Выброс. Часть вторая.

      Мортимер Беккер не мог сказать, как долго он бродил по своему кабинету, находясь в глубочайшем замешательстве. Его помощник будто провалился сквозь землю. Первым делом он подумал, что это был ещё один намёк от Фостера.       Едва поняв, что что-то произошло, он обратился к своим новым «охранникам». Те, нехотя и без тени расторопности, связались со своим начальством. Фостер тоже ответил не сразу. А когда ответил… Мортимер предпочел бы, чтобы его проигнорировали. Ответом Фостера было досье на его помощника и просьба не беспокоить занятых людей по пустякам.       Смирившись с очередной пощечиной и приняв тот факт, что Хила он больше не увидит, Мортимер решил утолить любопытство и более пристально взглянул на дела своего бывшего человека.       Чтиво Фостер прислал занимательное, Беккер не мог не признать этого. Мортимер не знал о большей части похождений своего слуги. Эти было неприятно. Всё это. И отношение к нему на этой колонии и его собственная неосведомлённость об увлечениях его человека. Мортимер не смог совладать с эмоциями и скривился, отбросив планшетник, словно тот был отравлен.       Ещё раз хорошо подумав, он дошел до того, что пропажа его человека это даже к лучшему. Если бы того официально арестовали, то скандал мог бы получиться знатный, а финансовый ущерб превзойти любые репутационные потери. Удручало одно, Мортимер не знал наверняка, мёртв тот или томится в застенках Альянса. Последнее пугало не хуже иных угроз расправы.       Следующие два дня Мортимер был занят. Пока его люди на Земле уничтожали всю документацию, связывающую его со его помощником, он не покидал своих апартаментов, удалённо контролирую процесс. На третий день, когда всё закончилось, он проклинал Хила и готов был расцеловать Фостера если он скажет, что просто-напросто ликвидировал его бывшего слугу.       На четвертый день, когда Грегор выполнил его первую просьбу, Мортимер решил заняться своими более личными делами. Семейными. О Фостере же тот сообщил немного. Только подтвердил принадлежность того к самой верхушке Альянса.       Это объясняло многое. Мортимер перестал дивиться тому, что Фостер чувствует себя в этой колонии её полноправным властителем. Не объясняло это лишь того, что же такого его сын мог предложить Альянсу, что его так опекают? Не уж то действительно всё дело в его внуке? До него доходили слухи, что мальчишка спасенный с батарианского работорговца оказался биотиком. Слухи так и остались слухами, даже он не нашел им подтверждения, а ведь он старался. Потом его очень настойчиво попросили не лезть в это дело. Так же его очень сильно просили не приближаться к сыну. Просьба пришла из главного штаба Альянса. Не мало тому удивившись, он смирился и на время отложил этот вопрос. Тем-более ему, да и Эдуарду, чего греха таить, нужно было время, чтобы остыть и забыть былые обиды.       Все эти годы Мортимер думал. Чаще всего он думал о сыне, потом о чудом выжившем внуке. Реже он думал о его матери. Он отнёсся к ней с подозрением, когда только услышал её имя и возненавидел, когда она окрутила юного дурака, порушив все надежды Мортимера. Сначала он думал, что через Эда она хочет получить богатства семьи. Потом, когда они сбежали на край света, он продолжал ожидать подвоха. Бегство могло быть частью хитроумного плана, в который его сын с радостью попался.       Он хотел убить её. В гневном порыве он хотел ликвидировать обоих. В назидание. Не убил. Не смог сделать этого ни в начале, ни в конце, когда узнал, что стал дедом.       А потом всё это перестало иметь значение. Вину за гибель внука он не прекращал чувствовать пока не узнал, что того нашли. Нашли живого и относительно здорового. Тогда Мортимер захотел увидеть внука, и казалось, ничто не было способно остановить его или задержать. Ему показали, как сильно он ошибался. Не помогли ни деньги, ни связи, а когда он вздумал играть не по правилам, его осадили. Это было тоже не по правилам. Сначала сгорел его дом, чуть позже его пригласили в Ванкувер. В тот день Мортимер сделал для себя два открытия. У него оказалось слишком мало влияния, чтобы бодаться с Альянсом. И он никогда ничего не добьётся без поддержки со стороны.       И Мортимер начал работать. За три года он добился таких высот, на взятие которых у него могли уйти десятилетия без должной мотивации. И он справился. Он заставил Альянс к себе прислушаться. Он мог бы гордиться тем, что занял пост главы целого холдинга. Но, стоило ему вспомнить, что всё это он сделал, лишь для того, чтобы стребовать право увидеть сына и внука, и чувство гордости улетучилось, сменившись глубоким замешательством. Всё ещё есть такие темы и такие места, где вся его власть не стоит даже грязи под его подошвой.       На этом сюрпризы не закончились. До прилета на Деметру он ошибочно считал, что имеет дело с парламентом Альянса, тем-более у него имелись основание так считать. Именно от них он получал настойчивые просьбы забыть о своём сыне. Но теперь выяснилось, не без его вынужденных союзников, что парламент тут не причем.       Майкл Фостер, этот наглый сопляк, не имел к парламенту никакого отношения. "Разведка Альянса" было написано на его лице. Это подтвердили самые разные источники. Но, это оказалось полуправдой, когда один источник копнул глубже других. Майкл Фостер не простой разведчик, если это слово вообще применимо к виду деятельности этого хлыща. Только тут, на Деметре, Мортимер узнал, что все эти годы он бодался со структурой, о которой ходит больше мифов, чем достоверной информации. Это стало очередным открытием для Мортимера. Неприятным и болезненным. Уже в который раз он пожалел, что не занялся политикой Альянса более активно, когда была такая возможность.       Впрочем, не смотря на возникшие сложности, он не был намерен отступать. Слишком много было потрачено времени и сил, и его собственный возраст более не позволял ему ждать ещё дольше. Да и чего ждать? Он уже тут, на Деметре. До сына и внука рукой подать. Половина дел позади. Осталось самое сложное дело – установить контакт с сыном, но старший Беккер не видел в этом непреодолимых препятствий. Главное не сдаваться и, что ещё важнее, не спешить и не перегибать, как тогда, в Каире и ранее, на островах. Тогда, если удача будет на его стороне, он добьётся успеха.       Был шанс, что у него ничего не выйдет, что все шансы примириться с сыном он потерял вместе с новостями о гибели внука. Но, возвращение того-же внука из батарианского рабства подарило Мортимеру надежду, почти неисчерпаемую. В этом проклятом, не милосердном мире нашлось место для одного чуда. Почему бы не случиться ещё одному? Он считал, что просит немного, даже не смотря на все те препятствия, что поставили перед ним люди, которым служит Майкл Фостер.       Как же проще было бы без этих людей... Без них он бы уже давно вернул на Землю если не сына, то хотя бы внука. Без унизительных просьб и баснословных денежных затрат.       В своих мыслях Мортимер не раз и не два проворачивал до смешного простую авантюру. Не опекай Альянс семью его сына так плотно и весь список потребных для решения этой задачки вещей сводился до двух пунктов: адвокаты и СМИ. С их помощью правительство само, на плечах толпы, вернуло бы ему пусть не сына, но внука. Сыном, скрепя сердцем, Мортимер готов был пожертвовать, ради внука, что продолжит семейное древо.       Думая о превратностях судьбы, Мортимер отправился в дом своего сына. На этом пути, к его огромному неудовольствию, его сопровождали его "охранники" - немое напоминание, что на этой планетке есть люди, на которых стоит оглядываться. От них он отказаться не мог, как и от водителя. Последний раз он сидел за рулём лет сорок назад.       Своих слуг он не взял. Те, кого он хотел бы видеть рядом с собой вернули на Землю. Судьба Хила всё ещё была неизвестна, но, теперь, когда он узнал больше о тёмных делах своего помощника, Мортимер не был уверен, что поступил правильно, когда-то взяв под опеку эту тварь и мирившийся с его наклонностями. Ранее все эти изъяны оправдывала собачья преданность Хила. Но теперь и речи не шло о том, чтобы подпускать его к опальному сыну. Если бы он знал о всех увлечениях Хила до того как отправить того следить за семьёй...       Старший Беккер надеялся, что этого ублюдка повязали до того, как тот натворил делов. В ином случае шансы наладить контакт с семьёй на веки утеряны. Помня о Каире, Мортимер понимал - Эдуард не спустит на тормозах повторения той ситуации.       Его сын поселился в пригороде, в частном секторе. Район был будто срисован с рекламного буклета, всем видом обещающего тишину, уют и спокойствие. Хорошее место для семейного человека, плохое для карьеры. Мортимер ожидал, что начав свой бизнес, сын переедет ближе к центру, сам бы он поступил именно так. Но, видимо сын придерживался другого мнения. Так или иначе, отметив для себя этот момент, Мортимер не собирался об этом вспоминать.       По мере приближения к месту назначения, Мортимера начало охватывать волнение. Осознав это, он не мало удивился, а потом его лицо искривилось в гримасе. Слишком многое будет зависеть от первого за пятнадцать лет разговора с сыном. Он это понимал и, не контролируя ситуацию полностью, он волновался.       Ему показалось, что его волнение перекинулось и на его "охранников". Не задолго до того, как они прибыли на место, те зашевелились. Мортимер списал это на себя. Вероятно, они ожидают он него, как выразился Фостер, "глупостей". Возможно так и будет, если под глупостью они подразумевают настойчивость. Старший Беккер готов был ждать сколько сможет, но не сдаваться.       Напряжение "охранников" стало явным, когда уже рядом с домом сына лимузин прокатился мимо какого-то местного мальчишки. Мортимер понял, что и водитель снизил скорость слишком рано, до дома сына оставалось ещё пара домов. Мортимер присмотрелся к пареньку. С трудом, но он узнал в этом мальчишке своего внука. Тот был похож на отца за тем исключением, что в этом возрасте Эд был выше почти на голову и не таким худосочным.       Впервые увидев внука сердце Мортимера затрепетало, он почти приказал водителю остановиться. До этого мига он и подумать не мог, как же сильно он хотел увидеть семью. Сдержав порыв, он промолчал, заставив себя успокоиться. Лимузин спокойно доехал до нужного адреса и замер на обочине.       Мортимер не спешил выходить. Он убедился, что тот мальчишка и есть его внук, когда тот скрылся за дверью дома Эдуарда. Но и тогда Мортимер не вышел из машины. Он выждал ещё немного. Он был уверен, что его внук сейчас рассказывает родителям о странном лимузине остановившемся у дома. А может они и сами уже увидели машину. Он не строил иллюзий, что сын хочет с ним увидеться и он решил дать им несколько минут. Ему самому нужны были эти несколько минут.       Подождав как он думал достаточно, он вышел из машины, перед этим обратившись к своим "охранникам":       — Ну, а вы, сиделки, со мной идёте? — Спросил он, решив отыграться.       По его мнению, слово "сиделка" лучше всего определяет их деятельность. Эти люди, поселившись в его пентхаусе, большую часть времени проводили либо сидя на диване перед телевизором, либо за стойкой мини-бара.       — Обойдешься без охраны. — Ехидно отозвался один из "близнецов", тот что сидел у дальнего окошка. — Не наделаешь глупостей, ничего с тобой не случится.       Мортимер хлопнул дверью. Глупостью, на его взгляд, было желание заговорить с ними. Замерев на пороге дома, Мортимер постучал в дверь. Но даже через минуту ему никто не открыл дверь. Мортимер постучал снова. Любому терпению приходит конец. Постучать в третий раз он не успел. Дверь перед ним распахнулась и в одно мгновение он оказался один на один с сыном. Мортимер успел отметить, что тот изменился. Постарел. На висках поселилась седина, а под глазами морщины.       Удар в челюсть сбил его с ног. С кряхтением поднимаясь на ноги, Мортимер отметил, что удары у сына всё ещё сильные. В Каире, целую жизнь назад, Эд бил с такой же силой.       — Убирайся отсюда. — Эдуард не стал ходить вокруг да около.       Весь его вид твердил старшему Беккеру, что на порог этого дома он больше не ступит.       — Вот так ты с отцом здороваешься? — Процедил Мортимер, потирая ноющий подбородок. Тот удар в челюсть выбил с него всё волнение перед встречей, как и всякое благодушие. — Вижу жизнь с отбросами не пошла тебе на пользу. Боюсь представить, каким вырастит мой внук в таком окружении.       Он ждал реакции, он ждал, что сын снова ударит его, но тот поступил иначе. Схватив Мортимера за грудки, Эд подтянул его к себе и едва сдерживаясь, процедил сквозь зубы:       — Каких приветствий ты хочешь? Тебя не ждут в этом доме.       Эдуард не сдерживая сил толкнул его. Ноги не удержали старшего Беккера и тот снова упал на спину. Чувствуя себя униженным дураком, Мортимер снова поднялся на ноги. Не буз труда. Возраст уже не позволял ему вскакивать на ноги без помощи рук или сторонней помощи.       — Про внука заговорил... — Эд, потеряв самообладание, кричал, брызгая слюной. Мортимер никогда не видел сына таким. Даже в Каире, когда тот ворвался к нему со своими наёмниками, Эд лучше себя контролировал.       Сын снова размахнулся, Мортимер подставил плечо под удар и охнул от боли, снова чуть не свалившись с ног. Второй удар докончил начатое. Пропустив боксерский удар в челюсть, Мортимер снова упал. Сплюнув алую слюну на зеленеющий газон, он больше не пытался подняться с земли.       К чести сына, тот не стал бить его ногами, только обозначил желание оборванным порывом.       — Даже не заикайся о моём сыне. Никогда. Иначе, клянусь, я тебя убью.       — Хорошо, хорошо, — Мортимер поднял ладонь, подумав, что Эд не сдержится и пнёт его ногой. Сейчас, без охраны, без влияние, которое у него было бы будь они в Лондоне, он понимал, что совершенно не способен контролировать ситуацию. — Ни слова о внуке.       — Ты чудовище, Мортимер. — Обращение Эда по имени отозвалось в душе старшего Беккера болью. Эта боль оказалось сильней той, что причинили кулаки сына. — Не смей приближаться к моей семье!       Мортимер нашел в себе силы оторвать спину от земли и сесть. Нашлись в нём силы и для того, чтобы посмотреть в глаза сыну.       — Тогда убей меня прямо тут. — Произнёс Мортимер, до которого начало доходить смутное понимание, что этот разговор нужно было начинать именно так. Валяясь у порога. — Иначе я не отстану.       Эдуард снова схватил его за грудки. Рывком поднял на ноги и долго всматривался в его глаза, будто решая, убить или избить и опять бросить медленно истекать кровью. Как в Каире.       — Что тебе от меня надо?       Вопрос звучал как угроза, как предостережение. Прежде чем дать ответ, Мортимер задумался.       — Я не молодею, Эд. — Произнёс Мортимер, глядя Эду прямо в глаза. — И у меня нет ещё одного сына. Ты и мои внуки. Вот всё что у меня осталось.       Эд ответил не сразу. Минуту сын искал что-то в его глазах. Хватка сына ослабла. Мортимер почувствовал землю всей подошвой.       — Можешь сидеть тут до скончания века. Ты ничего не добьёшься.       Не дожидаясь ответа, сын развернулся и скрылся в доме. Мортимер несколько минут стоял не подвижно. Потом встрепенувшись, он развернулся к лимузину, однако не донеся ногу до земли, он замер и снова посмотрел на дом сына. На второй этаж.       Высунувшись из открытого окна на него смотрел его внук. Поняв, что его заметили, мальчишка одним рывком перемахнул через подоконник и мягко приземлился на газон. Мортимер не знал чего в нём было больше в момент этого прыжка. Страха за внука или удивления. Внук, тем временем, остановился в паре шагов от него.       — Ты Адам, так? — Видя, что мальчик молчит, старший беккер решил начать первым.       — Меня зовут Валентин. — Ответил мальчик. Мортимер не сразу обратил внимание на имя, которым назвался паренёк. А когда обратил было поздно, мальчик сказал что-то, что озадачило Беккера намного сильней. — Я не твой Эд. Дай мне повод и я отправлю тебя на встречу с твоей собачонкой. И, будь добр, скройся. Ты всех нервируешь. Соображаешь?       Мортимер раскрыл рот ещё не зная, что сказать в ответ. Но подумать над ответом он не успел, его внимание привлекли его "охранники", высунувшиеся из машины. Мальчишка не скрывая раздражения, тоже повернулся к ним, когда те окликнули Мортимера.       — Начальник сказал: без глупостей. Помнишь?       Старший Беккер, испивший за последние полчаса достаточно унижений, уже не мог больше выносить подобного ещё и со стороны приставленных к нему ничтожеств. Он набрал воздуха в лёгкие, чтобы высказать этим "близнецам" всё что думает об их начальнике и его приказах, но мальчик опередил его.       — Помню, помню! Забудешь тут. — Пробормотал внук.       Посмотрев на Мортимера тем взглядом, с которым нажимают на курок, парень пошел в сторону дома. Сильно задумавшись, старший Беккер вернулся в машину. Его занимали два вопроса. Почему мальчик назвался другим именем, и откуда он знает о пропаже Хила? Провести параллели между "собачонкой" и своим пропавшим помощником не составило особого труда. Иные разы сам Мортимер не думал о том иначе. И, в конце-концов, от каких таких глупостей Фостер предостерёгал мальчишку?

***

      — Ну и зачем ты это сделал? — спросил меня Эд.       Они с Элизабет встретили меня в прихожей.       — Надо было его сразу убить? Без разговора? — Вздохнув, я добавил, уже без всякого сарказма. — Захотелось посмотреть на него. Вблизи. Человек, которого ты, Эд, валял по лужайке, не подходит под твои описания.       — Он бы и так уехал. А сейчас, чёрт знает, что он подумает. Ещё вобьёт себе в голову, что ты не против общения с ним.       — Ну, это вряд ли. — Устав стоят на пороге, я прошел мимо Беккеров на кухню. — Наверное.       Я не был уверен, как отец Эда отреагирует на то, что мне известно о пропаже своего человека. Но я уверен, что это не та сплетня, которую пересказывают на каждом углу. И нет сомнений, реакция последует. И какой бы та не была, думаю, это будет интересно. Если, конечно, тот не побежит в полицию. Это будет… банально.       Подумает ли он, что я причастен к исчезновению его слуги, а не подслушал взрослые разговоры? Ответ на этот вопрос тоже интересен мне, но, не уверен, что когда-нибудь получу на него правдивый ответ. Если конечно этот Беккер не побежит в полицию, что тоже будет, банально.       — Впрочем, ничего не кончилось. Он вернётся. — Заварив кофе, я передал чашку Элизабет, и посмотрел на Эда, вставшего у окна. — Я слышал, что он сказал тебе. Я ему верю. Он не отступит, пока не получит чего хочет. И ты доказал, что он не отступит, даже если бить его по голове.       — Что ты задумал? — Эд резко повернул ко мне голову.       — Ничего такого. Он хочет говорить, я поговорю с ним. Очень надеюсь, что после этого разговора он улетит отсюда.       — Просто поговоришь?       — Ну, да. — Я пожал плечами, — Я уверен, что Форест следит за ним, и не позволит перейти определенную границу. Но, они ведь не будут опекать его постоянно. Нужно решить этот вопрос побыстрей.       — И о чем же ты собрался с ним говорить? — Эд не собирался расслабляться. Было видно, как сильно он заинтересован.       — О ничтожности бытия. Успокойся, Эд. Форест запретил его убивать. Я просто хочу убедиться, что он не натворит ничего непоправимого. И только. — Я не смог сдержать усмешки.       — Ты не сказал, о чем именно ты хочешь с ним говорить.       — Не веришь мне? — Я посмотрел Эду в глаза. — Думаешь, убегу под крылышко деда-миллиардера?       — Верю. — Вздохнул Эд, отвернув лицо, — Верю, что мы всё ещё чужие для тебя. Отец поймёт это и ничто не помешает ему использовать это в своих интересах.       — Значит, не веришь. — Я не был удивлён. Я сам, в течение нескольких лет твержу им о том, что они мне никто. — Ну, тогда пошли со мной. Я поговорю, а ты постоишь рядом.       Эд сомневался. Сомневался он ровно пять минут.       — Хорошо. Я пойду с тобой. — Кивнул Эдуард. — Может, у меня ещё найдется пара слов для него.       Сказать, что Элизабет беспокоилась когда мы уходили, значило сильно приуменьшить. Но, на этот раз я махнул рукой на её чувства, тем-более, что рядом её муж, вот пусть он и разбирается с этим. Мне самому было о чём беспокоиться.       Я собирался идти пешком, но раз Эд вызвался меня сопровождать, я не отказался от услуг извозчика. На машине дорога оказалась короче. Поездка заняла всего час. Пешком я рассчитывал идти не меньше трёх часов. Старший Беккер решил поселиться на другом конце колонии. Подальше от заводских труб.       Чтобы войти в небоскрёб, пришлось звонить Форесту. Я не знал иного способа войти в здание и не привлечь внимание Мортимера при этом. Форест, сначала было послал меня нахрен. Но, подумав, всё устроил. В конце он озвучил своё пожелание, чтобы весь этот цирк поскорей закончился. Один из охранников, приставленных Форестом опекать Мортимера, встретил меня в Фойе. Второй, вероятно, дожидался наверху.       Через двадцать минут я сидел на стуле посреди столовой Мортимера. Самый старший и самый отбитый Беккер сидел напротив меня. Или упоротый. Я ещё не решил, какая из двух характеристик будет более уместной по отношению к этому семейству.       Он, как и я тоже сидел на стуле. Эдуард остался стоять в стороне, позади меня. Похоже, обсуждать с отцом ему больше нечего, и он просто мне не доверяет, потому и увязался за мной. Он не проронил ни единого слова с того момента, как мы пришли.       — Ну, парень, ты пришел играть со мной в гляделки?       Мортимер не выдержал тишины.       — Эд, ты уверен, что не хочешь постоять за дверью? — Спросил я не оборачиваясь.       Честно скажу, в тот момент Эд меня напрягал больше чем его отец. Как оказалось, в серьёзных делах я сам не доверяю ему свою спину.       — Точно, — Сказал тот, — Я разделю это с тобой.       — Так говоришь, будто я его пытать собираюсь.       Я смотрел в глаза Мортимера неотрывно. Ждал его реакции. На словах о пытках, он бросил взгляд на сына. Не испуганный, нет. Любопытный, вопрошающий. Он будто спрашивал, что за спектакль тут происходит.       — Всё равно. — Отвечая на мой вопрос, отрезал Эдуард.       — Вы так и будете меня игнорировать? — Оживился старший из Беккеров. — Это не вежливо. Вы в моём доме.       — Там, у порога чужого дома, ты был менее… горделив. — Отметил я, продолжая смотреть в глаза этого Беккера. — Что изменилось?       — Сейчас я у себя дома. И это вы пришли говорить со мной. И мне не нравится твой тон, парень. И почему говоришь ты, а не твой отец?       — Но, разве не этого разговора ты хотел?       В ответ Мортимер молча развел руками.       — Этот разговор, и эта обстановка, то как мы сидим друг на против друга... всё это напоминает мне о прошлом. — Пояснил Мортимер, — Однажды я уже сидел вот так на стуле, посреди собственного дома. И перед этим разговором меня тоже били.       — Я сожалею, что не закончил тогда. — Сухо пробормотал Эд за моей спиной.       — А вот я не сожалею. — Мортимер, будто приняв мою игру, говорил, не сводя с меня глаз. На сына он посмотрел только один раз, — О другом жалею, что не знал будущего. Если б я тогда знал, что у меня есть внук и что твой папаша дал ему фамилию жены… Я бы никого из вас не пустил на тот проклятый корабль.       — Если бы да кабы… — Я дернул шеей. Нужно бы расставить все точки над «и», вот только, не хочется мне втягивать в этот давний спор ещё и этого старикана. — Я бы с тобой поспорил, но знаешь, ты не тот человек, присутствие которого пробивает на откровенность.       — Что это за диалог, если нет откровенности? — Резво для своего возраста отозвался мой собеседник. Бегло посмотрев на Эдуарда, он снова обратил наше внимание на стулья. Похоже, он собирался припомнить своему сыну инцидент десятилетней давности. — Передаешь опыт молодежи? Похвальное начинание, но если память меня не подводит, я тебя такому не учил.       — Нет, нет, нет. Свои семейные отношения выясните как-нибудь потом.       — Наши семейные отношения. — Мортимер, зацепившись за слово, не мог не вернуть своё внимание на меня. Это хорошо. Это значит, что он не до конца врал Эду, говоря о мотивах прилёта. — Кстати, об этом. Почему ты назвал себя Валентином? Я проверил. У Эда нет второго сына. Ты - Адам Беккер. Помни об этом. Эдуард, чему ты учишь его?       Старший Беккер обратился к сыну с таким тоном, будто между ними и не было десятилетия конфликта. Это на пару секунд выбило меня из колеи. Мортимер ненормальный? Или я не нормальный? Кто тут ненормальный?       Свет замигал в гостиной – первый звоночек, что я теряю терпение. Я тряхнул головой.       — Так, с меня довольно.       Я с силой ударил Мортимера кулаком по бедру. Престарелый Беккер охнул, дернув ногой.       — Ну и сильный же ты, зараза. — Прошипел он, потирая больное место.       — Потерпишь. Сейчас я буду говорить, а ты будешь слушать. Потом я задам один вопрос и ты на него ответишь. Искренне ответишь. Как на исповеди, перед казнью.       — Эд, ты вырастил какого-то отморозка.       Мортимер не воспринимал меня всерьёз. Подозревая такую реакцию, я хотел идти сюда один. Всё же, привык я к этим Беккерам. Не хочу, чтобы они знали, что я всё ещё способен на зверства.       — А ты немного на себя берёшь, малыш? — Продолжал Мортимер.       — Никогда не понимал таких, как ты. Честно. Ты вызываешь одно лишь чувство брезгливости, если вспомнить о том, какие люди на тебя работают. — Ухмылка сошла с лица Мортимера. Теперь он смотрел на меня иначе, верно поняв, о ком я говорю. — Знаешь, что думает человек о тех, на кого работает конченный педераст и прикрывает его делишки? Я вот думаю, что его работодатель как минимум одобряет подобное. Но я пришел не для того, чтобы говорить о твоём покойном слуге. Ты угроза Мортимер. И я не знаю, куда ты ударишь. Эта неизвестность напрягает. Одним своим присутствием ты рушишь спокойное течение жизни людей. Тебе не стыдно Мортимер? Хотя куда там, тебя, наверное, никогда не интересовало мнение других, будь то прохожий или собственный сын. Одним словом — Хозяин мира.       Мортимер молчал и слушал. Молчал, даже когда свет погас не только в гостиной, но и в других комнатах. Это не было показухой. Просто я не справился. Не выдержал, потерял контроль. У меня ушла минута на то, что бы вернуть контроль над собой и этой силой.       — Продолжим. — Мортимер всё это время ждал моих следующих слов, на "свето-представление" он обратил удивительно мало внимания. — Ну, так вот. До твоих сведений уже донесли, что ты на этой колонии оказался в щекотливом положении. Власть - где то там, охраны нет, адвокатов, судий, полиции. Ничего твоего тут нет. Сейчас ты, именно ты - тот самый человек, чья жизнь зависит от чужого настроения, жадности, беспощадности и бесчеловечности. Поздравляю, ты сейчас чувствуешь то, с чем живет любой… — Я оборвал себя, понимая, что клоню не туда. — Нет. Не о том речь. Короче, Беккер. Я бы тебя уже убил, честно. Но мне запретили.       Когда я закончил, Беккер не спешил со своим ответом. Он то смотрел на меня, то на сына.       — Хотите, что бы я поверил, что ты - шкет, убил моего человека? Ладно, хорошо. Давайте представим, что так и есть. — Удивление в его голосе могло сойти за настоящее. — Много говоришь, парень. Я заслушался. И не надо мне угрожать. Допустим, ты убил Хила. Но, что с того? Если это правда, то, если бы ты мог, ты бы уже убил и меня. Но ты же сам сказал, что тебе нельзя. Может и твоя жизнь тебе не принадлежит? До чего мы докатились Эд? Беккеры теперь на побегушках. Эд? Это то, чего заслуживает наш род? И что за представление вы устроили? Зачем парня накрутил?       — Мортимер, что ты несёшь? — Я честно пытался понять его и кажется у меня начало получаться. Мне хотелось рассмеяться ему в лицо, но я был слишком напряжон для подобного. — Какой к черту род? Так, я, кажется, начинаю понимать... Подскочив со стула, я принялся ходить по комнате, пытаясь унять не то свое раздражение, не то решившие взбрыкнуть силы. Лампы над нашими головами вспыхнули и погасли насовсем. Резко остановившись, я уставился на самого старшего и самого невменяемого из Беккеров.       — Ты зачем сюда приехал? Говоришь, ты остался один? Никого не осталось? Или дело не в этом. Последний Беккер. Или не последний? Хочешь остаться последним? — Я подошел к Мортимеру и посмотрел ему в глаза. — Вот зачем ты тут. Годы заканчиваются, не хочешь подыхать в одиночестве? Ты понял, что одной ногой в могиле и тебя на сантименты пробило? И жизнь ты прожил так, что в конце остались никому не нужны ни ты, ни твои миллиарды, ни твоё имя. Вот-вот подохнешь и всё закончится. Беккеры исчезнут. Сколько там твоему роду?       — Много. — К моему удивлению на мой вопрос ответил Эд. — Семь веков.       — Значит, я прав, да? Я угадал. В этом всё дело? Семь сотен лет, Мортимер. — Посмотрев на Эда, я вернул внимание на его отца, — И все пойдет прахом. Ты был готов к такому повороту? Усыновишь кого-нибудь? Попытаешься сам сострогать? Да ни хера ты уже не сделаешь. Мог бы, не унижался бы у порога. Ну, что ты сейчас скажешь мне?       — Скажу, что ты прав. Последние мы. Нет больше никого. Будешь просить отца сменить фамилию, чтобы мне отомстить? Я прав? Нет. Не выйдет. Эд не пойдет на это, — Сказал Мортимер.       — Мне наплевать, кто на что пойдёт.       Я отпрянул от Мортимера. Я узнал, зачем он прилетел. Сказал всё, что собирался сказать. Почти. Забыл пообещать ему мучительную смерть, если он причинит кому-то из важных для меня людей вред. Но, будет ещё время. Ничего ещё не закончилось. Сейчас, похоже, Беккеры будут договариваться. Или не будут. Не важно. Я понял, что проблем от этого Беккера будет не больше чем от сбежавшей от него семьи и этого оказалось достаточно, что бы я потерял к нему интерес.       — Ты угадал малыш. Мне не долго осталось. — Я не заметил, как Мортимер встал, дошел до бара и вернулся с бутылкой чего-то спиртного. — Умирая, я не хочу знать, что больше никого не осталось.       — И чужое мнение тебя не волнует, как я понимаю. — На моих глазах старший Беккер откупорил бутылку и приложился к горлышку. — Вот скажи, чего ты ожидал, когда приехал?       — Ни такого, и уж тем-более не того что меня встретит разведка. Ни будь их, мы бы сейчас говорили на моих условиях. Что смотришь? Ты ещё мелкий, тебе нельзя. А сыну предлагать не буду. — Мортимер оторвался от бутылки и окинул меня оценивающим взглядом. Будто коню в зубы посмотрел. — Мне нужен наследник. Сын меня подвел, но, за неимением выбора и он может подойти. Однако, ты выглядишь перспективнее. И ты моложе.       — С сыном сам договаривайся, если он захочет тебя слушать. — Я вяло отмахнулся. Мне более не хотелось тут находиться. Одного только я не понимал, с чего мои опекуны так заволновались, когда узнали, что Мортимер летит сюда? — Мне дела Беккеров не интересны.       — Ты тоже Беккер.       — Я Новиков. И глядя на тебя, я не могу нарадоваться, что однажды решил не притворяться кем-то другим. Эд, я ухожу. Ты со мной?       — В детстве я кем только не считал себя.— Хмыкнул подвыпивший Беккер. Бутылку, что он принёс с собой, он уже уничтожил. — Это пройдёт. Позже.       — Наплевать. Ко мне, главное, не лезь. И я не Беккер, ты мне не дед, а он не отец. Запомни это.       — А ты не указывай взрослым. Тоже мне, убивец малолетний. Эд? Что за херню ты выдумал? Ты меня совсем за дурака не считай. Или это Фостер придумал?       — Уходим — Помрачневший Эд проигнорировал вопросы отца.       У лифта нас ждали «опекуны» Мортимера. Завидев нас, два близнеца одинаковых с лица, молча прошли на свои рабочие места.       — Мог бы и не говорить ему. — Сказал Эд, когда мы покинули пентхаус.       — Тебя это всё ещё задевает?       — Как же вы с ним похожи. — Вздохнул Эд. — Что там за история с этим Хилом?       — Спроси у Фореста. Я не знаю. — Всё же я не хотел, чтобы они узнали, что накануне я убил человека, пусть и такого поганого, как Хил. И, если Эду удобней принять мою отговорку, пусть и шитую белыми нитками... что ж, я буду только рад. — Просто, к слову пришлось.       — Фостер. Его зовут Фостер. — Эд не захотел оставлять последнее слово за мной.       Дома нас ждала обеспокоенная Элизабет в компании Алексы. Едва мы вошли, Элизабет зарядила Эду хорошую пощечину. Я, почесав затылок, ретировался, не желая влезать ещё и в этот спор. Пускай все эти Беккеры сами разбираются, кто в чём виноват и кому за это должны прилетать оплеухи. Лишь бы меня крайним не делали. И без того потратил целые недели из-за их паники, связанной с прилётом Мортимера. Если он не солгал на счет своих мотивов, конечно, то повода для паники нет и никогда не было.       И почему всё должно быть не так с этими Беккерами? Почему у них всё не как у людей?

***

      Мортимер поставил пустую бутылку на пол перед стулом. Коньяк был крепким, с учетом его возраста он был даже слишком крепким, но это не значило, что он не был способен трезво мыслить.       Альянс заинтересован не его сыном, но внуком. Это понимание начало зарождаться в его голове ещё до начала этого до безобразия странного разговора, и это понимание окончательно закрепилось, когда внук усилием мысли вырубил половину освещения в пентхаусе.       Понять, чем вызван этот интерес труда не составило. Давние слухи, в которые он отказывался верить, получили подтверждение. Его внук - биотик. И, похоже, довольно сильный биотик, если допустить, что Альянс не стал издеваться над организмом мальчишки и не устанавливал ему био-имплант.       Вернувшись к бару старший Беккер схватил ещё одну бутылку и вернулся к занятию, на котором его прервали заявившиеся родственнички. Нет, спиваться он не собирался. Но, одновременно с тем, он решительно отказывался распутывать этот клубок на трезвую голову.       Что он знает о своём внуке? Был похищен с корабля Альянса. Через несколько лет мальчишку находит турианский патруль. Турианцы спасают его и отдают Альянсу. Альянс, в свою очередь, прознав о биотическом потенциале ребёнка, возвращает того родителям, но на каких-то определённых условиях.       Мортимер покривился.       То, что мальчишка биотик, не объясняет его поведения. Это точно его пропавший внук? И что с ним, черт подери, не так?       Мортимер вздохнул.       Даже изрядно набравшись, он так и не мог, пусть только в мыслях, только гипотетически, принять одну простую истину. Не укладывалась она в его закостенелом мировоззрении.       — Кто ты такой? Адам Беккер? Или, может, Валентин Новиков?       Мортимер, устало потерев шею, отбросил в сторону полупустую бутылку. Нет. Напившись, он вернее натворит дел, чем додумается до правды.       Добираться до правды он вознамерился завтра, но добраться до кровати ему помешал телефонный звонок. И, к его, Мортимера, удаче, звонил ему именно тот, кто мог бы ответить на пару его вопросов.       — Что вы сделали с моим внуком, уроды? — Едва приняв вызов, старший Беккер перешел к делу. Немалая доза алкоголя развязала ему язык.       — Мистер Беккер, — Фостер, напротив, судя по тону его голоса, был в благодушном настроении. — Познакомились с Валентином? Если честно, когда я узнал, что он отправился к вам, я немало обеспокоился вашим здоровьем. Как он вам? Всё ещё хотите наладить контакт с этим внуком?       — Что вы с ним сделали?       Мортимер понимал, что повторяется, но, он просто не мог не перестать спрашивать. Это было важно, возможно, сейчас, в эти минуты, не было ничего важнее в его жизни.       — Тебе не понравился твой внук? — Беккер готов был поклясться, что Фостер издевается, — Что именно пришлось тебе не по душе? Замечу, он даже не бил тебя, в отличие от твоего сына. Признаюсь, Эдуард тоже удивил меня.       — Ты тему то не переводи. — Не способный больше стоять на ногах, Мортимер едва ли не рухнул на кровать.       — Да я и не думал, Мортимер. — Теперь Фостер насмехался открыто. — Я и позвонил тебе, чтобы сказать тебе пару слов о Валентине...       — Его зовут Адам. — Беккер поправил собеседника. — Адам Беккер.       Фостер расхохотался в голос. Правда смех этот показался Мортимеру каким-то не добрым. Мрачным.       — Должен тебя предупредить, мистер Беккер. — Фостер оборвал свой смех. — В этом споре ты можешь проиграть свою жизнь...       — Я устал от твоих угроз. — Мортимер действительно устал. Последнюю неделю он слышит одни лишь угрозы.       — Да не и я угрожаю. Твой внук называет себя Валентином Новиковым...       — Да, да, я уже уяснил. — Мортимер оборвал собеседника, — Это вы его надоумили?       — Отнюдь. — Отозвался Фостер, — Мы тут не причем. Как я сказал, он сам себя так называет и других заставил так к себе обращаться. Советую тебе, мистер Беккер, вспомнить об этом, когда встретишься с ним в следующий раз.       — Зачем ты мне это говоришь?       — Упрощаю себе жизнь. Никогда не знаешь, когда он может пропустить всё мимо ушей, а когда взорвется от лишнего полуслова. Не хочу нести ответ перед своим руководством за твою смерть.       — Опять угрозами сыплешь. Ты за свою жизнь только угрожать обучился, Фостер?       — Нет, нет. Ты всё не правильно понимаешь. Угрозы, это по части твоего внука. Я, как сказал ранее, просто решил дать тебе пару советов.       — Ну, давай, говори свои советы. — Ухмыльнулся Мортимер. У него начинала болеть голова после выпитого, да и кулаки сына, скорей всего дали свои плоды.       — Начнём с главного. У твоего внука есть сестра. Ты, наверное знаешь об этом.       — Да. да. Знаю. Причем тут она?       — Хорошо, что ты потрудился узнать, что у тебя не только внук есть. Так вот, заденешь девочку, твой внук тебя убьёт. Я не закончил, Мортимер. Выдохни и слушай дальше. У Адама есть близкая подруга. Её имя Мария Шульц. Советую тебе высечь это имя на своём лбу и никогда не забывать. Волос упадёт с её головы и ты труп. Я не преувеличиваю Мистер Беккер, и не преуменьшаю. Парень умеет мстить и, подозреваю, он очень сильно любит это занятие. Идём дальше. При нашей первой встрече я хотел сказать тебе пару слов, но в тот раз ты не дал мне этого сделать. Пользуясь случаем, я донесу их до тебя сейчас. Считай это позицией моего начальства. До тех пор пока ты не задумал применять силу, угрожать или делать что-либо в этом духе, меня мало интересуют твои дела, мистер Беккер. Пересечешь эту черту и никто, ни я, не ты, не сможет предугадать последствия. Как я уже сказал, твой внук умеет мстить.       — Ты себя со стороны слышал, Фостер? — Мортимер глубоко вдохнул, готовясь к долгой отповеди. — Я думал тупее прямых угроз ты ничего уже не сможешь выдать, но ты смог меня поразить. Я уже понял, что мой внук имеет свой непростой характер, но пугать меня им? Ты с ума сошёл? Я прилетел сюда за своей семьёй и ты меня не запугаешь. И если пустые угрозы - всё на что ты способен, лучше заткнись и не лезь в чужие дела.       Мортимер прервал звонок, устав от болтовни Фостера.       — Внуком меня пугать удумал. Мерзавец.       Этот до странного пустой разговор возымел эффект, но не тот, на который, как думал Беккер, рассчитывал его собеседник. Мортимер покинул свою спальню, преисполненный решимости найти ответы, помириться с сыном и лишить Альянс влияния на свою семью. Уйдут месяцы, годы, но однажды, Мортимер не сомневался, он взглянет в глаза Фостеру и скажет ему: " Я победил".