12.16.1991

Вашингтон, 7 июля 2015 года Сказать, что последние пару месяцев у Тони Старка получились тяжёлыми, будет преуменьшением века. Сначала он занимался поиском и уничтожением баз Гидры, потом создал эквивалент Скайнета, а затем уничтожил целый город, чтобы спасти мир от монстра, которого сам породил. Сегодня же он в миллионный раз давал показания о том, что произошло в Заковии, перед особым комитетом из сенаторов и представителей. Забавно, что правительство всё время выбирало его, а не кого-то другого из команды. Но это было хорошо. Правда. Даже очень хорошо. У него лучше всех получалось беседовать с политиками, да и по факту он уже давно взял на себя эту роль. Но всё же совсем немного его раздражало то, что именно на него валится весь гнев правительства и ООН. Не он один пытался создать Альтрона, но Брюс провалился хрен знает куда, оставив его наедине со всеми проблемами, судебными исками, повреждённой собственностью и недоброжелательностью общественности. Одно неверное слово, и общественность захочет возродить смертную казнь и избавиться от него. Но всё же он не мог винить Брюса. Тони долго уговаривал Беннера присоединиться к своей затее, хотя учёный очень подробно объяснил ему, почему это плохая идея. Тони просто хотел бы поговорить с ним перед тем, как он растворится в воздухе, ведь Брюс всегда был его братом по разуму и единственным, кто также ненавидел сам себя. Он мог понять, почему Тони хотел создать преемника для всех них, хоть и не во всём был согласен. А все остальные этого не понимали. Тони устал. Ему нравилось помогать людям, быть Железным Человеком, но он устал от последствий, количества жертв, разрушений. Ему надоело встречаться со Стивом и позволять накапливаться делам по Старк Индастриз, пока он всё время без устали работал над кучей снаряжения для «Мстителей», которое постоянно требовало улучшений и модификаций. Он мечтал о тихой провинциальной жизни, которая была у Бартона. О тихой гавани, куда можно приходить каждый день и заботиться лишь о том, надевать или нет штаны. Пеппер тоже заслуживала покоя. Она пахала как бешеная, чтобы Старк Индастриз не разорился, несмотря на обвал акций, когда выяснилось, что произошло в Заковии и почему. Она решала множество вопросов и помогала ему координировать команды Фонда Ликвидации Последствий. А как он её за это отблагодарил? Ссорами. Или, что ещё хуже, игнорированием. Он много пил и мало спал, а когда она спрашивала, как он себя чувствует, он врал ей сквозь стиснутые зубы. Даже тогда он понимал, что теряет её. Это была одна из причин, почему он был пока не готов сесть в самолёт и отправиться домой. Ему нужно было время, чтобы очистить разум и отгородиться ото всего мира, и он оказался перед входом в дом престарелых, где жила тётя Пегги. С тех пор, как её сюда поместили, он старался навещать её минимум раз в месяц, и сейчас ему было очень стыдно, что он не приезжал с самого провала с Альтроном. С одной стороны, он был сильно занят, но с другой, он просто был трусом. Сейчас, когда мнение всего мира о нём было столь паршивым, он очень боялся посмотреть в глаза тёте Пегги и встретить такое же неодобрение. Но сегодня ему было просто необходимо побыть с ней, и не важно, что именно она думает о последних его приключениях. Ему была нужна эта последняя связь с прошлым и со своим детством. Тогда всё было проще, хотя в его жизни всё всегда было непросто. — Как она сегодня? — спросил он, подходя к ресепшену. Все сотрудники уже привыкли к его визитам и были сдержаны. Даже если это не так, они всё равно все подписали договора о неразглашении в первый же день, когда тётю Пегги поместили сюда. Хотя Тони и Шэрон, которая занималась делами тёти, обсуждали этот вопрос, именно Пегги решила отправиться сюда, когда узнала о том, что у неё болезнь Альцгеймера. Тони старался оплачивать все счета, чтобы немного облегчить им жизнь, поскольку больше ничего не мог сделать. У тёти Пегги, конечно же, были свои деньги, но услуги одного из лучших заведений страны она смогла бы оплачивать лишь несколько лет. Для него же это было легко, это у него всегда хорошо получалось. — У неё была пара хороших дней, — ответила одна из медсестёр извиняющимся тоном. У Тони к горлу подступил комок. — Но не сегодня, да? — Вы знаете, как это бывает. Уверена, она будет рада вас видеть, она спрашивала о вас тогда. Тони кивнул. — Пожелайте мне удачи, — он выдал фальшивую улыбку и пошёл по коридору в комнату Пегги. Дверь была закрыта, и он какое-то время помедлил, перекладывая пиджак, который держал, из одной руки в другую. Он снял с рубашки запонки и закатал рукава, чтобы не чувствовать себя слишком угнетённым. Потом он ослабил галстук, который, как ему казалось, душил его на протяжении всего слушания. Тони убеждал себя, что, если тётя Пегги его сегодня не узнает, в этом нет ничего плохого. Немного анонимности, даже в такой странной форме, ему точно не помешает. Конечно, это будет немного больно, но он уже привык к её затмениям и научился получать удовольствие просто от того, что сидит с ней рядом. Он постучался и открыл дверь. Комнату заливал полуденный свет. Всё было чисто и аккуратно, лишь безделушки и книги Пегги несли отпечаток её личности. Она сидела на кровати, похожая на видение, её причёска и макияж были, как и всегда, безукоризненны. Пегги изучала какие-то бумаги, опустив очки для чтения на кончик носа. Услышав шаги Тони, она подняла голову и тепло ему улыбнулась. — Ну наконец-то объявился, — тихо проговорила она с выразительным акцентом. Может, сегодня всё-таки был хороший день. Тони улыбнулся ей и зашёл в комнату. — Извини, я знаю, что давно не приезжал. Думаю, ты понимаешь, почему, — он указал на работающий телевизор, у которого был выключен звук. Там шёл репортаж про слушания, на которых он был пару часов назад. Тони подошёл к Пегги и обнял её. Его напряжение начало спадать, когда он оказался в знакомых объятиях своей крёстной и ощутил запах её парфюма. Он был в безопасности, его любили. Пегги не прогнала его с порога, чего он так боялся, поэтому он начал надеяться, что всё будет хорошо. Тони отстранился, кинул пиджак в ноги на кровать, а сам сел на стул около Пегги. — Мне правда жаль, что я не приехал раньше. Она лишь отмахнулась от извинений: — Да я знаю, что у тебя вечно какие-то проблемы, иначе бы ты не был Говардом Старком. У Тони внутри всё перевернулось. — Что? Пегги посмотрела на него, внимательно вглядываясь в лицо, и он понадеялся, что она просто оговорилась. Даже в самые плохие дни, когда она его совсем не узнавала, она не называла его Говардом. — Ты в порядке? Ты какой-то бледный. — Всё в порядке, — ответил он слишком быстро, и она продолжила смотреть на него с нескрываемым беспокойством. — Дома всё нормально? Как дела у Марии и моего крестника? Нет, не оговорилась. Она действительно думала, что он — это Говард, хотя они похоронили его двадцать с лишним лет назад. Тони даже примерно не представлял, какой, по мнению тёти Пегги, сейчас год, и мысленно проклинал эту страшную болезнь, которая по кусочкам уносила столь острый разум этой женщины. Он опустил голову на руки и помассировал виски, чувствуя, как подступает головная боль. — Я знаю этот взгляд, — сказала Пегги и потрепала его по плечу. — Вы с Тони опять поссорились? Тони очень хотелось бежать из комнаты и не оглядываться, но он не мог оставить крёстную в таком встревоженном состоянии. Кроме того, ноги его совершенно не слушались. Вместо этого он сел рядом с Пегги на кровать. Он почувствовал, что к глазам подступили жгучие слёзы, которые он пытался сдерживать последние несколько месяцев. Но теперь словно надломилась последняя соломинка. Его тело затряслось, когда он тихо зарыдал, уткнувшись лицом в ладони. Он чувствовал, что рука Пегги безостановочно гладит его по спине. — Он любит тебя, Говард. Когда он станет постарше, он тебя поймёт и увидит, насколько вы похожи. А пока, может быть, стоит быть чуть-чуть добрее друг к другу? Он правда тебя любит, и я знаю, как сильно ты его любишь, хоть ты и предпочитаешь это скрывать, прикидываясь упрямой жопой. Тони не удержался и засмеялся сквозь слёзы, а потом всхлипнул и вытер глаза. Ему говорили, что не стоит поправлять Пегги, если она его с кем-то перепутает, иначе она будет только больше волноваться и станет совсем плохо. Лучше было ей подыграть. — Я думаю, уже слишком поздно что-то менять, Пег, — ответил он, обращаясь к ней так, как это делал отец. — Это ты сейчас так думаешь, но разве я тебя когда-нибудь подводила за все годы? — Никогда, — улыбнулся ей Тони. — Тогда поверь моим словам: что бы сейчас не происходило, потом всё обязательно наладится. У Говарда, конечно, вряд ли, ведь он давно умер. Но, возможно, Пегги не так уж сильно ошибалась. Он пришёл сюда за утешением, и она дарила ему его, хоть путала имена и не ориентировалась в ситуации. Она понимала, что ему плохо, и пыталась помочь. Возможно, этого было достаточно. — Возможно, ты права, — ответил он, тяжело вздохнув. — Конечно же, я права. — Над чем ты сегодня работаешь? — он указал на старые файлы Щита, которые были разложены вокруг неё так, словно она работала над каким-то делом. — Мы думаем, что Гидра строит опорный пункт в России, и я отмечала на карте его возможное расположение. Не знаю, чего они добиваются, но точно ничего хорошего. — Как всегда, — поддакнул Тони. — Знаешь, — проговорила Пегги с задумчивым и серьёзным выражением лица, — простые «прости» и «я люблю тебя» могут сотворить чудеса между вами с Тони. — Постараюсь это учесть. — Уж постарайся. Не подашь мне вон тот файл? Они «работали» несколько часов. Тони получил шанс отключиться ото всего, а Пегги была рада обсудить с ним детали своих подозрений и планов. Потом стало понятно, что больше откладывать возвращение домой нельзя. У него уже висело несколько пропущенных от Пеппер, и Стив наверняка желает обсудить результаты слушаний, словно не может посмотреть сам по телевизору. Когда он поднялся, чтобы уйти, Пегги заключила его в ещё одно крепкое объятие и похлопала по спине. Может, она и болела, но слабой она точно не была. Она улыбнулась ему напоследок сияющей улыбкой. — Не забывай. Всё будет хорошо. — Обязательно, — ответил он, изображая улыбку и уверенность в голосе. Он знал, что это всё не так. Мстители стремительно распадались, а между ним и Пеппер росла пропасть. Это был последний раз, когда он увидел тётю Пегги. *** — Ты собираешься её открывать? Или будешь ещё несколько часов на неё таращиться, пытаясь открыть силой мысли? — спросила Пеппер, наливая ему кофе и приземляясь на кожаный диван около него со своей кружкой. Прошли уже сутки после таинственного появления коробки от Пегги Картер. Все, кто знал о ней, желали выяснить, что внутри, но Тони упрямо держался обратного мнения. Он повсюду носил коробку с собой, словно боялся, что кто-то другой её откроет. Роуди сказал, что нужно дать ему время, и Пеппер понимала, что это правда, но любопытство её всё равно одолевало. — Это невозможно, — просто ответил Тони, принимая кружку и делая глоток. Затем он уткнулся в телефон и сделал вид, что просматривает почту. Пеппер знала, что он прикидывается, потому что ну когда он читал электронную почту? Тем более он явно продолжал смотреть на коробку поверх телефона. — Просто открой её, — ласково проговорила Пеппер, положив руку ему на плечо. — Ну что плохого может произойти? — Во-первых, так всегда говорят в фильмах ровно перед тем, как плохое правда происходит. Не уверен, что хочу испытать это на себе. — А во-вторых? — Я не хочу. Пеппер застонала. — Ты себя так ведёшь, будто там может лежать отрубленная голова или что-то подобное. — Всё может быть. Тётя Пегги была опасной женщиной. — Она присылала тебе почтой отрубленные головы? — В последнее время вроде нет. — Тогда мы в безопасности, я уверена. А вдруг там что-то, что не может долго лежать в коробке? — Ну тогда, с учётом, что это доставили спустя почти месяц после её смерти, оно уже и так испортилось. — Почему на самом деле ты её не трогаешь? — осторожно проговорила она, изучая его лицо. На секунду Пеппер подумала, что он правда готов рассказать ей. Тони прикрыл глаза и скрипнул зубами. Затем он перевёл взгляд с коробки на неё и открыл было рот, чтобы заговорить, но потом она увидела, как он полностью ушёл в себя. — Просто я занят, — заявил он и вскочил, убирая телефон. — Ты не видела маму? Мне надо ей кое-что отдать. — Ты просто избегаешь проблему, ты же понимаешь? — Если я признаю, что ты права, ты скажешь мне, где она? — Зависит от того, что я получу взамен. — Удовлетворение от знания, что ты права? — Я это и так знаю. Тони поджал губы на мгновение и изобразил, что задумался, а потом ахнул, наклонился к Пеппер и запечатлел на её губах неторопливый нежный поцелуй. Потом осторожно отстранился и состроил самые большие щенячьи глаза, на которые только был способен. Она не удержалась от смеха и потянулась за ещё одним поцелуем. — Она в своей комнате. Но мы с тобой об этом ещё поговорим потом, — прошептала она и крепко обняла его. — Ничего, пустим в ход тяжёлую артиллерию, — сказал он, многозначительно подняв брови. Пеппер закатила глаза и отпихнула его, делая ещё один глоток кофе. Тони опустошил свою кружку, поставил её и ушёл, не забыв прихватить коробку. Ну вот и что прикажете ей с ним делать? *** — Тук-тук, — проговорил Тони, распахивая наполовину открытую дверь. Он увидел сидящего на кровати Говарда, вокруг которого всюду были разложены бумаги. Он мельком глянул на Тони и продолжил бешено строчить в маленький чёрный блокнот. — Вдохновение напало? — с любопытством поинтересовался он, поднимая брови. Тони была очень знакома эта картина, только он предпочитал клавиатуру, из-за чего, если приступ вдохновения приключался с ним вдали от техники, его руки буквально чесались. — Что-то вроде того, — пробормотал Говард, продолжая писать. Несмотря на скорость, с которой он это делал, его почерк был очень компактным и аккуратным. Тони всегда завораживало, насколько разборчивыми были заметки отца. Говард нередко использовал приёмы стенографии, которые он за все годы научился расшифровывать. Тони поставил коробку на пол около двери. Говард бросил на неё взгляд, а затем вернулся к заметкам. — Может, я могу чем-то помочь? — спросил Тони, засовывая руки в карманы и приближаясь. Говард, казалось, задумался на секунду, но потом помотал головой: — Пока нет… Я пока пытаюсь довести до конца одну теорию. Возможно, потом? — ответил он, оставляя задел на будущее. — Конечно, как хочешь. Говард улыбнулся и продолжил писать. — Я маму ищу. Ты её видел? — В душе. — Ой, — Тони посмотрел на закрытую дверь в ванную и только тут понял, что слышит размеренный шум потоков воды. Он замялся, стоя посреди комнаты и пытаясь решить, стоит ли ему подождать её или прийти позже. Хотя, если он сейчас уйдёт, предлогов не открывать коробку у него больше не останется. Говард почувствовал его заминку, наклонился и убрал бумаги с части кровати, при этом даже не оторвавшись от своей деятельности: — Она выйдет через пару минут, — сказал он. — Посиди. — Когда ты так говоришь, одолевает ощущение, что у меня проблемы, — заявил Тони, приземляясь на кровать так, что края бумаг Говарда приподнялись от дуновения ветра. — А ты вообще собираешься открывать коробку? — Почему меня все об этом спрашивают? — Наверное, потому что ты её весь день с собой таскаешь, словно там бомба. — А, по-моему, вам всем просто любопытно. Говард пожал плечами. — Можно допустить и такой вариант, — он отложил карандаш и обратил всё своё внимание на Тони. — Поверить не могу, что мы буквально на несколько дней не успели, чтобы попрощаться с ней. После того, как доставили коробку, Тони рассказал родителям про болезнь Пегги и её смерть. Этот разговор сразу после тяжёлой беседы про Джарвиса и Анну совсем его доконал, и это была одна из причин, почему он не хотел смотреть, что внутри посылки. — Не уверен, что она бы поверила, что это правда ты, даже если бы вы встретились. Её разум в последние дни был совсем плох. Когда мы с ней виделись последний раз, она вообще думала… Что я — это ты. — Я? — удивлённо посмотрел Говард на Тони. Было видно, что он очень хочет расспросить об этом визите, но быстро почувствовал настроение сына и сменил тему. — Хотя есть определённое сходство. Но тебе было бы лучше, если бы ты избавился от всего этого, — он указал на бороду. — Не, не могу, это уже символ, — Тони почесал свою фирменную бородку. — Хотя, если мне придётся удариться в бега или что-то в этом духе, этого будет достаточно, чтобы сохранить анонимность. Говард и Тони продолжили обсуждать растительность на лице, уходя от коробки, Пегги Картер и всех прочих тем, что могли бы вызвать слишком много эмоций. Последние пару дней, после того как они поговорили о Джарвисе, между ними всё пошло на лад. Тони наконец смог увидеть отца с другой, чувственной стороны. Он об этом всегда мечтал, даже когда повзрослел. Им всё ещё многое предстояло пройти, но наконец-то был сделан заметный прогресс. Ручка двери в ванную начала поворачиваться, привлекая внимание Тони и напоминая ему, зачем он сюда пришёл. Он поразился, что совершенно не заметил, сколько прошло времени и как давно была выключена вода в душе. — Мам, я тут, так что, пожалуйста, оденься. Я не хочу ослепнуть в сорок шесть, — предупредил он. За всё детство он никогда не попадал в такую ситуацию и совершенно не хотел попасть сейчас. Вышедшая из ванной Мария была, как и всегда, безупречна. Полностью одета, высушенные волосы уже собраны в прическу (Они что, так заболтались с Говардом, что не слышали фен и сколько прошло времени?) — Это моя комната, — сказала она, направляясь к комоду, на которой стояла подставка с кое-какими украшениями, привезёнными из особняка. Она надела на руку браслет. — Если ты что-то увидишь, это твои проблемы. Мария обернулась и поцеловала обоих. Она старательно не смотрела на коробку, зато обратила внимание на разложенные бумаги: — Работаете над проектом? — Вообще, я пришёл к тебе, чтобы кое-что отдать, ну, точнее, отдать вам обоим. Тони встал и вытащил из кармана маленький мешочек. — Я хотел сделать это раньше, но пришлось отправить Хэппи в башню за ними. Он передал мешочек матери и наблюдал, как она его открывает и, тихо ахнув, достаёт оттуда их обручальные кольца. Тони всегда возил их с собой при любых переездах, с того самого дня, как получил их в морге. Это была одна из немногих вещей, принадлежавших его родителям, которую он не убрал в хранилище, а держал при себе, как напоминание, насколько резко может измениться жизнь. Их возвращение спустя столько лет это лишь подтверждало. — Говард, смотри! Я думала, мы их навсегда лишились, — восхитилась Мария, хватая мужа за руку. Она улыбнулась и надела кольцо ему на палец. Он тоже надел ей обручальное кольцо, а потом и помолвочное, украшенное россыпью мелких бриллиантов и одним большим, который всё ещё ярко сверкал. Тони отвернулся и покраснел, увидев последовавший поцелуй. — Где ты их нашёл? — спросила его мать, наконец отрываясь от Говарда. Её лицо озаряла сияющая улыбка, она не переставая рассматривала и трогала кольца, которые по-прежнему идеально подходили ей по размеру. Тони прикрыл глаза, вспоминая холодный сырой морг и тела, которые ему требовалось опознать. — Мне их отдали… После опознания ваших трупов. Восторг, переполнявший комнату, моментально испарился. Улыбка Марии увяла, и даже Говард выглядел так, словно получил удар под дых. — Я не знаю, как Гидра это сделала, но двойники получились очень… убедительными. У мужчины даже был твой шрам, — убито проговорил Тони, указав на бок Говарда. — А женщина… Мне стоило присмотреться к ней получше. — Ты не мог ничего сделать, — проговорила Мария, подходя к нему и пытаясь заглянуть в глаза. Но он никак не мог встретиться с ней взглядом, если собирался договорить то, что начал. — Я знал, что что-то не так. Её руки, её ногти. Они были не такими, и я пытался сказать тёте Пегги, но она не поверила мне. Я её не виню, я тогда был с жёсткого бодуна, но мне следовало разобраться со всем получше, не пускать на самотёк, не позволять Обадайе заткнуть меня фальшивыми ДНК-тестами. Он правда не винил Пегги. Она, как и Роуди, не виновата, что не впечатлилась его отчаянным горестным бредом. И всё же… С самого момента, когда он выяснил, что на самом деле произошло с его родителями, с первых минут, когда он увидел ту запись на плёнке, в глубине его души поселился гнев. Он не понимал, как великий Агент Картер могла так ошибиться. Тони был ребёнком, наивным и защищённым ото всех уродств мира, кроме прессы, но она была шпионом, великим шпионом, основательницей Щита, как он позже выяснил, директором после исчезновения родителей, и она ни разу даже не говорила, что что-то они могли упустить. И в этом была ещё одна причина, по которой он не мог открыть коробку. Как бы он не убеждал себя, что не может её винить, в глубине его души теперь навсегда останется тоскливый вопрос, заставляющий шевелиться волосы на спине: что было бы, если бы ему хоть кто-то поверил? — И всё равно это не твоя вина. Ты спас нас сейчас, а всё остальное теперь не важно, — сочувственно проговорила Мария, заглядывая ему в глаза так, словно хотела стереть или хотя бы уменьшить всю вину, что там найдёт. Она взяла его за руку и попробовала разрядить обстановку. — Может, мне не стоит слишком привыкать к моим кольцам? — Чего? — вопрос сбил Тони с толку. — Ну, не знаю, — протянула она с игривой улыбкой, — может, есть какая-то рыжеволосая барышня, на чьём пальце они будут лучше смотреться? Ох. Он посмотрел на Марию, на огонёк в её глазах и на её счастливую улыбку. Даже Говард поглядывал на него, подняв брови и ожидая, что он ответит. Они что, думают, что припёрли его к стенке? — Спасибо за заботу, но нам с Пеппер ещё многое предстоит прежде, чем можно будет вообще об этом думать. Мы едва успели сойтись. — Carpe Diem*, Энтони. — Поверь, я в этом эксперт, — ответил он, наклоняясь за коробкой. — И потом, ты правда думаешь, что я не выбрал для неё идеальное кольцо за всё время после возвращения из Афганистана? Он расплылся в своей любимой самодовольной улыбке, оставляя свою мать-сводницу с новой пищей для размышлений. *** Тони таращился на коробку. Он наконец пришёл к выводу, что больше не может её за собой везде таскать. Она была довольно тяжёлой, и его больная рука уже ныла от усталости. А ещё он понял, что сойдёт с ума, если кто-нибудь у него опять спросит, когда он собирается её открыть. — Открой быстро, не задумываясь. Как отрывают пластырь, одним махом, — говорил Роуди, сидя рядом с ним. Пеппер сидела по другую сторону от него перед кофейным столиком в гостиной. Коробка лежала посередине столика. Он позвал их не только для моральной поддержки, но и для того, чтобы они сами всё увидели и ему не пришлось потом ничего объяснять. — Скальпель, — попросил Тони, протягивая раскрытую ладонь в сторону Роуди. — У меня его нет. Я не знал, что он нам сегодня понадобится. Когда ты сказал, что в гостиной ждёт сюрприз, я думал, мы будем смотреть «Смертельное оружие» или что-то в этом духе, — пожал плечами полковник. — Подводишь, мишка Барни. Это по плану чуть позже. Скальпель? — сказал он, протягивая другую руку Пеппер. Она вздохнула, потянулась за сумочкой и стала в ней копаться. — У меня есть ручка… Хотя погоди, — она вытащила маленький брусок, нажала на кнопку, и из него выскочило небольшое лезвие. — Пойдёт? — Пеппер, что за хрень? — спросил Тони, забирая у неё складной нож. — Откуда ты это взяла? — Наташа подарила много лет назад. Сказала, что стоит носить при себе что-то посерьёзнее, чем перцовый баллончик. — Да она просто не видела, как ты управляешься с перцовым баллончиком**, — с сомнением прокомментировал он. Он вернулся к коробке и стал осторожно резать скотч, сначала по краям, потом по центру. Клинок был маленький, но страшно острый, он резал упаковку, словно масло. Наташа превосходно разбиралась в ножах и точно дала Пеппер лучший из лучших. Надо будет поблагодарить её, если они когда-нибудь ещё увидятся. Разбирательства с ООН подходили к концу, Т’Чалла отозвал свою жалобу на неё, но она всё ещё была в розыске за помощь в побеге Барнса и Роджерса. Судьбу всех опальных Мстителей ещё только предстояло решить. Но об этом он подумает в другой день. Он глубоко вздохнул, закрыл нож и положил его на стол. Пеппер и Роуди с двух сторон положили руки ему на плечи и вместе открыли коробку. — Тут письмо, — пробормотал Тони, хватая конверт, который лежал поверх всего содержимого посылки. Он бросил взгляд на то, что внутри, но ничего неординарного не заметил. Там было просто множество папок с бумагами, причём, судя по всему, довольно старых, а также старая кассета. — Прочти его сначала, — подбодрила Пеппер. Тони смотрел на конверт, на которым легко узнаваемым красивым почерком его покойной крёстной было выведено его имя. Его руки тряслись, и нервов явно не хватало. — Прочти ты, — буркнул он, протягивая конверт Пеппер. Он сомневался, что сможет сдержать эмоции, если начнёт читать вслух то, что там написано. По правде говоря, он всё ещё чувствовал себя страшно виноватым, что больше не пришёл к Пегги после того, как она перепутала его с Говардом. Он был в слишком плохой форме, его одолевали эмоции, и всё, что могло пойти не так, произошло с ним разом за короткий промежуток времени. Тони по-прежнему звонил ей и общался с ней по телефону. Хорошие дни случались всё реже и реже, но по телефону она ни разу не звала его Говардом. Даже тогда, когда не узнавала его. Ему было проще, когда его путали с Дэниэлом, чем с собственным отцом. Он даже не смог заставить себя прийти на её похороны. Вместо этого он заехал туда перед тем, как отправиться на переговоры с ООН насчёт Договора. Он дал несколько сотен распорядителю похорон и попрощался с ней в одиночестве до начала поминальной службы. Пеппер молча открыла конверт и развернула письмо. Оно наверняка было написано какое-то время назад, до того, как её состояние стало слишком плохим. Почерк всё ещё был идеальным, а в последние месяцы он стал едва разборчивым. Из письма на пол выпала маленькая фотография. Тони поднял её и улыбнулся, потому что это был кадр, где они с Пегги стояли вместе на выпускном из Андовера. Он буквально тонул в мантии и шапке, и они оба счастливо улыбались. Он повернул фотографию и увидел надпись: Тони, июнь 1984-го года, 14 лет. — Ух ты, эту детскую физиономию я давно не видел, — восхитился Роуди за его плечом. — Вот поэтому я и не бреюсь, — оскалился Тони, припоминая недавний разговор с Говардом. Сколько бы ему не было лет, стоило убрать бороду, и он выглядел почти так же, как на фото, разве что раньше подбородок был немного острее. Пеппер называла его Бенджамином Баттоном в те редкие разы, когда ему приходилось побриться. — Ты готов? — ласково спросила она, ведь он чуть не забыл про письмо. Он торжественно кивнул ей, и она начала читать вслух. Тони, Позволь мне начать всё это с извинений. Я давно должна была рассказать тебе обо всём, но я не делала этого, потому что боялась давать тебе надежду. Я видела, что сделала с твоим отцом надежда отыскать Стива. То, что он никак не мог найти место катастрофы, стало для него одержимостью и источником постоянных жестоких разочарований, сколько бы времени и денег он не тратил на поиски. Я не хотела, чтобы это стало твоим Стивом, чтобы знания, заключённые в этой коробке, омрачили твоё светлое будущее. Ты был слишком молод и перенёс слишком много боли. Я очень хотела защитить тебя. Солнышко, пожалуйста, знай, что я всегда тебе верила и никогда не прекращала поиски. Прости, что не смогла сделать больше, выяснить всю правду и вернуть их домой. Я отдаю тебе это сейчас, когда ты стал взрослым и зрелым, чтобы ты сам мог решить, стоит ли продолжать поиски. Только прошу, пожалуйста, не теряй себя из-за этого. Позволь своим любимым быть рядом с тобой, чтобы со всем разобраться. С любовью, Тётя Пегги Пеппер обернулась к Тони, но он не мог произнести ни слова. Вместо этого он полез в коробку и начал перебирать файлы. Файлы, которые совершенно точно открывались и пересматривались бессчётное количество раз. На них был старый логотип Щита, и он открыл первый из них, рассматривая фотографии и газетные вырезки, закреплённые внутри. Он знал эту дорогу. Когда он увидел череду цветных фотографий искалеченного автомобиля родителей, ему вспомнилось видео, что его заставили посмотреть в сибирском бункере. На странице была прописана подробная хронология событий, включая запись телефонного звонка, который был совершён прямо перед аварией, причём звонили именно Пегги Картер. Этот файл очень подробно описывал всё, что ему было известно о катастрофе, причём часть информации, судя по всему, была взята непосредственно из отчёта полиции Лонг-Айленда, который он читал в морге перед опознанием тел. Он закрыл папку и отложил её, чтобы Роуди и Пеппер тоже могли посмотреть. Остальные файлы были на ту же тему: подробные показания свидетелей, информация о заброшенном аэродроме, находившемся в ведении Гидры, смотритель которого покончил с собой до начала допроса. Тут также были файлы на Обадайю. Похоже, Щит давно следил за ним и за людьми, с которыми он общался, но они все были чисты. Так было до 2008 года, когда папка стала толще, наконец открылись его контакты с бандой Десяти Колец и другими более мелкими террористическими организациями. Его фотография, сделанная журналистами, была украшена одним словом, написанным красным маркером: «Гидра?» Это, вообще-то, многое объяснило бы. Тони не мог отвергать никаких предположений после того, как стало известно о его предательстве. Но всё равно это слишком сильно задевало, и он не мог не задуматься, как давно Стейн работал на эту организацию. Учитывая, что Гидра проникла в Щит с самого начала, точно сказать было ничего нельзя. Я всегда тебе верила. Это фраза из письма пронеслась в голове, когда он открыл ещё одну папку с фотографиями двойников из морга. Вместе с обычными фотографиями и, как теперь было известно, фальшивыми тестами ДНК и отпечатков пальцев тут были очень подробные фотографии рук женщины. — Это этих людей ты принял за своих родителей? — осторожно спросила Пеппер, которая поражённо рассматривала фотографии и сравнивала их с портретами настоящих Говарда и Марии. Эта картина, по правде сказать, была довольно жуткой. — Да, — ответил за него Роуди. — Эти падлы всё предусмотрели. Они очень хорошо подготовились. Тут точно не обошлось без серьёзной пластической хирургии или чего-то подобного. Тони позволил им беседовать, а сам продолжил изучать бумаги. Ему попалась очень знакомая папка. Карта сибирских гор, на которых были отмечены какие-то точки. Знакомые имена и даты, которые начинались с февраля 1992 и заканчивались временем, когда она отправилась в дом престарелых. Это были те файлы, над которыми Пегги работала в день их последней встречи. Многие пометки на карте были очень близко от того бункера, в котором он в итоге воссоединится с семьёй. Она была так близка к тому, чтобы найти их, и она занималась этим, пока была в состоянии это делать. Вся эта деятельность проходила очень скрытно, он был уверен, что все вовлечённые агенты не знали настоящей цели и просто думали, что идёт охота на базы Гидры. Было лишь одно имя, фигурировавшее во всех отчётах. — Да чтоб меня, Агент, — пробормотал Тони, демонстрируя находку остальным. — Коулсон… — потрясённо глянул на него Роуди. — Теперь понятно, почему его приставили к тебе. Он знал о твоей жизни и о твоём прошлом даже больше, чем ты сам. — Да. Похоже на то. Тони закрыл папку и посмотрел, что ещё осталось в коробке. Там была видеокассета, датированная днём аварии родителей. Он был уверен, что уже знает, что на ней, и одного раза ему хватило. Но всё равно, спасибо тёте Пегги. Последний объект был очень грубо сработан, словно его делали из хлама и в спешке. Что-то похожее на маячок слежения. Он узнал эту работу, несмотря на то, насколько паршивые материалы были использованы. Похоже, им с отцом обоим плохо сиделось в плену, и они сражались до последнего, чтобы выбраться живыми. — Ты в порядке? — спросила Пеппер, нежно поглаживая его по спине. Он задумался над этим вопросом и прислушался к своим ощущениям. Если подумать, он чувствовал себя вполне неплохо. Немного шокирован и, наверное, немного опечален, ведь его крёстная унесла с собой ношу, которую не должна была нести. Но он начал понимать, что люди могут делать совершенно сумасшедшие вещи, чтобы защитить того, кого они очень любят. Он, например, летал в красно-золотом костюме, сражаясь с пришельцами и роботами. Потом он задумался о Говарде и о всех беседах, что у них были после его возвращения. Возможно, пока он рос, отец поступал с ним в том же ключе, защищая его от лишних переживаний единственным способом, который знал. От этого, конечно, не легче, но он начал понимать его ход мыслей. Тони никогда с ним не согласится, но он может попробовать смириться с этим. — Да. На самом деле, мне впервые за какое-то время начинает казаться, что со мной всё будет в порядке.