12.16.1991

Говарду не спалось. Он всегда плохо спал, ведь постоянно нужно было что-то делать и что-то создавать, а также посещать вечеринки или пить в одиночестве. Когда не было возможности сделать хоть что-то и приходилось просто сидеть и ждать, он буквально с ума сходил. Сейчас он метался, ворочался и наблюдал за мирно спящей Марией. Её лицо освещалось лунным светом, и он старался разглядеть на нём каждую чёрточку. Наконец он сдался и встал с постели. На часах было 3:34 ночи. Ему очень не хватало халата и пары тапочек. Надо будет попробовать попросить Пятницу заказать ему их. Сейчас он побрёл в холл, аккуратно ступая по плитке в носках. Прошло три дня с момента инцидента в лаборатории с Тони и Питером, когда его позорно выгнали, как ребёнка. Питер после этого бывал тут каждый день, хотя Говард почти не видел ни его, ни сына. Они всё время пропадали в лаборатории, работая над чем-то. Говарда не удостоили чести узнать хоть что-то про это. Сложно отрицать: это было больно. Его также мучила ситуация с очками МОРГ, которые он стащил по дороге из лаборатории. Он не ожидал, что будет чувствовать себя настолько виноватым, но после короткого момента торжества в лифте он убрал их в тумбочку в спальне и больше к ним не прикасался. Говард так и не знал, для чего они, а короткий поиск в интернете дал ему только запись выступления в MIT, где они были впервые продемонстрированы. Но разглашать подробности этой технологии журналистам было запрещено, поэтому они больше сфокусировались на Сентябрьском Фонде и о количестве денег, выделенных на изобретения студентов. Более рациональная часть разума подсказывала ему, что не стоит тестировать очки, так как это сразу же докажет, что Тони не зря выгнал его из лаборатории. Видимо, Говарду было опасно просто так работать с современными технологиями, хоть он и считал себя способным очень быстро учиться. Он не знал, зачем нужны эти очки, что за технология может скрываться за этой странной оправой и тонированными линзами. Хотя в интернете было много фотографий Тони в них. Поэтому очки просто пылились. Пока. Говард старался не думать об этом, когда шёл по коридору в надежде немного развеяться. Не в первый раз он обратил внимание, насколько пустынным выглядит это место. Так одиноко. Чем-то это напоминало ему излишне большой и помпезный особняк в Лонг Айленде, где вырос Тони. Об этом он тоже не хотел сильно задумываться. Он итак уже каждую ночь обдумывает все свои самые грандиозные провалы. Он ненадолго задержался у ступенек, ведущих в комнату сына. Там не было видно ни света, ни какого-либо движения, поэтому он побрёл дальше и покинул жилое крыло. В гостиной в этот поздний час вполне ожидаемо никого не было, лунный свет пробивался сквозь стеклянные стены, заливая всё зловещим сиянием. Неожиданно зажёгся свет. Он даже подскочил, поскольку совершенно забыл про услужливый ИИ, который контролировал все функции в здании. Он глянул было на бар, его грызло огромное желание сесть и напиться до беспамятства, как он уже многократно делал, но сейчас было не то время и не то место. Не желая больше задерживаться, он пошёл дальше, погружаясь в лабиринты коридоров. Куда бы он ни шёл, везде перед ним загорался свет, а после его ухода выключался. Иногда он украдкой заглядывал в некоторые комнаты, обнаруживая кабинеты и спортивные залы. В итоге он вновь оказался перед спуском в лабораторию Тони. Ему было очень интересно, сможет ли он туда попасть поработать над машиной. Руки чесались от безделья, и ему было очень плохо от того, что только-только удалось вернуться к нормальной жизни, как он тут же всего лишился. Говард огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что рядом нет Тони, затем быстро подошёл и приложил ладонь к сканеру, как уже делал до этого. Панель заморгала красным светом, раздался громкий предупреждающий сигнал, и он отскочил. — Простите, мистер Старк, но у вас нет доступа в это помещение без разрешения босса, — прощебетала Пятница со своим мелодичным ирландским акцентом; Говард не знал, откуда именно, поэтому посмотрел в середину потолка. — Я просто хотел поработать с машиной, Пятница. Я не могу спать… — признался он, по-прежнему чувствуя себя очень глупо из-за необходимости разговаривать с пустотой. — Простите, сэр. Приказы босса нельзя изменить без особого пароля. Но, если хотите, я могу дать знать ему, что вы желаете войти, — услужливо предложила она. — Он сейчас там? — нахмурился Говард. — Да, мистер Старк. Что ж, видимо, яблоко от яблони недалеко падает. На секунду ему страшно захотелось попросить ИИ связаться с Тони, обсудить их конфликт и высказать возмущение тем, как он выкинул его из лаборатории. Но он хорошо знал по опыту, что после такого точно не удастся восстановить и без того хрупкие отношения. — Нет, спасибо, Пятница. Пока не надо. Он в порядке? — рискнул он спросить. Пятница лишь немного заколебалась. — С боссом всё будет хорошо. Он работает. Говард кивнул и отошёл от лифта и панели, лишь раз бросив взгляд через плечо, прежде чем продолжить своё странствие. Он не понял, как оказался в этом круглом атриуме, но, когда зажёгся свет, он был совершенно потрясён. Все стены были покрыты детскими рисунками. Рисунками Железного Человека, Капитана Америка и остальных Мстителей, про которых он узнал из интернета. Тут также попадались и письма, написанные корявым детским почерком. Говард вчитался в некоторые. Там были вопросы, до которых только дети могут додуматься, или слова благодарности Мстителям. За спасение их города и их семьи, или же за то, что они их вдохновили на что-то. Местами висели настоящие фотографии членов команды, сделанные во время посещения детей в больнице. Или когда они подписывали автографы. На одной фотографии Тони стоял в окружении пары десятков детей, одетых в костюмы Железного Человека, позирующих с одной рукой, поднятой вверх. Они все выглядели очень счастливыми. В первую очередь Тони. Эта комната была чудесной. Было очень воодушевляюще стоять здесь в окружении доказательств того, что люди ценят добрые дела его сына и остальной команды. Он не видел ничего подобного, разве что во время тура Кэпа в поддержку армии. Ему самому такого внимания точно никогда не доставалось. Он отнимал жизни, а его сын дарил их. — Пятница сказала, ты опять шатаешься везде, как вампир, — проговорил Тони, заходя в комнату и отрывая Говарда от размышлений. Он обернулся и посмотрел на сына. Повреждённая рука была в повязке, вторая спрятана в карман поношенных джинс. Он явно над чем-то работал, потому что рука по локоть была испачкана в масле или чём-то подобном. Тони приближался медленно, осторожно, будто бы не совсем уверенный, что его присутствие здесь уместно. Но Говард его не останавливал, хотя бы потому, что это же был его дом. Он подошёл, с любопытством поглядывая то на него, то на картинку, которую он разглядывал до этого. Говард на это лишь отмахнулся. Странно, что всё это время он лишь раздражал Тони, но, как только ему захотелось побыть одному, сын опять как по волшебству оказался рядом. — Я в порядке, — заверил Говард, садясь на скамейку перед стеной с фотографиями. — Просто не спалось. — И ты решил двинуть на экскурсию? — Да. — И? — Здание очень впечатляет. — Но? — Тони почувствовал недосказанность. Говард оскалился. — Но, — повторил он, двигаясь, чтобы освободить Тони место на скамейке. — Оно пустое. — Оно не должно быть пустым. Ты типа попал к Мстителям в год глобальной перестройки. — заметил он и тоже сел чуть поодаль от отца. — Ты понял это уже, наверное. Но у нас есть прекрасные перспективы. Он вспомнил о Питере и не мог не подумать, что когда-нибудь мальчик из Квинса станет лучшим из них. Говард ничего не ответил, и Тони тоже молчал. — Что за комната? — наконец спросил Говард. — Что-то вроде небольшого напоминания, зачем мы делаем то, что делаем. Говард вновь оглядел комнату, задерживаясь на многочисленных изображениях. Он не мог чётко выразить, что почувствовал, наткнувшись на живое доказательство того, как Тони помогает менять жизни. Его переполняло уважение, смешанное с трепетом и некоторыми нотками гордости. Интересно, он когда-нибудь раньше говорил Тони, что гордится им? Может быть, именно это так увеличило пропасть между ними. Они ведь могли то совершенно прекрасно ладить, то вдруг стать словно масло и вода. Говард здорово рассуждал о том, что ему нужно заслужить прощение, но что он реально сделал с того момента, как вернулся? Заставлял Тони окунаться в болезненные воспоминания? Украл технику? Может, он заслуживал быть изгнанным. — Ты… молодец, сынок, — заставил он себя произнести эти слова. Насколько бы искренними ни были его чувства, он никак не мог их нормально выразить, даже если от этого зависела вся его жизнь. Тони удивлённо на него посмотрел, но Говард лишь дёрнул плечом и отвернулся, чувствуя, как пылают щёки. А Тони всё продолжал смотреть. — Что? Это правда, не смотри на меня так. Тони наконец отвернулся. Он опустил глаза к повязке и стал собирать с неё невидимые соринки. Боже, да они просто эксперты в игнорировании эмоций. Одно доброе слово выбило их из равновесия. Говард чуть не засмеялся даже, но быстро понял, что это слишком грустно. — Слушай, насчёт того дня… — заговорил Тони, не поднимая глаз. — Я погорячился. Просто на этой неделе столько всего произошло, и ведь нет никакой инструкции, как с таким справляться, хотя не помешало бы, чтобы разобраться с вами, Кэпом и Барнсом. А ещё мой друг Роуди скоро сюда приедет… Имя показалось Говарду знакомым, и через пару секунд он смог вспомнить лицо. Друг Тони из MIT. Кадет ВВС. Он как-то случайно познакомился с этим юношей, а ещё Мария часто рассказывала ему перед сном о приключениях Тони и его друзей, но это он не особенно слушал. — Он получил очень серьёзную травму, но я сейчас работаю над протезами для него, и у меня замылились глаза. Мне бы очень не помешала помощь в доработке этой штуки, чтобы я мог успеть подготовиться к его приезду. Точно. Ещё одна оливковая ветвь. Однако Говард колебался. — Ну, не знаю. Ты уверен, что я ничего не угроблю? — пошутил он. Тони фыркнул. — Ну вот заодно и устроим тебе экспресс-курс по современным технологиям Старк Индастриз. Я… Я знаю, каково это: иметь кучу времени и не иметь возможности работать. Это очень паршиво, так что пошли. Он так резко вскочил со скамейки, будто боялся передумать, если немедленно не приступить к делу. Не желая искушать его, Говард тоже поднялся и пошёл следом, обратно из комнаты, полной детских рисунков, фотографий и писем в стерильную чистоту коридора. — Прикид не очень подходит для работы, — пошутил Тони, указывая на пижаму Говарда. Говард оглядел себя. — Ой, да я и не так работал. Спроси Джарвиса. Тони напрягся, и Говард проклял себя за идиотизм. Раз за столько дней о нём не зашла речь, значит, Джарвиса точно нет в живых. Это было очень сложно осознать, ведь с его точки зрения он не видел своего давнего друга всего месяц, а на самом деле их разделяло несколько десятилетий. — Извини… — сказал Говард, когда они зашли в лифт. — Джарвис… Он …? — Ага, — едва кивнул Тони. — И Анна тоже. — Извини, — повторил он, не зная, что ещё можно сказать. Тони ничего не ответил, но, едва двери лаборатории открылись, он развёл бурную деятельность, отчаянно пытаясь сменить тему. — Давай работать, — сказал он и развернул экран, начиная объяснять Говарду то, что предстояло сделать. Они работали до самого утра. Они больше не говорили о Джарвисе. *** — Глаза закрыты? — Конечно, — весело отозвалась Мария. До этого момента она проводила вечер вместе с Пеппер, как и всегда в последнее время. Девушка была умна, серьёзна, но при этом бесконечно терпелива и добра. Именно о такой паре для своего единственного сына она всегда мечтала. Они смотрели кино или возились с благотворительными проектами Старк Индастриз. Узнать о Фонде Марии Старк было лестно, но в то же время не укладывалось в голове: он был создан после её смерти, чтобы прославить её жизнь. Однако этим вечером Энтони ввалился в комнату, распираемый маниакальной энергией. Она редко его видела в последние дни, он всё время просиживал в лаборатории с Питером. Боже, ей лучше не задумываться об этом мальчике. Он слишком напоминал ей Тони, но был словно живее. Не такой загруженный, если сказать точнее. Он всюду следовал за её сыном и впитывал каждое его слово так, словно это откровение. Это было так мило. Она добродушно закатила глаза, наблюдая, как Энтони и Пеппер некоторое время плясали друг перед другом, обмениваясь колкостями и поддразниваниями. Потом сын объявил, что должен ей что-то показать, и повёл её по длинным извилистым коридорам. Она ещё не изучила всё здание, поэтому было немного трудно запоминать дорогу и слушать, что он болтает. Вдруг они остановились около одной из дверей и он попросил её закрыть глаза. — Так, — сказал Тони рядом с ней, и она услышала, как дверь открылась. — А теперь открывай. Она ожидала увидеть что угодно, но никак не белоснежный концертный рояль Гротриан. Она не удержалась от возгласа и кинулась к нему, а сын довольно смеялся за спиной. — Нравится? — Энтони… — у неё просто не было слов. Она так давно не играла на пианино, и пальцы инстинктивно потянулись к клавишам. Это был не тот инструмент, на котором она играла раньше, но он был очень красивый. — Это мне? — спросила она, присаживаясь на скамейку. — Теперь да. Я сохранил старый рояль, но… — он аккуратно сел рядом. — Он… утонул во время некоторых проблем с моим домом на побережье. Поэтому пришлось купить другой. Я подумал, тебе тоже понравится сюда приходить. Сейчас столько бардака происходит, я пытаюсь уследить за кучей вопросов одновременно… Но мне очень важно позаботиться о тебе. Вот такого мальчика она увидела в Питере. Робкого. Трогательного. Доброго. Если она закроет глаза, то увидит его безо всяких проблем. Чуть более лохматые волосы, нет этих шрамов и морщин, не давят стрессы и тревоги. Она скучала по тем дням. — Спасибо тебе, — искренне ответила она и погладила его по щеке, а затем потянулась и обняла его. Он с радостью на это ответил. Она не расцепляла рук несколько дольше, чем было разумно, прислушиваясь к его сердцебиению, но ведь ей нужно было наверстать двадцать пять лет пропущенных объятий. — Эта комната твоя. Я вроде нашёл занятие для Говарда. Хотел убедиться, что тебе есть, где отдохнуть, когда мы тебя опять с ума сведём. — Я это очень ценю, — Мария наконец отступила и улыбнулась, поскольку ей пришла в голову идея. — А ты ещё помнишь, как играть? Он засмеялся. — Ну, как тебе сказать… Трезвым я давно этого не делал. Мария отметила про себя, что надо спросить как-нибудь об этом, но сейчас ей не хотелось портить настроение, поэтому она подвинулась, освобождая ему место, и поставила пальцы на клавиши. — Ты знаешь, какую песню я имею ввиду? — её глаза блестели, и она это понимала. Она действительно учила Тони играть с ранних лет, и, хоть он не получал от музыки столько же удовольствия, сколько она, одну песню им всегда нравилось играть вместе. — Ты будешь вести, а я наиграю мелодию? — Конечно. Мария поставила пальцы на клавиши и слушала, как Энтони бормочет что-то на тему того, что он совсем всё забыл, но тоже занимает свою позицию. Когда он подготовился, он вздохнул, посмотрел на неё и кивнул. Она ощутила нервное предвкушение. Полились первые ноты мелодии «Heart and Soul», красиво разносясь по комнате. Здесь была идеальная акустика, а ещё завораживающий вид на озеро. Первый раз с самого возвращения она почувствовала облегчение. Так было нормально. Такой должна быть жизнь. Никаких трудностей и смятения. Никаких новых технологий, которые нужно изучить, никакой шокирующей информации, которую нужно осознать. Только она, её сын и пианино. Энтони вступил ровно в нужный момент и ухмыльнулся ей. Несмотря на жалобы и заверения, что он всё забыл, его пальцы скользили по клавишам также легко, как и её. Они начали в медленном и размеренном темпе, и, чем комфортнее им становилось, тем сильнее он проникал в них, в итоге они оба рассмеялись и закончили с размахом. — Я бы сказала, ты очень неплохо играешь. Он улыбнулся ей сияющей улыбкой, его щёки немного порозовели от смеха и от комплимента. Потом он неожиданно схватил её руки в свои и впился в них взглядом, и его лицо стало таким серьёзным, что она испугалась, что что-то не так. — Я не уверен, что уже говорил это… Но я очень, очень по тебе скучал. Я так счастлив, что ты здесь, мам. Он так трогательно и искренне это сказал, что ей оставалось только вновь крепко его обнять и поцеловать в висок. — Я тоже счастлива быть здесь, дорогой. *** — Мистер Старк? — Да? — отозвались два голоса из мастерской. Тони глянул на Говарда, который занимался машиной. — Рефлекс, — пожал плечами тот и не торопясь вернулся к работе. — Нам реально надо что-то сделать с этой фигнёй насчёт имён, Пит. Я Тони. Это Говард. Мистером Старком был его отец. Что у тебя? — спросил Тони, появляясь за спиной мальчика, чтобы посмотреть, что ему нужно. Прошло уже почти две недели с тех пор, как он вновь пригласил отца работать в лаборатории и научил пользоваться всем новым оборудованием. Его всё ещё напрягало, когда Говард работал один, но они стали гораздо лучше общаться, и им удалось неплохо продвинуться с протезами для Роуди, который наконец получил разрешение ото всех докторов и должен был скоро приехать в лагерь. Говард стал иногда присоединяться к Тони и Питеру, хотя всё же чаще он просто наблюдал, продолжая возиться с родстером. Этим вечером каждый был занят своим делом. Говард с машиной, Тони с очередными обновлениями для протезов, а Питер дорабатывал формулу своей паутины. Конечно, Говард не знал, почему мальчик занимается этим проектом. Его удалось выдать за летнюю домашнюю работу, ведь Питер учился в престижной научно-технической школе, о которой даже Говард слышал. Именно поэтому идея, что нужно воссоздать силу паутины, была воспринята нормально, и Питер мог спокойно заниматься нуждами Человека-Паука. — А, да, простите, мистер Старк, — Питер вновь повернулся к дымящемуся липкому шарику того, что должно было быть его новой улучшенной паутиной, но пока больше походило на абсолютную катастрофу. Тони добродушно вздохнул, услышав формальное обращение спустя двенадцать секунд после своего замечания, а потом сосредоточился на дымящемся веществе. — Честно говоря, я не понимаю, что происходит, я совсем чуть-чуть изменил исходную формулу. Я хотел сделать её тоньше, не потеряв прочность, но что-то пошло не так. Говард оживился и внимательнее прислушался к беседе, всё ещё не отрываясь от своего проекта. — Давай посмотрим, что можно сделать, — сказал Тони и начал эксперимент заново, отправив Дубину уничтожить предыдущий образец. На протяжении десяти минут Тони работал, а Питер нетерпеливо наблюдал через его плечо, делясь своими наблюдениями и мыслями. Когда он закончил, было очевидно, что смесь всё ещё неверная, «слишком жидкая» по словам Питера. — Да что за хрень, — пробормотал Тони. Он до этого делал огромное количество вариантов паутины для Паркера. Мальчик об этом ещё не знал из-за протокола «ходунки», но его костюм мог стрелять всеми видами этой паутины, но почему-то именно эту формулу Тони никак не мог осилить. Он слишком устал и вымотался, готовясь к приезду Роуди. Они с Говардом без перерыва работали над протезами, даже тестировали их на себе, и вроде бы всё шло нормально. Не говоря уже о том, что он получил от Т’Чаллы сообщение, что их запрос в ООН насчёт освобождения Мстителей из Рафта начали рассматривать. Скорее всего, скоро будет слушание, когда можно будет показать всем наконец, что из себя представляет Росс. Его разум был занят тысячью проблем одновременно, и он никак не мог справиться с тысяча первой. — Можно мне взглянуть, — заговорил Говард, протирая руки тряпкой и приближаясь. Тони с сомнением на него посмотрел, но отступил, давая отцу возможность увидеть работу Питера. Говард больше не походил на безмолвного наблюдателя, он стал задавать мальчику множество вопросов о том, что тот уже пробовал, какое конкретное количество реагентов добавлял и чего именно хотел добиться. — Ага, понятно. Попробуй вот это. К великому изумлению Тони, Говард не начал тут же раздавать приказы или молча делать всё самостоятельно. Вместо этого он отступил и объяснил Питеру, что надо делать и почему, а потом тактично поправлял его, не давая совершить ошибку. Мальчик поглощал уделённое ему внимание и инструкции с максимально возможной сосредоточенностью. — Так, Говард? — спросил Питер, оборачиваясь к старику, чтобы убедиться, что он добавил нужное количество жидкости в пробирку. — Да, хорошо, Паркер, — ответил тот, потрепал мальчика по плечу и начал объяснять следующий шаг. Тони был буквально ошеломлён. Никогда в своей жизни он не видел Говарда таким спокойным и участливым. В редчайших случаях, когда они вместе над чем-то работали, отец был нетерпеливым и предпочитал сам исправлять все ошибки, совершенно не объясняя, что пошло не так или не соответствовало его требованиям. А теперь он стоит и нахваливает Питера, даёт ему советы и подсказки, и они вместе закончили эксперимент так, словно всю жизнь именно этим и занимались. В душе Тони начали бурлить давно спрятанные эмоции, когда Питер оживлённо рассказывал, как он додумался до оригинальной паутины (не упоминая Человека-Паука), а Говард выглядел искренне заинтересованным, кивая в нужных местах и подбадривая рассказчика комментариями. Лицо Тони перекосилось, и ему пришлось от них отвернуться, он нахмурился и чувствовал ком в горле. Он глубоко вздохнул и вернулся к работе, или к иллюзии таковой, поскольку его внимание постоянно возвращалось к подопечному, которого у него украли. Ладно, возможно, он драматизирует. Но на этом всё не закончилось. Питер спросил у Говарда про родстер, и ему тут же вручили гаечный ключ и начали что-то показывать под капотом так, словно они уже были лучшими друзьями. Тони прикусил губу и очень постарался от них отключиться, едва осознавая, как сильно вцепился в собственные инструменты. Это было здорово. Правда. Не просто здорово, это было великолепно. Он был счастлив, что Питера так легко приняла Пеппер и его семья. Питер был замечательным ребёнком, и, учитывая, что он очень рано потерял родителей, а совсем недавно дядю Бена, было бы очень здорово окружить его поддержкой со всех сторон. Тони был уверен, что Роуди тоже примет его в семью, когда приедет. Но эмоции всё ещё грызли его изнутри и лишь усиливались каждый раз, когда Говард хлопал Питера по спине или осторожно поправлял его, объясняя разницу между какими-то инструментами. Тони так себя не чувствовал, когда мама начинала обсуждать с Питером кулинарию, если они заставали её за готовкой итальянской еды (она очень увлекалась этим делом, когда у неё появилось много свободного времени). Его совершенно не смущало, когда Пеппер принималась обсуждать с Питером колледжи, научные степени и карьерные планы. А здесь что не так? Он подозревал, что дело в Говарде. Он совершенно изменился. Только недавно он лишь тихо наблюдал, а теперь вдруг стал участливым и очаровательным, прямо как Говард Старк из прошлого. — Тони, не хочешь показать мальчику, как ускорить эту красавицу? Питер выжидающе обернулся к нему, и Говард явно говорил серьёзно, но Тони мог думать лишь об одном вопросе: что это за ухмыляющаяся оболочка и куда они дели настоящего Говарда Старка? Того, который был холодным и равнодушным, который не раздавал похвалы, словно конфеты на Хэллоуин. Что-то внутри Тони надломилось: — Да ты издеваешься нахрен. Питер вытаращил глаза. Не потому, что не слышал раньше, как Тони ругается, а из-за явной враждебности в его тоне. Он обернулся к Говарду, но тот был тоже сконфужен. — У тебя что-то не так? — спросил Говард раздражающе спокойно, хотя всё его тело напряглось. — У меня что-то не так?! — передразнил Тони. Он швырнул инструмент, который держал, на пол, и тот упал с металлическим лязгом. — Невероятно. Не говоря больше ни слова, Тони развернулся и вылетел из лаборатории в сторону лифтов. Он не знал, пойдёт ли за ним кто-то, но ему это было не важно. Он просто хотел убраться отсюда подальше. Тони испытал легкий приступ раскаяния за то, что шокировал Питера, но его гнев взял верх над всеми чувствами. Он разберётся с ним позже, купит машину или что-то в этом духе. Ему ведь уже можно водить? Хотя, какая разница. Когда двери лифта открылись, он полетел дальше, не остановившись, даже когда осознал, что придётся пройти мимо Пеппер и матери. Они беседовали на кухне и пили вино, пока готовился ужин. (Чёрт, это что, мама готовит карбонару?! Угомонись, Старк!) — А, вот ты где. Ужин будет готов через… — Пеппер замолкла на полуслове, разглядев его. — Тони, что случилось? — Говарда спроси, — горько ответил он, проносясь мимо них. Пеппер и Мария озабоченно переглянулись, но даже не пытались его остановить. Ему нужно было остыть. Возможно, принять душ, полежать. Полетать в костюме. Что угодно, лишь бы успокоить бурлящие чувства. *** Пеппер даже примерно не представляла, что за чепуха произошла. Тони влетел на кухню, точно ураган, хотя он должен был работать в лаборатории с отцом и Питером. Это заставило её прокрутить в голове все худшие сценарии того, что могло произойти из-за столкновения двух упрямых Старков. Её даже удивляло, почему они не сцепились ещё раньше, не важно, почему. Две сильные личности, запертые в одной комнате продолжительное время, просто обязаны были в какой-то момент сцепиться. Не прошло и двух минут, как пришли старший Старк и Питер. Мальчик был смущён и озабочен, зато Говард был охвачен таким же гневом, как Тони. — Вы видели, куда пошёл Тони? — устало спросил он у женщин. — А что у вас, чёрт возьми, произошло? — вместо ответа спросила Пеппер. Говард поразился её тону и глянул на Марию в поисках поддержки, но она скрестила руки на груди и неодобрительно на него посмотрела. — Обвиняете без суда и следствия? — попытался пошутить он. — От тебя зависит, — ответила Мария. — Энтони только что тут пробегал, и, когда мы спросили, что произошло, он сказал спросить у тебя. Итак, что ты сделал, Говард? — Ничего! — увидев недоверчивый взгляд жены, он повторил жёстче и спокойнее. — Ничего, клянусь. — Простите, миссис Старк и мисс Пеппер, но он говорит правду, — сказал Питер, вставая рядом с Говардом. Пеппер вздохнула, взяла бутылку с вином и наполнила их стаканы с Марией. Потом проговорила: — Хорошо, Питер. Начни сначала и не упускай никаких деталей. — Ну, мы просто работали, когда я попросил мистера Старка помочь мне с проектом. Он попытался, но у него никак не получалось. Тогда мне помог мистер Говард и вместе мы всё сделали. А потом я не понял, что пошло не так. Мы с мистером Говардом разговаривали, он показал мне машину, над которой они с мистером Старком работают. Мы попросили его помочь, как вдруг он взбесился, — отчитался Питер, почти не переводя дух между словами. — Ох, чёрт, — прошептала Пеппер и сделала большой глоток вина. Всё стало ясно. Говард совершенно случайно вызвал ярость Тони. Он был так счастлив работать с Питером последние пару недель. Пеппер редко видела его настолько счастливым. Мальчик боготворил это место. Тони привык к такому раньше, но с Питером всё было по-другому, совершенно иначе. Внезапная необходимость делить это неустанное внимание с Говардом, тем более после того, как он помог там, где Тони не справился… Всё было просто. Тони завидовал. — Я что-то не так сделал? — спросил Питер. — Нет, Питер, дело не в тебе. Слушай, я пойду поговорю с Тони, мне кажется, я понимаю, что происходит. Вы тут справитесь? — спросила она Марию, имея в виду и ужин, и мужчин. — Конечно, иди. — Я тоже пойду, — сказал Говард, устремляясь за ней. — Нет, Говард, извините. Лучше я пока сама. Извините, что нагрубила. — Я не смогу просто так тут сидеть. — Так правда будет лучше. Уверяю, вы оба делали всё правильно, просто у Тони есть свои… заморочки, с которыми ему надо справиться. Я попрошу его поговорить с вами, когда мы разберёмся. Мария нежно взяла Говарда за руку. — Может, тебе стоит помыться перед ужином? — она указала на его сильно испачканные руки. Он глубоко вздохнул и покорно склонил голову: — Да, конечно. Хорошо. Он подошёл к Марии и отпил вино из еë бокала, хотя она шутливо пыталась от него отмахнуться. Затем вытер усы и покинул комнату. — Теперь ты видишь, на что была похожа моя жизнь с этими ребятами? — пошутила Мария. — Совершенно не завидую этому потрясающему опыту, — ухмыльнулась Пеппер. — Пожелайте мне удачи? Мария подвинула к себе стакан Пеппер и бутылку с вином. — Тебе понадобится больше, чем удача. Пеппер рассмеялась, зная, что она скорее всего права. Она направилась в спальню, где сейчас должен был скрываться Тони. Она улыбнулась, услышав, как Мария спрашивает у Питера: — Итак, скажи мне, Питер. Ты когда-нибудь готовил карбонару? *** Говард пришёл в спальню, захлопнул дверь и скинул ботинки, совершенно не заботясь, куда они улетели. Опять двадцать пять, подумал он. Всё ведь было замечательно, пока он каким-то образом не умудрился всё опять разрушить. Он не совсем понял, что вообще натворил. Он очень старался обращаться с Питером уважительно и по-доброму, ведь он знал, как много мальчик значит для его сына, он долго наблюдал за их общением. Он вроде бы протянул руку помощи, когда минуту спустя Тони его чуть не сожрал. Говарда уже измучили эти метания. Так у них происходило годами. Несмотря на желание пойти в душ, он рухнул поперёк кровати и в изнеможении уставился в потолок. Что ему нужно сделать, чтобы доказать Тони, что он старается поступать лучше, быть лучше? Он что, опять плохо старается? Неожиданно его взгляд наткнулся на тумбочку, и он вспомнил, что всё ещё хранит один секрет от Тони. У него всё ещё были те очки. Говард не прикасался к ним с того дня, как его выгнали из лаборатории, а потом, когда его взяли обратно, он больше ни разу не чувствовал той злости, что заставила его их утащить. Теперь он с любопытством смотрел на ящик, ощущая острую необходимость отвлечься от собственных неудач. Но он не должен…. Ему следовало давно вернуть очки в лабораторию, но никак не появлялось удобной возможности. Он не знал, что это была за технология, а Тони не врал, утверждая, что у него в лаборатории полно вещей, опасных для непосвящённого. И всё же. Говард сел, повернулся к тумбочке и медленно открыл ящик. То, что выглядело как безобидные очки, лежало ровно там, где он их оставил. Он осторожно взял их, открыл дужки, потом посмотрел сквозь прозрачные линзы, не надевая. Они ничем не отличались от обычных очков. Воодушевившись, он закрыл глаза и медленно надел их. Потом глубоко вздохнул и открыл глаза, ожидая, что что-то произойдёт. Но ничего не произошло. Вид сквозь эти линзы ничем не отличался от вида через окно. Ничего не изменилось, не было никаких эффектов. — И всего-то? — пробормотал он. Чем бы ни являлась эта технология, Тони наверняка защитил её от несанкционированного использования. Или, чёрт возьми, он вообще обо всём соврал, пошутил, чтобы проверить легковерность Говарда. Он не первый раз пытался это сделать, но Говард первый раз на это попался. Тони об этом не узнает. Он постарается вернуть очки на место, как только окажется в лаборатории, и не даст сыну повода посмеяться. Говард хотел было снять очки, когда случайно нажал на что-то вроде кнопки. Он замер, почувствовав это, но первое время опять ничего не происходило. А потом вся комната побелела.