывал меньше всего влияния. Пол скрипнул под Шерлоком, когда он отстранился от стены, и он в страхе съёжился, застыв на месте. Если о том, что он не спал, узнает мать, ему, может, повезёт, и его всего лишь поругают, но не дай Боже узнать отцу… Из спальни никто не вышел, а шёпот не прекратился. Шерлок вздохнул наконец, потому что задержал дыхание до этого. Видимо, мать расценила шум вне комнаты за «проделки беса», поэтому не остановила молитву.

***

Сон Шерлока резко прервался. Он и сам не понял, почему проснулся. В палате посетителей не было, Айрин тоже не появилась, но сновидение всё равно прекратилось. Ставший уже привычным потолок палаты «поприветствовал» проснувшегося Шерлока. Он не знал, было уже утро или ещё шла ночь, но что-то явно потревожило его сон, несмотря на то что он и будучи здоровым не особо крепко спал. Холмс попробовал встать, но его резко качнуло, он едва не упал. Он согнулся, схватившись за голову, в которую ударила молнией резкая боль. Взгляд его расфокусировался, картинка потеряла чёткость, очертания смазались, как будто краски стали смывать водой, и постепенно палата для него превратилась в белое пустое пространство. Шерлок закрыл глаза и выпрямился, пытаясь не потерять равновесие. Но что-то вдруг словно поддержало его, не давая упасть. И он увидел, что это была Айрин. На фоне белой пустоты она выглядела островком хотя бы какой-то стабильности, и Шерлок поймал себя на мысли, что даже рад её видеть. — Ты знаешь, где мы? — спросил он, осматриваясь. Ни в одной из сторон, куда бы он ни смотрел, не было ничего. Абсолютно. — В твоём подсознании. — Почему оно пустое? Айрин тихо засмеялась. — Оно вовсе не пустое. Тут очень много всего. Нужно просто знать, куда идти. — И что же тут есть? — недоверчиво задал вопрос Шерлок, сомневаясь в словах Айрин. — Подпрыгни, — почти приказала она. Шерлок с недоумением посмотрел на неё. — Для чего? В тот же момент Айрин крепко взяла Шерлока за руку, подпрыгнув сама и потащив его за собой. Он вздрогнул, взлетев. Они зависли в пустом пространстве, наблюдая вдалеке необъятное количество архивных шкафов или системных блоков, которые уходили вперёд так далеко, что им даже не было видно конца, а в самой дальней точке, кажется, повис какой-то белый туман, как будто «текстуры не прогрузились», настолько много всего было. — Это… данные моего мозга? — почти не дыша, спросил Шерлок. — Это твои воспоминания, которые от тебя скрыли. Теперь ты понимаешь, почему тебе казалось, что пространство пустое? Каждый шкаф — это отдельная ячейка памяти, в которой записано то или иное событие. Шкафы стоят в строгой последовательности по увеличению твоего возраста от детства до юности. Благодаря тому, что ты самостоятельно упорядочил данные в своей голове ещё до того, как стал киборгом, ты облегчил задачу тем, кто эти воспоминания у тебя затёр. Они просто отсекли якобы ненужное тебе, спрятав в подсознании. — Тут есть воспоминание о том, как я стал киборгом? — Нет. Его удалили полностью. — А я могу каким-нибудь образом сейчас посмотреть что-то? — Конечно. Лети к тем ячейкам, которые тебе интересны. Над шкафами высвечивались серые буквы, обозначавшие тот или иной период жизни Шерлока, какой-то его определённый возраст. Он отправился туда, где было студенчество. Айрин явно летала по его подсознанию более свободно, чем он сам, потому что его оболочка словно не слушалась. Полёт ощущался тяжело, как будто Шерлок весил несчётное число килограмм, и чувствовалось сопротивление воздуха. Шерлок понимал, что его собственный разум по какой-то причине воспрещал ему нахождение здесь. Айрин же, напротив, словно ничего не весила, свободно летала, а её движения были воздушными, полными грации и лёгкости. Зная, о чём Шерлок думал, Айрин поспешила прояснить ситуацию: — Те, кто сделал тебя киборгом, настроили защиту таким образом, чтобы у тебя не возникало потребности ничего вспоминать и забираться в глубины своего подсознания, поэтому тебе тяжело здесь находиться. Я же, наоборот, была создана для того, чтобы путешествовать по твоему разуму и помочь тебе раскрыть свои потенциалы. Шерлок усмехнулся, услышав последнее предложение. — Тебе выгодно думать, что я — твой враг, — продолжила Айрин. — Но посмотри на это с другой стороны. Что, если я — твой освободитель? Тот, кто помогает тебе вернуть прошлое, чтобы обрести будущее? — Но таким образом я теряю настоящее. Я не вижу ничего, что происходит со мной здесь и сейчас. Я растворяюсь в собственном сознании, вот, в чём твоя задача: заточить меня в ловушке разума, обезвредив физическую оболочку. Айрин промолчала, отвернувшись. Она летела впереди Шерлока, как бы указывая ему дорогу именно к тем воспоминаниям, которые он хотел найти. — Никто из нас не хотел уничтожать тебя ни физически, ни ментально, — ответила наконец Айрин. Они продолжали лететь, и их полёт всё не прекращался, потому что шкафов, вернее, ячеек памяти было столь много, что быстро облететь их все не представлялось возможным. — Тогда почему ты звала меня на крышу, и вы с Мориарти убеждали меня прыгнуть? — Не всё то золото, что блестит. Не всё такое, каким кажется. Джим хотел спасти тебя потом, а ты… — махнула Айрин рукой. — Впрочем, это уже был бы не ты, но неважно. В конце концов они добрались до нужной Шерлоку категории воспоминаний. Юношество было наиболее интересно ему, потому что обучение в университете он помнил даже без вируса в голове, но всё равно какими-то отрывками, и ему захотелось убедиться, что его догадка верна: ему спрятали именно воспоминания, связанные с сестрой, а он общался с ней, видимо, вплоть до окончания обучения или до становления киборгом. А что, кстати, было раньше: получение диплома или то, что Шерлока сделали киборгом? — Тут много всего, — пожала плечами Айрин, зависнув в воздухе над множеством ячеек памяти. — Что именно ты хочешь увидеть? — Сестру. Что угодно, что помогло бы мне понять мои отношения с ней. — Тогда спускайся к ячейкам поближе. Так ты сможешь разглядеть некоторые детали воспоминаний, не погружаясь в само воспоминание, и найти что-то, что тебе интересно. Айрин осталась висеть в пространстве над ячейками, сверху наблюдая за Шерлоком, который ходил по лабиринту из шкафов, во много раз превышающих в высоту человеческий рост. Он заглядывал в щели между ящиками и теперь самостоятельно видел, что происходило в его воспоминаниях. Он нашёл ячейки, где обнаружил себя на какой-то студенческой вечеринке, где работал в университетской лаборатории, где гулял по Техвиллю (это бесспорно был уже именно этот район), где общался со старшим братом. А затем, наконец, смог отыскать те воспоминания, которые его заинтересовали больше всего. Открыв нужный ему ящик, Шерлок погрузился в воспоминание. Он тут же обнаружил себя на сцене перед огромной безликой толпой, сидевшей в тени зала. Свет с прожектора падал на него и кого-то, кто стоял на определённом расстоянии от него, но, так как он играл на скрипке, он не мог отвлечься, чтобы посмотреть на своего оппонента. Шерлок слышал, как самостоятельно играл на музыкальном инструменте, который до этого в реальной жизни словно ни разу и не брал в руки. Причём играл очень хорошо, виртуозно, как будто занимаясь музыкой с раннего возраста на самом деле. Песня красиво лилась, как вино в бокалы, как кровь из раны, которую не могли остановить, и слышались в исполнении неясная злоба, необузданное желание победить, вечное соперничество, как будто шло сражение не физическое, а интеллектуальное. Шерлок оказался действительно почти полностью утоплен в воспоминаниях, пока в реальности Айрин управляла его телом, подчинив себе его волю. И всё, что делал Шерлок в сознании, повторяла Айрин физически, играясь с его телом, как будто была кукловодом. Майкрофт, сидевший в кабинете с работниками лаборатории, наблюдал за происходящим в палате образца 608178-Б вместе с ними и уже просто не понимал от напряжения, что ему делать. — Он как будто играет на скрипке, — сквозь зубы процедил Майкрофт, прекрасно понимая теперь, что Шерлок вспоминает. Шерлок не знал и не мог знать, что он потерял контроль над телом в реальности и что вместо того, чтобы спать, он стоял посередине палаты и физически совершал те же манипуляции, что и во сне: водил рукой, как будто в ней был смычок, наклонил голову, словно удерживая скрипку на плече, зажимал пальцы, пусть под ними и не было реальных струн. И специалисты лаборатории, включая Майкрофта, видели это всё через скрытые камеры. Глаза Шерлока были открыты, и он даже моргал. И никто не знал, что он спал на самом деле. — Он умеет? — спросил Итан, вообще не понимавший, в чём, собственно, проблема. — Умеет. Но он не должен был знать об этом. Техспец, расшифруй действия Шерлока, преврати его движения в 3D-модель, чтобы мы могли понять, какую композицию он играет, — отдал приказ Майкрофт последним предложением. Всё было исполнено в лучшем виде, как Холмс и просил. Но у Майкрофта после того, как он прослушал оцифрованную песню, лицо, кажется, так побледнело, что технический специалист даже немного напугался, подумав, что он сделал что-то не так. Шерлок «играл» композицию, сочинённую им самим же для музыкального поединка с сестрой, который они устроили ради интереса на сцене Техвилльской консерватории, где Эвр училась. И когда Майкрофт с трудом от отчаяния заставил себя вернуться к просмотру того, что происходило в палате, Шерлок, кажется, уже завершил «выступление». — Итак, со счётом сто из ста против девяноста восьми из ста побеждает Эвр Холмс! — громко заговорил голос ведущего, раздававшийся всюду в концертном зале. Услышав это имя и догадавшись, что именно та, с кем Шерлок сражался сейчас в музыкальном поединке — его сестра, имя которой он так долго не мог вспомнить, Шерлок резко повернулся, чтобы посмотреть на неё, но его сознание стало искажать ему изображение, и перед ним предстала какая-то бесформенная масса, похожая на пятно, вместо женщины. Это нечто подошло к нему, чтобы пожать руку, пока безликая толпа зрителей стала аплодировать победительнице, уже готовилась нести ей цветы и просить автографы, и Шерлок, почти дрожа от непонимания происходящего, едва смог протянуть руку «сестре». Она тут же схватила его ладонь, крепко сдавив, и он почувствовал её мертвенный холод, а затем словно увидел чужую улыбку перед собой, пока вспышки фотокамер застилали им обоим обзор друг на друга. — Иногда, мой милый братик, побеждает не сильнейший, — сказала напоследок Эвр, и теперь Шерлок был точно уверен, что это была именно она, но её внешность так и не смог разглядеть. Он очнулся в палате, полностью вернувшись к контролю над телом, но он не понимал, где реальность, а где воспоминание, потому что его сознание жило почти двумя жизнями. Шерлок попятился к кровати, сев на неё. Он стал повторять что-то в бреду, качаясь вперёд-назад. Он не моргал, смотрел в пол и не говорил ничего, кроме трёх слов: «Эвр Холмс» и «мать». И пока все, включая Майкрофта, думали, что Шерлок говорил: «Эвр Холмс, мать», он говорил: «Эвр Холмс — Мать». Майкрофт отключил экран, чтобы больше не смотреть на мучения собственного брата, и повернулся в кресле к работникам лаборатории, словно ожидая от них приговора. Итан вздохнул и сообщил, что подобное продолжительное наличие галлюцинаций характерно для человеческой шизофрении, но, так как они имеют дело с киборгом, медикаментозное лечение уже вряд ли поможет. Он предложил созвать консилиум, чтобы поставить точку в лечении Шерлока, ибо денег на лекарства, операции и прочие манипуляции было потрачено немало, а результат каждый раз оказывался минимально положительным. Всё время его пребывания в лаборатории специалисты уже несчётное количество раз перепробовали всевозможные доступные им нелетальные и нерадикальные методики, и выход, кажется, оставался только один. Майкрофт утвердил необходимость очередного созыва специалистов и широкого, и узкого профиля, чтобы все они в его присутствии приняли какое-то решение для данной ситуации. Срочно был вызван на заседание и Мэр, чтобы Майкрофт не единолично подписывал те или иные бумаги. Под видом работницы лаборатории пришла и Лилиан Милль, которую Майкрофт также позвал для обсуждения. Потому что теперь Холмс точно понял, что все специалисты не могут уже почти ничего сделать с экземпляром 608178-Б, и если бы помощь и пришла, то только со стороны. Консилиум, собранный на этот раз вообще из всех людей, причастных к медицине и биологии, работавших в лаборатории, оказался решительно настроен на то, чтобы поставить Шерлоку так называемую «заслонку» в голову, что означало бы лишить его мозг некоторых видов активности, чтобы защитить разум от воздействия Айрин. Вспомнив о письме коллегии врачей, в котором «заслонка» уже упоминалась, новый консилиум постановил необходимость операции. Лилиан в ходе обсуждения не раз отзывалась негативно об этой идее, приводя множество аргументов в пользу того, что нужно продолжать наблюдения и попытки помочь Шерлоку как-то иначе, но все её доводы разбивались о радикально настроенных инженеров, откровенно уставших работать с мозгом Шерлока. Итан, вопреки своему же желанию созвать консилиум, оказался им крайне недоволен, потому что его предложения никто не воспринимал всерьёз. Во главе круглого стола располагались Мэр и Премьер-министр, но оба долго сохраняли молчание, выслушивая доводы каждого специалиста. Большинство проголосовало за операцию по установлению «заслонки». Шерлок потерял бы способность нормально видеть, двигаться и говорить, возможно даже слышать, но при этом считалось, что галлюцинации исчезнут. Ведь никто из специалистов не знал, что Шерлок тонул в собственном разуме, а не в иллюзиях реального мира. — Вы уверены, что это единственный способ хотя бы как-то облегчить его состояние? — с недоверием спросил Майкрофт, когда все желающие высказались и голосование завершилось. — Можно продолжить наблюдения и позвать других специалистов, — заговорила Лилиан, но с ней снова стали спорить о рациональности подобного решения, ведь и без того было потрачено немало ресурсов на разные виды исследований. Конн, спонсировавший лабораторию, также оказался не согласен с предложением Милль. — И сколько ещё будет тянуться время? — спросил Вэй у Майкрофта тихо, чтобы слышали только они. — Деньги текут рекой, а ничего не меняется. Проигнорировав Конна, Майкрофт в отчаянии заговорил: — Вы предлагаете мне подписать бумагу, которой я подтверждаю, что готов сделать своего родного брата инвалидом до конца жизни или до тех пор, пока кто-нибудь не найдёт лекарство от этого вируса? Я просто хочу знать: неужели вы настолько беспомощны, что не можете сделать ничего лучше? — действительно злясь, спрашивал Майкрофт. — Либо он умрёт под воздействием этого вируса, либо он будет жить, будучи недееспособным, — сделал заключение главный врач. — Я отказываюсь верить! — совершенно перестав скрывать эмоции, воскликнул Майкрофт. — Это безумие! Это второй экземпляр, и уже второй раз вы говорите мне, что ничего лучше не сделать! — Мы все знали, на что шли, и я предупреждал о рисках, — противопоставил Конн, справа от которого сидел Майкрофт. — Ты сам позволил ставить на Шерлоке и Эвр опыты. — Я был уверен, что хотя бы с Шерлоком ничего не провалится. Он ведь был стабилен. — Как только он стал испытывать эмоции, ближе к человеческим, стал более живым и деятельным, тогда-то всё и пошло не так, как надо, — констатировал Итан, когда на него, наконец, обратили внимание. — Проблема в том, что ни один из предоставленных людей не был психологически готов к превращению в киборга — отсюда вытекало множество проблем с памятью. — И что же, нельзя очистить его, как жёсткий диск? Затмивший собой Итана, главврач отрицательно покачал головой. — Весь прогресс, достигнутый им в ходе развития, полностью сотрётся. По сути, вместо экземпляра 608178-Б, мы получим на выходе после такой операции экземпляр 608178-В, ведь он будет пустым бланком мозга с внешней оболочкой прошлого образца. То, о чём вы говорите — выполнимо, но обнулятся все его природные характеристики, включая даже характер и способность мыслить. Это будет младенец с телом взрослого, которого придётся обучать всему с нуля. Он не будет вашим братом. Случится что-то вроде парадокса Тесея. Конн посмотрел на Майкрофта, который напряжённо слушал, впившись взглядом в какую-то точку стола. Выбор был невелик — либо сделать брата инвалидом, надеясь на помощь хотя бы в далёком будущем, либо полностью «убить» его, сделав жалкой копией себя. Майкрофт выбрал первое, ведь тогда существовала хотя бы какая-то вероятность на восстановление полного порядка в голове Шерлока рано или поздно. Вэй поставил подпись, а затем и Холмс, утверждая проведение операции по установлению «заслонки» экземпляру 608178-Б.