***
Хозяйская комната встретила Дазая приятной полутьмой и лёгкими цветочными ароматами. Когда глаза немного привыкли, он понял, что дело в стоящих на письменном столе и на тумбочке ароматических свечах. На кровати же сидел Доппо, который, едва услышав, как открывается дверь, вытащил пробку из бутылки, которую держал в руках и отошёл к столу за бокалами. Кивком поприветствовав Осаму, блондин поспешил пояснить: – Это без алкоголя, если ты переживаешь. И пока Дазай решал, как бы объяснить, что рядом со своим возлюбленным он не переживает вообще ни о чём, Куникида вручил своему возлюбленному бокал и жестом пригласил сесть. – Спасибо. Мне очень приятно. Но ты ведь хочешь мне что-то сказать. Доппо коротко усмехнулся. –Ты, оказывается, крайне проницателен… Да, хотел. Не подумай, что мне надо только одно, или что я какой-то там... В общем, ты бы хотел... То есть, я хочу заняться с тобой сексом. Ты хочешь этого? Мне нужен самый честный ответ. Я не приму согласие из чувства долга или чего-то ещё. – Я не против. Правда не против. Думаю, я тоже этого хочу. Доппо медленно погладил костяшки пальцев Осаму. – Тогда сходи в душ. Я уже там был. Выйдя из душа, Осаму сразу почувствовал, как чужие руки опускаются на его плечи и начинают аккуратно их массировать. – Скажи, если чего-то захочешь. – Конечно. После ответа Доппо на удивление лёгким движением поднял Дазая на руки и отнёс на кровать. Куникида прильнул губами к шее Осаму, осыпая её быстрыми поцелуями. Он хотел выразить всю свою любовь, все свои чувства. Он спустился поцелуями ниже, между тем развязывая пояс. Стоило ему распахнуть халат, как Осаму выдохнул и слабо вздрогнул от окутавший его тело прохлады. Но прохлада эта длилась недолго и прервалась жарким прикосновением чужих губ. Это заставило его выгнуться вперёд и сдавленно простонать. Доппо это очень понравилось и крайне приободрило. Он спустился ниже, проходя поцелуями по груди, и коснулся языком розового соска. Осаму снова шумно выдохнул. Впрочем, его партнёру этого было мало – хотелось услышать звонкий голос. Поэтому Куникида накрыл твердеющий бугорок ртом, погладил губами, снова лизнул. Дазай же пытался одной рукой прикрыть лицо, а другой – зарыться в чужие волосы. Между тем Доппо медленно провёл рукой по животу шатена, пальцами ощупал сбоку выпирающую косточку, а затем вернулся к паху и... Осаму словно ударило током. Едва ощутимое касание соска зубами в сочетании с прикосновением к члену и яичкам заставило растерять остатки самоконтроля и застонать в голос, запрокинув, насколько это было возможно, голову. Кажется, Куникиде такая реакция пришлась по вкусу, раз он приподнял голову и удовлетворённо хмыкнул. Продолжая гладить половой орган партнёра, он снова покрывал поцелуями бледную грудь, пока Дазай не попросил уже дрожащим и немного хриплым голосом: – Хватит... Дальше... – Уверен? – в тон ему спросил блондин, внимательно вглядываясь в лицо, чтобы не упустить даже тени сомнения. Ответом ему стал кивок. Получив согласие, Доппо взял тюбик смазки и выдавил немного себе на палец, после чего снова наклонился к Осаму и шепнул: – Постарайся расслабиться. Тот снова кивнул и, чтобы отвлечься, обхватил Куникиду за шею руками и потянулся за поцелуем. Когда они целовались вот так, пылко и всё равно нежно, это и впрямь успокаивало, даже мышцы ануса сжимались не так сильно, как могли бы. Доппо медленно вводил палец глубже, осторожно сгибал, а Дазай удивлялся выдержке партнёра – когда тот случайно коснулся членом его бедра, стало понятно, насколько он возбуждён, как сильно хочет своего возлюбленного. И тем не менее он продолжал быть очень аккуратным, особенно когда ввёл второй палец, продолжал подготовку медленно и методично. Это помогло достаточно быстро нащупать предстательную железу, и теперь он пользовался своим достижением – потирал чувствительное место и с довольной улыбкой смотрел, как Осаму краснел, сжимал в руках простынь, кусал то губу, то палец и всё же не мог сдержаться и стонал от наслаждения. Даже проникновение третьего пальца не казалось таким уж болезненным, поэтому на вопрос о готовности перейти на следующий этап шатен ответил согласием. Впрочем, его уверенность несколько ослабла, когда он приподнялся на локтях, чтобы посмотреть, как Доппо надевает презерватив и покрывает член смазкой. Именно размеры произвели такое впечатление. – Мне кажется, ничего не получится... Он просто не поместится... – Осаму сказал это не столько со страхом, сколько с волнением. – Напротив, это возможно. Давай я начну, а ты скажешь, когда мне остановиться. Дазай кивнул. Начав медленный поцелуй, Куникида толкнулся вперёд, входя совсем немного. Осаму слегка напрягся и впился короткими ногтями в спину Доппо. Продолжалось это недолго, и очень быстро Дазай сказал, что можно продолжать. Ещё один толчок, и ещё один. – Думаю, можно ещё. Доппо легко улыбнулся и, сделав совсем лёгкое движение, соприкоснулся с бёдрами Осаму своими, чему последний очень удивился. – Вот видишь, всё получилось. Сделав пару лёгких толчков, Доппо аккуратно заправил Осаму прядь волос за ухо, после чего немного ускорился. От удовольствия вместе с запахом ароматических свечей кружилась голова. Дазаю казалось, что он растворяется в этом аромате и в родном человеке и полностью сливается с ним. Уже не так важно, где он и что делает, важно лишь желание продлить это блаженство. Возникло чувство, что вся его жизнь до этого момента существовала лишь для того, чтобы он случился. Всё стало правильным и прекрасным, от испарины на лбу партнёра, прилипших к коже светлых волос, торопливых выдохов, в которых иногда звучал его низкий голос, до собственных бесстыдно громких стонов, ощущения чужой спины под пальцами и бесконечной любви, окутавшей их, захлёстывающей с головой. А когда перед глазами всё поплыло, мир и вовсе перестал существовать, осталось только желание прижаться ещё крепче, всем телом, расплавиться и слиться воедино, чтобы потом, когда их разгорячённые тела остынут, невозможно было их разделить.***
Дыхание обоих постепенно замедлялось, сердца бились ровнее. Впервые оба чувствовали себя настолько умиротворённо. Осаму положил голову на плечо возлюбленному и легко водил пальцами по его груди, пока вдруг не сказал: –Почему ты влюбился в меня? –Не знаю. Просто влюбился, не думаю, что должен искать конкретные причины. Не думаю, что они имеют значение. – Осаму ненадолго задумался. –Просто, вокруг тебя всегда было и есть много людей более подходящих тебе. –Вокруг нас всегда много людей, а влюбляемся мы в кого-то определëнного. Разве не парадокс? – Да, пожалуй. Ты настолько хорош во всём касающемся отношений, что мне кажется, у тебя большой опыт. – Ну, не то чтобы большой… – задумчиво отозвался Куникида, перебирая в пальцах каштановые завитки на чужой макушке. – Но было дело. – Я даже удивлён, что «было». Как кто-то может захотеть от тебя уйти? Ответом стало молчание, а рука перестала гладить волосы. – Я не очень хочу об этом говорить. – Извини, – шепнул Дазай и коснулся губами кожи. – Не хочешь из-за себя или из-за меня? – А ты читаешь меня как открытую книгу, – невесело усмехнулся Доппо. – Пожалуй, второе. Не пристало мне жаловаться, я же за мужчину в наших отношениях. – Не говори глупостей, – голос шатена стал строже. – Во-первых, мы оба за мужчин, потому что мы и есть мужчины. Во-вторых, это не обязывает нас быть булыжниками. Каждый человек имеет право испытывать эмоции и выражать их. Эта история тебя тревожит – может, будет легче, если ты расскажешь мне? Некоторое время Куникида, кажется, колебался, но потом вздохнул: – Ты прав. В общем, это был сын одного из партнёров отца. Поначалу всё было хорошо, он казался мне очень внимательным и преданным, но потом открылась обратная сторона этих качеств – он оказался очень ревнивым. Когда я говорил с кем-то на его глазах, он устраивал мне скандалы. Когда я не брал трубку в ту же секунду, как он набирал мой номер, он считал, что я с кем-то другим. Порой он говорил, что я неблагодарен и не воспринимаю его чувства всерьёз, если не готов прекратить общаться со всеми, кроме него. Я долго не мог с ним порвать, не хотел ранить, но потом понял, что раню себя, оставаясь с ним. Было очень утомительно всё время быть начеку, чтобы не допустить очередной ссоры. Я жил на минном поле. И в конце концов не выдержал и ушёл, впервые оставаясь глухим к его крикам, мольбам и угрозам. А потом отец перестал работать с его отцом, и мы больше не виделись. К счастью, я думаю. – А девушки?– Доппо немного грустно улыбнулся. – Я давно понял, что они мне совершенно не нравятся. Я могу оценить их эстетически, но ничего не чувствую. Сначала я переживал,но потом понял, что для меня важнее собственное счастье. Осаму лежал молча, обдумывая услышанное. Он очень хотел сказать что-то обнадёживающее, ободряющее или хотя бы утешающее, но не нашëл, что ответить. Нужных слов, чтобы выразить и обиду за любимого, и сочувствие, и обещание никогда не быть жестоким, не находилось, поэтому шатен просто обвил чужую руку своими, крепко прижался и прошептал: – Спасибо. Я рад, что ты доверился мне. – Тебе спасибо, что выслушал. И даже ему немного, ведь теперь я знаю, каким точно не хочу быть. – И не будешь, – заверил Дазай. – Ты замечательный. – А ты? расскажешь мне о своих прошлых отношениях? –Ну парней у меня не было, но несколько девушек было. Правда ничего длительного у меня не выходило, мне всегда не хватало времени на отношения. Да уж рассказать особо нечего... – Не думаю, что это является проблемой. Уж точно не для меня.