La petite mort

      — Любовь моя.       Айви подняла взгляд на голос Теда. Он лежал на своей постели, все еще обессиленный и с неприкрытой мукой на лице. Прошла лишь пара суток после полнолуния, и он все еще не пришел в себя. Смотрел на нее затуманенным взглядом, не отрывая глаз.       — Обними меня, — тихо произнес он.       Мгновение помедлив, мучаясь в сомнениях, Айви поднялась с кресла и ступила к кровати. Скинув ботинки, опустилась возле Теда. Мягко провела ладонью по его волосам, кончиками пальцев по его лицу, завороженно наблюдая, как у него дрогнули ресницы, как расслабляется лицо под ее прикосновениями. Провела ладонью по его голой груди, едва касаясь свежих шрамов. И, в конце концов, обняла его.       Он глаза прикрыл и теснее прижался, обхватывая ее за талию.       Ее рука невольно к его голове взметнулась. Она запустила пальцы в его волосы, не удержалась — поцеловала в висок. Все больше начала растворяться в его объятиях.       Внутри все предательски задрожало. От его запаха. От его широких ладоней, скользящих по ее спине. От его дыхания по коже.       Она не была к нему настолько близко, кажется… Год. Может быть, даже больше.       Она не хотела сдаваться этой слабости. Не хотела сдаваться ему. Разумом понимала — нельзя.       Но он сейчас слаб и несчастен. Ему нужна ее поддержка. И она не может это игнорировать.       — Айви…       Его горячее дыхание вдоль шеи. Дрожь по ее телу. Она непроизвольно пальцы сжала в его волосах. Прильнула ближе под его касаниями.       — Тед.       Через силу она отстраняется, смотрит в его глаза.       — Я скучаю по тебе, — его резкий выдох, отчаянный, как ей хочется верить.       Она долго смотрит в ответ, держится. Ничего не отвечает, плотно сжимает губы.       — Каждый день, — добавляет он.       — И я по тебе, — срывается с ее губ.       Короткая улыбка на его лице. Следом — обжигающе горячий поцелуй. Она не сопротивляется, тут же отвечает.       Она и правда скучает. Каждый день, каждый миг. Скучает и ненавидит себя за слабость. Скучает — желает видеть его каждый день, слышать, чувствовать, каждый миг делить с ним. И ненавидит себя. За то, как плавится в его руках. Как тянется к нему — лишь бы быть еще ближе.       Он нависает сверху, давит на нее своим весом. Целует губы, сжимает талию. Все выше пробирается под рубашку. Сквозь белье грубо сжимает грудь. Поцелуи все более требовательные, нетерпеливые.       Сжатые соски между его пальцев. Болезненный поцелуй на ее шее. А она лишь больше дрожит под ним.       — Тед…       На задворках сознания мелькает мысль, что это неправильно, что нельзя вновь его подпускать к себе. Что ей опять будет больно, плохо. Что ни к чему хорошему это не приведет.       Но так хочется раствориться вместе с ним. В том необъятном, что их переполняет. И будь что будет.       Ведь так всегда было. Он ее зовет — она приходит. Он ее целует — она умирает от любви. Ей это не подвластно. И ей это нравится. Сколько бы она ему ни противилась. Она бессильна перед ним.       Чувство слабости манит ее, требует сдаться. Сейчас — будет хорошо, а дальше — не важно. Кожа горит под его касаниями, а здравый смысл все тише и тише.       Но она призывает остатки гордости. Жалкие остатки гордости, что требуют оттолкнуть его. Или, как минимум, призвать к совести. Только Айви знает, что это бесполезно. И все равно. Находит в себе силы, перехватывает его руки и говорит:       — Тебе твоих девок мало?       Голос у нее предательски дрожит. Она закусывает губу — чувствует, как жалко сейчас выглядит. Но на Теде ни капли привычной насмешки или превосходства. Взгляд горит неприкрытым желанием, обожанием — ведь он ей не кажется, нет, нет.       — С ними у меня всего лишь секс, — безразлично отвечает он и тянется за поцелуем. Успевает сорвать один. — А с тобой — любовь.       — Тед, — она вновь отстраняется. Удерживает его за плечи, заглядывает в глаза, пытается выискать в них правду, а сердце все ускоряет ритм, глупо на что-то надеется.       — Сколько еще раз мне нужно сказать, — нетерпеливо произносит он, нависая над ней, — что только ты для меня имеешь значение?       Так хочется ему верить. Хочется забыть все плохое. Все разрушающее, что не дает им быть вместе. Забыть, и вновь оказаться рядом. Стереть из памяти плохое, начать все сначала. Когда-то там, давным-давно, когда они были счастливы вместе, когда надышаться друг другом не могли, когда не видели жизни друг без друга.       Хочется стереть из памяти всю причиненную боль, все несчастья, всю Тьму, что поглощала, разрушала их обоих. Вернуться назад. Туда, где они наслаждались каждой секундой вместе, клялись в вечной любви и думали, что так будет всегда.       — Никто с тобой никогда не сравнится, — легкий поцелуй на ее щеке. Линия губами вдоль ее шеи, и его шепот: — Никогда. Никогда.       Она окончательно теряет контроль. Под его руками, что пускают мурашки по коже. Под его губами, от чего из нее вырывается жалобный стон.              Он непривычно нежен. Она кожей чувствует его возросшую силу, под ее пальцами его новые шрамы, но его касания бережные, мягкие — она вздрагивает от каждого из них. От невесомой линии по ребрам, от чувствительных движений сквозь ее белье.       Одежды на ней давно нет. Его поцелуи повсюду. На ее губах, на тонкой коже шеи. На чувствительной груди, под пупком — она в очередной раз вздрагивает, по мышцам судорога проходит.       Ноги у нее сводит от желания, внутри бежит лава, опускается вниз живота, требует немедленной близости. А его движения неторопливые, размеренные, полные томительного наслаждения.       — Тед… — тяжелый выдох.       Она ничего не слышит в ответ. Ее будто оглушили. В голове шум. Кожа раскаленная, оплывает под его руками, словно воск.       Чувствовать его внутри — высшее наслаждение. Она невольно выгибается, приподнимает бедра, цепляется за его плечи. Глаза распахивает — лишь черные точки перед ней мелькают, ничего не видит.       Ухо обжигает его поцелуй, его слова о любви. Сердце задыхается в грудной клетке.       Ей мало. Нужно больше, ближе. Его всего — до конца. Всю его душу — как она ему.       Все нутро пылает. От его размеренных движений, от его ласк, от его любви — сквозь касания, поцелуи, слова, что он шепчет ей на ухо. Еще немного, и она окончательно растворится. Она так этого желает.       Его руки повсюду. На ее шее, груди — несильно сжимают. На ребрах, на талии. Обхватывают под коленями — сильнее к себе придвигают. На самых чувствительных зонах — заставляют искры перед глазами взрываться.       Она жмурится, тяжело воздух вдыхает. Тело накрывает волной болезненных судорог. Каждую клеточку тела сводит в безумном желании, чтобы это никогда не кончалось.              Она все так же лежит с закрытыми глазами. Чувствует его на себе, продолжает обнимать. Пытается надышаться его запахом, уткнувшись носом в изгиб его шеи. Невольно целует плечо.       Тед, словно очнувшись, приподнимается, окидывает ее лицо довольным взглядом и ложится рядом.       — Ну, и… что дальше? — она поворачивает голову к нему.       Тед безразлично пожимает плечами.       — Я создам лекарство от ликантропии. И стану даже лучше, чем был.       — Нет, — несмело прерывает она. — Я имела в виду… нас.       Он поворачивает к ней голову, растягивает губы в привычной нездоровой улыбке.       — Ты моя, Айви. Неужели ты еще не поняла? Ты моя любовь, моя родственная душа и моя жена. Хочешь — беги, хочешь — нет, но ты всегда будешь моей.       Долгое мгновение она смотрит ему в глаза с неприкрытой ненавистью — она давно ненавидит его всей душой, ненавидит ровно настолько же, насколько не может и отказаться от него. Но после она покорно опускает взгляд. Она здесь совершенно бессильна, они оба это понимают.       Уходить, однако, она не торопится. Есть в этом моменте некоторое умиротворение. Если приглушить бушующую ненависть в груди, пожалуй, его комната станет самым спокойным островком в этом мире. Без войны, сложностей и смертельных опасностей.       Чувствует запах сигарет и вновь поднимает на него взгляд. Он, прикрыв глаза, с наслаждением втягивает в себя дым. Приподнявшись на локте, Айви тянется к его сигарете. Аккуратно выдергивает ее из его пальцев под его вопросительный взгляд, и делает несильную затяжку.       — Ты же не куришь, — усмехается Тед.       — После тебя — всегда.       Он еще шире растягивает усмешку. Резко переворачивается, опрокидывает ее на спину. Прижимается к ее губам, она задыхается дымом.       — Да брось, Айви. Тебе не идет драма. Оставь это мне.