Стратегическая победа

                    Солнечные лучи просачивались в окна, расчерчивали пол квадратами. Сакура и Какаши сидели за столом в гостиной, пили чай и оживлённо разговаривали. Прикрывая рот ладонью, Сакура тихо смеялась, с удовольствием вспоминая время, когда всё казалось простым и ясным, обиды были надуманными, а беды — легко преодолимыми. Ехидно напоминала о том, как он даже не пытался делать вид, что занят обучением, на что Какаши парировал, что она ничего не понимает в тяжёлом деле наставничества.       — Мы считали вас худшим учителем, — не сдавалась Сакура, с сожалением глядя на последнюю булочку, лежащую в корзинке. — Так завидовали остальным командам…       — Теперь тоже завидуете? — улыбнулся Какаши.       — Нет. — Сакура легко улыбнулась в ответ. Сегодня всё было просто, совсем как раньше. Даже день и тот искрился яркими красками и пах слабой прелостью увядающих листьев. Хотелось дышать полной грудью, раскинув руки. Бродить по лесу, впитывая запахи. Ловить осень, пропуская через себя.       — Научите меня готовить? — вдруг спросила она.       — М? — Какаши резко поднял глаза от чашки.       — Вы всё-таки мой сенсей. Обучите чему-нибудь новому.       — Бывший сенсей. А ты продолжаешь этим пользоваться, — проворчал Какаши.       — Ну правда, — загорелась Сакура, подаваясь вперёд. — Вы ведь наверняка не только булочки печёте. Да даже если я научусь печь такие потрясающие хоккайдо, это же… — она хитро подмигнула. — Считайте, что отдаёте мне долг за то время, когда учили Наруто и Саске, а не меня.       — Наруто учил Джирайя, — обречённо вздохнул Какаши, понимая, что отвертеться навряд ли получится.       — Если вы намекаете на то, что готовить меня должна учить Цунаде-шишо… — нахмурилась Сакура. Прикусила губу, возвращаясь на место. — Ладно, не хотите — заставлять не буду.       — Я ещё не сказал, что не хочу, — усмехнулся Какаши, складывая руки на груди.       — Правда? — неверяще уточнила Сакура.       — Почему нет? Если ничто не отвлечёт, приходи в субботу.       — Спасибо.       Сакура сложила ладони на груди и так засияла, что Какаши невольно прикрыл глаза, пряча под веками внезапную радость. С её появлением дом ожил. Он сам ожил, наслаждаясь каждой минутой, проведённой так близко. Без лишних глаз, без необходимости отводить взгляд, отвлекаться на другие разговоры, на других людей. Тишина, солнечный свет и Сакура напротив — этого было достаточно, чтобы почувствовать себя счастливым.       — У меня будет условие, — сказал он, когда она собралась уходить. — Давай пока сохраним это в тайне.       — В тайне? — Сакура облегчённо рассмеялась — успела тревожно сжаться. — Я и не собираюсь кричать на всю Коноху, что не умею готовить. К тому же, — она игриво ткнула его в плечо, — помню, что вы запретили говорить о ваших кулинарных талантах. Но учтите, я не уйду, пока не приготовлю хотя бы одну булочку!       Какаши закатил глаза, нарочито тяжело вздохнул и протянул:       — И почему мне всегда так тяжело тебе отказать?                     Шикамару зашёл в тупик. Не то, чтобы его это бесило, скорее, наоборот, раззадоривало. Он смотрел на Какаши и не мог понять: что не так? Будто что-то происходило прямо под носом, но прозорливость в этот раз играла против него. Какаши вёл себя, как обычно. То есть совершенно как обычно, и именно это настораживало. Никаких попыток сбежать, никакой задумчивости, ничего подозрительного. Будто Хокаге вдруг вспомнил, кто он есть, и вовсю ударился в работу. Личное осталось далеко позади, даже визиты Сакуры не выходили за рамки приличий: сухое обсуждение рабочих моментов. Лёгкий флирт — но Шикамару уже умел отличить его от намёков — небрежность и почти воздушная наэлектризованность, от которой прежде трещал воздух, отсутствовали. Либо Шикамару всё же ошибся, либо его обыгрывали на собственном поле. И гений был склонен думать именно о втором варианте. Обыграть Какаши стало целью, скрашивавшей будни и наполнявшей голову мыслями, от которых мозги шевелились активнее.       Дверь за Сакурой только что закрылась, но Какаши, вместо того, чтобы тяжело вздохнуть, спокойно потянулся за свитком и карандашом, принимаясь шустро делать пометки. Сакура тоже выглядела безмятежно: обсудила место строительства фабрики, предположила, где лучше набрать специалистов для обмена опытом, принесла предварительный список лекарств, которые можно выпускать в Конохе. У Шикамару от напряжения разболелись глаза: так сильно он пытался найти хотя бы крохотный намёк на интерес, выходящий за рамки. Ничего. Не сдержавшись, Шикамару стиснул челюсть с такой силой, что желваки волнами прошлись под кожей.       — Шикамару, сходи к стоматологу, — не отрываясь, посоветовал Какаши. — Ты стал слишком часто скрипеть зубами.       — Не бойтесь, не покусаю, — ответил Шикамару, выдавив улыбку.       — А что, есть желание? — Какаши поднял на него глаза и усмехнулся. — Не надейся, в ближайшее время в отпуск не отправлю.       — В этом я даже не сомневался. Вы же без меня пропадёте.       — Думай об этом чаще, тогда в отпуск первым отправлюсь я.       — И куда бы вы поехали? — невольно заинтересовался Шикамару. Зашевелившаяся было надежда тут же погасла.       — Никуда. Закрылся бы дома и целыми днями спал.       — Понимаю, — как можно серьёзнее сказал Шикамару, — в вашем возрасте полезно высыпаться.       — И ты туда же, — беззлобно проворчал Какаши.       — Ну, я не считаю вас старым. Скорее, зрелым. — Шикамару пожал плечами. — Лучший возраст, чтобы завести семью.       — Хм. — Сделав последнюю пометку, Какаши улыбнулся: — Спасибо за заботу, Шикамару.       — Обращайтесь, — буркнул тот. Где, чёрт возьми, задумчивость и глухая тоска в глазах? Откуда столько спокойствия, граничащего с равнодушием? Информации было катастрофически мало. Сведения, добытые Ино несколько дней назад, поначалу обнадёжили: Сакура явно дошла до точки, после которой любопытство начинает перерастать в навязчивое желание узнать ближе. Её нежелание откровенничать тоже было понятно: в голове слишком много мыслей, все пугающие и волнующие, делиться ими пока не хочется. Но почему тогда вместо того, чтобы штурмовать кабинет Хокаге и подкарауливать его на улице, она спокойно общается с ним?       В пятницу Сакура пришла напомнить о списке необходимых лекарств, который уже передали в отдел закупок. Перебросилась парой фраз с Шикамару и вдруг спросила:       — Какаши, вы завтра заняты?       Шикамару едва не поперхнулся, быстро перевёл глаза на Какаши, но тот лишь пожал плечами и лаконично бросил:       — Занят.       — Жаль. — Сакура вздохнула, сложив руки за спиной, перекатилась с пятки на носок.       — Ты что-то хотела предложить? — Он наконец посмотрел на неё, склонив голову набок.       — Я? — нервно рассмеялась Сакура. — Нет, просто хотела узнать, отдыхаете ли вы.       — Отдохнёшь тут, — вздохнул Какаши, насмешливо глядя на неё. — Даже дома от вас не скроешься.       — Тяжело, наверное, быть сенсеем? — с преувеличенной заботой спросила Сакура.       — Тяжело, когда учить хочется совершенно другому, — вдруг ответил Какаши, впившись в её глаза и сполна насладившись вспыхнувшим в них замешательством.       Шикамару казалось, что он во сне — что-то происходит, а он не может на это повлиять. Только и может смотреть, как, краснея, Сакура бормочет, что сожалеет о занятости Хокаге и очень хочет, чтобы он больше отдыхал.       — Вы знаете, — отмер Шикамару, когда она ушла, — порой можно отложить дела ради встречи с красивой девушкой.       — Полностью с тобой согласен, — задумчиво произнёс Какаши и запустил пальцы в волосы на затылке. — Жаль, что завтрашние дела я отложить совершенно не могу.       Шикамару хотел было скрипнуть зубами, но передумал. Толкать их друг к другу можно долго. Очень долго. Но спортивный интерес и желание доказать, что ему подвластно не только планирование битвы или расписания на следующую неделю, но и чужой жизни, подстёгивали не останавливаться, а наоборот, форсировать события. Конечно, этот вариант оставался на крайний случай, но видимо, это случай вот-вот настанет. Пришла пора подключать тяжёлую артиллерию.       В лаборатории Шикамару всегда чувствовал себя неуютно. Всё-таки химия и всё, что с ней связано, были от него слишком далеко. А осознание, что в чём-то не разбираешься, больно било по самолюбию. Все эти колбы, реторты, ряды стерильных пробирок, микроскопы и вытяжки наводили тоску. Однако именно здесь в последнее время можно было застать Цунаде, а выманить её из лаборатории можно только в бар. Но Шикамару нужна была трезвая Пятая, поэтому пришлось самому идти к ней.       — Не думала, что Какаши станет присылать тебя, чтобы попросить о помощи, — насмешливо сказала Цунаде, снимая перчатки и небрежно бросая их в урну. — Что стряслось?       — Помощь действительно нужна Какаши, — осторожно начал Шикамару, — только немного не та, о которой вы могли подумать.       — Осторожничаешь, — прозорливо хмыкнула Цунаде. Прищурилась. — Или пришёл в обход Хокаге?       — Можно и так сказать, — вздохнул Шикамару. — Просьба может показаться странной, но… Не могли бы вы с ним поговорить?       — Поговорить? — Цунаде фыркнула, ещё больше развеселившись. — Ему не хватает собеседников?       — Нет. — Шикамару досадливо поморщился. — Поговорить о… Сакуре.       — Интересно, — задумчиво протянула Цунаде, облокотившись о стол. Растянула губы в улыбке: — Он что, решил наконец признаться?       — Вы знали?       — О чём? — Цунаде хохотнула, её грудь колыхнулась в такт дыханию. — Что он влюблён в неё? Давно. Ещё года два назад заметила. Всё ждала, когда она перестанет вздыхать по своему Саске и обратит внимание на того, кто рядом.       — Значит, вы можете с ним поговорить?       — Бесполезно. Думаешь, я не пыталась? У Какаши удивительное свойство ставить барьеры там, где в них нет необходимости. Он без раздумий может умереть, защищая её, но признаться в любви — это слишком.       Шикамару досадливо цокнул — последняя надежда рассыпалась на глазах.       — Я могу понять, почему, — медленно проговорила Цунаде. — Получить отказ не так страшно. А потерять то немногое, что у них есть — невыносимо. Он и так слишком много терял, не надо давить. К тому же Сакура…       — Сакура попыталась сегодня пригласить его на свидание. Он отказался, ссылаясь на дела.       — Идиот, — простонала Цунаде, закатив глаза. — Откуда в умных, смелых мужчинах столько робости перед любимыми женщинами?       Шикамару промолчал, вспомнив Темари. В данный момент он даже понимал Какаши. Понимал, но отступать не собирался.       — Может, это от того, что любимая женщина может двинуть так, что улетишь на Луну? — прошелестел голос в темноте. Шикамару нахмурился, встретившись взглядом с Орочимару. Обогнув один из столов, тот остановился рядом с Цунаде. — У вас такие мелочные проблемы, даже скучно.       — Тебя никто и не просит их решать, — огрызнулась она.       — Скучные проблемы порой отлично развеивают собственную скуку, — не обратив на неё внимания, продолжил Орочимару. — Может, я смогу помочь.       — Не думаю, что твои методы нам подходят, — отрезала Цунаде.       — Ты ещё не знаешь, а уже отказываешься, — с лёгкой обидой ответил он. Растянул губы в улыбке и посмотрел на Шикамару. — Есть у меня одна вещь…       — Орочимару! — в голосе Цунаде послышался рык. — Я не позволю использовать твои разработки на людях!       — А вакцину от лихорадки чакры использовала с удовольствием, — ехидно ответил Орочимару.       — Это был другой случай.       — Так я и не предлагаю волшебный укол смелости. Лёгкая настойка с добавлением собственной техники. Ничего страшного, при необходимости всё обратимо.       — При необходимости? — прошипела Цунаде, развернувшись к нему и толкнув грудью. — Тебе мышей не хватает, что ты решил на людей перейти?       — Мыши не умеют говорить, химе-сама, — растянулся в тонкой улыбке Орочимару. — А мне бы хотелось обладать большей информацией. В общем, — он прикрыл глаза, — я не настаиваю.       — Постойте, — прервал разгорающийся скандал Шикамару, заметив, как вспыхнули глаза Цунаде. — Давайте выслушаем, вдруг поможет? — Ему было неприятно от того, что приходилось просить помощи у Орочимару. Более того, если об этом когда-нибудь узнает Какаши, ему никогда не удастся восстановить его доверие. Но если есть шанс, то почему бы не рискнуть?       — Как я уже сказал, — оживился Орочимару, игнорируя возмущённо пыхтевшую Цунаде, — это простая настойка с лёгким добавлением дзюцу моего собственного производства. Смешиваясь с чакрой, она заставляет некоторые отделы мозга работать мощнее. Проще говоря, вытаскивает наружу наши самые тайные желания. Усиливает их. Когда желаемое достигнуто, дзюцу перестаёт действовать. Как я и говорил — ничего страшного.       — Когда желание достигнуто? — прищурилась Цунаде и вдруг спросила неожиданно тихим, ровным тоном: — Ты не пытался опробовать её на… ком-нибудь?       — Нет, — довольно улыбнулся Орочимару, бросив на неё многозначительный взгляд. — К тому же, она не даёт ложных желаний, только увеличивает собственные. Но, — он сделал паузу, — если Какаши хочет, к примеру, новый плащ, а не Сакуру, то просто пойдёт, купит его и успокоится.       — Хочешь сказать, что если Какаши хочет Сакуру, то не успокоится, пока её не получит? — возмутилась Цунаде. — Ты на что нас толкаешь?       — Вы сами толкаетесь, — невозмутимо ответил Орочимару. — Всегда можно дать противоядие, и действие тут же прекратится.       — Противоядие, — по слогам произнесла Цунаде. — Лёгкая настойка, говоришь.       — У слова «яд» слишком негативная окраска.       — Поверить не могу, что мы это всерьёз обсуждаем, — пробормотал Шикамару.       — Ничего ужасного ваш Какаши не сделает. Поцелует Сакуру и успокоится.       — Ты не можешь быть в этом уверен. — Цунаде прожигала взглядом, кусая губы.       — Не могу, — легко согласился Орочимару. — К тому же для начала мы должны убедиться в том, чего именно он хочет. Если ошибаемся, тут же дадим противоядие, и всё. Если же нет, убьём сразу двух зайцев: я получу необходимую информацию о действии, а вы устроите счастье друга. Всё просто.       — Всё просто, — эхом повторила Цунаде и переглянулась с Шикамару. Он напряжённо смотрел на неё, понимая, что ответственность так или иначе ляжет на него. Оставалось решить — так ли он уверен, чтобы пойти до конца.