Май, 1969 год
Слизерин, спальня мальчиков 7 курса
Приподнявшись и подперев голову рукой, он устремил на нее взгляд. Она всегда была особенно хороша в расслабленный момент. С безмятежностью на лице, со слабой удовлетворенной улыбкой, глядя на него из-под полуприкрытых век. Словно в разрываемом ураганом море наконец наступил полный штиль. Ладонью он провел по обнаженной узкой спине, касаясь кончиками пальцев выделяющихся позвонков, заставляя ее выгнуться от невесомых прикосновений, обвел лопатки, вызывая у нее мурашки, и остановился на ребрах, от чего она невольно дернулась и слабо усмехнулась. — Прекрати, — неслышно произнесла она. — За щекотку тебе по лбу будет. Он до безумного любил их мгновения вдвоем. Вот как сейчас. Когда весь Хогвартс в Хогсмиде наслаждается наступающим летом, а они вдвоем в прохладных подземельях замка. — Беллатриса, — шепотом позвал он. Соблазнительно потянувшись, она перевернулась на бок и вопросительно приподняла брови. — Давай сбежим. Вдвоем. — Предлагаешь мне жить отшельницей, Рабастан? — насмешливо улыбнулась она. — Предлагаю тебе себя и свою жизнь. — Ты и так принадлежишь мне, мой милый Рабастан. Его ничуть не задевали ее слова. Это правда — он принадлежит ей, он любит ее. А еще он знает, что она любит его. По-своему. Но любит. И ни к кому больше не относится так, как к нему. Он ощущает это сквозь ее прикосновения — резкие, жесткие, тут же сменяющиеся нежностью, ей не свойственной; он видит это сквозь ее глаза — безумного огня ее взгляда удостаивались многие, но он единственный, на кого она смотрела не как на жертву. — Ты никогда не будешь ни в чем нуждаться, — также шепотом произнес он. — Я все продумал. Он и вправду об этом много думал. Последние пару лет. До выпуска из школы осталось меньше месяца, а после этого Беллатрису обручат с Рудольфусом, после этого она примет Черную Метку — вообще-то, Темный Лорд не принимает женщин, но она своего добьется. А Рабастану хочется одного — жить с ней вдвоем далеко-далеко отсюда, от близящейся войны, от свадеб по расчету и устаревших традиций семьи. У него был план, отличный план. Только с ней вдвоем. Но у нее, кажется, совсем иные мысли. — Прекрати, Рабастан, — отрезала она, поднимаясь и садясь на колени напротив него. — Мы нужны здесь. Ты разве не слышал? У Темного Лорда большие планы, и мы должны быть рядом. Нас ждет новый мир, и мы обязаны приложить к этому руку. Как можно оставаться в стороне? Как можно бросить дом и семью? Нас ждет великое будущее!.. Как и всегда, у Беллатрисы огнем вспыхивали глаза, когда она говорила о «новом мире», а ему это было до ужаса безразлично. Ему совсем не хотелось войны, его полностью устраивало то, как он живет. Не хватало лишь одного — чтобы она была только с ним одним. — Беллс, — Рабастан мягко прервал ее, прикоснувшись к ее руке, — хочешь увидеть, чему я недавно научился? Она вначале рассердилась, что он так беспардонно прервал ее грезы о прекрасном будущем, но на ее лице тут же вспыхнул интерес. Отодвинув зеленый полог, Рабастан нашел на полу свою мантию и достал палочку. Под нетерпеливым взглядом Беллатрисы он прикрыл глаза и сосредоточился. Счастливых воспоминаний у него было вполне достаточно: детские воспоминания о его матери, поддержка любимого брата в любых начинаниях и она. Взмахнув палочкой, он громко произнес заклинание: — Экспекто Патронум! Рабастан с наслаждением наблюдал за ее лицом. За тем, как на нем восхищение и удивление отразилась — она позволила себе совершенно по-детски округлить глаза и раскрыть рот. Полным немого неверия и восторга она следила глазами за крупным диким котом, что ступал к ней навстречу по одеялу. Она протянула к нему руку, но вдруг сжала пальцы в кулак, опуская его и устремляя на Рабастана строгий взгляд. — Убери. Ему ничего делать не пришлось. От ее ледяного тона Патронус сам растаял в воздухе. — Где ты этому научился? — требовательно спросила она. — Меня Боунс научил, — сознался он. — Боунс? — презрительно прошипела Белла. — Он же предатель крови! Таким только Авада в лицо!.. — Беллс, — примирительно произнес он. — Он самый обыкновенный парень. Ничем не отличается от меня или тебя. Беллатриса сурово губы сжала, осуждающе качнув головой. Он даже не знал, что разозлило ее больше: то, что он просил помощи у «врага» или то, что его Патронус — кот — они оба знали, что это может значить. — Даже не вздумай к Темному Лорду подходить с подобными мыслями. Будь его воля, он к их великолепному «Милорду» в жизни бы не пошел, но Беллатриса и Рудольфус без конца склоняли его к «службе», не оставляли ему выбора. Нет-нет, безусловно, Рабастан всецело поддерживал их идеи и цели, восхищался их великими планами. Но он… он был не столь велик. Ему хотелось заниматься зельями и артефакторикой, возможно, углубленно изучать эти предметы, а еще ему хотелось быть рядом с Беллатрисой. Жить обычной жизнью. Работать, учиться, встречаться с друзьями. Да даже ходить на балы! Возможно, завести детей! Меньше всего ему хотелось… воевать. За всю свою жизнь он ни разу ни с кем не повздорил. Даже не спорил ни разу! Ну, если не считать Беллатрису — с ней по-другому нельзя. Но Рабастан человек мирный, он всегда себя таковым считал. Это Беллатриса — натура воинственная, она свою жизнь не видела без борьбы. За что угодно. За последний кусок праздничного пирога, за первое место по дуэлям, за самого завидного жениха. Она была самой желанной девушкой. В школе, в чистокровном обществе, везде, где появлялась. Наследники чистокровных домов обивали порог ее дома. Но она всегда выбирала самое лучшее. И ей нужен первый наследник великого рода, а никак не его младший брат. Рудольфус умен, перспективен, успел заработать уважение Темного Лорда. А Рабастан… всего лишь школьник. И тем не менее, сейчас она с ним. — Мне не придется идти к вашему Милорду, если мы сбежим вдвоем, — повторил он, улыбаясь и наблюдая, как в ее глазах гроза полыхать начинает. — Только послушай, Беллс, — он знал, как сильно ее бесят его слова, но не мог остановиться. — Мы с тобой поселимся в провинции Сиднея. У нас будет одноэтажный дом на берегу океана. Всего пара комнат — одна из них все равно будет пустовать. Будем есть стейки из кенгурятины и эльфийский хлеб и пить австралийский ром. Научимся серфингу. Резко подавшись вперед, она перекинула через него ногу, усаживаясь сверху, и надавила на его плечи, вдавливая в кровать. Нависая над ним, она процедила: — Опять твоя глупая болтовня, Басти. Как же ты меня с ней достал!.. Она продолжала разоряться, а он улыбку не мог сдержать. Басти… она обращалась так к нему исключительно в порывах страсти, нежности или любви. Если она была серьезно рассержена или зла, то звала полным именем. — Ты же знаешь! Я не смогу сидеть дома и прохлаждаться! Конечно, он знал. Но кто запрещал ему мечтать? — Войдешь в местную команду по квиддичу. Или свою собственную создашь. Ты же любишь летать и командовать, — с нежностью произнес он, с любовью наблюдая, как трещат яростные молнии в ее глазах. — Нет! Я никогда не покину Англию! Мы должны вершить судьбу магического мира! А не сбегать, как трусы последние!.. — Сбавь тон, Беллс. А то на твои вопли сейчас Кровавый Барон притащится. Ожидаемо, а она еще больше обозлилась. — А может, — вкрадчиво спросила она, — мне тебя тоже в цепи заковать? Чтобы потом ты с ним на пару гремел и первогодок пугал? — Можешь, конечно, — он равнодушно пожал плечами. — Только ты упустила один момент, дорогуша. Палочки у тебя нет, а у меня — есть. Она лишь успела глаза округлить от неожиданности, как он резким рывком перехватил ее за талию и опрокинул на спину, взмахивая палочкой. Зеленые пологи с двух сторон тут же скользнули к ее рукам, плотно их привязывая к изголовью кровати. Беллатриса с силой задергалась, пытаясь высвободиться и цедя ругательства и угрозы сквозь зубы. — Надеюсь, никто не зайдет сюда в ненужный момент, — сладким мстительным голосом произнес он. — Иначе, что подумают о леди Блэк? Мало того, что абсолютно голая, так еще и привязана к кровати младшего брата ее жениха. Тянет на крупный скандал. — Если это кто-то увидит, ты будешь жалеть об этом до конца своей жизни, Басти, — прошипела она, тяжело выдохнув. — Я или тот, кто увидит? — он не сдержал хриплый смешок. — Тот, кто увидит, пискнуть не успеет — получит проклятье. И это будет на твоей совести. Вид злой, но беззащитной и обнаженной Беллатрисы будоражил и сводил с ума. Правда, она слишком быстро подстроилась под свое положение. Уловив его вожделенный взгляд, она перестала дергаться. Окинув его томным взглядом, она бесстыдно расставила ноги шире, открывая наилучший вид. — Ну что, Басти, — промурлыкала она, — ты готов к тому, что могут увидеть меня, привязанной в постели брата моего жениха? Это тебе стоит бояться. Он скользнул взглядом по выпирающим тазовым косточкам, на которых все еще виднелись синяки от бурной ночи накануне, по впалому животу, по округлой груди и ярким засосам на ней, и остановился на ее лице, на котором полыхали черные глаза и воспаленные от поцелуев губы. — Рудо знает, что я от тебя без ума, — буднично произнес он, приближаясь к ней и нависая сверху. — И он знает, что от меня без ума ты. Ваш брак — фикция, и нам троим это прекрасно известно. Для Беллатрисы это было невыносимо. Она ненавидела слабости, а Рабастан был ее слабостью, ее уязвимым местом. Сколько она пыталась отгородиться от чувств к нему — на протяжении всей их жизни, каждый день боролась, но они оба знали — это навсегда. Это сильнее них, это сильнее всего на свете. — Отпусти, — процедила она, вновь дернувшись и теряя контроль над ситуацией. — По-хорошему попроси, и отпущу, — прошептал он, склоняясь к ней, целуя шею, ключицы, ложбинку на груди. Оставляя чувствительные поцелуи на вчерашних отметинах, заставляя ее дрожать от переполняющих чувств на грани боли и желания. Он пальцами обводит вокруг темных ореолов, чувствительно сжимает соски. Она вздрагивает, прогибаясь в спине, шипит какое-то проклятье в его сторону. Склонившись, он сменяет пальцы зубами, легко прикусывая соски, втягивая их в себя и слушая ее беспомощный всхлип. Обхватив основание члена, он головкой проводит по влажным складкам, заставляя ее в очередной раз вздрогнуть и прикрыть глаза. Упирается в клитор, держит ее колени, не давая свести ноги. Чувствует ее прерывистое глубокое дыхание на своей шее. — Давай, Беллс. Хочу, чтобы ты меня умоляла. У нее лицо кривится от ненависти, от желания. — Пошел ты, — гневный и беспомощный взгляд в его сторону. Он опускает большой палец на ее клитор, остальными надавливая на лобок. Не спуская с нее пристального взгляда, он чувствительно проводит пальцем вниз, размазывая смазку, и вновь вверх, сильнее вдавливая чувствительную точку. У нее колени дрогнули, с губ срывается тонкий громкий вздох. Она жмурится, откидывает голову на подушки, подается бедрами ему навстречу. — Мне продолжать? — он едва касается пальцами кожи на внутренней стороне бедра. — Делай… что хочешь, — выдыхает она, приоткрывая глаза. Он вновь опускает пальцы на влажные складки, соскальзывая вниз, и входит одним пальцем внутрь. — Мерлин, ты же хочешь меня, — самодовольно усмехается он. — Вся горишь от желания. Закусив губу, она сводит колени, лишь сильнее зажимая его ладонь. Внутри нее горячо и тесно, он ощущает слабую пульсацию, которая ответно будит в нем желание. Она всегда любила грубую силу. Не только по отношению к другим. Но и к себе. Взмахнув палочкой, он ее развязывает. И, не давая ей опомниться, резко переворачивает ее на живот, приподнимая и ставя на четвереньки. — Я сказала, пошел ты! — она дергается, пытаясь повернуться к нему лицом. Широко размахнувшись, он отвешивает звонкий шлепок по ее ягодице. По белой коже красный след растекается. — Хватит дергаться. Она послушно замирает. Скрутив ее волосы в руке, он грубо оттягивает ее голову и впивается зубами в нежную кожу шеи. Она шипит от боли, но сильнее прогибается в спине, ягодицами прижимаясь к члену. — Попроси, Беллатриса, — шепчет он ей на ухо. — Попроси меня. Он сильнее оттягивает ее волосы, свободной рукой обхватывает ее шею, крепко сжимая. Ее хриплый вздох, она губами воздух ловит, а внутри него жар сильнее распаляется. У него перед глазами темнеет, когда член скользит между ее ягодиц, а она лишь сильнее жмется к нему, провоцирует. Он отстраняется, отпуская ее шею, — и очередной шлепок по ягодицам. Она вздрагивает от боли, и с трудом поворачивает лицо к нему, устремляя горящий взгляд. — И это все, на что ты способен? Может, поменяемся местами — я покажу тебе, как надо. Его губы искажает злорадная усмешка. Держа ее за волосы, он вдавливает ее голову в подушки, напирая сверху, и входит в нее сразу тремя пальцами — она явно не готова, болезненно морщится, ладонями сжимает простынь. — Нравится? — тяжело выдыхает он. — Чувствую, что нравится. Внутри нее слишком тесно, но влажно — смазка по бедрам стекает, он запах ее ощущает. Запах дурманит, жар с ума сводит. Она то ли скулит, то ли стонет от наслаждения — у него в ушах шумит от удовольствия, от жгучего желания оказаться внутри. А она все сильнее подается бедрами навстречу его пальцам, чуть шире расставляет колени. Прогибается в пояснице, насаживаясь на пальцы. — Вот как? Хочется большего? Он достает пальцы — влажные, а она испускает разочарованный стон. Он под ее нетерпеливым взглядом облизывает пальцы и усмехается, наслаждаясь ее агонией. Это были редкие мгновения власти в его руках. Когда он мог напомнить, что в их отношениях — их двое. Что она не может вечно манипулировать и руководить им. Что у него тоже есть сила над ней. — Басти… — Да, Беллс? — с готовностью отвечает он. Терпение кончается через секунду ее молчания — и очередной удар по заднице. Шлепок звоном разносится по комнате, тонет в высоких потолках. Кожа ее пылает. И следом — еще раз под ее вскрик. — Прошу… — едва слышный шепот. Она не поднимет голову на него, жмурится. Он крепче сжимает ее волосы, свободной рукой проводит линию по ее позвоночнику, заставляя сильнее прогнуться. Перехватывает ее запястья, сводит за ее спиной и голову вдавливает в матрас. Ее облегченный возглас, стоило ему оказаться внутри. А он замер на одно мгновение, наслаждаясь теснотой, жаром. Долгожданной близостью. — Быстрее! — ее резкий голос словно пощечина — приводит в чувство. Движения резкие, отрывистые, частые. Крики ее — охрипшие. В голове — вакуум, в животе стягивается болезненно острый узел, раздирающий все нутро. Ему хочется видеть ее лицо, но разрядка уже слишком близко — слишком долго она мучила его, слишком долго он мучил ее. Мышцы ее сокращаются с силой, сжимая его все плотнее. Выдох в горле застревает. И почти болезненный оргазм, током простреливающий тело. Он разжал кулак, в котором все еще держал волосы, и ласково провел рукой по ее голове, поправляя спутанные пряди. — Беллатриса? Она неподвижно лежала на животе. Прикрыв глаза, тяжело дыша. Опустившись возле нее, он вновь ею залюбовался. Как несколькими минутами ранее. До чего она хороша в расслабленный момент. — Басти, я… — приоткрыв глаза, она устремила на него темный, непривычно доверчивый взгляд. Она все еще дрожала всем телом, и губы у нее подрагивали. Протянув руку, она невесомо коснулась его лица, пальцами провела линию ото лба, по его скулам, останавливаясь на губах. Перехватив ее пальцы, он их поцеловал и спросил: — Что? — Я… — она тяжело сглотнула, глядя на свою ладонь, что он прижимал к своей груди, где так оглушительно громко колотилось его сердце. — Скажи это, Беллс, — прошептал он. Она подняла на него глаза — и столько в них страха, искренности и отчаяния — всего того, чего она никогда, никогда не показывает перед другими. Для него это ценный миг откровения — то, что бывает так редко — этот взгляд он больше никогда не увидит. И он знает, что вот-вот сорвется с ее языка. В первый и последний раз. Знает, что переполняет ее сердце — то же самое переполняет и его. — Люблю, — беззвучно, одними губами произнесла она.