Стратегическая победа

                    Крепче перехватив бумажный пакет, Сакура почти бежала по улице, проклиная собственную невнимательность. Во-первых, даже не удосужилась узнать прогноз погоды или хотя бы посмотреть на небо, во-вторых, забыла дома зонт. После ясной, солнечной недели осень наконец опомнилась и затянула небо серыми тучами. Ветер срывал листья, кружил по дороге, а на голову уже падали первые капли. Не летняя гроза — нудный затяжной дождь, навевающий тоску и желание забраться под одеяло с головой. Однако сейчас никакой дождь не мог испортить прекрасное настроение, с которым Сакура бежала к Какаши. Она всю неделю ждала, честно не пыталась даже намекать на встречу, но вчера не сдержалась, боясь, что он передумает. Не передумал. Наверное, она должна была испытывать стыд за то, что отрывает в выходной. Но вместо стыда внутри пузырилось предвкушение. Нужна. Снова нужна, снова не тень, а настоящая, наполненная жизнью до краёв — чуть тронь, перельётся. Глухая тоска ушла, как не бывало, Сакура чувствовала себя почти всемогущей. При мысли о Какаши в животе становилось пусто, а улыбка растягивала губы с такой силой, что трещала кожа.       Взлетев по ступеням, Сакура постучала и придержала сползающий пакет, попытавшись придать лицу серьёзное выражение. Не получилось. Едва он открыл дверь, как Сакура широко улыбнулась и протянула пакет.       — Не опоздала?       — Не замёрзла?       Сорвалось одновременно. Какаши дождался, когда она разуется, и взъерошил её волосы, заставляя капли веером рассыпаться по плечам — Сакура не заметила, что успела промокнуть.       — Не опоздала.       — Не замёрзла.       Они замолчали, столкнувшись взглядами, и одновременно рассмеялись.       — Проходи, чайник горячий. Я включу обогреватель.       Сакура на всякий случай осмотрела себя, пытаясь понять, как он догадался, что всё-таки продрогла. Поставив пакет на стол, Какаши обернулся и ласково провёл по носу пальцем, легонько ткнув в самый кончик.       — Холодный, — пояснил, глядя с насмешкой, от которой тут же вспыхнули щёки. Тут же отвернувшись, он принялся распаковывать продукты, довольно бормоча что-то себе под нос.       — О, Харуно! — обрадовался Паккун, останавливаясь на входе в кухню. Покосился на Какаши, будто ждал позволения войти, не дождался и важно процокал по полу, усаживаясь перед столом. — Хочешь приготовить нам что-то вкусное? Какая хорошая, приличная девушка, а, Какаши?       Тот не отреагировал. Зашумел шкафами, доставая миски и венчики, включил духовку и поставил перед Сакурой дымящуюся чашку.       — Пей и согревайся. — Посмотрел в окно: дождь уже шуршал по листве, окрашивая внутренний сад в серо-зелёный. Двумя руками обхватив горячий фарфор, Сакура довольно зажмурилась. Тепло ручейками стремилось от ладоней прямо к сердцу, отогревая не только тело. Сквозь ресницы она следила за Какаши. Уверенные движения, лёгкий стук, с которым посуда соприкасается со столом, шум дождя и мягкий свет электрической лампы, разгоняющий серую хмарь — Сакуре было уютно. Просто молчать, смотреть на него и впитывать каждое мгновение, заполнять пустоту.       — Ты точно хочешь научиться печь? — насмешливо спросил Какаши. Сакура моргнула: задумалась и не заметила, что он смотрит на неё, прислонившись к плите. Смущённо отставив кружку в сторону, она несмело улыбнулась и кивнула. — Тогда иди сюда.       Низкий голос вызвал дрожь, неконтролируемую, пронзившую позвоночник. Сакура заторможено кивнула, поднялась и медленно подошла к нему, огибая стол. Под пронзительным взглядом прозрачно-зелёных глаз он застыл. Только побелели костяшки пальцев, впившиеся в столешницу рядом с плитой. Она остановилась в шаге, вопросительно склонила голову набок, и Какаши тут же плавно отпрянул, перетёк в сторону, открывая вид на плиту, на которой стояли две кастрюльки с молоком. Под одной уже горел огонь.       — Держи. — Какаши протянул венчик и кивнул на вторую кастрюльку. — Добавь муки и размешай.       Сосредоточенно кивнув, Сакура послушно взяла венчик и недоуменно посмотрела на Какаши.       — А сколько муки добавлять?       — Хм. Я всегда кладу на глаз. — Его рука скользнула за её спину, обогнула её и подцепила пакет с мукой. Сакура моргнула, не сводя глаз с молока — тепло волной прошлось по спине, исчезло, когда Какаши снова отодвинулся. Не успев перевести дух, Сакура снова забыла, как дышать — Какаши коснулся плечом её плеча и осторожно всыпал муку в молоко.       — Мешай, — тихо выдохнул на ухо, позволив себе на короткий, безумно короткий миг скользнуть взглядом от ушной раковины к шее. Несколько тонких волосков розовой паутинкой облепили кожу, и рука сама потянулась, чтобы убрать их. Потянулась и тут же упала, сжавшись в кулак. Какаши отошёл, покосился на первую кастрюльку, на вторую. Задержался на мерных движениях, с которыми венчик погружается в молоко, разбивая белые комки. Досадливо вздохнул.       — Не так.       Одним движением оказался за её спиной, бережно, едва касаясь, обхватил хрупкое запястье своей ладонью и несколько раз энергично взбил молочный соус.       — Будешь медленно мешать — мука успеет схватиться в тёплом молоке и не растворится. Тогда в твоих булочках появятся жёсткие комочки.       Его голос, дыхание у виска, плавные движения пальцев, заставляющих двигаться её запястье — Сакура вспыхнула, подумав, что он наверняка почувствовал, как сошёл с ума пульс, ударяясь в его ладонь. Венчик бился о железные стенки с лёгким дребезжанием. Шумела кровь в ушах, по стёклам непрерывно стекала вода, окончательно размыв очертания сада. Сакура сглотнула, пытаясь прирасти к полу, чтобы не сделать шаг назад, не откинуться на его грудь, по-домашнему интимно обтянутую чёрной водолазкой.       Какаши не смотрел на соус. Не смотрел на венчик и их пальцы, почти сплетённые вместе. Розовая паутинка на шее притянула взгляд намертво, не отлепишь. Склониться к ней, повести носом, вобрать в себя её запах, становившийся сильнее, ярче с каждым ударом сердца. Обхватить губами маленькую мочку, провести по ней языком… Жасмин, аромат волос, молоко, парное, обжигающее…       — Ксо! — не сдержался Какаши, отпрянув от Сакуры и щёлкнув выключателем. Забытое молоко в первой кастрюльке пышной шапкой поднялось над стенками и с шипением обрушилось на плиту. Новый щелчок, огонь под соусом погас. Сакура осторожно вздохнула и подняла глаза на Какаши.       — Испортилось?       — Это просто молоко, — с улыбкой ответил он. – И его надо было просто подогреть. Или ты уже устала? А может, стало скучно?       — Нет! — вырвалось испуганно. — Мы же только начали! Или, — она хитро прищурилась, — вы сами уже устали? Не думала, что так быстро выдыхаетесь.       Где-то под столом фыркнул Паккун. Какаши закатил глаза, не найдясь с ответом, который мог бы уложиться в рамки приличного. Вместо этого молча протянул миску и сито, а сам вернулся к молочной реке на плите.       — Какаши, — тихо спросила Сакура, не оборачиваясь, — а вам не бывает одиноко?       Он ответил не сразу, сосредоточенно вытирая потёки. Выпрямился, развернулся к ней: плечи ритмично двигались в такт движению руки. Вокруг миски неотвратимо расплывалось пушистое белое облако.       — Одиноко? — наконец произнёс он. — Никогда не задумывался над этим. Потому что… Не знаю, как может быть по-другому.       — И вы никогда не хотели попробовать? — сосредоточенная на своём занятии, Сакура не заметила, как Какаши обогнул её и остановился напротив, чтобы иметь возможность беспрепятственно смотреть в лицо.       — Попробовать что?       — Ну, не знаю. — Сакура сдула прядь, упавшую на глаза, тряхнула головой. — Отношения, например.       — Смотря что ты называешь отношениями, — с тонкой насмешкой ответил Какаши.       — О. — Её глаза взметнулись к нему, щёки окрасил лёгкий румянец, прячась за белой дымкой муки, осевшей на коже. — Вы… вы встречались с кем-нибудь?       — А ты как думаешь? — он склонил голову набок, наблюдая за сменой эмоций на её лице: от лёгкой сосредоточенности до густого, пунцового смущения.       — Не знаю, — наконец выдохнула она. Шумный вздох под столом слишком сильно походил на насмешку.       — Люди могут встречаться по разным причинам, — Какаши перелил остывшее молоко в большой стакан, высыпал туда дрожжи и сахар и начал медленно перемешивать. Сакура невольно уставилась на пальцы, обхватившие ложку, и сглотнула — воздух в кухне стал тяжёлым, вязким. По натянутым нервам бархатисто заскользил мужской голос. — Кому-то нравится проводить время вместе. Кому-то — просто заниматься сексом. А кто-то особо отчаянный решает совместить одно с другим.       — И вы?..       — И я принадлежу ко второй категории, — он ошпарил взглядом, таким глубоким и горячим, что стало жарко. Сакура повела плечами, пытаясь сбросить с себя томление, скрутившее плотным жгутом. Облизнув пересохшие губы, тихо спросила:       — И никогда не пытались совместить?       — Я подумываю над этим. — Серая сталь заискрилась лукавством, вынуждая опустить глаза. Он говорил о ней? Или о ком-то другом? А может, это просто абстрактный разговор на слишком интимную тему, чтобы пытаться в нём разобраться?       — Мне тоже хотелось бы попробовать совместить, — пробормотала Сакура, пряча глаза под упавшими волосами.       — И у тебя достаточно опыта для этого? — с непередаваемой интонацией спросил Какаши. Встал рядом, отирая плечом в сторону, и начал замешивать тесто.       — Ну, у меня никогда не было настоящих отношений, — задумчиво ответила Сакура, прикусив губу. — И опыта тоже не слишком много, так что… — Она шокировано распахнула глаза и толкнула Какаши в бок. — Да о чём вы вообще меня спрашиваете? Это… это неприлично!       — Правда? — Можно было принять его удивление и огорчение за искренность, если бы не насмешка, тлеющая в глубине взгляда. — Но, Сакура, разве не ты завела этот разговор?       — Месите тесто, — буркнула она, на всякий случай отойдя в сторону.       — Хороший у тебя урок, м? — протянул Какаши, вываливая тесто на стол и принимаясь неспешно его разминать. — Кто из нас готовит?       — Я учусь, — всё ещё недовольно парировала Сакура. — У лучших, между прочим!       — Комплимент засчитан. — Его длинные пальцы впились в мягкий шар, перевернули его и снова смяли. Крепко, уверенно, методично сминая снова и снова. Какаши добавил масло, продолжая месить тесто, и пальцы заблестели, заскользили легче, почти невесомо оглаживая.       — И долго так… надо делать? — слабым голосом спросила Сакура, прижав ладонь к горлу. Сердце ломало гортань, лишало воздуха.       — Пока не станет мягким, податливым и нежным, — почти промурлыкал Какаши, взглянув на неё исподлобья. Он наслаждался её растерянностью. Каждым словом, сказанным с намёком, каждой интонацией, дрожащей на губах. Смирился. Он смирился с тем, что чувствует. Окончательно осознал и просто не мог сдержаться. Не мог молчать, не отвечать на осторожные вопросы, замечая в них интерес. Интерес к нему, к его жизни и тому, что обычно скрывалось от всех. Включая его самого. Если бы мог, оставил бы её здесь навсегда. На своей кухне. Слегка растрёпанную, покрытую мукой, беззащитную до распахнутых глаз и смущённого любопытства. И пусть готовка не то, чему он действительно хотел бы её обучить прямо сейчас, но Какаши был согласен не отходить от плиты вечность, только бы она стояла и смотрела на него так. Вздохнув, он собрал тесто в плотный шар и положил в миску, накрыв полотенцем. Отставил в сторону, помыл руки и достал из холодильника мясо.       — Разве в булочки идёт мясо? — отмерла Сакура, всё это время напряжённо следившая за его перемещениями.       — Нет, — хмыкнул Какаши, скрываясь под столом и гремя посудой. Вскоре появился вок, а следом и сам Какаши. — Но надо что-то приготовить на обед. Тесту настаиваться полтора часа. Или предлагаешь всё это время пить чай?       — Вы решили меня окончательно пристыдить, да? — Сакура жалобно вздохнула.       — Пристыдить? — на этот раз Какаши выглядел действительно обескураженным. — С чего ты взяла?       — Решили устроить целый пир, а я ничего не делаю, просто сижу и смотрю.       — Ты мой гость, Сакура. Так что просто сиди и смотри, этого достаточно.       — А Гая ты заставлял резать овощи, — ехидно протянул Паккун. Показался из-под стола и добавил: — А Ируку заставлял мыть посуду. А Ямато…       Сакура захихикала, переводя взгляд с Паккуна на Какаши. Укоризненно вздохнув, он покачал головой и вернулся к мясу. Поджав под себя ногу, Сакура удобно устроилась на стуле и облокотилась о стол, подперев щёку ладонью. Тихо стучал нож, дождь продолжал шуметь, и подумалось, что она точно может сидеть так вечность. Смотреть на него, слушать голос или просто молчать.       — Почему вы решили научиться готовить?       Какаши бросил мясо в вок, энергично встряхнул его и начал помешивать, поэтому ответил не сразу.       — Люблю домашнюю еду, — наконец произнёс, не оборачиваясь. — Никто и никогда для меня не готовил, и причин думать, что что-то изменится, не было. — Он помолчал. — А ты? Зачем это тебе, Сакура?       — Никогда не любила готовить, — медленно произнесла Сакура. — Может, когда-нибудь я выйду замуж, и буду поражать мужа своими кулинарными талантами.       — Хочешь сказать, что сейчас я учу тебя как угодить будущему мужу? — с прохладной насмешкой уточнил Какаши, обернувшись через плечо.       Сакура слегка нахмурилась, почувствовав, как упала на пару градусов температура на кухне. Не говорить же, что в последнюю очередь она думала о том, как именно ей пригодится умение готовить в будущем.       — Мама всегда говорила, что вкусная еда — верный путь к сердцу мужчины.       — Странно, почему тогда у моей двери не стоит очередь из влюблённых и сытых мужчин? — протянул Какаши, прислонив палец к губам. — Хотя Ямато вроде не скрывает своей симпатии, может, подумать о том, чтобы кормить его чаще?..       — Извращенец! — вырвалось у Сакуры. Она невольно улыбнулась в ответ на улыбку в его глазах. — Вы же не всерьёз?       — Не всерьёз? — повторил он. — Не знаю, Сакура-сама. Всё может быть. Хотя… Я привередливый мужчина, меня вкусной едой не покорить.       — А чем вас можно покорить?       — Тем, что Ямато явно недоступно. — Какаши отставил вок в сторону и выключил рисоварку — Сакура не могла вспомнить, когда он успел поставить рис.       — Недоступно? — спросила почти не дыша.       — Да, — серьёзно кивнул Какаши, расставляя тарелки. Поставил одну перед Сакурой и, склонившись вперёд, посмотрел прямо в глаза. — В силу некоторых физиологических способностей. — Его взгляд переместился ниже, к губам, пробежал по груди и остановился на ногах. Вернулся обратно. Серая бровь слегка приподнялась в ожидании реакции.       — Порой с вами просто невозможно разговаривать, — прошептала Сакура.       — И это тоже одна из причин моего одиночества, — доверительно сообщил он, выпрямляясь.       Его снова занесло. И несло дальше, с каждым словом лишая возможности вовремя остановиться. Ещё несколько минут, несколько намёков, и он забудет о решении соблюдать дистанцию и доходчиво объяснит, чему именно и как хотел научить. Покажет, как именно и что ему нравится. Прямо здесь, посреди тарелок, на кухонном столе. Кашлянув, он закончил накрывать на стол, разложил еду по тарелкам и сам завёл непринуждённый разговор о строительстве фабрики. Сакура, поджав губы, приняла условия его игры, хотя всем своим видом, пусть неосознанно, дала понять, что прежняя тема была гораздо интереснее.       Аромат корицы и сдобы хотелось вдыхать, не переставая. Горячие булочки ровными рядками лежали на противне, медленно остывая. Вооружившись щипцами, Какаши осторожно складывал их в бумажный пакет, собирая для Сакуры.       — Спасибо. — Она уже успела обуться и теперь переминалась с ноги на ногу в дверях. Уходить не хотелось, причин остаться больше не было.       — Тебя проводить? — спросил он, протягивая пакет.       — Не надо. — Сакура улыбнулась. — Там сыро, холодно, и идти долго. Может, как-нибудь в другой раз.       — Ты и дальше собираешься меня эксплуатировать? — притворно возмутился он.       — Только если вы будете не против, — тут же отозвалась она, тревожно ловя его взгляд.       — Я подумаю над твоим предложением.       Улыбка озарила глаза, разбежались лучики-морщинки, а на душе заскреблось острое, безжалостное осознание собственного одиночества. Дверь за Сакурой тихо закрылась, а Какаши так и продолжал стоять, глядя прямо перед собой. Наконец шумно выдохнул и уткнулся лбом в дерево, прикрыл глаза.       — Надеюсь, она завтра придёт? — ворчливо поинтересовался Паккун.       — Нет, — глухо ответил Какаши, не открывая глаз. — Завтра меня ждёт Цунаде-сама, не знаю, когда освобожусь.        — Дела, дела, никакой личной жизни. — Паккун фыркнул, глядя на ссутулившуюся фигуру у двери. — Пойдём на кухню, здесь слишком холодно.