Трое любящих её Гарри Поттеров

      Гермиона, как ей думалось, провела ритуал должным образом, пусть и испытывая при этом жуткую дрожь в похолодевших руках и неприятные ощущения между ног. Она сбивчиво произнесла формулу, совершила все необходимые действия, но не учла главного — того, что «исцеление возлюбленного» никак не предполагало, что внутри его тела могло находиться нечто такое, чему «неведомая и страшная хворь» не была помехой, а скорее даже лекарством. Иными словами, некоторая тёмная сущность, молчком прибывающая в Гарри, неожиданно окрепла, подпитавшись за счёт яда Нагайны, и возжелала захватить разум своего носителя. Но этому страшному перевороту как раз-таки помешал ритуал, направленный на эту самую «подпитку».       Если бы Гермиона знала обо всем, что на самом деле происходило в Гарри, она бы, скорее всего, в ужасе рванула из палатки в лес, но ей, отчаянно ухватившейся за последнюю соломинку, не могло прийти и в голову, что нечто тёмное в его теле ненароком получило от неё по заслугам.       — Гарри? — прошептала Гермиона, стоя перед ним на коленях.       Он затих после ритуала, и только его грудь, украшенная кровавыми знаками, немного вздымалась и опускалась, что казалось хорошим знаком.       — Гарри… — повторила Гермиона и приложила к его горячему влажному лбу свою ладонь. — Гарри, всё хоро…       В эту самую минуту, когда к её сердцу, омытому горем и тревогой, стали подбираться теплота и нежность, что-то внутри Гарри получило жестокий удар, и он открыл глаза. Гермиона отшатнулась от койки и потеряла дар речи. Гарри, будто дьявол, устремил к ней зловещий взгляд налитых кровью глаз.       — Что… Что ты наделала, грязнокровка?! — только и успел сказать он не своим, пугающе ледяным, голосом и закричал, вцепившись ладонями в голову. — Ты-ы-ы!..       От ужаса Гермиона покачнулась и лишилась чувств. Это, к счастью, уберегло её от вида Гарри, из чьего носа, рта и ушей, потоком хлынула кровь. Что-то внутри него билось в муках и умирало. Гарри кричал, периодически приходя в себя и испытывая жуткую боль в голове и груди, которую словно рвали изнутри. В агонии он свалился с койки и оказался рядом с бесчувственной Гермионой. Гарри дёргался, истошно вопил и пытался содрать с себя кожу и волосы. От боли он тоже лишился сознания, и на какое-то время палатка в лесу замерла в тревожном безмолвии.

***

      Гермиона пришла в себя первой, и это вовсе не означало, что ей повезло. Совсем наоборот, она чувствовала себя прескверно, как после тяжёлой физической нагрузки, её тело, как будто бы назло, придавило чем-то тяжёлым, а под затылком, спиной, руками и бёдрами было слишком влажно. Мокрая одежда неприятно прилипла к телу, и от этого становилось ещё холоднее, учитывая, что в палатке и без того в эту пору было свежо.       — М-м-м, — едва разомкнув губы, простонала Гермиона, нащупала что-то, что лежало на ней, и надавила руками со всей силы на это.       От её усилий странный груз сдвинулся и, точно мешок с картошкой, плюхнулся на пол. Гермиона наконец-то вдохнула всей грудью, и ей в глаза ударил утренний свет солнца. Она повернула голову и в тот же миг охнула.       — Гарри?!       Как оказалось, это он лежал какие-то мгновения назад на ней. Гермиона приподнялась и нависла над ним. Что-то было не так, успело подсказать ей какое-то чувство, но разум задержался с наблюдениями на несколько секунд.       Если Гермиона и хотела что-то сказать, то забыла. С её другом действительно было что-то не так. Гарри лежал рядом абсолютно голый и влажный, как после душа, на его лице не было ни шрама, ни очков. Гермиона закрыла рот руками, решив, что произошло нечто ужасное, и задрожала, всё ещё смотря на друга. Его грудь мерно вздымалась и опускалась, что говорило, что он всё ещё живой и дышит. Значит, она его не убила. Гермиона медленно убрала руки от лица и приложила одну ладонь к его щеке.       — Гарри? Гарри, ты меня слышишь?       Он не отзывался, и её сердце зашлось в бешенном стуке. Может, она его и не убила, но лишила сил или обрекла на что-то мучительное, подсказывал напряжённый разум.       — Гарри! — повторила Гермиона и вцепилась в его плечи. — Гарри, проснись! Гарри!       — М-м-м… зачем? Зачем же так орать? — раздался его голос, но совсем не там, где она его ожидала услышать.       Гермиона похолодела и, задержав дыхание, медленно повернулась, словно бы ожидая увидеть за спиной какого-нибудь маньяка.       Но за её спиной маньяка не было, за её спиной находился ещё один Гарри. Такой же нагой и влажный. Он, приподнявшись, присел и устремил к ней свои ясные изумрудные глаза, которые почему-то даже не прищурил.       — Гермиона? Всё в порядке? — спросил этот Гарри и поспешил приподняться.       Возможно, он не заметил, что на нём не было одежды, и эта оплошность, как ни странно, помогла Гермионе вспомнить, как надо дышать. Как только её взгляд оказался на уровне его внушительного мужского достоинства, она покраснела и отвернулась к тому Гарри, который лежал у её ног.       — Я сошла с ума… — в отчаянно она зашептала. — Я сплю… Я наелась грибов, и мне всё это мерещится…       — Гермиона? — спросил Гарри за спиной и двинулся к ней.       Но тут и второй Гарри, который лежал возле неё, зашевелился и открыл глаза.       — М-м-м… Гермиона?       Он приподнялся, и Гермиона, в очередной раз взглянув «не туда», залилась краской и стала похожа на спелый помидор.       — Мне всё это снится… — закрыв лицо руками, повторяла она. — Всё это снится… Это сон. Дурной сон.       — Какого?.. — тем временем одновременно спросили оба Гарри, похоже, увидев друг друга, но их вопросы нарушил чей-то стон.       Ладони Гермионы сползли с лица на несколько дюймов, а зубы стали отбивать дрожь. Один из Гарри сунул руку под койку и достал оттуда ещё одного Гарри, но этот хотя бы был в лохмотьях одежды и с разбитыми очками на носу. Губы Гермионы невольно дрогнули в нервной улыбке, ещё бы немного и она зашлась в истерическом смехе, но тут раздался ещё один стон, больше похожий на предсмертное кряхтение, и следом за третьим Гарри из-под койки достали нечто такое, что приличный человек не осмелился бы причислить к человеческому роду.       Оба Гарри отшатнулись и скривились от омерзения, и благодаря этому Гермиона рассмотрела, что же за сгорбленное и окровавленное существо нашлось под койкой. От потрясения у неё ушла кровь от лица, и она снова упала в обморок.