The Unkindness of Ravens

Возвращение в маленькую квартирку Ваймака с множеством грязных кофейных кружек и разбросанных документов было почти облегчением после ночи в доме Эбби вместе с Кевином и кузенами. Ваймак был грубым и иногда пугал Нила, когда тот громко ходил по кухне или кричал на кого-то по телефону, но он все еще не проявлял никаких склонностей к насилию, что Нил предварительно считал плюсом. Мнение Нила о нападающей Лис спрашивали только после того, как она подписала контракт в среду. Ваймак показал Нилу ее портфолио и запись, которую ее тренер прислал, чтобы продемонстрировать ее навыки на площадке. Почему Ваймак хотел узнать мнение Нила, было загадкой, которую Нил не удосужился разгадать. Он понимал, почему она подошла Лисам, а также почему Кевин выбрал именно ее, но он также знал, что Рико сказал бы о ее действиях: небрежная работа ног — напрасная трата драгоценного времени, грязная тактика приемлемая только в том случае, если кто-то достаточно умен, чтобы избежать неприятностей, плохие результаты тестов отражали отсутствие трудолюбия. Нил озвучивал только свои смутные мысли и сдержал слова Рико в глубине души, чтобы они не могли обидеть или рассердить Ваймака. По прошествии недели Нил все еще пытался приспособиться, но чувствовал, что становится немного легче. Уборка вокруг кампуса стала легче, так как его раны и синяки потихоньку заживали. С помощью марли, которую он украл из аптечки Эбби, и ленты, которую он зацепил на кухне Ваймака, он держал повязки на животе свежими, благодаря чему рана медленно закрывалась. Капля крема от ожогов, который он выжал в пакет для сэндвичей и принес с собой, принесла облегчение его покрытой пузырями щеке. В пятницу Ваймак заплатил Нилу наличными вместо одежды за то время, которое он потратил на то, чтобы вытаскивать туалетную бумагу с деревьев возле общежития Лисов. На обратном пути в квартиру Ваймака они остановились у круглосуточного магазина, где Нил взял бутылку аспирина, коробку лейкопластырей, достаточно больших, чтобы прикрыть его щеку, и рулон марли, который он объяснил простым «просто на всякий случай». Пока Ваймак бродил по холодильному отделу, Нил подошел к кассе и заплатил за свои товары заработанными деньгами. Он отдал мягкую бумагу, а взамен получил мелкие купюры и мелочь. Кассир дал ему квитанцию ​​и полиэтиленовый пакет с тем, что он купил. Это было самое близкое к независимости, что он когда-либо пробовал. Что-то близкое к гордости тепло извивалось у него за грудью, когда он снова выходил на открытое солнце. Где-то между вечером пятницы и утром субботы недовольные фанаты пришли в кампус штата Пальметто. Весенние каникулы подходили к концу, так что они, должно быть, ожидали, что Лисы вернутся вовремя, чтобы увидеть беспорядок, который они оставили после себя. Из-за их желания нанести материальный ущерб вместо той анонимной язвы, извергаемую в пустоту интернета, Нил большую часть субботы провел за работой. Он встретился с несколькими другими обслуживающими работниками, когда убирал грязь от граффити с внешних стен здания под названием Лисья Башня. Ему не нравились взгляды, которые они на него бросали, и он ощетинился, когда услышал одно упоминание о том, что он просто еще одна бродяжка, которого Ваймак поймал на улице. Перед тем, как Ваймак отправился тренироваться с Кевином на площадку, он оставил строгие инструкции о том, что Нилу не разрешается помогать ремонтировать разбитую стеклянную дверь или собирать мертвых животных, оставленных на стоянке, что только подарило Нилу еще больше взглядов со стороны на другие работы. «Последнее, что нам нужно, это чтобы ты порезался или подцепил какую-нибудь странную болезнь грызунов», - сказал он. Беспокойство Ваймака заставило Нила весь день чувствовать себя сбитым с толку и слегка некомфортно. В воскресенье Ваймак оставил Нила одного в квартире, а сам он поехал забирать некоторых своих игроков из аэропорта. На следующий день для Лисов, которые не собирались выпускаться в мае, возобновятся занятия, и Нила собираются потащить за собой на корт, так как Ваймак не хотел оставлять его одного в квартире на такое долгое время. Часть его задавалась вопросом, разрешат ли ему использовать какое-то оборудование. Он потерял неделю тренировок и беспокоился о необходимости приличных упражнений. Чего он действительно жаждал, так это Экси, но он все еще был полон решимости отказать себе. Желудок Нила скрутился при мысли о встрече с командой. Он не был Кевином, он не был их новым помощником тренера, для них он был ничем. Они будут ненавидеть его из принципа, и Нил знал, что одного намёка на насилие будет достаточно, чтобы заразить группу жаждой крови. Он уже видел, как это распространялось по всей стае Воронов. Рико и Кевин только начали изучать менталитет толпы в команде. Нил не мог вспомнить, как они с Жаном вернулись в свою комнату в тот день. Тем не менее, ему было очень любопытно посмотреть, добился ли Кевин каких-либо успехов в игре правой рукой. Жан сказал то, о чем они все думали, еще в декабре, когда единственный взмах ракетки разрушил руку Кевина и его будущее. «Он больше никогда не будет играть». Но что, если бы он мог? Пока Нил ел бутерброд, который он приготовил из скудных запасов в холодильнике Ваймака, он впервые за несколько дней включил свой телефон. Он чуть не поперхнулся, когда увидел, что услуга отключена. Последняя связь была разорвана. Нил скучал по миру Воронов, где он знал, чего ожидать и чего от него ждут. Здесь не было ничего, кроме хаоса и неопределенности. Нилу казалось, что он плывет по течению в черном небе, гром пронизывал его голову, а молнии жгли его легкие. Он уткнулся лбом в стойку рядом с тарелкой и не стал подавлять резкий звук, прорвавшийся через его горло. У него не было ни дома, ни команды, ни будущего. Когда угаснет последняя вспышка его жизни, никто здесь не заметит и не позаботится. Для одних он был бы лишь слабым воспоминанием, а для других - не более чем безымянным вымыслом. Натаниэль Веснински был безнадежным едва заметным мальчиком. Он не заметил, как Ваймак вернулся, пока мужчина не протянул: — У нас кризис? Нил вздрогнул, но головы не поднял. Он беспокоился о том, что Ваймак увидит на его лице. — Я в порядке, — прохрипел он. — Да, ты образец психического здоровья, — Ваймак открыл холодильник на несколько секунд, затем снова захлопнул его и принялся рыться в шкафах. Нил глубоко вздохнул и слушал, как сварливый мужчина пихает вещи вокруг, пока его рой мыслей не утих. Подняв голову, он потер глаза и спросил: — Все лисицы снова в своей норе? Ваймак бросил на него сухой взгляд, наливая чашку холодного кофе. — Не все из них. Мэтт будет позже, а Дэн прилетит с Рене через пару часов. Ты собираешься есть этот бутерброд или так и будешь любоваться им весь день? — Еще не решил, — Нил зевнул и посмотрел на время. Он просидел так больше часа. — Есть какие-нибудь новые беспорядки, которые мне нужно убрать сегодня днем? — Что же, моя компания недостаточно интересна для тебя? — Зависит от того умеете ли вы танцевать чечетку? — Забавный маленький ублюдок. Я уверен, что Миньярды уже разрушили Башню, так что, возможно, ты сможешь очистить внутреннюю часть для разнообразия. Нил барабанил пальцами по бокам тарелки. — Насколько плохо будет теперь, когда команда вернулась? — А ты как думаешь? — спросил Ваймак, прислонившись к стойке и изучая его. — Я не могу сказать, что будут делать фанаты. Я их не знаю. — А Рико? Нил тяжело сглотнул. — Если бы ты что-то знал, ты бы сказал мне? — от сурового взгляда Ваймака по спине Нила пробежала ледяная дрожь. Это заставляло его чувствовать себя ужасно маленьким, как в детстве. — Все сложно, — слабо объяснил Нил. — Упростим это. Если ты что-то знаешь... — Нет смысла вам говорить. Вы не можете остановить то, что уже было начато, и если кто-то узнает, что я вам сказал, наказание будет... тяжелым. — Я не позволю Рико или его головорезам добраться до тебя, пока ты живешь под моей крышей. — Один из моих товарищей по команде понесет наказание за меня в мое отсутствие, — признался Нил, опустив глаза. Его горло горело. — Я уже достаточно его подвел. Я буду работать на вас, я буду вести себя хорошо, я даже буду вести себя хорошо с вашей жалкой командой, но я не стану подвергать его большей опасности. Ваймак сделал глоток кофе и посмотрел на Нила поверх кружки. Он провел большим пальцем по ручке и скривил губы в мрачной полуулыбке. — Я должен отдать Рико должное —страх — чертовски хороший мотиватор. Но он будет делать то, что хочет, так что теперь можешь перерезать поводок. Ты не можешь взять на себя вину за его дерьмовый выбор. — Твой выбор, Натаниэль, — прошипел ему в ухо голос Рико. — Я ценю вашу мысль, — без особой искренности сказал Нил. — Не видел, чтобы ты много пользовался телефоном, — сказал Ваймак, кивая в сторону того места, где тот безобидно лежал перед тарелкой Нила. — Ты писал своему товарищу по команде? — Нет, — на мгновение он позволил себе пожалеть о том, что не отправил последнее сообщение Жану, пока у него была возможность, и этот момент слабости будет раздражать его до конца дня. После обеда Ваймак на время исчез в задней комнате, чтобы сделать несколько звонков, а затем ушел, чтобы встретиться с Кевином на Лисьей площадке. Нил остался и ушел в прачечную. Он оставил телевизор включенным с убавленной громкостью и сделал несколько растяжек, приседаний и выпадов, просто чтобы успокоить зуд своего тела перед упражнениями, пока он ждал, пока сработает таймер. Он сказал себе, что тихое уединение — это хорошо, что это мирно, но все, о чем он мог думать, это то, как ему больше никогда не удастся поговорить с Жаном. Он даже не мог вспомнить их последние слова друг другу. С каким воспоминанием он оставил Жана? Этот вопрос не давал ему покоя весь вечер. К счастью, Ваймак не стал комментировать его угрюмое настроение за обедом; он был слишком поглощен сообщениями и короткими телефонными звонками от своих лисиц. Из того, что смог понять Нил, уже произошла кулачная драка и один телевизор был сломан, но Нил не мог сказать, связаны ли эти два инцидента или нет. Он попытался, но не смог придумать оправдания, которое избавило бы его от поездки на Лисью площадку на следующий день.