La petite mort

      Несмотря на то, что Марти восстановилась довольно быстро, Лили все равно прописала ей оздоровительные настойки и спальный режим на неделю. Мартиша от этого очень страдала. Уже на третий день изнывала от скуки и бездействия, целыми днями слоняясь по пустому поместью. Единственная, кто была этому рада — София. Наконец-то, есть кто-то, кто готов целые сутки с ней проводить!       Когда Сириус был на дежурстве, она могла на весь день остаться в Блэкпуле вместе с подругой. Конечно, были некоторые неудобства: после случившегося Сириус не желал ее так просто отпускать в поместье, поэтому каждые полчаса они связывались по сквозному зеркалу, а в библиотеке сидел Регулус. Софию утомлял подобный контроль, поэтому они вместе с Мартишей решили заменить ее оздоровительные настойки шампанским.       В очередной вечер заперевшись в комнате, они с удобством устроились на кровати Пазори и Кацмана. Навалившись на высокую спинку кровати и вытянув вперед ноги, Софи прокручивала в пальцах бокал на тонкой ножке. Она завороженно смотрела, как пузырьки напитка бегут вверх по бокалу. В свете десятка свечей пузырьки искрились, отражаясь в тонких гранях хрусталя. Настоящая магия.       Она отстраненно слушала Мартишу, продолжая думать о том, что так беспокоит ее последнее время.       — Эй, София! — позвала ее Марти. — Ты меня слышишь?       — Да, — София ей слабо улыбнулась. — Извини… задумалась.       — О чем же?       Мгновение посомневавшись, София тяжело вздохнула:       — Блэки ждут нашу свадьбу с Сириусом. И как можно скорее.       — Но ты же и так хочешь выйти за него. В чем проблема?       — Да, хочу! Но… меня напрягает, что это обязанность. И еще напрягают его тупые шутки, когда он будто бы предложение делает! Правда… недавно он говорил об этом всерьез, но… это был не подходящий момент. Или я испугалась! Или просто ступила. Не знаю! Только я специально все сама испортила. И сейчас уже даже сомневаюсь в этом...       Марти с непривычно серьезным лицом слушала ее поток мыслей и переживания, даже к бокалу не притрагивалась.       — А ты что об этом думаешь? — обеспокоенно спросила София.       Сделав внушительный глоток, Марти уверенно заявила:       — Я думаю, что браки в молодости — полный отстой. Я в принципе не понимаю для чего выходить замуж. Что это даст? Нет, — опередила она, не дав Софии ответить, — я знаю, почему это надо «древним родам», но обычным волшебникам…       София ее внимательно слушала. До определенного времени она сама так думала. Какая разница на официальный статус отношений, если вам хорошо вместе?       — Могу понять, если пара планирует завести детей, тогда, вроде как, брак вполне логичен. Хотя даже в этом случае можно обойтись без официальной бумажки. Но вы, насколько я помню, детей не планируете. Так что…       София на нее с сомнением глянула. Она полностью доверяла Мартише, делилась с ней большинством секретов и переживаний, но вот о ритуале Блэков и потенциальной угрозе она ей никогда не рассказывала.       И все же, в первую очередь ее волновало давление старших Блэков на Сириуса.       Наверное, им вдвоем нужно было всего лишь нормально об этом поговорить. Потому что София не знала, хотел бы Сириус вообще вступить в брак. Он слишком любит кичиться своей независимостью, привык делать всем все наперекор. И если семья будет его заставлять, у него лишь больше отвращения появится к браку.       Но сама София была совсем не против. Возможно потому, что их отношения уже достигли определенной точки, когда хотелось бы чего-то большего. Они с Сириусом уже связаны на веки, но отчего-то ей хотелось укрепить их связь и обычным земным браком.       — … а сколько в браке ограничений! — продолжала Марти.       — Например? — не поняла София.       — Как минимум, никаких экспериментов! Если ты понимаешь, о чем я, — она на нее многозначительно взглянула.       — И как же брак мешает этому? Думаю, у нас с этим проблем не возникнет, — усмехнулась София.       — Ты уверена? — она устремила на нее внимательный взгляд. — А вдруг ты захочешь попробовать с кем-то другим? Или с девушкой, например?       — Пока Сириус делает со мной такое, я никогда никого не захочу, кроме него, — уверенно и с насмешкой сказала София.       — Вы с ним оба такие категоричные, аж противно! А еще это совсем не подходит вашим свободолюбивым личностям! Но это… мило, черт возьми.       — В этом и прелесть, — улыбнулась София. — Мы разрушаем принципы и стереотипы.       — И все равно, как можно вступать в брак, когда ты столько всего не пробовала?       — «Столько всего» — это поцелуи с девчонкой? — насмешливо поинтересовалась София. — К слову, даже это я успела попробовать с Сириусом. Но и с настоящей девчонкой я тоже целовалась.       — Серьезно? — поразилась Мартиша. — Ты?       — А чему ты так удивляешься? — София на нее недоуменно взглянула. — Все это делали! Курсе так на четвертом или на пятом. Как будто ты никогда не целовалась с подружкой или одноклассницей!       Мартиша продолжала на нее с сомнением смотреть.       — Ты же говорила, что тебя в школе терпеть не могли.       — Подавляющее большинство, да. Но были и нормальные люди. Только Сириусу об этом не говори! — поспешно добавила София.       — Не скажу. Мысли о том, что ты целовала девушку, Блэка с ума сведет. Прямо как четырнадцатилетнего парня в период пубертата. Правда, с ума сводить это их будет немного по-разному. Но… ты прямо по-настоящему целовалась? Или так, легкий чмок.       — Ну… — Софии пришлось память напрячь. — Конечно, не так, как с Сириусом или, например, с Регулусом, или… с Джори, или с Бергом, но, в общем, да… это явно был не детский поцелуй.       — А я никогда не пробовала с девушкой, — неожиданно призналась Марти.       — Правда? — удивилась София. — Ты, и не пробовала?       — В школе у меня даже мыслей таких не было! Да у меня вообще до недавнего времени таких желаний не возникало! А недавно Леви начал мучить меня вопросами, с кем из женщин я хотела бы лишиться «лесбийской девственности». Я сразу подумала о тебе.       — О, благодарю, я очень польщена.       — Он, кстати, одобрил твою кандидатуру.       — Приятно вдвойне.       Кажется, не разобрав иронии в ее голосе, Марти в притворстве осуждающе качнула головой, тут же улыбнувшись:       — И после этого вы, французы, будете говорить, что вы не озабоченные.       — Мы не озабоченные! Мы раскрепощенные, — с важностью заметила София.       — Да-да. Что тогда, раскрепощенная ты наша, скажешь на то, что я могу поцеловать тебя лучше, чем Сириус? — нахально завила Мартиша.       София устремила на нее взволнованный взгляд, но все равно ответила:       — Это вряд ли. Он мастер этого дела.       — Как ты можешь оценивать, не попробовав?       У Софии во рту пересохло. Она поднесла бокал с шампанским ко рту, делая небольшой глоток. В носу приятно защипало. Взгляд невольно упал на ее губы. Мартиша явно ее просто разыгрывала, она это любит, но… Губы у нее пухлые, чувственные. С мелкими трещинками, улыбающиеся. Соблазнительные.       Отставив свой бокал на прикроватную тумбочку, Марти приблизилась к ней, с весельем и вызовом заглядывая в глаза. София невольно сильнее прижалась к спинке кровати, не зная, чего от нее ожидать.       — Ну что, Франция? Решишься?       София не понимала, что на нее нашло. Конечно, Марти могло что-то взбрести в голову, но подобное… В конце концов, у них у обоих есть мужчины, которых они любят.       Но нечто внутри требовало поддаться соблазну. Всего лишь попробовать. Казалось, будто это и не измена вовсе — Сириус ревнует ее только к мужчинам. Правда, делать это за его спиной — подло. Хотя… это всего лишь поцелуй с подругой. София любит ее, но как подругу. С Сириусом она никогда не сравнится, и никогда его не заменит.       — Сириус тебя убьет, — усмехнулась София, вновь делая глоток. Пузырьки шампанского по венам прокатывались, ускоряли пульс.       — А я его не боюсь, — еще шире улыбнулась Марти.       София смотрела на ее решительный вид, на горящие мягким завлекающим огнем карие глаза, на потрескавшиеся губы.       — Ты… ты серьезно?..       Не дослушав ее, Марти подалась вперед. Прижалась к ее губам. Неожиданно мягкое, нежное прикосновение.       Из Софии дух выбило. Она воздух в себя втянула. Но Пазори тут же отстранилась. Слишком быстро. София ничего почувствовать не успела, непроизвольно потянулась ей навстречу — хотелось еще, понять до конца.       Марти усмехнулась и обхватила ее бокал с шампанским поверх ее пальцев. Короткое касание — от кончиков пальцев табун мурашек, по руке и вдоль по позвоночнику. Пазори забрала ее бокал — небольшой глоток, не отрывая от нее взгляда, — и поставила его на тумбочку.       Не говоря ни слова, она вновь приблизилась. Одним коленом раздвинула ее ноги, на четвереньках нависла над ней.       София не знала, куда деть руки, что делать. Одно дело — целовать одноклассницу перед всеми в глупой игре на желания. Совсем другое — лучшая подруга с откровенными намерениями, когда они одни в комнате.       Совсем другое дело, когда ее саму обуревают неизведанные желания. Неправильные желания.       А она уже чувствует на своих губах дыхание Пазори. Сердце ускоряет ритм под ее горящим желанием взглядом.       Ее язык мягко проскользил по нижней губе. Углубился внутрь. София обхватила его губами, втягивая в себя. Марти осмелела от ответной реакции. Придвинулась к ней ближе, обхватила ее лицо ладонями.       Это волнительно, страшно. До дрожи. Безумно приятно.       По началу осторожный, но сразу откровенный поцелуй. Открытый, глубокий. Привкус шампанского на ее языке, сладкий привкус фруктового блеска для губ. Запах дорогого табака от ее волос кружит голову.       У Софии в мыслях полный сумбур — она видит перед собой лицо Сириуса. Вспоминает его горячие губы, требовательные и страстные поцелуи, колючую щетину, его грубую силу, от которой она всегда таяла. Губы Пазори мягкие, но целуют также смело. Прикосновения аккуратные, но решительные. Кожа у нее невероятно нежная, от нее пахнет персиками.       София вздрагивает, когда сквозь ткань на ее сосках сжимаются пальцы.       — Марти!.. Что ты... — невнятные слова в ее рот.       — Расслабься, Франция, что ты как не француженка.       София только сейчас осознает, что окончательно сползла вниз по кровати, оказавшись под Пазори. Внутри жар, сердце без передыху колотится. Все дрожит от волнения.       Но тело мгновенно реагирует на каждое незнакомое касание. Мартиша знает, что делает. Ее пальцы под рубашкой Софии. Невесомая линия по ребрам — взволнованный вздох Софии. Тонкие, но крепкие пальцы на ее талии — судорога по всему телу. София непроизвольно выгибается навстречу ее движениям.       Страх и сомнения все еще не отступают. Это предательство? Сириус не поймет.       Но мысли путаются. От непривычно нежных и страстных поцелуев, от мягких касаний, она думать ни о чем не может. Позволяет ей делать с собой все, что захочет.       — Ты и с Сириусом как безвольная кукла в его руках болтаешься? — усмешка над ее ухом.       Тяжелый вздох. София мгновенно собралась. Пальцы непроизвольно сжались на пепельных прядях Марти.       — Уже хоть что-то, — короткая улыбка Пазори.       Очередной поцелуй на губах. Более смелый, чувствительный.       Это было нечто новое, будоражащее. Волнующее, дрожью прокатываясь до кончиков пальцев.       София крепкой хваткой держится за ее плечи. Замирает под нетерпеливыми поцелуями. Едва дышит. Дрожит, когда пальцы Марти поднимаются по внутренней стороне бедра, под юбку — ноги судорогой сводит, — подцепляют тонкую резинку белья. Не выдерживает — жмурится, тело трепет сковывает в желании большего. Колени сводит от жгучего желания. Она выгибается навстречу ее руке. Тонкие пальцы скользят по чувствительным зонам.       У нее искры перед глазами мелькают. В мозгу одно бьется — это неправильно, так нельзя. Но по телу сладкое томление расползается — безудержно хочется большего.       От запрета лишь больше огонь внутри распаляется.       У нее пальцы на ногах поджимаются, она колени сводит. Не сдерживает тонкий протяжный стон.       Марти опускается ниже. Поцелуи на шее — с губ Софии срывается всхлип. Пальцы соскальзывают глубже, оказываются внутри. Давят на стенки.       — Марти… — судорожный вздох.       София вцепляется в ее запястье.       Она вся дрожит. От незнакомых, но таких приятных прикосновений. От неизведанных запретных чувств.       Взгляд у Марти помутневший, неосознанный. Незнакомый. Губы воспалены от поцелуев. На щеках полыхает яркий румянец. Дыхание горячее, обжигает мокрые губы Софии.       Сомнения отступают. Она сдается под лавиной желания. Обхватывает Марти за шею, тянет к себе. Прижимается с поцелуем.       Пазори слишком аккуратная, нежная. София чувствует ее нетерпение, но она действует медленно. Влажные поцелуи на губах, подбородке, шее. Она чувствует ее внутри себя, пальцы давят на самые чувствительные зоны. Невыносимо медленно. Невыносимо сладко, мучительно, приятно.       Обжигающий кожу шепот на ухо:       — Франция...       Большой палец обводит круг вокруг сверхчувствительной точки. Указательный и средний — давят изнутри. Вызывают фейерверк перед глазами. Заставляют все тело гореть.       Сердце в груди задыхается. Очертания перед глазами плывут.       Кожа под одеждой полыхает. Она чувствует на себе вес Марти. Ее губы скользят вдоль — по ее скулам, щекам, подбородку. Останавливаются на губах. Поцелуи глубокие, чувственные. А внутри пожар, который все больше застилает сознание.       София дрожит с головы до ног. Дыхание никак не может восстановиться.       В голове все еще полная пустота. В теле — приятная истома.       С закрытыми глазами, но она чувствует, как рядом с ней упала Марти.       Наверное, это неправильно. Возможно, она не должна была так поступать. Но София еще толком не успела ничего осознать, как услышала за дверью чьи-то шаги. Она тут же вскочила, лихорадочно поправляя белье и одергивая юбку. Перед глазами все расплывчато, дыхание сбито. Она в испуге смотрит на поворачивающуюся ручку двери. Если это Сириус, им всем конец.       — Да не переживай, — отмахнулась Марти, — это Леви. А с тебя теперь должок, Франция, — с усмешкой добавила она.