Выброс. Часть вторая.

      Высокие заросли зашевелились, спустя секунду из них выскочила девочка. Она испуганно вскрикнула, прежде чем нырнуть в пустоту. Она катилась по склону в глубокий овраг, её пальцы хватали всё, за что могли ухватиться: траву, ветки и корни деревьев. Падение с края оврага стоило ей новых ушибов и царапин.       Время неумолимо шло вперёд, и чувствуя это, она не стала попусту тратить время. Едва встав на ноги, она снова пустилась в бега, и чуть снова не ухнула в очередной кустарник.       Скоро она начала уставать, дыхание становилось громче и чаще, она уже не могла удерживать первоначальный темп. Ноги горели от перенапряжения и ссадин.       Неожиданно, привычный лес сменился влажными и душными джунглями.       Выбившая из сил девочка всё чаще спотыкалась, продолжала мучить и без того истерзанное тело. Она падала и поднималась. Падения случались всё чаще. Корни деревьев, скользкие лианы, сухие ветки и ямы вырастали из земли в самый последний момент.       Это должно было случиться. В очередной раз, поскользнувшись на лиане, девочка запнулась и с воплем упала рукой на корешок, торчащий из земли.       Новый тонкий крик распугал птиц в округе, когда она попыталась коснуться запястья. Ставшее вдруг непослушным, оно причиняло ей жуткую боль.       Трясущейся рукой девочка попыталась коснуться запястья, выпрямить его. Она надеялась, что после этого оно станет послушным и боль утихнет. Но шорох веток позади заставил девочку дернуться и снова вскрикнуть от боли в руке.       Не увидев позади себя ничего подозрительного, она поднялась с колен. Может она убежала слишком далеко, может её не найдут, если она пройдёт ещё дальше? Она не знала ничего из этого, она хотела, чтобы это закончилось.       Дрожащая от холода, она шла вперёд, баюкая руку. Она больше не пыталась бежать, у нее не осталось сил, а запястье взрывалось болью всякий раз, когда она шевелила им каждый следующий её шаг отдавал болью в руке. Бывало она запиналась и снова падала. Тогда она подолгу лежала, боясь пошевелиться, чтобы не тревожить руку, и тихо плакала, перемежая рыдания проклятиями в сторону тех кто хочет причинить ей вред.       Иногда вместо проклятий до моих ушей доносилась её тихая мольба. Девочка молила невидимых пока преследователей отстать от неё. Нарыдавшись, она поднималась и снова шла вперед. Она не знала, куда она идет. Ей нужно было идти, и она шла.       На ней не было целого места. Её серая, такая знакомая мне роба уже порвалась в нескольких местах. Вся в грязи с колтунами и листьями в спутанных волосах, она шла и шла. Она шла до тех пор, пока её не настигли.       Я уже не раз видел, что будет дальше. Они начали её рвать. Она кричала и умоляла остановиться, но они были глухи к ней. И вот когда уже все было кончено, когда преследователи оставили её умирать, она запрокинула голову назад и посмотрела прямо мне в глаза.       Её взгляд умолял меня. Но, я знал, что это была не просьба спасти или помочь, она больше не хотела, чтобы я отогнал их или отомстил. Она хотела избавления, окончания своей агонии.       — Прости, но так надо.       Она закрыла глаза и я проснулся.       Это не первый раз, когда она снится мне. Первый раз я проснулся от собственного вопля. После второго раза я долго ломал голову над тем, кто эта девочка. Через месяц я привык, и теперь досматриваю эти сны до конца. Потом, я понял, кто эта девочка и почему она снится мне.       Взглянув на часы, я вздохнул - снова проспал. Наверное, так и не научусь правильно дозировать снотворное. Но без него никак. Сна я полностью лишился ещё три года назад. Бороться с этим можно двумя методами. Конскими дозами снотворного и полным истощением организма. Обойтись же без сна я не могу. Это убьет меня как любого другого человека.       Одно радует меня этим утром - в школу мне больше не нужно в этом учебном году. А ещё сегодня можно и пропустить разминку. Форест якобы заперся на своей базе и с головой ушёл в работу. Это он Аманде будет рассказывать. Но черт бы с ним, хочет плодить тайны на ровном месте, пускай, это его дело. И моё дело не светить своим знанием о его отсутствии, но пользоваться этим.       — Привет, — машу рукой Элизабет, войдя на кухню.       За прошедшие годы мы не стали роднёй друг другу. Но, время шло, и в какой-то момент я поймал себя на мысли, что уже устал игнорировать этих людей. Я потерял причины продолжать себя вести с ними как с пустым местом, а новых так и нашёл.       — Выспался? — Она окинула меня обеспокоенным взглядом, — Ты что-то поздно сегодня. Опять кошмары?       За прошедшие годы многое потеряло для меня смысл, и многие вещи потеряли принципиальную важность. К примеру. я больше не пытаюсь понять этих людей, не спрашиваю себя, почему они продолжают беспокоиться обо мне. Это было выше моего понимания. На их месте я бы поступил иначе, и эта история с вновь обретенным "сыном" закончилась бы, так и не начавшись. Но бог с ними.       — Да. Чай будешь?       — Давай. На занятия идешь? Или испытаешь судьбу как в тот раз?       В ответ я пожал плечами, не желая затрагивать сейчас эту тему.       — Уже, наверное, пожалел, что согласился на это? — Бет напротив, хотела добиться от меня ответа.       — Нет, все лучше альтернативы. Где Эд?       — На работу уехал. Сегодня опять к своей невесте пойдешь?       — Это со мной не работает. — Как я сказал ранее, она все ещё верит, что я её сын. Со всеми вытекающими из этого последствиями. — Лучше мелкую дразни, она хотя бы реагирует смешно.       — Да её и так есть, кому дразнить. — Улыбнулась Бет, задержав на мне свой взгляд. — Вот спросить хочу, ты вроде делаешь вид, что её не существует, но всё про неё знаешь: и кто с ней дружит, и кто её дразнит. Не объяснишь мне, как так получается?       — Школа маленькая, — Отвечаю ей, надеясь, что этот ответ её удовлетворит.       — Ну, тебе видней. — Сдала назад Элизабет. — Подругу свою хоть раз в дом пригласил бы.       — Она здесь уже была.       — Тысячу лет назад промелькнула перед глазами.       — Зачем тебе это? — её подколки начали раздражать.       — Мне интересно, с кем общается мой сын.       — Мы вроде договорились, Бет. Давай не будем начинать это сначала.       Да я устал спорить с ними, но и отступать от однажды принятых решений я не люблю. Иногда приходится напоминать им. В основном Бет. Эд ещё тогда лишился всех иллюзий. Едва взяв свое безумие под контроль, у меня состоялся с ним долгий разговор. Я дал ему много пищи для ума и это помогло. Во всяком случае, он больше не пытается добиться от меня чего-то, на что я не способен.       — Мне всё равно интересно, с кем ты общаешься. — Она попыталась надавить, но так, для галочки.       — Может быть потом как-нибудь. — Уклончиво отвечаю ей. Даже в безумии мне не хотелось как-то задевать её. Теперь и подавно.       С утра мой путь лежал в офис Аманды, где у нас проходили сначала сеансы терапии, а потом и дополнительные уроки. У меня очень странное расписание. Форесту было недостаточно загнать меня в школу, и он решил загрузить меня сверх школьной программы. Видимо, чтобы лучше меня контролировать. Иногда я его за это ненавижу и хочу оторвать ему голову. А потом я вспоминаю, что это мне ничем не вредит, и тогда я прекращаю желать видеть его голову отдельно от туловища. А когда вспоминаю, что сам хочу быстрей закончить весь этот дурдом со школой, то и вовсе становлюсь добрее к нему.       Сейчас у меня два часа физики и математики, потом час геометрии. После обеда раз в три дня меня ждут другие уроки, они тоже часть договора с Форестом. И так до шести вечера каждый день, с двумя выходными в месяц.       В эти два я свободен словно птица в небе. А потом по новой. И так продолжается на протяжении четырех лет. Но, я не жалуюсь. Иногда хочется плюнуть на все и зарыться в одеяле с головой и так дожидаться Жатвы. Этот режим ещё вначале свел бы меня с ума, если бы я до этого был вменяем.       Избавления себя от необходимости посещать школу наравне со сверстниками стоило мне немалых усилий, времени и нервов. Но не только я нёс потери в той войне. Иногда мне казалось, что ещё чуть-чуть и Форест отдаст приказ на мою ликвидацию. Нервов я попортил ему не мало, но если меня не убили тогда, после бойни, которую я учинил, то мне вообще переживать по этому поводу не стоит.       Задействовав какие-то свои рычаги, Форест, по окончании нашего спора, поставил мне ультиматум. Суть его условий сводилась к тому, что либо я до шестьдесят шестого года закрываю всю школьную программу, либо больше не смею докучать ему этим. Я же поняв, что ни на какие уступки он более не пойдёт, согласился. Обычно над теми, кто хочет сдать экзамены экстерном на три года вперёд, тихонько посмеиваются и разворачивают, но Форест всё организовал. Мол, всё для тебя. Теперь я кручусь как белка в колесе.       В офисе Аманды наткнулся на Аманду. Кто бы мог подумать. Но, ирония была не уместна, мне было от чего удивляться. В это время тут обычно меня ждет совсем другой человек, когда как сама Аманда, кажется, появляется тут только во время наших сеансов. От неё я узнал, что сегодня занятий не будет.       Тем для меня лучше, свободное время лишним не бывает.       Покинув здание, я оглянулся, и отправился в сторону дома Аманды. Её поведение показалось мне подозрительным, и не покидали меня мысли о том, что неспроста она меня ждала там. И должны быть причины тому, почему мне никто не сообщил об отмене занятий. От подозрений я отмахнулся. Какие бы у Аманды не были причины торчать в офисе в нерабочее время, это меня не касается и вообще, так даже лучше. Не будет мозолить глаза.       Путь до квартиры Аманды занял не слишком много времени. Уже по привычке обесточив замок на её двери, я проник святая святых Аманды Лаберт, её уютное гнездышко и проходной двор по совместительству.       В дальней спальне играла тихая музыка. Туда бы я и пошёл, если бы на кухне что-то не забренчало, и если бы я точно не знал, где находится причина моих визитов в этот дом.       Стараясь не выдать себя, я направился на источник шума.       Всегда было интересно наблюдать за тем как она ведет себя в естественной обстановке и при этом не знает о том, что я смотрю. Вот и сейчас я с трудом сдерживал улыбку, смотря за тем, как она пытается сварганить что-то съедобное. Дебильная улыбка сошла с моего лица, когда в моей голове сложилась мозаика. Мне стало ясно, почему Аманда ждала меня в офисе.       Вот же, кретин пустоголовый...       Я медленно попятился в сторону гостиной. Там меня ждали удобный диван и телевизор, которые обязательно помогут мне не думать о скором испытании духа и воли.       Достав из кармана футляр с таблетками я, было, задумался на пару секунд, но, помня о кошмарах, отказался от безумной идеи. В любом случае у меня не было времени для сна. Скоро, когда с кухни перестанет доноситься бренчание посуды, тогда счет пойдет на минуты, прежде чем она заметит меня.       Это случилось. В какой-то момент я понял, что наступила тишина. И мне не нужно было сосредотачиваться, чтобы чувствовать её приближение. Она вышла из кухни и пошла в мою сторону.       — Привет. Что на сегодня? — Спросил я, делая вид, что мне не интересно и что ответ меня совсем не интересует. Это, разумеется, было неправдой. Я надеялся, что в этот раз она решила сварганить что-нибудь знакомое. Что-нибудь, что не является оружием, запрещенным какими-нибудь конвенциями.       — Ооо, — Удивилась она, резко развернувшись в мою сторону. Она не умела врать и актрисой ей не быть, о чем я ей никогда не скажу. В отличие от её стряпни, мне нравилась эта наша затянувшаяся шутка. — Я не заметила, как ты пришёл. Давно уже тут?       — Пять минут.       Улыбаюсь ей, она возвращает мне улыбку. Но глаза ведь не обманешь, верно? Слишком хорошо она меня знает.       — Снова кошмары?       — Так, что готовишь?       Она не знает, что мне снится, никто не знает. И я никого не собираюсь посвящать в это дело. Тем-более её. Я не хочу знать, что она скажет, если узнает о Телчине и о моём решении не вмешиваться в это.       — Запеканку готовлю. — Она склонила голову на бок. Её разноцветные глаза смотрели в самую мою душу.       — Я это не буду. — Брякнул я.       — Да ты даже не пробовал ещё. — Задорно улыбаясь, она машет рукой в сторону кухни.       — Нет, нет. Нет и ещё раз нет. — В этот момент я был самым не убедительным человеком на свете. Мне было стыдно за такую плохую игру. — Я жить хочу!       — Вот, вот. Если хочешь жить, попробуешь. — Пригрозила она мне деревянной лопаткой. — А теперь не отвлекай меня. Жди, я почти закончила.       Я мог бы сбежать. Она бы никогда не догнала меня, и на некоторое время я бы избавился от роли кулинарного критика. Но, я не сбежал. Я послушно продолжил продавливать подушку дивана и ждать неизбежного.       Минут через двадцать моё ожидание закончилось. Глядя на итоги её труда я не знал, радоваться мне или стоит уже начинать переживать.       Оно, чем бы это ни задумывалось, сгорело. На вид и на запах это было именно так.       — Неотложку вызвала? — Оттягивая неизбежное, разглядываю вроде бы съедобный на вид кусок запеканки.       — Ты не смотри. — Сказала она, — Ешь.       Рассмотрев это внимательней, понимаю, что не стану это есть даже под страхом чудовищного возмездия. И злиться вроде не могу, не по настоящему, и отказывать... У нее не так много увлечений. И, черт подери, если подыхать, то только из-за неё.       Пожелав себе удачи, отрезаю кусочек посветлей и пробую на зуб эту отраву. А потом, чтобы не передумать на полпути, разом проглатываю весь кусок. Это было почти съедобно. Я даже не сильно совру, сказав, что это удобоваримо. Пусть порадуется.       — Ну как?       Я смотрю на неё. Сидит, руки сложены на столе, прямо как прилежная ученица, и смотрит мне чуть ли не в рот.       — С голодухи не умрёшь. Если в лесу будет некого жрать, и когда все товарищи закончатся, можно и это есть. — Отвечаю как всегда честно.       Немного приукрасил, но, суть, думаю, передать смог.       — То есть, уже лучше? — Решила уточнить она, нахмурив брови, — Обычно ты менее разборчив в выражениях.       — Обычно, дело рук твоих даже на клык пробовать страшно.       Предыдущие её творения иначе как отравой, не назовешь.       — Вот вырву тебе сейчас твои грабли. — Прошипела эта девица, прищурившись.       Кажется, я перегнул.       — Не шипи на меня.       Это было неожиданно. Боль, и искры в глазах, звук падающих на пол керамических осколков.       — ...не дергайся! — приказала Мария, когда я в очередной раз дернул головой. — И откуда в тебе столько крови? Для неё места после всего твоего говна должно не хватать. А нет, смотри, всю кухню залил. Аманда меня убьёт...       Покорно слушая её ворчание, я так же покорно сидел на стуле, напротив окна. Мария, склонившись надо мной, околдовала над моей рассеченной бровью. Крови и правда, было много. Она была повсюду, и на столе и на полу.       — Долго ещё? Что там так долго можно делать?       — Да что ты дергаешься как девочка? Если хочешь поплакать, только скажи - я выйду. И вообще, спасибо бы сказал, что я тут вожусь с тобой, вот брошу, и будешь сам всё делать.       — А за остальное мне тоже спасибо сказать? — Изумленно поднимаю брось, за что тут же получаю по затылку.       — Не вертись, говорю, — вцепилась она мне в подбородок своими пальчиками, — Сам виноват. И вообще, другая бы обиделась, а я вот такая хорошая, жалею тебя, придурка.       — Я должен быть счастлив, да?       — Да перестань ты! Вот если бы я глаз выбила, тогда бы ещё поняла твоё нытьё.       — Да ты сама доброта и милосердие. Что ты там возишься? Тебе еще убираться тут.       — Подождёшь. А кухню сам будешь мыть. Кровь твоя тебе и смывать её.       Ещё минуты две она возилась с моей бровью.       — Ну, вот и всё. Конечно, это нужно зашивать, ну, нормальному человеку, я имею в виду, а ты так обойдёшься. — Её голос лучился довольством от проделанной работы, — Чеши, давай отсюда, я тут уборку буду наводить. Вот скажи мне, как можно было так все засрать? Аманда подумает, что я тебя прирезала. Боже, за что мне всё это... Мало я страдала?       Первым делом я пошел в уборную.       — Красавец, — выдал я вердикт, глядя на свое отражение в зеркале. — Ну да, перегнул слегка, но кружкой то зачем кидать? И как попала. Специально целилась?       Ответа не было.       — Да лучше бы ты в глаз мне попала! Представь, ходили бы вдвоем и сверкали красными лампочками! Как я на улицу то пойду с такой рожей?       Махнув рукой, смыл с себя кровь, где увидел, дошел до гостиной, плюхнулся на диван и принялся ждать. Ждал не долго. Минут через тридцать она вошла в гостиную и, встав напротив меня, принялась молча на меня смотреть, сложив руки на груди.       — Чё пялишься? — Спросил я обиженно.       Бровь начала ныть и отекать, причиняя неудобство.       Сначала она сдерживалась. Потом улыбнулась, стараясь не растянуть улыбку до ушей. Потом задрожала. Кульминацией всего стал её громкий смех.       Я точно знаю, те кто в курсе нашей истории сильно удивляются нашей дружбе. Я знаю, что начнутся пересуды, возможно кто-то предположит, что мы теперь разругаемся и перестанем общаться. Но, какие могут быть между нами обиды? Она - причина, из-за которой я мирюсь с условиями Фореста.       Не Аманда, Мария вытащила меня из пучины безумия. Не Аманда, я помог Марии примириться с увечьями, из-за которых я бы с удовольствием вернулся в прошлое и снова убил семью губернатора. И повторял бы снова и снова и снова...       Когда-нибудь я ей все расскажу. После вторжения Жнецов, если мы выживем. И я понятия не имею, что она подумает, когда узнает, что я, зная всё, ничего не сделал чтобы спасти подопытных на Телчине. Но канон... Цербер трогать нельзя. Это значит, что дети будут умирать. Их будут сводить с ума, а я буду терпеть свои кошмары. Моя плата, в сравнении с ценой уплаченной ими, ничтожна.       Смех Марии оборвался. Прочитав что-то на моём, она нахмурилась.       Уже час прошел с того момента как она перестала смеяться. Обстановка в комнате изменилась. Сейчас её ноги служили подушкой для моей головы. Старая привычка, ещё с тех времен, когда мы оба обитали в подземельях Фореста.       — Ты расскажешь мне, что тебя тревожит? — Я знал, что она не отстанет, и она не обманула моих ожиданий, — Будь это один раз или два, но кошмары преследуют тебя уже полгода. Тебе нужно полноценно спать, долго ты не протянешь, ты же знаешь это.       — Почему ты увлеклась кулинарией? — задаю встречный вопрос.       — Мне так хочется. — Неуверенно ответила она. Кого другого она могла бы обмануть. Не меня. — Я не имею права увлечься чем-то?       — Ты имеешь право на что угодно.       — Ты не доверяешь мне? — внезапно спросила она меня, заглянув мне в глаза.       — Что за вопрос? — спрашиваю её, стараясь не отводить взгляда. Иначе подумает, что вру.       — Ты не ответил. — Заметила она, досада и обида в её голосе причиняли мне боль. — Все меняется, да? Вот мы уже имеем секреты друг от друга. Что потом? Ты найдешь другую?       Последний вопрос был явно шутливый и не серьёзный. Я громко фыркнул и улыбнулся. Мария тоже улыбнулась.       — Прости. — Говорю ей, — Эти кошмары слишком личные.       — Я подожду. Ты мне всё расскажешь. Я знаю.       — Только после тебя.       —Почему я должна первая? — возразила она.       — Потому-что.       Она стукнула меня ладонью по лбу, а затем перевела тему.       — Я тут фильм нашла. Ты говорил, тебе нравится всякое старьё. Не хочешь посмотреть?       — Что за фильм? — заинтересованно приоткрываю один глаз.       — Старый, из сети скачала. Он просто жуть, какой старый.       — А такие остались?       — Да, — пожала она плечами. — Чему ты удивляешься?       — Разве они не устарели? Ну, не слишком старые? Лет двести назад технологий то нормальных не было.       — Что б ты понимал. Искусство не может устареть!       — Так что за фильм?       — Сериал какой-то, вроде про вампиров. Неужели про них снимали даже тогда...       — Сериал? Нет, не получится. Через час мне уже надо идти.       — Ну, как хочешь. Потом не жалуйся, я дважды скачивать не буду.       — П-ф. Тут, кстати, Элизабет снова зазывает тебя в гости.       — Знаешь, — Протянула Мария, — а я не против.       — Обычно ты отказываешься. Что на тебя нашло?       — Просто, ну, сколько можно терзать её любопытство?       — Темнишь ты что-то. Если так, приходи хоть сегодня. Когда меня не будет.       — Почему это? — Она наклонила голову на бок.       Вблизи под углом хорошо видно, что один её глаз не настоящий. Будущее опять какое-то не такое. Летают в космосе, но не могут нормально сделать глазной протез.       — Неважно.       — Я тебе сейчас второй глаз подсвечу. Скажи ей, что обязательно приду.       — А зачем сразу бить?       В ответ, она снова осторожно стукнула меня по макушке. Я бы остановил её, да лень было шевелиться...