The Unkindness of Ravens

Воспоминание о его имени, начертанном в строке внизу контракта, не давало ему уснуть. Нил подписал контракт с Лисами. Он собирался стать студентом Государственного университета Пальметто со стипендией, которую должна была получить Джени Смоллс. У него будут книги, еда, комната с настоящей кроватью. У него будет ежемесячное пособие и занятия с незнакомцами. Глядя в темный потолок, Нил представил себя в оранжевом. Звонок сирены контракта утащил его на опасную территорию. Если бы ему там было комфортно, он бы умер. Было очень важно, чтобы он помнил, что никогда не станет Лисом, что бы ни было написано на этом листе бумаги. Он мог раскрасить себя в оранжевый цвет сколько угодно, но он был Ворон, покрытый шрамами и перьями. Он никогда не сможет избежать своего прошлого или ужасной судьбы, которая его ожидала. Все, что у него было, — это возможность удержать Кевина от лап Рико; Надеясь, что этого хватит, чтобы Кевин занял свое законное место на вершине. Если Нилу повезет, он увидит, как Рико упадет, прежде чем его время истечет. Когда Ваймак встал, чтобы совершить утреннюю прогулку в воскресенье, Нил притворился спящим. Ваймак прошаркал на кухню и сам заварил первую за день порцию кофе. Нил зажмурился и прижался лицом к подушке, пытаясь не двигаться. Десять минут спустя две кофейные кружки звякнули о стойку, прежде чем в них налили кофе. На пути к выходу Ваймак остановился, вздохнул и продолжил свой путь в коридор один. Несмотря на одеяло, Нилу было холодно. В квартире было тихо. Убедившись, что Ваймака нет, Нил вылез из своей импровизированной кровати и приготовил себе завтрак, хотя аппетита у него не было. Нил беспокоился, и ему хотелось бежать. Он подошел к окну и задернул жалюзи, чтобы выглянуть в жуткое синее утро. Всего в паре штатов от него Рико трясло от знания того, что сделал Нил. Теперь он знал, что Нил не вернется, что он не собирается подчиняться приказам Рико. Рико потащит Эдгара Аллана на юг и сокрушит Лисов, чтобы преподать Кевину и Нилу урок, который они усвоили много лет назад: все должны преклонить колени перед королем. Это был урок, который Рико, вероятно, преподает Жану в этот самый момент. Нил стиснул зубы и сказал себе, что Жан больше не его проблема. Теперь он не мог ему помочь. Оглядываться назад было бессмысленно. Жан больше не его забота. Он повернул свои мысли и подумал об экси. Ему придется не только восполнить месяц пропущенных тренировок, но и научиться играть нападающим. У него было два месяца, прежде чем он должен был выйти на корт с остальными Лисами и доказать, что может быть им полезен. Нил знал, что умрет. Кевин сказал, что ему нужно только доказать, что он по-прежнему является хорошей инвестицией для Мориямы, чтобы спасти свою шкуру, но в такой команде, как Лисы, это было бы невозможно. Они были шуткой их дивизиона и позором для самого спорта. Даже такой нападающий, как Кевин, выглядел бы некомпетентным в такой команде. Он прошагал по гостиной, крепко сжимая пальцами ручку кофейной кружки. Рико выгнал Нила из Гнезда не потому, что он больше не хотел, чтобы Нил входил в его ближайшее окружение, а потому, что он был так глубоко убежден, что Нил вернется из страха. Нил все еще имел ценность. Рико, конечно, отомстит и унизит его на площадке, но он не станет его убивать — эта честь останется за его отцом. Тут же было решено, что, если Лисы не дойдут до весенних чемпионатов, он возьмет то, что у него есть, и убежит. Если ему повезет, люди его отца не придут за ним раньше. У него будет вся весна, чтобы заставить себя исчезнуть, прежде чем его отец выйдет из тюрьмы. Щелкнул замок, и дверь распахнулась. — Ох, — проворчал Ваймак, останавливаясь на полпути за порогом. — Ты встал. Нил замер. Вот оно, - подумал он. После того, что он узнал накануне, Ваймак никак не мог отнестись к нему ласково. Он ждал, пока в глазах Ваймака появится отвращение. — Кевин хочет, чтобы ты вышел на площадку в девять. Нил моргнул. — Я думал, мы могли бы пойти пораньше, может, около восьми? Я мог бы дать тебе несколько советов, прежде чем он столкнет тебя с землей. Нил переместился и кивнул. Рот Ваймака дернулся. — Давай быстрее, — сказал он и что-то бросил. Брелок для ключей плыл по комнате, звеня и блестя, и Нил легко поймал его левой рукой. Два ключа были больше, чем ключ от шкафа Ваймака; один был из тусклой стали, другой - из потускневшей латуни. Ни то, ни другое не имело смысла. — Длинный открывает ворота. Другой открывает дверь, — объяснил Ваймак. — Теперь ты будешь приходить и уходить самостоятельно, так что я подумал, что они могут пригодиться. Я также тебе принесу ключи от двора. — У вас нет причин доверять мне это, — сказал Нил. Его голос был хриплым. Ваймак пожал плечами. — И все же... Нил потер большим пальцем неровные, изношенные зубцы латунного ключа. Я не могу это держать, - напомнил он себе. Он сжимал руку, пока ключи не вонзились в его ладонь и не вызвали боль. Ваймак позавтракал в одиночестве на кухне. Нил переоделся в свежую одежду в ванной и ткнул себя в покрытую шрамами щеку. Он удержался от того, чтобы схватить повязку, чтобы прикрыть ее. Теперь прятаться не имело смысла. Нилу нужно было убить несколько часов, поэтому он включил утренние новости и сделал вид, что смотрит. С мрачным сердцем он попытался не обращать внимания на звуки шаркающего движения Ваймака, открывающего и закрывающего двери. Уродливые слова, извергнутые вчера Нилом, растянулись между ними, повсюду капая ядом. Нил чувствовал себя глупо из-за того, что ослабил бдительность рядом с мужчиной, что позволил себе достаточно смягчиться, чтобы заботиться о том, что Ваймак думает о нем. Каким бы нелепым это ни было, Нил все же хотел объясниться, чтобы Ваймак мог понять. Он хотел, чтобы Ваймак увидел, что он пытался поступать правильно в мире, который был совершенно неправильным. Мысль о том, что Ваймак может его презирать, вызывала у него тошноту и озноб до мозга костей. Ваймак сказал, что они пойдут на корт в восемь, но они ушли в семь тридцать. Как и Нил, Ваймак, казалось, стремился избежать тяжелой тишины, царившей в квартире. Без слов они направились к машине Ваймака. Нил забрался на пассажирское сиденье и прижал сумку к животу достаточно сильно, чтобы сквозь ткань сумки почувствовать форму своих новых туфель. Ваймак поехал в какой-то магазин в Колумбии накануне днем, пока Нил дремал, чтобы купить ему базовое снаряжение и простую одежду для практики. Кевин, конечно, сказал ему, какие размеры нужны Нилу. Он не сказал, сколько все это стоит, только то, что остальное будет доставлено в ближайшее время. Голова Нила была слишком занята экси, чтобы обращать внимание на то, насколько мягким было утреннее небо. Когда они приехали, автостоянка была пуста, и это было большим облегчением. Нил был наполовину обеспокоен тем, что Кевин мог прийти к той же идее и затащить своего телохранителя на стадион раньше, чем планировалось. Ваймак припарковался у двери, объяснил код и как часто он менялся. Он использовал свой брелок для ключей, чтобы указать, какие ключи открывают двери, и, когда они добрались до его офиса, Ваймак вытащил второй комплект придворных ключей из ящика стола и положил их в ладонь Нейла. — Вот, — сказал Ваймак. — Теперь ты можешь ходить сюда в любое время. Если тебе нужна карта кампуса, дай мне знать. Больше ключей. Больше незаслуженного доверия. Нил не мог смотреть ему в глаза. Он уставился на связку ключей и подавился собственной недостойностью. — Был выбор, рука или коленная чашечка, — прохрипел он, морщась от того, насколько слабым был его голос. Он сломался, и правда теперь ускользала. Это нарушало правила. Воронам не разрешалось говорить с посторонними о том, что происходило в Гнезде, но Нил уже немного рассказал Ваймаку, так почему бы не рассказать ему остальное? — Мм? Он вырвал остатки секрета из легких. — Рико дал мне выбор между... между рукой Кевина и его коленной чашечкой. Ваймак стиснул челюсти и тяжело сглотнул, впитывая это. Затем он спросил: — А что, если бы ты не выбрал? — Он не сказал мне, но, обычно, говоря «нет», всегда становилось хуже. — Но у тебя была идея? — спросил Ваймак. — Его ноги, — пробормотал Нил. — Я знал, что он захочет покинуть Рико той ночью. Я подумал, что было бы легче вытащить его из Гнезда, если бы он все еще мог ходить. — Иисусе, — Ваймак потер лицо рукой. Он резко вдохнул и задержал дыхание в легких на несколько секунд, прежде чем выпустить его. — Хорошо, я хочу, чтобы ты меня выслушал, потому что это важно. Ты сделал все возможное в дерьмовой ситуации, и любой поступил бы так же. Оставь этот багаж за дверьми. Это в прошлом. Выбор, который ты делаешь с этого момента, имеет значение. Понятно? Ты выбираешь, кем быть. Руки Нила дрожали. Это была речь, которую другие Лисы, вероятно, слышали и в ней утешились. Для Нила не было надежды на искупление. Он родился на бойне. У него были холодные глаза отца и мстительное сердце матери. Монстры превратились в монстров. Когда его передали Рико, в нем не было ничего хорошего, но Рико все равно вонзил когти на тот случай, если что-то мягкое все же осталось в нем. Глупо было желать милосердия Ваймака и тепла его заботы. Оттепель только навредит ему больше, когда его снова бросят на холод. Не привыкай к этому, - предупредил он себя, — но уже поскользнулся. Ваймак все еще пристально смотрел на него. — Как долго ты прожил в Гнезде? — Это не имеет значения. — Тебе следует поговорить с Бетси. Если кто-то и может помочь тебе разобраться, так это она. Психиатр. Нил не собирался изливать ужасное содержимое своего разума только для того, чтобы доктор Добсон могла нахмуриться и попытаться понять все это. Он уже знал, что поврежден и не подлежит ремонту. — Это было бы пустой тратой времени, — пробормотал он. — Чьего времени? Твоего или ее? — спросил Ваймак. Нил не ответил. — Тебе может показаться, что ты слишком испорчен, чтобы получить помощь, но я в это не верю. Эбби и Бетси тоже. Всегда есть способ вернуться, поэтому позволь нам помочь тебе его найти. Нил проглотил огонь в горле. — Теперь мы можем пойти на площадку? Вздохнув, Ваймак сказал: — Конечно. Нил сунул брелок глубоко в сумку, где это было наиболее безопасно, и последовал за Ваймаком в коридор. В одном из шкафов с оборудованием Ваймак нашел запасную ракетку нападающего, которая соответствовала бы росту Нила. Она была алюминиевой, легче старой ракетки Нила, а сетка у нее была глубже. В руках Нила это выглядело неправильно, но это было самое близкое к правильному, что он чувствовал за несколько недель. Наблюдая за ним, Ваймак сказал: — Твои новые ракетки будут здесь через несколько дней. А пока воспользуемся этой. Поскольку сейчас их было только двое, Нил остался без брони. Он надел туфли-лодочки и тянулся у скамейки во внутреннем дворе, в то время как Ваймак звонил Дэн. Время от времени Ваймак поглядывал на Нила, от чего у Нила покалывало шею. Как капитан, Дэн не могла быть очень довольна тем, что его взяли в качестве нового нападающего. Ему было интересно, что Ваймак сказал лисам. Натаниэль Веснински не входил в состав Воронов, не учился в Университете Эдгара Аллана, но был отмечен личной свитой Рико. Они, должно быть, уже догадались, что он какое-то время жил в Гнезде. Может, они подумали, что его взяли, когда он был моложе, и держали вне поля зрения общественности. Может, им было все равно, что думать о нем. Он надеялся, что это так, потому что, если кто-нибудь из них узнает правду, он не был уверен, что сможет справиться с возникшими затруднениями. Может быть, Кевин уже сказал им, что он не более чем вещь, которую можно использовать, безмозглое тело, обученное служить и подчиняться. Может быть, Кевин объяснил, кто он такой, чтобы избавить их от необходимости относиться к нему как к одному из своих. — Мы не его домашние животные. Мы не такие, — однажды сказал Кевин. — Я его брат, а ты его игрушка. Унижение холодом омывало его живот. Не думай об этом. Не думай об этом. После того, как он сделал растяжку, Ваймак все еще тихо разговаривал с Дэн, поэтому Нил оставил его там и пробежал несколько кругов по площадке. Его ровные шаги были слишком громкими, а дыхание — слишком резким. Он не думал, что когда-нибудь привыкнет делать это в одиночку. Когда он наконец остановился, Ваймак ждал его у дверей корта. Легкие Нила задрожали от нетерпения, когда он ступил на блестящие половицы. Его сердце было одновременно спокойным и бодрым. Площадка была его единственным домом, который он когда-либо любил, и он больше никогда не хотел его покидать. — У Кевина был такой же вид, — сказал Ваймак. Он нес ведро с мячами и собственную ракетку к лисьей лапе, нарисованной в центре площадки. — Ты, наверное, чертовски ржавый, так что я буду с тобой полегче. — То же самое могу сказать вам. Ваймак приподнял бровь, и они начали. Тренировки были оскорбительно простыми, такими, какими Нил помнил их по маленьким лигам, но все равно возился. Сначала они сыграли в простую игру в ловушку, чтобы Нил привык к ощущениям от своей ракетки. Прицел Нила был неуклюжим, и его ругали за ошибки, которых Кевин не совершал с двенадцати лет. Ему не нужен был Кевин, чтобы знать, что он скажет. Через час Нил снова почувствовал себя несчастным. Он не был переутомлен или истощен, но он был смущен и снова взбешен тем, что позволил себе оказаться в таком положении. Облегчение от того, что он снова на площадке, было подавлено мучительным осознанием того, какого прогресса ему нужно добиться к июню. Когда было почти девять часов, они сделали еще один перерыв и стали ждать, пока Кевин и Эндрю приедут. Нил уставился на часы на стене фойе. Его живот был тяжелым от страха. Он не чувствовал себя так по поводу практики годами. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я остался? — спросил Ваймак в третий раз за утро. Достаточно того, что Эндрю станет свидетелем его унижения. Там ему Ваймак не понадобится. — Я уверен, — ответил Нил. Ваймак нахмурился. — Все в порядке. Я буду в своем офисе. Найди меня, когда закончишь. Нил поднял груду своего снаряжения и отнес его обратно в душ. Он заперся в одной из кабинок и вылез из своей одежды, чтобы пристегнуть доспехи на место. Он избегал смотреть на ряды шрамов, покрывающих его грудь и верхнюю часть бедер. Были дни, когда он мог выносить вид своего тела, но это был не один из таких дней. Полностью одевшись, он прислонился к двери и зажмурился. Снова надеть снаряжение было лучше, чем он думал. Это было похоже на то, что ему не хватало частей своего тела, и теперь он, наконец, стал целым. Прилив облегчения оставил после себя болезненное чувство. Может быть, он все-таки подписал контракт не из-за самосохранения. Это была детская жадность — пустые, нуждающиеся руки, протянутые к единственной вещи, которая заставляла его чувствовать себя хорошо. Отказ от этого снова убьет его. Он совершил ужасную ошибку. До него доносились голоса Кевина и Эндрю, из раздевалки. Нил выпрямил спину и расправил плечи, мысленно готовясь. — Натаниэль? — позвал Кевин. Нил открыл дверь и нерешительно вышел. Кевин окинул его взглядом, а затем кивнул в сторону раздевалки, приглашая следовать за ним. Кевин уже был в своем снаряжении, а Эндрю — нет. Он сидел на одной из скамеек, ел шоколадный батончик и свободной рукой писал текстовые сообщения. Заметив его взгляд, Кевин сказал: — Эндрю нет смысла тренироваться с нами сегодня. — Практиковать с тобой всегда бессмысленно, — ответил Эндрю, набив рот шоколада. Закрыв телефон-раскладушку, он посмотрел на Нила и усмехнулся. — Готов научиться новому танцу, обезьянка? — Просто будь рад, что он отослал двух других, — пробормотал Кевин. Рот Нила дернулся. Он все равно проверил позади себя на всякий случай, если вдруг появятся Ники и Аарон. — Где они? — У них есть свои игры, в которые можно играть, — сказал Эндрю, вставая на ноги. — Пойдемте сейчас. Вы же не хотите потратить время тренировки. В фойе Нил сунул ракетку под мышку, чтобы нести ведро с мячами и стопку пластиковых конусов, которые ему передал Кевин. Кевин нес только свою ракетку и вышел на площадку. Обертка шоколадного батончика Эндрю сморщилась за спиной Нила, пока они шли. Эндрю последовал за ними во внутренний двор, затем резко повернул и поднялся на трибуны, чтобы занять место. Нил смотрел, как он бродит взад и вперед по рядам, пока, наконец, не плюхнулся на землю. Когда он заметил на себе взгляд Нила, он зажал шоколадный батончик между зубами и махнул Нилу обеими руками. Нил повернулся и мельком увидел сложное выражение лица Кевина, прежде чем оно скрылось за его спокойной маской. Мрачно они надели шлемы и бронированные перчатки. Нил проигнорировал то, как Кевин согнул левую руку. Задвижки двери площадки резко скользнули на место. Когда эхо затихло, вокруг них воцарилась тишина. Полироль для пола, пот, кровь — только два запаха были настоящими, но Нилу потребовалось мгновение, чтобы это вспомнить. Некоторое время они замерли, слишком боялись пошевелиться. Это был другой двор, но в нем были все обычные призраки. Оранжевая лисья лапа в центре никак не могла отогнать точные команды Рико и грозные упреки хозяина. Стоя там в тюрьме из оргстекла, воспоминания о каждой игре, каждом упражнении, каждой схватке накладывались друг на друга, пока мозг Нила не удерживал их все сразу. Рико, хозяин, Вороны, движущиеся как одна черная тень, тренер маленькой лиги Нила мистер Бертон, другие дети бегают вокруг него и смеются, его мать болеет за него в первом ряду, он впервые увидел игру экси по телевизору. «Что это, мама?» «Это просто игра.» Он не осознавал, что перестал дышать, пока его грудь не дернулась от резкого вздоха, в результате чего воздух попал в легкие. Его тело помнило, как действовать, хотя он забыл. — Это странно. Нил не был уверен, представлял он себе, что Кевин говорит это или нет, поэтому он проигнорировал это и начал настраивать конусы, как миллион раз делал для Рико и Кевина. Кевин смотрел на него, плотно сжав губы, а затем крепче сжал ракетку в правой руке. Их история и обстоятельства сделали невозможным для них когда-либо быть братьями или партнерами, какими были Нил и Жан. Кевин провел последние восемь лет, глядя на Нила свысока, но именно Рико запер Кевина на своем пьедестале. Они презирали себя и друг друга за роли, которые им пришлось играть в ужасе, который организовал Рико, но Вороны не были созданы для того, чтобы существовать друг без друга. Они были связаны вместе, нравится им это или нет. Кевин откашлялся и сказал: — Хорошо, давай начнем.