Луна во мраке

      Амелия поправила подол светло-голубого с серебряной тесьмой платья, из-под которого выглядывали носки утеплённых чёрных сапожек. Запахнула посильнее пальто с меховым воротничком, надела кожаные перчатки и под руку с такой же закутавшейся Ханной вышла через парадные двери Ледового Двора.       На площади всё также сновали и играли в снежки дети, а матери косо на них поглядывали.       До обеда было достаточно времени, поэтому девушки свернули налево, к большому и оживлённому рынку, прилавки которого заканчиваются в порту промёрзлой гавани.       В лотках была свежая рыба и мясо; на полках стояли резные изделия из дерева и камня: от музыкальных инструментов до безделушек и игрушек; разного вида драгоценные камни, что могут оказаться обычным стеклом или украшение, серебро которого легко сделать из железа и краски. Джеромхольм не Кеттердам, но всё же подвох стоит ожидать везде.       Так часто говорила Амелия. И себе и Ханне.       Шум толпы, ходящей мимо прилавков, и гомон голосов продавцов, завлекающих посмотреть на свои товары, нарастал отчего девушкам приходилась изредка закрывать уши и протискиваться сквозь скопления людей.       — Сладости! Свежие карамельные сладости! — прокричал кто-то справа.       Обойдя женщину с корзиной в потёртом плаще, подруги увидели тучного светлокожего мужчину с небольшой сединой в чёрных волосах и усах, в тёплой куртке и фартуке. Рядом с ним лежали несколько рядов сладостей разных форм и цветов на деревянных палочках.       — Подходите, красавицы! Не стесняйтесь! — пропел он, — Самые вкусные леденцы, что вы когда либо пробовали!       Подруги сразу же вспомнили как однажды зимой, также гуляя по рынку, только маленькие вместе со своими матерями, они увидели эти странные штуки на палочках и упрашивали мам купить их. Домой девочки шли, грызя маленьких петушков.       Амелия достала из небольшой сумочки кошелёк и сказала:       — Нам две, пожалуйста, — она протянула монеты торговцу.       — Ну что вы, девушки, — он отодвинул протянутую руку и взял два леденца, по форме напоминающих снежинки, — Это вам мой подарок в честь скорого праздника.       Амелия сунула монеты обратно и взяла сладость.       — Счастливого Нового года, леди! — крикнул он им вслед.       — И Вам! — крикнули они, но прилавок мужчины не было видно из-за голов проходящих людей.       Новый год.       Во Фьерде этот праздник значит очень многое.       Ровно в полночь, когда колокола Ледового двора пробьют двенадцать раз, все жители — от крестьян до знатных дворян, — должны подойти к реке, которой питается ясень в центре Двора. Священное дерево олицетворяющие бога северного народа — Джеля. После двенадцатого удара нужно набрать воды в ладони и омыть ею лицо. Тем самым люди принимают благословение Джеля, чтобы следующий год был удачным и смывают всё плохое, что совершили за прошедший.       Во дворце отмечают его с размахом и большим количеством гостей, что так и ждут подходящего момента перемыть друг другу кости. А обычные люди сидят по тёплым домам, общаются, едят горячие праздничные блюда. Поэтому готовятся и привозят всё необходимое из заграницы заранее.       За неделю до конца года проходит Зимнее солнцестояние. Его не отмечают с той же помпезностью, что и Новый год, но если погода позволит, люди располагаются на улице прямо под звёздным небом от заката до рассвета. Самый короткий день в году и самая длинная ночь.       И ещё день рождения Амелии.       Восемнадцатый день рождения.       Её совершеннолетия.       Вырвал из небольшого раздумья её проходящий мимо мальчик, что дёрнул за длинную белую косу. Ханна тихонько хихикнула, за что получила небольшой тычок под рёбра.       Девушки побродили по рынку, изредка покусывая карамельные снежинки, а после свернули на одной из линий к городскому кварталу, а после к более богатым домам.       Подойдя к белой узорчатой двери, Амелия постучала три раза и стала ждать.       У беловолосой были прекрасные слух и память, поэтому когда она услышала быстрые шаги с левой стороны дома, поняла — это матушка бежит из кухни поскорее открыть дверь.       В проёме показалась женщина среднего возраста со светлой косой и голубыми глазами, в простом домашнем платье, подвязанным зелёным передником.       Она отошла пропуская дочь и её подругу в дом.       — Доченька, я так рада тебя видеть, — девушка быстро сняла промерзшую уличную одежду и сменила сапожки на домашние туфли, а после подошла к матери и крепко её обняла.       — Я тоже рада тебя видеть.       — Ханна, дорогая, — женщина перевела взгляд на рыжеволосую, — тоже давно тебя не видела. Я скучала по тебе, — подошла и тоже обняла.       — Взаимно, миссис Эгеланн.       — Да брось, Ханна, зови меня просто Марианна.       — Матушка, — вмешалась Лия, — У тебя на кухне, кажется что-то горит.       — Курица! Я же совсем забыла!       Женщина убежала в соседнюю комнату, пока девушки прошли в гостиную.       — Я уверена курица почти не сгорела, ведь так? — Ханна чуть сощурила свои глазки и посмотрела на Лию.       — Я просто спасла бедную птицу, — она села на диван в углу комнаты так что было видно прихожую, арку в столовую и небольшой клочок кухни. Ханна разместилась напротив огня в камине.       — Почему ты не колдуешь дома?       — Какой-нибудь учитель из Малого дворца гришей дал бы тебе подзатыльник за такую формулировку, — попыталась отшутиться Амелия. Ханна с небольшим укором посмотрела на неё, а взгляд Лии был направлен на горящее пламя, — Матушка не любит, когда я использую дар. Она боится, что кто-то может увидеть и рассказать дрюсскелям или твоему отцу. Она до сих пор подскакивает ночью с кровати от кошмаров, где меня ведут к столбу, после привязывают и поджигают костёр. А пока я сгораю они кричат: «Дрюсье!». Со всей своей ненавистью к таким как мы.       Амелия перевела взгляд с огня на прихожую и белую дверь. На неё снова нахлынули воспоминания.       Всхлипывая в объятиях брата, сидела маленькая девочка. Прямо напротив неё трещал огонь, но девочка не обращала на него внимание. Алан гладил её по голове и сам беззвучно плакал, изредка оглядываясь на матушку и отца, стоящих в прихожей.       Вдруг во входную дверь постучали.       Девочка перестала плакать и испуганно задрожала. Брат пытался её успокоить всё также гладя по мягким волосам.       — Всё хорошо, снежинка, я здесь с тобой, — нашёптывал он.       Глава семейства подошёл, открыл на небольшую щёлку и посмотрел кто на пороге. После открыл дверь пошире, пропуская вместе с ночным зимним холодом молодую женщину в тёмном плаще и меховой шапке.       — Где она? — спросила женщина.       Алан настороженно встал, и держа сестру за руку, пошёл к незнакомке.       Девочка своими большими чёрными глазками посмотрела на смуглую русоволосую женщину с карими глазами, что протянула ей руку.       — Привет, меня зовут Ирина, а тебя как?       Женщина, которая назвалась Ириной улыбалась ей и Амелия улыбнулась в ответ.       — Меня зовут Амелия, — и протянула маленькую белую ручку. Она почувствовала, что ладони женщины покрылись мурашками. Как будто по всему телу прошла дрожь или волна. Ирина никак не выдала, что что-то изменилось и также смотрела на девочку.       — Приятно познакомиться, Амелия, — она посмотрела на беловолосую с сожалением, — Нам прийдётся с тобой уехать отсюда, Амелия. И надолго, возможно навсегда.       В глазах девочки вспыхнул протест и непонимание.       Но потом она вспомнила, что случилось несколько часов назад.       Желание.       Звезда.       Зов.       Свет.       И мама, что говорила: «Милая, тебе нельзя здесь оставаться».       Она посмотрела на родителей:       — Это из-за того, что я сделала? Вы меня больше не любите?       Матушка снова присела перед ней и взяла за руку.       — Доченька, ты что, как мы можем тебя разлюбить? Мы хотим тебя защитить, от плохих людей, которым не понравится то, что ты делаешь, — женщина посмотрела на Ирину, — Ирина — хорошая. Она тебя защитит от этих людей. Не волнуйся.       Русоволосая выглянула в окно. Подцепила с пола рюкзак и посмотрела на маму.       — Нам пора, — сказала она.       Алан подошёл к сестре и крепко её обнял.       — Я буду скучать, снежинка. Очень сильно, — несколько слёз упали на макушку беловолосой, — ты главное не забывай меня, ладно?       — Я никогда тебя не забуду, Алан.       Отстранившись, он присел перед ней и поцеловал в лоб. Ещё раз погладил по белёсой макушке, смотря в ониксовые глаза.       Обычно спокойный и слегка суровый отец сел на корточки перед Амелией, и из его глаз потекли слёзы. Стирая их с его щёк, девочка тоже начала плакать.       Он взял её маленькое личико в свои руки и тихо проговорил:       — Никогда больше не плачь, моя звёздочка. Никогда не показывай слабости. Будь сильной и борись.       — Я обещаю, папа, — прошептала она.       Отец крепко прижал её, а после поцеловал в лоб.       Девочка подошла к матери, что стояла на коленях и рыдала, спрятав лицо в ладонях. Обняла её за плечи и прошептала на ухо:       — Я вернусь мама, я обещаю.       Женщина ещё сильнее начала рыдать, девочка поцеловала её в висок. Сняла с крючка тёплую куртку, надела шапку, обмотала вокруг шеи шарф, сунула ноги в сапожки и надела тёплые варежки.       Ирина всё также стояла, когда девочка взяла протянутую руку. Когда снова открылась дверь, Лия оглянулась на свою семью: матушка всё также сидела на полу, она лишь иногда всхлипывала; отец сидел рядом и обнимал жену за плечи; Алан стоял около стены и смотрел на сестру, с обречённостью и безмерной тоской в глазах.       — Я люблю вас, — сказала Лия и покинула родной дом.       Она шагала через сугробы за женщиной, которую встретила несколько минут назад и уже шла за ней без оглядки.       Каждый думал о своём.       Ирина о том как защитить девочку от фьерданских убийц и добраться до убежища.       Амелия думала о данных этой ночью обещаниях.       — «Я буду бороться, отец, и никому не покажу своей слабости. Я буду бороться и никогда не забуду тебя, Алан, ведь я буду бороться за тебя. Я буду бороться и вернусь домой, матушка. Я буду бороться, я никогда вас не забуду, и я вернусь домой. Я обещаю».       — Лия и Ханна, бегом сюда!       Амелия вынырнула из омута воспоминаний и огляделась по сторонам.       Она была дома, с матушкой, с Ханной и скоро должен прийти отец.       Ханна всё также сидела напротив камина и смотрела, как кусочки дерева превращаются в пепел. Она оглянулась на беловолосую и вопросительно подняла бровь.       — Ну что, пойдём?       Девушки прошли в ту же столовую где почти восемь лет назад изменилась её жизнь. Как только они сели друг напротив друга, хлопнула входная дверь.       «Отец», поняла Лия.       Через минуту он вошёл к девушкам и сел во главе стола.       — Амелия, — он кивнул дочери, она кивнула в ответ.       — Здравствуй, отец.       — Ханна, рад видеть тебя у нас в гостях. Как твои дела?       — Всё хорошо, спасибо, мистер Эгеланн. Обычная дворцовая рутина, которая занимает нас с Лией всё время. Я думаю Вы и сами знаете.       — Да, — он немного оценивающе посмотрел на девушек, после продолжил, — Совет каждый раз хочет начать какую-то бойню, а король почти не принимает во всём участие. Но хорошо, что вмешался принц, он сдерживает этих волков от новой войны с Равкой, и я, как и некоторые другие советники, его поддерживаем.       Амелия и Ханна довольно переглянулись, что не осталось без внимание Альберта.       — Вы и к этому руку приложили? Только честно?       — Отец, — она сделала небольшую паузу, — ты же знаешь, что все мы: Ханна, я, Алан и Расмус дружим с детства и до сих пор общаемся. Тем более обсуждаем всё, что можно и мы подкинули ему немного мыслей на подумать. Он оказался схожего мнения и решил выступить на заседании Совета.       — Вы же не собираетесь как-либо манипулировать им? — уточнил мужчина.       — Папа, Расмус — взрослый человек и понимает, что его стране не нужны какие-либо ещё войны. Поэтому он и предложил начать перемирие и предложить сотрудничество Равке, ведь так?       — Больше ни слова о политике за этим столом!       Через арку вышла Марианна с овощами и курицей и поставила её на стол. Села рядом с мужем, поцеловала в щеку и оглядела комнату.       — А где Алан?       — Занят во дворце, — в унисон сказали девушки и хихикнули.       — Ему как главе охраны принца Расмуса нужно охранять его и обучать новых солдат делать тоже, что и он.       Когда Лия закончила пояснять все принялись за обед.