Сладкая зависимость

      Сегодняшний день мало чем отличался от дня вчерашнего. Если честно, у Гермионы Грейнджер жизнь проходила, словно день сурка. С утра ей надо было собрать Рона на работу. Сегодня к этой процедуре подключился Гарри. Приведя себя в порядок, Гермиона привередливо осмотрела себя в зеркале. Если бы она не работала в одном кабинете с самым сексуальным Министром, она бы не переживала за свой внешний вид, но… Поделать с собой Грейнджер ничего не могла. Она даже думала уволиться. Но тогда станет совсем тяжко по финансам. Уж лучше она будет терпеть это невзаимное желание, чем голодать.       Посмотрев на время, Гермиона запаниковала. Кажется, она опаздывала. Причем очень сильно. Ворвавшись в Министерство Магии и заработав презрительные взгляды волшебников, Гермиона рванула на второй этаж, где восседает самая сексуальная женщина. Постучав прежде чем войти, она услышала недовольный голос Беллатрикс: «Войдите».       Зайдя в кабинет, она столкнулась с надменным взглядом начальницы.       — И что вас задержало на целых 5 минут? Пробки? — в голосе сквозил сарказм.       — Поздно вышла из дома, — пролепетала Грейнджер.       — Удовлетворяли потребности Уизли? — с небрежностью в голосе спросила Министр, просматривая стопку документов на столе.       Гермиона покраснела:       — К нам просто приехал Гарри.       Лестрейндж приподняла бровь:       — Поттер? Разве он не счастлив в браке с младшей Уизли?       — Вы поразительно осведомлены, министр, — удивленно проговорила Гермиона, начиная с ходу разбирать свой стол. Она была рада, что Беллатрикс немного отвлеклась от еë опоздания. — Но, к сожалению, сейчас Гарри в ссоре с женой.       — Неудивительно, учитывая потребности младшей Уизли. На днях она предлагала себя Долохову, прознав, что у него есть несколько домов. Он сказал, что шлюхами не интересуется, — Лестрейндж фыркнула.       Гермиона вытаращила глаза. Джинни так себя повела? Бедный Гарри. Слова Лестрейндж почему-то Гермиона не ставила под сомнение. За Джинни водился грешок: она любила себя выгодно продавать.       — Я смотрю, ты все же не сильно удивлена.       — Я догадывалась, — коротко обозначила Гермиона.       — Кто бы сомневался, — хмыкнула Беллатрикс, и еë красные губы растянулись в улыбке. — Всезнайка Грейнджер видит людей насквозь… Но ты же работаешь здесь не из-за этого? Эти бумаги надо отнести Люциусу Малфою, в его кабинет. Он должен подписать сейчас же все до единой. Это не терпит отлагательств. Повтори, что я сказала.       — Люциусу Малфою, подписать, не терпит отлагательств, — словно мантру повторила Гермиона убитым голосом. Она ненавидела Люциуса. Он не разделял мнения Беллатрикс о еë работе помощницей Министра. Образно говоря, он еë ненавидел, называя самыми ужасными словами, которые могут прийти в голову. С его сыном Драко они учились в школе. Он не сильно отличался от отца своим характером. Даже можно сказать, что вообще не отличался.       Гермиона взяла бумаги со стола Министра и, придерживая подбородком стопку, отправилась к лифту. Спрашивать Лестрейндж, почему она должна была это делать, а не почта, смысла не было. Видимо, бумаги имели большую ценность.       Скосив глаза, чтобы прочитать о чем там говорится, Гермиона увидела, что Беллатрикс хочет организовать поисковую группу в Албании. Некий Том Реддл пропал без вести несколько лет назад, и для будущего всей Британии он невероятно важен. Имя казалось смутно знакомым. Но откуда ей было его знать?       Гермиона мотнула головой, чуть не скинув этим движением бумаги на пол. Это не должно было еë волновать. Поднявшись наверх на лифте, девушка внимательным взглядом осмотрела четвертый этаж. Она нечасто посещала кабинет Люциуса, да и была рада этого не делать. Но не все так хорошо бывает, как нам бы хотелось. Пройдя мимо таблички с надписью «Карбон Гойл. Отдел спецслужб», Гермиона с кислым лицом постучала в дверь с табличкой «Люциус Малфой. Поисковый отдел специального назначения».       — Входите, — раздался вкрадчивый голос Малфоя-старшего.       Грейнджер, неловко переминаясь с ноги на ногу, зашла в кабинет. В нём было всë по-малфоевски, если это можно так назвать. Никакого хаоса на столе, без которого жить не могла Блэк, кабинет оформлен в типичных слизеринских цветах. Несколько контрастировало на фоне серебристых стен темное кресло, явно сделанное из очень дорогих материалов, а также большой чёрный лаковый стол, на котором и были разложены листы в аккуратные папочки. Малфой заполнял какой-то бланк с помощью Прытко Пишущего пера. Разработка Риты Скитер пришлась по нраву Люциусу, и он с удовольствием использовал еë. Увидев Грейнджер на пороге, лицо его приобрело кислое выражение, словно он раздавил флоббер-червя.       — Итак… — приговорил он. — Вы.       — Я, — довольно бодро ответила Гермиона. — Вам нужно подписать.       Ухмылка Люциуса была неприятной, когда он взял стопку листов у Грейнджер:       — И каково ВАМ быть в услужении Беллатрикс Лестрейндж? Не болят старые шрамы?       Кажется, его собственная странная шутка его развеселила.       — О чем вы говорите? — удивленно произнесла Грейнджер.       Люциус, всë ещë насмехаясь, кинул взгляд на бумаги. Лицо его резко приобрело серьезное выражение. Он перевёл взгляд на Грейнджер.       — Беллатрикс что-то ещë сказала про эти бумаги?       — Нет, просто сказала, что это дело чрезвычайно важно, поэтому мне надо лично отнести вам на подпись.       Люциус медленно кивнул. Он снова посмотрел на бумаги и тихо произнёс:       — Значит, Албания. Некоторые вещи неизменны.       Гермиона с интересом смотрела на аристократа. Что так могло его напрячь в этих бумагах? И кто такой Том Реддл? Малфой ставил подпись за подписью, хотя Гермиона готова была поклясться: ему этого делать не хотелось. Кем бы не был Том Реддл, но, кажется, его возвращения не особо ждут в министерских кругах, и Гермиона не знала, хорошо это или плохо. Ей казалось, что она что-то припоминает… Словно лента какого-то старого фильма. Может быть, она слышала это имя в кино?       Она не заметила, как Люциус расписался в каждом листе. Привёл еë в чувство звук, с которым он грохнул эти листы перед ней на стол:       — Теперь это надо спустить ниже. В каждое подразделение. Но почта этим займется.       — Но мадам Лестрейндж…       — Я знаю, что она поручила это вам, — холодно отметил Люциус. — Вы донесли это до меня. Теперь это моя ответственность.       Гермиона кивнула. По закону этикета она должна была поклониться чистокровному волшебнику, но спина не хотела сгибаться перед Малфоем. Тот хмыкнул, поняв еë намерение:       — Что ж. Том Реддл лучше научит вас манерам, Грейнджер. Скажите спасибо, что Лестрейндж издала указ о неприкосновенности. Боюсь, что, когда мы найдем Реддла, она его отменит. Будьте осторожны. Не ходите по темным улочкам.       Гермиона была не так глупа, чтобы не заметить угрозы в голосе Люциуса. Она быстро вышла из кабинета и в дверях столкнулась с тем, кого бы предпочла не видеть совершенно. Перед ней стоял Драко Малфой. На лице его появилось такое же выражение лица, что и у отца. Только, в отличие от старшего родственника, выражения он не подбирал:       — Куда прëшь, вонючая грязнокровка!       Драко оглядел еë с головы до ног, а Гермиона сделала то же самое в ответ. Парень несильно изменился с момента обучения в Хогвартсе. Появилась небольшая щетина, и волосы уже не были идеально прилизаны. На голове был творческий беспорядок, и если бы это не был Драко Малфой, заклятый враг Золотого Трио, то Грейнджер могла сказать, что он сексуален. Скорее всего, девушки в обморок падали, желая обратить его внимание на себя. Насколько она поняла, отец его свëл с некой Асторией Гринграсс. Но, судя по слухам, которые гуляли в Министерстве, Драко не упускал возможности залезть под юбку к красивой девушке. Астория страдала, но терпела выходки влиятельного мужа. Гермиона не думала, что девушка любила блондина. Браки по расчету — привычное дело для аристократов.       — Иди к черту, Драко, — ответила Гермиона, проходя мимо.       Это разозлило блондина. Вряд ли с ним кто-то так обращался, а тем более девушка с грязной кровью. Он резким движением прижал Грейнджер к стене. Работники Министерства делали вид, что не замечают того, как девушка вырывается из его цепких рук. Сволочи!       — Фильтруй базар, Грейнджер. Мне нечего делать отбить тебя у Уизли, и тогда твоë шлюшечье величество будет удовлетворять меня по щелчку пальцев, как домовой эльф. Ты будешь полировать мой член до блеска своей грязной киской, а затем отсасывать мне, словно у тебя вкуснее конфеты не было. Лучшая ученица Хогвартса — личная шлюха Малфоя, как тебе?       Гермиона всхлипывала в его руках, пытаясь вырваться. Но Драко держал еë крепко. Глаза его лихорадочно блестели. Кажется, его не на шутку завела сама мысль о такой роли Грейнджер, и Гермиона молилась всем богам, чтобы он еë отпустил, потому что, как это не прискорбно осознавать, его грязные слова вызвали кульбит внизу живота. «Это же блядский хорек. Противная рожа, твой мучитель в школьные годы, Грейнджер! С дубу рухнула?» — мысленно проговаривала про себя Грейнджер, пытаясь успокоиться. В этот момент Малфоя окликнул до боли знакомый голос:       — Мистер Малфой. Чем вы занимаетесь в Министерстве? Зажимаете работника? — холодный тон Лестрейндж был ушатом воды для Гермионы, которая резко стала натянута как струна.       Драко побледнел и медленно повернулся к Министру. Беллатрикс сложила руки на груди. Лицо еë выражало спокойствие. Однако Гермиона знала, что Лестрейндж была зла. Она успела изучить еë эмоции. Если честно, Гермиона считала это своей победой.       — Извините, мадам Лестрейндж, — поклонился Драко. — Больше такого не повторится в этих стенах.       Акцент был сделан на последних словах, и Беллатрикс выгнула бровь, поняв намек:       — Хотелось бы вам напомнить, что Грейнджер является собственностью Уизли, а еë душевное спокойствие в первую очередь отражается на делах Министерства.       Драко усмехнулся:       — Я в курсе, Министр. Могу я пойти к отцу?       — Иди, — холодно проговорила Беллатрикс.       Драко зашел в кабинет, одарив Грейнджер похабным взглядом. Гермиона ощутимо вздрогнула, отодвигаясь от стены. Дышала она часто, стараясь успокоиться.       — Вас невозможно оставить одну, я так понимаю? — устало произнесла Лестрейндж. Глаза еë сердито сверкали. — Вы могли бы одеваться скромнее, чтобы не вызывать приступы сексуальной активности моего племянника.       — Но я и так в мантии в отличие… — Грейнджер хотела сказать, что наряд Беллатрикс намного откровенней, но вовремя прикусила язык.       — В отличие от кого? — угрожающе проговорила Лестрейндж.       — От многих, — уклончиво ответила Грейнджер.       Взгляд девушки скользнул по лицу Беллатрикс, очертив линии скул, подбородка и открытой шеи. Волосы Беллы сегодня были забраны в высокий хвост, из которого лились темные кудри. Плечи Лестрейндж были едва прикрыты платьем, однако вырез был такой, что едва закрывал безусловно выдающиеся формы Министра. Взгляд Грейнджер задержался дольше положенного там, где не должен. Она поняла это лишь тогда, когда Министр прочистила горло. Жутко краснея, Грейнджер подняла взгляд и увидела темную бездну. На губах Лестрейндж играла ухмылка.       — Я знаю, о чем вы думаете, Грейнджер. Для этого не надо читать мысли, хотя и ЭТО я умею. Некоторые ваши мысли были особо красноречивы. Надеюсь, что вы не питаете никаких иллюзий в отношении меня. Мне приходится мириться с этим, так как у вас, в отличие от многих, есть мозги. Я презираю грязнокровок и, в отличие от племянника, не намерена марать себя о такую как вы. Делайте свою работу. Я жду вас в кабинете.       Круто развернувшись на каблуках, Лестрейндж отправилась к лифту. Гермиона чувствовала себя ужасно. Даже когда на неë выливали ушат грязи, оскорбляли и посылали в неë непростительные, ей не было так больно как сейчас. Беллатрикс смогла, не переходя на оскорбления, сравнить еë с грязью под ногами, растоптать и без того втоптанную в землю гордость. Щеки пылали. Министр всë знала, знала и молчала. Какая же она наивная дура!