Сладкая зависимость

      Неделя длилась мучительно долго. Грейнджер старалась слиться со шкафом, расположенным за еë столом. Беллатрикс же не обращала на неë ровным счётом никакого внимания. Кажется, еë больше волновало состояние ногтей, чем то, что рядом сидела изнывающая от желания к ней грязнокровка.       Гермиона уже сама себя называла таким оскорбительным прозвищем. Приходя домой, пока нет Рона и Гарри, она кричала в подушку, пытаясь унять боль от унижения, которое разрывало еë на части. Самое противное заключалось в том, что она ничего не могла поделать с разрушающим желанием, которое занимало всë пространство в ней.       Нет, она, конечно, могла бы выпить отворотное или попросить кого-то наслать обливиэйт… Но эти два возможных выхода были очень нестабильны и могли иметь серьёзные последствия. Если бы она имела чуть больше храбрости, то смогла бы это сделать… Но нет. Не в этот раз.       Не спасала даже попытка убедить себя в том, что Лестрейндж вполне счастлива в браке, и именно из-за этого ведёт так себя пренебрежительно к чужим эмоциям. Может быть, ей действительно все равно на еë социальное положение? Ведь Гермиона так себя долго в этом убеждала! Но Грейнджер была слишком умна, чтобы обманывать себя в этом. Родольфус не заходил к Министру ни разу за время работы девушки. Зато другие работники вились вокруг женщины ужом, чем вызывали острые приступы ревности шатенки.       Однажды, когда она уже уходила домой, волей-неволей пришлось подслушать разговор министерских работников, потому что в нëм один из них упомянул сладкую для ушей фамилию.       — Лестрейндж — горячая штучка, ставлю 10 галлеонов, что оприходую еë в течение месяца, — кичился парень, чуть старше Грейнджер. Девушка смутно припоминала это лицо. Насколько она помнила, он была года на два старше еë и учился на Слизерине.       — Губа не дура, — поддержал его приятель. — Только вот мадам Министр не будет тебе по зубам. Она красивая женщина, но ей явно не до любовных приключений. Да и она скорее в тебя запульнет Круциатусом, чем ты дотронешься до неё хоть пальцем.       — Все будет лучше, чем в самых извращенных фантазиях, — поигрывая бровями, обозначил слизеринец. — Спорим?       Второй явно не решался ставить такую сумму. Гермиона же это восприняла как сигнал к действиям. Она сжала палочку, выходя к этим двоим:       — Эй, ребята. Вас давно не учили манерам? Разве можно так говорить о даме?       Оба участника беседы побледнели. Затем тот, кто предложил спор, чуть более внимательно вгляделся в лицо заучки:       — Ты же Грейнджер, верно? Думаешь, я испугаюсь того человека, кто обладает равными правами с животными? — ухмылка начала натягиваться на его противное лицо. Нет, он не был страшным. Но из-за мерзкого характера он казался уродом.       — Нет, что ты. Но боюсь тебе не понравится, что кто-то, с правами животного, донесет твои гнусные слова Министру, — зло обозначила Грейнджер.       — Мне не составит труда тебя убить. О тебе, как о последней шавке, забудут на следующий день, — с угрозой в голосе произнес парень.       — Постой, ты же слышал о новом законе, изданном Лестрейндж, — попытался облагоразумить приятеля его друг.       — Да мне плевать! — нахал с не самыми добрыми намерениями направился в сторону Грейнджер.       Гермиона сжала сильнее палочку. Она не даст себя в обиду. Приготовившись к заклинанию, она встала в защитную позу.       — Круцио!       — Протего!       Глупо было подумать, что щит выдержит непростительное. Гермиона упала, чуть ли не крича. Нет, она не доставит своему мучителю такого удовольствия. Она стиснула зубы, пытаясь не закричать. Этот подлец усилил действие заклинания:       — Я заставлю вопить тебя, сука!       Он явно получал удовольствие от того, как исказилось лицо Грейнджер. Он сделал небольшую передышку, думая, что Грейнджер обессилила и не сможет ответить, но она резко вскинула палочку, произнеся: «Остолбеней».       Парня отбросило к стене. Его друг бросился бежать, что-то крича. Парень резко вскинул палочку и вновь произнес:       — КРУЦИО!       И вновь боль. Только сильнее, чем она испытывала ранее. Лицо парня исказилось от ненависти. Гермиона почувствовала, как теряет сознание. Последнее, что она услышала, это были крики и всполохи заклинаний. ............       — Сильное истощение магических ресурсов, упадок сил, внутренние кровотечения…       — И что ты хочешь этим сказать?       Гермиона лежала в кровати. Она проснулась и сейчас изо всех сил старалась не показать, что пришла в сознание. Было проблематично, так как все тело болело, каждая клеточка. Но сейчас, когда она услышала такой родной голос…       — Мадам Лестрейндж, Грейнджер находится не в самом лучшем состоянии, ей не рекомендуется в течение месяца выходить на работу.       — Месяца? Северус, ты издеваешься?       Воцарилось молчание. Гермиона разочарованно выдохнула. Неужели разговор закончен? Мужчина кашлянул:       — Вы хотите, чтобы она упала в обморок в один из дней?       Женщина фыркнула:       — Мне все равно на грязнокровку, Северус. Мне нужен мой помощник.       К физической боли Гермионы подключилась моральная.       — Сугубо деловые отношения, Лестрейндж?       — Сугубо, — короткий ответ.       Вновь молчание. Вопрос Северуса был неожиданным:       — Именно поэтому вы прибежали в больницу Святого Мунго и угрозами заставили отдать вам Грейнджер?       Сердце застучало сильнее.       — Не смей меня тыкать лицом в мои действия, — прошипела Лестрейндж.       Гермиона невольно напряглась. Она знала этот тон.       — Но это выглядит довольно странно, мадам Лестрейндж, — вернулся к официальному тону Снейп. — Грейнджер далеко не глупая девушка. Но не настолько, чтобы сама Министр заботилась о еë безопасности, учитывая еë… Кхм… Статус.       — У меня на это есть свои мотивы. И это не твое дело. Мне нужно поднять девчонку на ноги. Она важна.       — Для чего или для кого?       Молчание было ответом.       — Ты знаешь, почему на неë напали? — вновь произнес мужчина.       Раздражённый вздох:       — Я в курсе.       — Утоли моë любопытство.       — Девчонка сама виновата.       — И всë же?       — У меня нет времени на твои глупые вопросы, — послышался стук удаляющихся каблуков, и голос произнёс, отдаляясь: — Скажешь мне, когда она очнëтся.       — Что сказать Уизли и Поттеру?       — Скажи, чтобы шли к черту.       Мужчина усмехнулся. И Гермиона услышала, как захлопнулась дверь. Девушка почувствовала, что еë вновь клонит в сон. Решив не противиться этому, шатенка утонула во тьме.