Выброс. Часть вторая.

      — Что со своей мордой сделал? — спросил меня безымянный боец, когда двери бункера закрылись за моей спиной.       — На грабли наступил. — Пробурчал я в ответ, машинально проведя пальцем по отсутствующей брови.       — Где только грабли нашёл? — спросил он, отойдя в сторону. — Я знал, что тебя гоняют сильно, но, думал, что всё не так страшно.       — Что-то ты больно общительный. В отпуск отпустили?       — В отпуске я уже был… — Отмахнулся дежурный.       Провожать он меня не стал, не положено оставлять пост, да и без него тут есть, кому следить за каждым моим шагом. Зуб даю, что, уже в этот момент сарафанное радио набирает силу, и к обеду вся база будет обсуждать мою неравную схватку с граблями. Оставив позади уже изученную и набившую оскомину лестницу, я оказался перед лифтом. Впереди меня ждал спуск на лифте и ещё один проход по коридору.                          Спустившись на лифте на минус шестой уровень, последний уровень доступный для меня, иду еще двести метров по петляющим коридорам, пока не останавливаюсь у гермозатвора. За этой дверью ещё один бункер, если можно так выразиться, специальный. Если верить Форесту, то его построили только для меня. Тут я занимаюсь физическими тренировками. Тут я когда то продемонстрировал Фостеру и его коллегам свои способности. Те, которые успел засветить, то есть, практически все.       Открываю гермозатвор, прохожу предбанник, открываю ещё одну дверь, уже обычную, пластиковую, и ловлю лбом резиновый мячик.       — Не спать, квашня! — рявкнул тренер, стоящий посреди небольшого спортивного зала — Бегом переодеваться, чтоб через три минуты был тут как тут.       Вздохнув, переступаю через мячик и иду в раздевалку. Через три минуты стою перед тренером в форме, чем-то напоминающей костюм для дайвинга, только без капюшона и не такой плотный.       — Ты что с рожей сделал? — Он естественно, не мог проигнорировать мою боевую травму.       Коротко о моём тренере. Он ненормальный. Это если совсем коротко. А так, он опытный вояка, имеющий в загашнике медаль за отвагу и просто повидавший жизнь пятидесяти семилетний мужик. Рост у него метр семьдесят, вес под сотню килограмм. Голова лысая, всегда начисто выбрит. Нос многократно переломан. Телосложение спортивное. Выше меня на голову, с моими полутора метрами. Про разницу в весе и говорить не буду, так что никаких шансов побороться с ним на равных у меня нет. Я всё-таки тринадцатилетний пацан, а на глаз мне и двенадцати не дашь. Но все это теряет значение, когда я накачан энергией под завязку.       Проблема в том, что никто не дает мне поглощать столько энергии, сколько мне надо. Видите ли, опасно для окружающих, мать их! И гоняет он меня беспощадно, что тоже расходует запасы энергии. А на ресурсах организма я далеко не уеду. Нет, убить я могу его в любой момент, когда он не будет ждать нападения, а вот побороть своими силами... пока что не дано. Это если не упоминать его беспредельный опыт. А ведь он даже не N7, не было еще такой программы, когда он попал в армию.       Чем я тут занимаюсь три года? Физкультурой. Я бегаю, прыгаю, отжимаюсь, таскаю железо на себе, занимаюсь гимнастикой и просто довожу свой организм до удобоваримого состояния. Если кто-то думает, что я тут учусь умерщвлять ближнего своего и не только, то он ошибается. Хотя после нового года, тренер начал учить меня двигаться в рукопашном бою. А на прошлой неделе начались работы с современным оружием. Никакой практической стрельбы, просто собираю и разбираю оружие, вспоминая технические характеристики того что собираю. Тут я в своё время сильно удивился. Не думал, что эти новые автоматы и пистолеты можно собирать и разбирать в полевых условиях. Помнилось, что для этого нужен инженерный стол с кучей инструментов. Когда сказал об этом тренеру тот посмотрел на меня как на дебила и отправил учить мат часть. Вот тебе и канон со второй частью.       — Упал. — отвечаю на его вопрос, вытянувшись по струнке. Я давно отвык от подобного, и снова научиться подчиняться приказам, стоило мне громадных усилий. Да, что уж там, я и сейчас, нет-нет, но ловлю себя на мыслях, подобных: «что этот ублюдок себе позволяет!».       — Упал? — переспрашивает он, смерив меня прищуренным взглядом. — А что же мне говорят, что ты на грабли наступил? Врут окаянные?       — Врут.       — Конечно, врут. — Кивнул он, просверлив меня взглядом. — Чтобы ты не падал на каждом шагу, бегом тридцать кругов. Потом разминка. Готов без остатка отдаться турианской потаскухе, если ты сегодня не пропустил утреннюю пробежку.       И побежал я тридцать кругов по спортзалу, время от времени получая шариком в лоб и слушая комментарии насчет своей неуклюжести. Сам я мыслями всё время возвращался к своим кошмарам, потому и пропускал мячики. Когда очередной мячик содрал с меня пластырь, и я побежал дальше, не обращая внимания на кровь, залившую глаз.       — Стоять! — скомандовал он, подходя ко мне ближе. — Сорок отжиманий.       Делать было нечего, пришлось отжиматься.       — Встать!       Он приблизился ко мне в упор, ближе было уже некуда, и осмотрел меня таким взглядом, после которого отъезжают в могилу.       — Я не знаю, что с тобой происходит в последние недели, влюбился ты или трусы по утрам липкие. Но твое состояние мне не нравиться. Иди рожу умой и захвати аптечку на обратном пути.       Только посмотревшись в зеркало я понял, почему снова пошла кровь. Пластырь, оторвавшись, содрал уже начавшую заживать рану. Будь у меня больше энергии, такого бы не было. Но что есть, то есть. Все-таки удачно она мне кружкой заехала ,ничего не скажешь. Возвращаясь, захватил из шкафчика полевую аптечку. В аптечке, вопреки моим знаниям этой истории, был не только медигель, который в повседневности используется редко. Обычно он применяется, когда нужно рану закрыть, чтобы раненый дожил до профессиональной помощи, или во время боя он вводится автоматической системой брони солдата. Только в этих случаях её не экономят. А чтобы порезанный палец замазать его никто не применяет, средство это не дешевое. Вот и рассеченная бровь обойдется без медигеля.       — Доставай медигель! — Приказ тренера удивил меня в основном по этому. — И не смотри как баран на новые ворота. Или ты хочешь шрамом светить в свои тринадцать? Рано тебе ещё. Не положено!       Пять минут ушло на все это дело, спустя которые я снова стоял посреди зала.       — Так лучше, уже не выглядишь как побитый пёс. — Ворчал он, когда осмотрел он свою работу. — Давай разминку, потом на полосу препятствий и свободен на сегодня. Послезавтра будет рукопашный и основы ножевого боя. Далее сборка и разборка видов легкого вооружения. Все запомнил? Бегом марш!       После тренировки вернулся в квартиру Аманды. По ощущениям в квартире двое. Мария и Аманда. Их обеих я чувствую на любом расстоянии, вблизи же мне не нужно даже сосредотачиваться, чтобы чувствовать их. Аманда на кухне. Мария у себя. Проходя по коридору, специально игнорирую психичку. Та, носясь по кухне, даже не заметила меня. Подруга лежала на кровати, качая ногой в такт какой-то музыке. На ней были свободное трико и футболка серого цвета.       Сажусь на спинку кресла стоящего возле её головы. Вот что за люди, совсем страх потеряли. Шатаюсь по квартире полной людей и хоть бы кто заметил. Пока думал, как её напугать она подняла глаза ко лбу, увидела мою рожу рядом и подскочила с кровати. Споткнулась и упала. Теперь сидит, шипит ругательства и трёт лоб.       — Ты что пугаешь меня, дурак? — спросила она, садясь на кровати. — А если у меня шишка будет? Я тебя убью тогда.       — Да я только собирался предупредить, но ты всё испортила. — Отвечаю, с кресла перебравшись на пол.       — Испортила. — Проворчала она. — А сказать не мог, что пришел?       — Мог, но не стал. Привыкнуть уже должна. Что там Аманда на кухне творит?       — Не знаю я, что она там творит! Пошел бы да спросил. Расскажи лучше, что на тренировке делал.       Когда она, наконец, оттаяла, в глазах её мелькнуло любопытство.       — В основном мячиком в лоб получал. Всю дорогу бегал и молился, чтобы не было синяка под вторым глазом. Ты лучше скажи, на что экзамены сдала? А то я забыл спросить тебя днем.       — Девяносто пять баллов. — Мария широко улыбнулась.       — Куда теперь? — спрашиваю её, боясь услышать ответ, совсем не разделяя её радости.       Не дай бог уедет. Не хочу даже думать об этом.       — Не знаю пока. — Мария отвела взгляд в сторону. — Может, на Землю слетаю. Уже не помню, как она выглядит.       — Со всем этим смогом, наверное, безобразно.       — Ты преувеличиваешь. Не всё так страшно, как выглядит с орбиты.       — Как знаешь. — Равнодушно пожимаю плечами.       Весь оставшийся вечер мы болтали о всякой ерунде, да смотрели фильмы. В общем, это был обычный наш вечер. Когда уходил, помахал рукой удивлённой Аманде. Вот же, четыре часа тут проторчал, а она и не заметила.       Домой не пошёл. В сегодняшний особенный вечер мой путь лежал в пригород, на ту самую поляну и за неё, вглубь лесной чащи. За ней, в одном километре пути от границы леса расположился мой второй «дом», после которого я стал радоваться возвращению в дом Беккеров, уже не говоря о том, чтобы спать там.       Проблема была в том, что я не сплю без снотворного. Чем бы ни были мои силы, о сохранении моего рассудка они не заботятся. Отсутствие сна убивает меня, но, что ещё хуже, чем дольше не сплю, тем меньше себя контролирую. Физические нагрузки не помогают избавиться от излишков энергии, а «Выбросы» ограничены лимитом организма и уже давно не так эффективны, как было ещё в начале. Я достигаю их лимита гораздо раньше, чем избавляюсь от ненужной энергии. Оказывается, их нельзя напитывать до бесконечности.       В другой ситуации мне бы радоваться. Я становлюсь сильней, у меня больше энергии, а значит, я сдохну на одну секунду позже, чем было вчера. Всё это херня на постном масле. Чем больше во мне энергии, тем хуже я себя контролирую, тем чаще силы вырываются из под контроля. Со временем ситуация улучшается, но всегда есть угроза срыва. Не сомневаюсь, что у Фостера на этот случай есть всегда готовая группа ликвидаторов, и нет сомнений в том, что они справятся со своей работой.       Мой «дом» расположился посреди чистой поляны огороженной высоким глухим забором. За ним не было ни одной зелёной травинки, ни одного деревца. Только мертвая земля, неспособная дать урожай. Ученые проверили это, возможно это было первым, что они проверили. Когда я посетил это место первый раз, за забором можно было ещё увидеть лес, не вырубленный строителями. Сейчас этого нет, и я думаю, скоро Форесту придется переносить периметр ещё на сотню метров. Когда я пришёл сюда первый раз, огороженный периметр был куда как меньше.       Снаружи мой «дом» был простым жилым мобильным блоком, коих осталось на планете целое множество ещё со времён освоения. Даже спустя десятилетия не все они были переработаны в металлолом. Единственное его отличие от своих собратьев было в отсутствии окон. Одна дверь, запирающаяся на механический замок. Электромагнитные запоры в случае со мной – самый ненадежный способ защиты. Однако, в случае со мной, самый надёжный способ защиты – бункерная затворка. Но, в случае с имеющейся дверью, не было расчёта на то, что я непременно захочу её отпереть. Мне для этого хватит одного «Выброса», а механический замок стоит, потому что всем надоело менять электронику.       Внутри мой «дом» был пуст. Чистый пол, чистые стены, даже туалета нет. Только кресло посреди единственной комнаты. Кресло мне напоминает то, которое стоит в кабинете дантиста. По идее в нём можно расслабиться, но что в этом доме, что в кабинете зубного врача, ситуации редко располагают к этому.       Врачи уже были тут. Люди, изредка напоминающие мне сотрудников Телчина. Эти были бы тоже не прочь от меня что-нибудь отщипнуть или поковыряться в моих потрохах. Кивком приветствую их. Простая вежливость, в конце концов, присутствуя тут до самого последнего момента, они рискуют своими жизнями, хотя какой-либо необходимости в этом нет. Они нужны были раньше, когда проводили тесты и пытались следить за моим организмом во время активности моих сил, сейчас нужды в их присутствии нет, но они всё равно приходят. Видимо исполняют какой-то иной приказ Фореста, о котором мне неизвестно. Заранее сажусь в кресло, и следующие полчаса перебираю в руках капсулы с «лекарством». Не только снотворное там было. Что-то еще, должное держать моих демонов в узде. Не только рвущиеся испод контроля силы, но и мой больной разум. Я такой рассудительный не всегда, иногда для этого мне нужна химия.       Через полчаса в «дом» вошла Аманда. Сейчас она плохо напоминала ту немного легкомысленную женщину, которую я видел пару часов назад. Сейчас она на работе, в обществе человека, присутствие рядом с которым в скором времени станет смертельно опасной угрозой. Хочешь не хочешь, станешь серьёзным.       — Сколько спал? — Спросила она меня, едва сделав пару шагов.       — Час или полтора, — Дернув плечом, смотрю на одного из «наблюдателей». — Ваша херня уже не помогает. Нужно что-то посильней.       — То, что мы дали тебе в последний раз, должно было убить тебя, действую оно на твой организм как положено. — Покачал головой врач на которого я смотрел. — Мы не можем постоянно увеличивать дозы. Мистер Фостер уверен, что тебе нужно скорей научиться контролировать это. Лекарство только отодвигает проблему, но это не может длиться вечно.       — Конечно, не будет! Без снотворного я сдохну через полмесяца. Только перед этим я сойду с ума и убью всех, до кого дотянутся мои силы. — Я чувствовал, что начинаю нервничать, но поделать с этим ничего не мог. То, что дремало днём, сейчас брало надо мной верх.       — Дело не только в снотворном. — Припечатала Аманда, разрезав рукой воздух.       — Но, бессонница всё усложняет. — Парирую, вдавливая пальцы в подлокотники.       — Всё было нормально ещё полгода назад. — Заметила Аманда. — Или ты врёшь, или с тех пор что-то изменилось, о чем ты молчишь. Насколько ты стал сильней за последние месяцы?       — Не знаю! Я уже не успеваю насытиться полностью, но так ни разу не достиг порога истощения. В себе я этой энергии не чувствую, а радиус ощущения энергии не всегда корректно отображает прогресс. Аманда, блядь, что я перед тобой тут распинаюсь? Ты и без меня всё это знаешь! Ничего, блядь, за последнее время не изменилось!       — Да, только ты не спишь и снова сходишь с ума! Возьми себя в руки! — Я был уверен, что Аманда топнет ногой, но, по всей видимости, она сдержала порыв. — Это снотворное должно было перестать действовать ещё через полгода-год, с твоим текущим прогрессом. Но не прошло трёх месяцев сначала приёма, как ты заявляешь, что оно уже не дает эффекта! Адам, мы так вернёмся к самому началу, если ты продолжишь что-то скрывать.       — Я не Адам! Сколько вам повторять, я не Адам! — Выкрикнул я, выскочив с кресла до того, как успел взять себя в руки. — Извини…       В тишине я вернулся на кресло. Тишина стояла ещё минуту.       — В такие моменты, я начинаю думать, что всё это зря. — Из уст Аманды вырвался тихий вздох.       — Это не твоя вина, — Так же тихо ответил я, чувствуя, что пока что могу вести себя спокойно. С каждым следующим словом мой голос звучал всё тише. Последних слов не слышал даже я. — Просто я слишком ёбнутый. Не называй меня Адамом. Это не моё имя. Это не мой мир. Всё это не то, чего я хотел.       Она только тихо вздохнула в ответ.       — Мне нужно что-то посильней, — Я с надеждой посмотрел ей в глаза, но понимания в них не увидел.       — Почему я думаю, что ты мне врёшь, и дело не в снотворном?       — Потому что ты слишком дотошная су…ссс… — в этот раз я успел захлопнуть рот до того как наговорил лишнего, но по взгляду Аманды было ясно, что сделал это слишком поздно. — Пожалуй, вам пора уходить.       — Валентин? — В этот раз, в голосе Аманды чувствовалось волнение.       — Чего тебе?       — Мы справимся с этим. Мы справимся со всем на свете, но для этого, ты должен быть честен.       — Иди уже отсюда. — Я раздраженно отмахнулся от её слов. — И… Аманда?       — Что?       — Ты ведь не рассказываешь ей… ну… — Я неопределенно помахал кистью, избегая её взгляда. — Что я бываю таким… вот?       Аманду молчала с минуту, пытаясь что-то увидеть и прочитать на моем лице.       — Она знает о самых страшных вещах, которые ты делал. — В конце концов, она нарушила тишину. — Думаешь, что эта твоя сторона отвратит её от тебя?       — Так говорила или нет?       Аманда покачала головой.       — Нет. Нет, не рассказывала, хотя должна была бы рассказать. Но… — Аманда захлопнула рот, оставив свои следующие слова при себе. — Не думай об этом. Сосредоточься на главном. Удачи.       Когда они ушли, когда источники их энергии покинули радиус действия моих сил, я ещё некоторое время сидел, перебирая пальцами капсулы с «лекарством», думая над тем, как же сильно Аманда права в том, что дело не в снотворном. Дело совсем не в нём. Блядский Телчин, блядские кошмары.       Выждав пять минут, я проглотил капсулы и отпустил свои силы, более не ощущая вокруг себя ни одного источника энергии, помимо аккумулятора телефона. Не прошло десяти секунд, когда и этот источник энергии иссяк. Пока что это был единственный способ хоть как-то удерживать эти силы под контролем, не считая практически полного истощения запасов энергии. Мои способности не терпят длительного контроля. Чем дольше я их контролирую, тем больше усилий приходится на это тратить, тем чаще случаются срывы. Уже больше трех лет я раз в неделю ночую в этом доме, отпуская контроль. Иногда чаще, но ни разу перерыв не длился дольше восьми дней. На седьмой день я уже не могу дать гарантий, что удержу «поглощение», если внезапно потеряю контроль над ситуацией. С учетом того, что постоянный контроль давит на меня, чем-то хорошим это закончиться не может. Вот и приходится ходить сюда, давать волю этому.       «Сфера поглощения» опустилась практически сразу, полностью отрезав меня от внешнего мира. Я перестал чувствовать что-либо за её пределами; внутри Сферы не осталось ничего, на чём я мог бы сконцентрировать внимание. К утру это почти превратилось в пытку, без конской дозы обезболивающего в капсулах, это стало бы настоящей пыткой. С некоторых пор не только «выбросы» причиняют мне физическую боль, но и поглощение энергии. С чем это связано я не знаю, никто не знает. И то, что рано или поздно и эти препараты перестанут действовать, не добавляет мне радости.       Ещё до рассвета я смог вернуть себе контроль над «поглощением». Стало легче дышать, ну или как минимум, я теперь мог себе позволить расслабиться, не ожидая того, что в округе начнутся перебои с электричеством или люди рядом со мной начнут чувствовать недомогание и резкие боли во всём теле. Домой к Беккерам вернулся с первыми лучами солнца, за несколько минут до того как зазвенит первый будильник. Не всегда понимаю, зачем сюда возвращаюсь, но потом вспоминаю, что это придает ощущение нормальности и смиряюсь. И чем чёрт не шутит, если бы вокруг не было никого, кому хоть немного интересно жив я или мёртв, я возможно уже сломался бы окончательно, и в конечном итоге был убит людьми Фореста, либо кем-то другим. Эти силы дали мне надежду на то, что в будущем я получу больше шансов пережить Жатву. Но они же стремятся отнять у меня всё остальное. Знать бы, как я их получил. С превеликим удовольствием удавил бы того, кто одарил меня ими.       Даже не пытался уснуть, всё утро просидев перед окном. Застал школьный автобус, остановившийся на обочине у дома и Алексу, выбежавшую из дома с маленьким рюкзаком на спине. Будущее будущим, но с одним планшетником в школу не походишь. Пока провожал взглядом школьный автобус, меня не покидала уверенность, что она видела меня или как минимум знала, что я смотрю на неё. Странная она. Ребёнок ребёнком, но иногда смотрит так, будто видит насквозь. Что-то в ней не так.       Когда выходил из дома, услышал ехидный комментарий Элизабет, которая советовала мне больше не падать. И откуда узнала?       Сегодня у меня с раннего утра встреча с Амандой. Удовольствие, от которого я не могу отказаться до шестнадцати лет и, возможно ещё дольше. От меня это мало зависит, если я не захочу перевернуть игральную доску, смахнув с неё все фигуры. Однако, против самой Аманды я ничего не имею, особенно с учетом того, что она делает для Марии, и кем для неё стала. Мать она ей не заменила, но старшей сестрой, двоюродной, смогла стать. Это важно для Марии, а значит это важно для меня. Иногда, я даже нахожу нечто интересное в наших долгих, нудных разговорах, во время которых Аманда пытается вывернуть меня наизнанку. Но, к сожалению, не так часто я могу найти что-то хорошее в нашем вынужденном общении.       К какому-то взаимопониманию мы с ней пришли не сразу. Это был длинный путь, когда казалось, что или я её убью, или она усмирит свою ненависть ко мне. А именно ненавидеть она меня начала, когда я убил семейство губернатора. Тогда она стала меня открыто ненавидеть, и не менее открыто бояться. О тихой войне, которая между нами произошла из-за Марии, я и вспоминать не всегда хочу. Со временем всё изменилось, и даже её страх передо мной ушел, что нередко играет против меня. Аманда совершенно перестала меня бояться и опасается только в моменты срывов, наподобие того, что произошел вчера вечером. Тогда она вспоминает, что я и убить могу и это ни хрена не фигура речи.       — Садись, болезный. — Кивнула она на диван, расположенный рядом со своим креслом. Сам диван был сдвинут в угол помещения, в угоду учебным занятиям. Сейчас на прежнем месте стоит ученическая парта и стол преподавателя с небольшой доской.       Чего и требовалось доказать. Совершенно не боится меня, и уже совсем не похожа на ту себя, которая вчера переступила порог моего «дома». И я, к собственному удивлению, не могу найти минусов в таком отношении с её стороны.       — И давно уже не болезный. — Без особого энтузиазма отвечаю ей, взяв курс на указанное место.       — Грабли говорят иначе. — Я сбился с шага и посмотрел на Аманду тем взглядом, который называют «убийственным». — Подружка твоя тебе пламенный привет передавала.       — Пфф. И ей привет. — Бросаю, падая на диван.       — Сам передашь, я тебе не телефон. — Усмехнулась она.       — Пф.       — Что, сказать нечего? Правильно, привыкай. Вырвет она тебе язык когда-нибудь.       — Не вырвет. Убегу. — Не совсем понимаю, к чему клонит Аманда.       — И ноги вырвет. — Сказала она, так ни разу не подняв головы, разглядывая что-то в планшете. — Так, на чем мы в тот раз остановились? Ах, да. Твоя бессонница. Всё ещё нечего сказать мне по этому поводу?       Я пожал плечами, и в ответ на её вопрос, и в ответ на свои мысли. Не было шансов, что она отступится в этом вопросе. Да и немудрено это. Мой «здоровый» сон - залог здоровья окружающих...       Следующие полторы недели никак не отличались от темпа моей жизни последние четыре года. Я ходил на тренировки. На Сеансы терапии. На занятия с репетитором. Каждый шестой день посещал свой «дом». Почти каждый день ходил к Марии, вернее, вламывался домой к Аманде. Мария категорически отказывалась возвращаться в старую квартиру раньше, и с возрастом ничего не поменялось. Говорит, что видеть её не хочет, а недавно она и вовсе продала её с помощью Аманды. На вопрос, где она в дальнейшем жить собирается, она промолчала. Последнее меня особо сильно обеспокоило.       Единственное заметное событие за прошедшие четыре недели произошло вчера, когда вернулся Форест. Ну, я то знаю, что его не было на планете, а вот Аманда почти месяц думала, что он заперся на базе по каким-то особо важным делам. На самом деле, все так думали, кроме, наверное, его ближайших подчинённых и меня. Надо было видеть лицо Аманды, когда Форест сообщил ей, что разобрался со своими особо важными делами. Ну, собственно, только вчера я и понял, что Аманда неровно дышит в сторону Фореста. И что ей в этом железобетонном ящике понадобилось? Я не уверен, что он уступает мне в жестокости. Однако не могу спорить с тем, что он сильно добрей меня. Да и какие-то принципы имеет, что я не всегда могу сказать о себе и о своих поступках. Но, речь не обо мне, а о Форесте и особенно, об Аманде, которая, к слову, в последнее время на меня за что-то сильно злится. Ума не приложу из-за чего. Я уже и Марию спрашивал, та говорит, что сама ничего не понимает. А ведь они живут под одной крышей. Кажется, обе от меня что-то скрывают. Это злит, но я пока-что держу себя в руках. Вот и вчерашний день начался с необычной просьбы Марии. Последнее время ловлю себя на том, что перестаю её понимать.       — Слушай, давай в лес сходим? — Спросила она меня, когда мы сидели в гостиной дома Аманды. В ожидании ответа, она прожигала меня внимательным взглядом. Это тоже было непонятно и, соответственно, беспокоило меня.       Стоит отметить, что сегодняшний день у меня совершенно свободный. Мария же сказала, что месяцы до конца лета и пальцем о палец не ударит. Решила немного побездельничать.       — В лесу опасно, там волки ходят, — Не думая пробормотал я, глядя ей в глаза. Как уже сказал, её поведение начало меня беспокоить.       — Какие волки? — удивилась она, а затем прищурившись, толкнула меня локтем под рёбра.       — Мы не пойдём далеко, если тебе страшно, — продолжила она меня уговаривать. — Так, по опушке походим.       — А ты не боишься?       — Тебя? Нет. — Мария сделала удивлённое лицо, — И вообще, ты мне должен.       — Я прощаю тебя. — Говорю ей, закрыв глаза. Деваться мне некуда, придётся идти в лес, но хоть позлю её немного.       — Я тебе сейчас в глаз дам. — Ну вот, пошли угрозы.       — Этим меня больше не напугать, но, чую, не отстанешь, так что, пошли.       Мария победно всплеснула руками и выскочила из комнаты, крикнув мне, чтобы ждал. И что ей понадобилось в лесу? Она же не любит лес и всё, что с этим связано.       Её не было полчаса. Если бы не чувствовал её энергию за стеной, подумал бы, что она вышла через окно. Через полчаса это начало меня накалять. Свободный день я бы мог провести без утомительного ожидания непонятно зачем нужного похода в лес.       — Ты там не уснула?       — Подожди!       — Да сколько можно ждать!       Вышла она ещё через пять минут, что должно обрадовать Аманду, потому, что я уже хотел ломать двери. Одета она была странно. Плотные джинсы темно-серого цвета, серая куртка поверх белой футболки. Темные кроссовки и кепка заканчивали сегодняшний гардероб Марии. Должен отметить, выглядит интересно.       — И вот это ты одевала полчаса? — говорю ей, когда она показалась из спальни.       — Что-то не устраивает? — выгнула она правую бровь.       —Всё отлично. — Нервные все последнее время. Всё время пытаются вывести меня из себя. — И даже ты отлично выглядишь.       — В кои то веки ты это заметил. — Закатила она глаза. — Ладно, пошли уже. Чего ждёшь?       Путь до леса прошел отлично. Шли пешком, Мария права уже получила, но просить машину у Аманды постеснялась. Да и так было нормально. Шутили, смеялись. Она подробней рассказала, как сдавала экзамены.       Так, разговаривая обо всем и ни о чем, мы вышли на мою полянку на небольшом холмике, где я не был уже четыре года. Поляна за это время заросла дикой травой и редкими цветами. Не было тут больше той красоты, какая была, когда я обнаружил её.       Если свернуть налево и пройти ещё около километра, можно упереться забор, за которым скрывается мой «дом», о котором Мария не знает. Это та причина, по которой я не хотел идти с ней в лес. Однако, как только мы вошли в лес, уже она повела меня по одному ей известному пути.       — Чего замер? — спросила меня подруга, легонько толкнув в плечо.       — Видишь эту полянку? — указываю её в сторону моего места. — Здесь было красиво, пока я не пришёл сюда.       — А потом? — спросила она, когда посмотрела в ту сторону.       — Я случайно уничтожил тут всё. Когда... плохо контролировал свои способности.       Иду в центр поляны. Нет здесь былой красоты. Мария задумавшись, шла позади меня, представила, наверное, как это место могло выглядеть раньше. Сложно поверить, что тут было что-то по-другому.       — Но сейчас-то ты всё контролируешь. — Напомнила она о себе, преувеличенно бодрым комментарием. — Пойдем уже, а?       — Куда ты меня тащишь? — позволяю ей утянуть себя за руку.       — Я же говорила. В лес. — Ответила она, продолжая тянуть меня куда-то в сторону.       — Я тебя последнее время не понимаю. — Говорю ей.       Не знаю, чего она хочет, но когда мы зашли в лес, выкинул все вопросы из головы. Чего гадать, если и так узнаю? Ещё через полчаса мы вышли на небольшую полянку, всё это время я надеялся, что она не свернёт в сторону ограждения вокруг моего дома. Пока я рассматривал место, куда она меня привела, Мария скинула с себя свой рюкзак, который упал на землю как мешок картошки. Он почему-то казался мне легче.       — Могла бы сказать, что он тяжёлый.       Мария опустилась на колени рядом с рюкзаком и принялась за его потрошение.       — Мог бы спросить. — Улыбнулась та, на секунду подняв голову.       — Не хотел нарываться.       Мария улыбнулась ещё шире, стрельнув в меня глазами.       Через десять минут она закончила. Посреди красочной поляны, на тонкой скатерти были разложены всякие вкусности. Перекусив, мы снова разговаривали. Разговоры снова были обо всём, но ни о чём. Только сейчас заметил, что последнее время у нас только такие разговоры. Будто оба пытаемся избежать неприятных тем. Раньше такого не было. Не знаю, что она скрывает, и боюсь спрашивать из-за чего чувствую себя прыщавым пацаном.       — Ты ни разу не сказал мне. — Произнесла она, лежа спиной на траве. В её голосе скрывалась неуверенность. Она посмотрела на меня. — О чём твои кошмары? Я волнуюсь за тебя.       Вопрос был неприятным. Но, это не заставило меня пожалеть о том, что рассказал ей о том, что не сплю из-за кошмаров и о том, что помню, где был до попадания к батарианцам.       — Ты ведь помнишь, где я был до того как попал к батарианским пиратам? — Подождав пока она кивнет, я продолжил. — Оно мне и снится.       Возможно, такая правда - хуже лжи.       — Тебе сниться, что ты снова туда попадаешь? — сочувственно спросила Мария, повернувшись на бок и положив руку под голову.       — Нет.       Она поняла меня без слов. Поняла, что не хочу об этом говорить, и приняла это. Так я думал, пока она не задала новый вопрос.       — А почему раньше тебе не снились кошмары? — Прошла минута десять, прежде чем она решилась спросить.       — Не знаю. — Соврал я, боясь истины больше, чем любой лжи. — Просто снятся и всё. Тебя Аманда попросила расспросить меня?       Мария нехотя кивнула, но взгляда не отвела. Так и знал. Наверное, поэтому у нас последнее время мало тем для разговоров. Слишком многое скрываем друг от друга.       — Она уже давно спрашивает у меня о твоей бессоннице, а я помню, что ты говорил мне о кошмарах и просил не говорить ей. Вот я и подумала, что это связано. — Сказала Мария, перевернувшись на спину. — Я не хотела, чтобы меня использовали как шпионку.       — Шпионку?       — Ну, я, наверное, не так выразилась. Но, суть то одна?       — Почему ты спросила сейчас, а не раньше?       На этот раз она не ответила.       Мы, наверное, ещё час лежали и смотрели на небо. Птицы странной формы и неизвестных мне видов летали над шумящим от ветра лесом. Кроны высоких деревьев гнулись под напором ветра.       — Ты не спишь? — Спросила Мария.       — Ты бы узнала, если б я спал.       — Прости. Я не подумала…       Я фыркнул. Странные у нее выверты сознания. Что что-то настроение у нас... не пойми какое. Будто всё катится в пропасть.       — Хотела что-то спросить?       — Ты можешь показать… Ты никогда больше не показывал мне свои силы. Ты можешь показать мне это?       Не нравятся мне эти вопросы. Будто мы вот-вот попрощаемся, но боимся говорить об этом.       — Вставай. — Девушка нехотя поднимается.       — Какое дерево уничтожить? — обвожу поляну рукой.       — Любое, — пожала она плечами, с некоторым беспокойством разглядывая меня. — А, обязательно что-то уничтожать?       — Смотри на то дерево! — Я указал пальцем в сторону особо толстого ствола.       Сосредотачиваюсь. Минута и самое дальнее дерево падает, рассыпается и ветер разносит его останки по поляне. На землю падает одна труха.       Не сводя взгляда с её лица, небрежным жестом левой руки отправляю «выброс» в сторону другого дерева. После сотен часов тренировок мне больше не нужно видеть цель глазами, если в той есть хоть капля энергии. В момент попадания ствол дерева переламывается, щепа летит по округе. Сломанный ствол дерева не успевает упасть на траву - его постигла судьба собрата. На землю упала только труха. Треть энергии «выброса» я поглощаю обратно до того, как она рассеется.       — Прости, если напугал. — Говорю ей. — Мои способности... в них нет романтики или красоты. Они только для убийства.       Несколько секунд она молчала.       — Может, ты просто не знаешь всех своих возможностей? — спросила она меня, коснувшись моей ладони.       — Может быть и так. Мне продолжить?       Глаза её сверкнули. Все-таки ей самой это интересно. Все-таки я не напугал её.       — А что еще есть?       — Ты только не дергайся. Вообще не шевелись. — Предупреждаю её и опускаю уже готовую сорваться с поводка «Сферу».       Мгновение и она больше ничего не видит. Я же смотрю на яркий белый силуэт, стоящий в нескольких сантиметрах от меня. Может это самовнушение, но я теперь вижу, а не чувствую источники энергии внутри «сферы». Очень точно их чувствую. Мария прекрасна, но ей лучше не знать таких граней моих способностей.       — Я ничего не видела, — сказала она оглядываясь. «Сфера» распадается медленно и кое-где свет все ещё поглощается. Это похоже на чёрные провалы в пространстве.— Это все?       Я удивленно поднимаю бровь.       — Красавица. Я за ночь могу половину этого города обезлюдить. Тебе этого мало?       — Я думала у тебя больше способностей. — Сказала она, скрывая смущение.       — Остальные ты не сможешь увидеть. Например, то, что есть несколько человек, которых я найду в любой точке галактики.       — В любой точке галактики?       — Это как запах. Слишком долго рядом со мной находитесь, не знаю, как ещё сказать. Сам плохо понимаю это. Я просто чувствую тебя, независимо от того, как далеко ты находишься.       — Ты не говорил, что всегда знаешь, где я нахожусь.       — Я чувствую, в какой стороне ты находишься. А вот где именно, могу только предполагать.       — Тоже неплохо. — Подумав выдала она свое мнение насчет того что она никогда от меня не скроется. — А ещё есть что-нибудь?       — Нет. Тебя совсем не заботит, что я знаю, когда тебя нет дома?       — А должно? — подумав, спросила она. Это был хороший ответ.       Еще пару часов мы провели на поляне, разговаривая о всяких разных вещах или просто молчали. Потом подшучивая друг над другом и переругиваясь, собрались домой.       Этим утром мне позвонил Фостер.

***

      Внутри небольшой комнаты, казалось, было пусто. Любой вошедший в помещение три на четыре метра увидел бы только панорамное окно на всю стену, да раковину. Небольшой шкафчик, привинченный к полу и пустую, скомканную детскую кровать.       Гость подумал бы, что тут никого нет, и он ошибался бы. Прислушавшись к тишине, можно было услышать слабый шёпот, доносящийся из под кровати, где, забившись в угол лежала девочка лет четырех отроду. Она, не мигая, смотрела на кусок комнаты, видимый из её ненадежного убежища. Её взгляд был прикован к двери. Она боялась того мига, когда двери вновь разойдутся в стороны и внутрь войдут чудовища. Войдут и обязательно найдут её. Вытянут её за ногу или за руку, иногда за волосы, и опять уведут. И снова будут причинять ей боль. Не прекращающиеся слезы уже промочили рукав девочки, она дрожала от холода, но не замечала этого. Не замечала саднящих царапин и синяков. Её занимал только страх перед этой дверью и тем, что скрывается за ней. Покрытые коростами губы шевелились, умоляли спасти её из этого места.       Скоро двери разошлись, и она увидела сапоги вошедшего чудовища.       — Мама, помоги! Умоляю. Спаси! Папа! Мне страшно! Спасите. Не бейте больше! Не колите! Оставьте меня тут навсегда! Не трогайте… Нет! Нет! Нет! Нет! Не надо! — Завизжала девочка не своим голосом.       Она попыталась сопротивляться, но её крепко схватили за руку и волосы. Её грубо выволокли из-под кровати и куда-то потащили. Она пыталась отбиваться. Пинала. Кусала. Умоляла не причинять ей боль. Умоляла отпустить её, чтобы она снова могла забиться в угол под низенькой кроватью...       Высоко вверху, над бункером, над деревьями, из-за горизонта показались первые лучи солнца, что освещает бескрайние джунгли Прагии.       На Телчине начался новый рабочий день...