La petite mort

      Тренировочная дуэль сегодня выдалась особенно насыщенная, София даже могла признать, что она вымотана — в теле приятная слабость, но магия так и продолжает искрить в кончиках пальцев. И Сириус вновь рад — он ей уже пару раз обмолвился, что Луи заметно оживил их тренировки. У него были необычные, незнакомые Сириусу техники боя; он был хорош в невербальной магии; а искусственная рука сплошь окутана чарами, служа ему дополнительной защитой и отражая заклинания. И если раньше София чаще всего в паре с Регулусом противостояла Сириусу, то сейчас она всегда вместе с Сириусом сражалась против их братьев. Основной удар, конечно же, всегда шел на него — Луи и Регулус слишком жалели Софию, чтобы пускать в нее что-то сильнее Экспелиармуса. Ее это раздражало, да и Сириуса тоже — он требовал, чтобы и Луи, и Регулус действовали в полную силу против них обоих, чтобы он сразу на двух палочках учился защищать разом их двоих. Софию это задевало еще больше — словно она совсем беспомощная и бесполезная, но Сириус в такие моменты всегда добавлял, что она «хоть и не обладает его мастерством, но азарта, резкости и подвижности ей хватало, чтобы противник не расслаблялся». Для нее это была самая лучшая оценка.       — Прекрасно позанимались, — улыбнулся Луи, когда они уставшие все разместились в гостиной. — Должен признать, с вами интересно сражаться, — добавил он, взглянув на Блэков.       — А со мной?! — воскликнула София с напускной обидой.       — И с тобой тоже, — вполне серьезно ответил Луи. — Регулус и Сириус сделали из тебя нечто достойное. Я этим восхищен. И благодарен им.       А вот сейчас София обиделась вполне натурально, показательно закатив глаза и громко вздохнув. Конечно, вся заслуга только Регулусу и Сириусу. Будто это не она изо дня в день тренируется.       — Ты не всегда правильно двигаешься. Тебе стоит немного поработать над позами, — продолжал Луи. — Но в целом…       — Вот уж с позами у нее все прекрасно, — перебил Сириус — он больше Софии не любил, когда Луи делал ей замечания. Только вот его тон...       У нее лишь от одной его интонации вспыхнул горячий румянец на щеках, сердце сделало секундную передышку, чтобы ускоренно забиться. Она взметнула глаза на брата, который сурово сжал губы, направив на Сириуса ледяной взгляд.       — Ты уверен? — не без ехидства поинтересовался Регулус. — Может быть, все-таки стоит поработать над позами?       София прикрыла глаза, лишь бы не видеть этого. Сириус устремил на брата недовольный, вопросительный взгляд. Луи что-то едва слышно прошептал на французском.       — Единственная поза, над которой стоит поработать, поза 69, — с напускной серьезностью ответил Сириус. — Но это вопрос мирового масштаба, а не нашего с Софи.       — Правда? — деланно удивился Регулус. — И что тебя не устраивает?       София чувствовала на себе прожигающий недовольством взгляд брата и не рисковала посмотреть в ответ. Будто это она виновата, что Блэки такие несносные! И ладно Сириус — от него не привыкать слышать подобные неуместные разговоры, но что не так с Регулусом — просто загадка.       — Лично я называю эту позу «Ни себе, ни людям», — пояснил Сириус. — Ты, вроде как, занят тем, чтобы сделать приятно Софи, но в это же время тебя отвлекает то, что делает она. В итоге и получается, ты и ей кайф не можешь доставить, и самому до конца не получается насладиться процессом.       — Хм, — Регулус картинно выгнул губы в задумчивости. — И правда, сложный вопрос. Надо вынести его на обсуждение в Визенгамот.       — Secousses (Придурки), — прошептала София, покачав головой.       — Ты сказала «секс»? — не удержавшись, Сириус ей весело улыбнулся.       Зажмурившись, она едва сдержала смех. До чего же невозможен.       — Она сказала «придурки», — отчетливо произнес Луи, кажется, не разобрав иронии и созвучности слов.       — А ты что думаешь, Луи? — Сириус взглянул на него, а у Софии в очередной раз перехватило дыхание — несносный Блэк ходит по опасному краю. — 69 явно нуждается в доработках.       — Я думаю, Сириус, ты еще слишком юн и неопытен, — невозмутимо ответил Луи. — Лично у меня это поза не вызывает никаких проблем. А тебе, София, — он перевел на нее взгляд, — остается только посочувствовать. Уверен, ни у одного из французов с этой позой проблем бы не возникло.       Вспыхнувшее недовольство Сириуса она кожей почувствовала. Атмосфера в один миг потяжелела. Луи, не дожидаясь его ответа, поднялся на ноги.       — Кстати, — добавил Луи, — впервые поза 69 упоминается во французских мемуарах, и правильно ее называть L'amour croise, — он уже стоял в дверях, но обернулся и добавил: — Если тебе, Сириус, потребуется пара советов, как доставить удовольствие моей сестре, ты знаешь, где меня найти.       — Да я и сам могу тебе пару советов дать! — крикнул ему вдогонку Сириус, но его голос отрезал звук захлопнувшейся двери.       — Боже, — обреченно вздохнула София.       — Не переживай, София, — усмехнулся Регулус. — Я привык, и Луи привыкнет.       — Шел бы ты тоже отсюда, — процедил Сириус.       Регулус, перед тем как уйти, в ответ лишь на Софию весело взглянул:        — И тебе с этим разбираться.              Стоило им остаться вдвоем, напряжение никуда не исчезло. Сириус всегда был уверен в своей неотразимости и мастерстве, но подобные замечания, даже шуточные, даже провокационные, воспринимал слишком остро. Она наперед могла сказать — он сейчас сделает все, чтобы у нее даже секундной мысли не возникло выдвигать вопрос проработки какой-либо позы на обсуждение в Визенгамот. Только вот он совершенно зря переживает из-за этого.       — Ты же понимаешь, что Луи специально хотел тебя задеть? — спрашивает она.       Он сидит в кресле напротив нее и не сводит с нее тяжелого потемневшего взгляда. Многообещающего взгляда. У нее тотчас вспыхивает жар внизу живота, скручивает все внутренности. Она перекидывает одну ногу на другую, нетерпеливо ерзает на месте. Упрямо смотрит в ответ — терпеть не может, что он одними взглядами поднимает бурю внутри. Хочется поддаться желанию, позволить ему сделать все, что он хочет. Но и не хочется, чтобы Сириус действовал из-за злости на ее брата, стараясь что-то доказать.       — Déshabille (Раздевайся), — его тихий вкрадчивый голос.       У нее дрожь по позвоночнику от одного его тона. Но она пересиливает себя:       — Non. D'abord toi. (Нет. Вначале ты)       Удивленный взгляд на нее — он не привык к возражениям в такие моменты — она с радостью сбрасывала с себя всю одежду лишь от одного его требовательного тона. Но только не сейчас.       Поднявшись, она в два шага приближается и останавливается возле его кресла, протягивает ладонь. Сириус на нее непонимающе смотрит, но обхватывает ее руку и встает.       Ее одна только его близость будоражит, его взгляд сверху. Широкие плечи и серо-стальные глаза; ладони, что мгновенно оказываются на ее талии. Удержаться невозможно — она приподнимается на носочках, тянется к нему за поцелуем. Тут же оказывается в крепких объятиях, тает и плавится в них, растворяется под его губами, горячими касаниями. Цепляется пальцами за ворот его рубашки, задыхается от переполняющих чувств. Словно ураган — от нахлынувших эмоций колени подкашиваются.       — Сириус… — она усилием воли разрывает поцелуй, отстраняется.       Руками упирается в его грудь, не дает вновь приблизиться. Но с нее уже сброшена мантия и стянута рубашка — и как он только успевает?       — Déshabille (Раздевайся), — твердо повторяет она за ним.       — Давай мы лучше начнем с тебя, — его руки в следующее мгновение оказываются под ее юбкой, обхватывают бедра, сжимают ягодицы — она только звонко вздохнуть успевает. Пальцами подцепляет белье, стягивая его вниз.       — Сириус!       — Что ж, хорошо, — на его губах усмешка, он обезоруживающе приподнимает руки, но под ее выжидательным взглядом тянется к пуговицам на своей рубашке.       Слишком медленно. Смотрит на нее с насмешкой и тут же с желанием, нетерпением.       — Я знаю, о чем ты думаешь, Софи, — пуговица за пуговицей, она с трудом отрывает взор от его пальцев, чтобы взглянуть в глаза. — Только не понимаю, для чего ты заставляешь меня раздеваться.       Она и сама до конца не знала план своих действий, привыкла импровизировать. Но ей точно не хотелось, чтобы он через злость на ее брата что-то ей доказывал.       — У тебя уже рефлекс. Стоит мне побриться, ты об одном думаешь, — он расстегивает последнюю пуговицу и не спеша стягивает рубашку с плеч. — И вот, опять.       София будто только сейчас замечает, что он гладко выбрит. Такое бывает не часто. Щетина ему к лицу, но колючие и жесткие волосы неприятно царапали ее нежную кожу — в такие моменты она его никогда не подпускала к сверхчувствительным зонам. Зато, стоило ему избавиться от растительности, для нее это служило сигналом.       Внутри с двойной силой вспыхнуло. Ей хватило крошечной мысли — оказаться на его лице, как ноги с силой свело.       — Ложись, — ее голос предательски дрогнул.       Он это уловил, на губах очередная усмешка.       — Может, мне в собаку превратиться, чтобы было легче выполнять твои команды?       У нее никакого настроения для шуток, внутри все болезненно свербит. И он легко это считывает.       Она вздрагивает, стоит ему одной рукой обхватить ее лицо. Ресницы дрожат, когда его пальцы скользят по коже, переходят на шею. Едва уловимо целует, у нее голова кругом идет. Он губами невесомо спускается по шее, обжигает горячим дыханием, а она вздохнуть не может.       Руками по ее ребрам — легкая судорога по телу; поцелуи вдоль линии ключиц, ниже — по ложбинке на груди; пальцы задерживаются на сосках — у нее в висках искрит, с губ срывается всхлип. София призывает себя не поддаваться, она хотела воспользоваться редким моментом, когда власть была бы в ее руках, но Сириус вновь ею управляет.       Ладони обводят ею талию, несильно сжимают кожу. Поцелуи все ниже и ниже. Она вцепляется в его плечи, лишь бы не упасть. Он стоит перед ней на коленях, губами спускается к пупку, оставляет чувствительные поцелуи — один за другим, а у нее каждый раз жар по венам прокатывается, ноги сводит, она запускает пальцы в его волосы.       С силой сдавливает бедра, прижимает к себе. Горячими губами ведет дорожку вниз от пупка. Одним резким движением сдергивает молнию на юбке и стаскивает ее вниз.       — Сириус… — у нее окончательно колени подкашиваются.       Кончик горячего языка обжигает сверхчувствительную кожу. Пальцы с силой впиваются в ее ягодицы, не давая ей отстраниться.       Комната кружится, голова кругом идет, когда она падает на колени над ним. Сириус не дает ей опомниться, обхватывает ладонями ее бедра и тянет ее ниже, еще ближе к лицу. Она невольно вперед заваливается, пальцами впивается в пушистый ковер. Сердце к горлу подскакивает, когда он вводит в нее язык.       — Боже… — мученический стон с губ. Глубокий жадный вдох.       Непроизвольно прогибается, когда он надавливает на ее поясницу, придавливает ближе к лицу. Чуть шире разводит колени, дрожит с головы до ног — язык вырисовывает узор вдоль складок; он губами втягивает в себя клитор — тело готово взорваться в любую секунду. Она выгибается навстречу его губам. Поцелуи его нежные, аккуратные, но тут же жадные, требовательные.       А ей одно требуется, хотя бы в руке почувствовать. Выдыхает:       — Стой…       Хватка на ее бедрах на мгновение ослабляется, а она тут же разворачивается. Перекидывает ногу через его плечи, опускается обратно на его лицо, ложится грудью на его живот. Дрожащими пальцами расстегивает его ремень, молнию. Он приподнимает бедра, помогая ей приспустить джинсы.       Сириус замирает, когда она рукой обхватывает член, ведет ею вверх от самого основания. Она глаза от удовольствия закрывает, обхватывая головку члена губами, втягивает в себя. Проводит языком по всей длине и погружает в рот. Он непроизвольно вверх толкается, упирается ей в горло. Она задыхается, но тело вновь прознает вспышка удовольствия — горячий язык на чувствительных зонах, пальцы внутри нее — давят на уязвимые точки.              В голове полный хаос, бардак, тело разрывают чувства. Она не знает, на чем сосредоточиться — мысли, эмоции вперемешку. Сжимает ладонью член, целует, языком обводит головку — у него колени вздрагивают. А внутри пожар — он губами обхватывает клитор, втягивает в себя. Пальцы — до вмятин, до боли на ее ягодицах — вплотную к его лицу. Протяжный стон из самой глубины ее грудной клетки рвется.       Тело ломает от накрывающих чувств, каждую мышцу сводит. Язык обжигает терпкий вкус спермы. Она глубоко вдыхает через нос, глотает. Перед глазами искрит.              Упав лицом возле его ног, она дрожащей рукой вытерла губы. Тело все еще в напряжении, дышать тяжело.       — Итак, что скажешь, Софи? — голос у Блэка слегка подрагивал от переизбытка эмоций, но он старался добавить тону строгости, будто они только что сдали экзаменационную работу.       — Сам-то как думаешь? — устало усмехнулась она.       В ответ тишина, только его глубокое дыхание слышится. София приоткрыла глаза и приподняла голову, подперев ее рукой. Сириус с нее затуманенного взгляда не сводил.       — Раньше у нас так не получалось, — он опустил ладонь на ее лодыжку, провел вверх до колена, вызывая очередную острую судорогу.       И правда, раньше подобную позу они если и использовали, то только лишь как развлечение, в качестве разрядки, как прелюдию.       — Потому что раньше у нас была всего лишь какая-то поза 69. А сегодня самая настоящая l'amour croise, — она ему блаженно улыбнулась под его обожаемый взгляд, но тут же добавила, вызывая его недовольство: — Вообще, идея — обращаться к Луи за советами, не такая уж и плохая.