Луна во мраке

      Это заседание отличалось от предыдущих. Раньше Александр вместе с кучкой толстых и бесполезных советников стояли у помоста царя в тронном зале и отчитывались о проделанной работе. О перемещении войск, о ситуации на границах, о росте цен, налогов и многом другом. Сейчас же Александр сидел за большим круглым столом — в помещении очень похожем на одну из комнат его покоев, где он собирает гришей для отчётов — вместе с десятью циничными индюками и мерзким царём, у которого на уме только молоденькие служанки, а никак не забота о собственной стране. Царь сидел напротив него и не в кремовом кресле, как все остальные, а почти, что на троне. Ножки, ручки и спинка из золота. Только золотой обивки не хватает. Александр удержался, чтобы не закатить глаза.       Ему хотелось сделать то о чём он думал на вчерашнем совете. Поставить локоть на стол, упереть подбородок в ладонь и смотреть в никуда. Ах да, и оторвать царю голову. Точно. Вот только вчера причиной было то, что он глазел на Амелию, а сегодня вызов на ещё одно скучное заседание, где Александру нечего делать. Ну хоть не в тронном зале собрались, смогли присесть и на том спасибо.       Вынырнув из потока мыслей в голове, Александр прислушался к разговору. Поставил руки на деревянные подлокотники кресла, сложил пальцы на подобии домика и слегка поддался вперёд, смотря на советника, что сидит недалеко от царя.       — Казна практически пуста, моя царь, — отозвался седой, полный мужчина в дорогом зелёном камзоле. Поджал губы и осмотрел присутствующих.       Александр мысленно усмехнулся. Едко, иронично, с отвращением. Снова постарался не закатить глаза. В каком-то смысле абсурдность этого факта проявляется только тогда, когда его произносит человек в дорогих одеждах, сидящий на дорогом стуле, что находится во дворце почти что из золота.       Александр ненавидит лицемеров. Это тоже могут назвать лицемерием, ведь многие считают его таковым. Александр лгал. Много. Часто. Практически всегда. Но никогда не пытался усидеть на двух стульях в угоду собственных предпочтений. Никогда.       Советники продолжали этот карнавал с масками и вздохами «Ах!», «Ох!», «Что же нам делать?» и тому подобным. Он оглядел комнату и заметил одну деталь. Стул через два места справа пустовал. Поднял глаза. Все десять напыщенных лицемеров и царь здесь, он тоже здесь. А стульев тринадцать.       «Кто-то ещё должен прийти?», предположил Александр.       В двери постучали.       Он сразу же понял, кто стоит за белыми резными дверцами.       — Да! — крикнул царь.       В комнате появился тот же отказник, что и вчера.       — Мой царь, Леди Эгеланн пришла.       — Пусть войдёт, — он откинулся на свой «трон» и погладил усы. Советники молча переглядывались. Александр облокотился о спинку кресла, оставив руки «домиком».       Из-за того, что сидел спиной ко входу он не увидел, как она вошла. Но он почувствовал.       — Ваше Величество, — прозвучал мягкий голос сзади. Шуршали юбки, но Александр не изменил позы. Оставался спокойным, будто никто и не приходил. Не приходила та, о ком он стал думать всё свободное время.       — Прошу садитесь, Леди Эгеланн, — царь указал рукой на свободный стул. Советники не пошевелились, ничего не сказали. Девушка прошла за спиной Александра к своему месту. Стул придвинули ко столу, чтобы не мешал ходить. Рядом сидящие мужчины даже бровью не повели, нарушая этикет. Посланница на это никак не отреагировала, спокойно отодвинула стул, поправила юбки и села.       Нарочито медленно оглядела ониксовыми глазами присутствующих. Когда дошла до Александра он слегка повернулся к ней. Всё та же маска ледяного спокойствия. В глазах не было презрения по отношению к нему, как к другим. Ведь на нём сейчас тоже маска. Он скрывает свои эмоции в отличие от консервативных министров, у которых на лице написано своего рода отвращение к ней. Если бы он к ней его испытывал, то не показывал бы. Но он не испытывает. Взглядом она мысленно поприветствовала Александра, он ответил ей тем же.       — Зачем я Вам понадобилась, Ваше Величество? — прервала тишину Амелия, переведя глаза с мужчины рядом с ней на царя.       — Фьерда и Равка заключили перемирие. Я думаю можно начать сотру... — мужчина зашёлся в кашле. Подставил кулак, продолжая кашлять. Дворянин рядом с ним потянулся к кувшину налить воды в стакан, а по другую сторону советник начал похлопывать царя по спине.       Уголки губ Александра слегка приподнялись удовлетворённо.       «Женя молодец», похвалил он «Уже есть результат», незаметно ухмыльнулся. Незаметно для всех. Кроме неё.       «Звёздная дева» смотрела прямо на него, приподняв подбородок. Царь всё ещё кашлял, стараясь выпить воды. Смотрела в кварцевые радужки, читая его. Читая. Его. Медленно покачала головой. Укоризненно. Вот теперь уже Александр закатил глаза и равнодушно отвернулся.       — Прошу прощения, — прохрипел царь, наконец прекратив кашлять, — Я хотел бы обсудить сотрудничество с Фьердой, Леди Эгеланн.       Девушка слегка поджала губы, сложенные на платье ладони сцепила в замок и посмотрела на царя.       — Что Равка может предложить Фьерде, Ваше Величество? — совершенно спокойно, ровным тембром.       На протяжении часа посланница и царь обсуждали сотрудничество. Экономическое, военное и много других моментов. Министры молчали, изредка бурча что-то себе под нос о возрасте девушки и о том, что ей не место на такой должности. Александр тоже молчал, слушая их разговор. Поглядывал на советников, иногда на Амелию. Царь пару раз опять начинал кашлять, что нравилось Александру. Каждый раз посланница краем глаза смотрела на него. С осуждением.       — Ваше Величество, — начала девушка, когда правитель допил стакан воды после очередного приступа. Напыщенные мужчины слегка насторожились, поглядывая на неё. Заклинатель теней не шевельнулся, — Я думаю, что после зимнего бала, когда принц Расмус будет в столице мы сможем получше обсудить всё ещё раз.       — Тогда, — мужчина поднялся на ноги. Министры быстро отодвинули стулья и встали. Александр поднялся неспешно, одновременно с Амелией, — Заседание можно считать закрытым.       Была бы воля Александра он бы продолжил сидеть, чтобы не вставать, когда встаёт царь и не кланяться когда он уходит. Но ему приходиться терпеть.       «Скоро всё измениться», говорил он себе.       Вслед за правителем стали уходить советники, группками, тихо шепчась и поглядывая в сторону «Звёздной девы». Александр вышел из-за стола, подошёл к девушке и отодвинул её стул.       — Спасибо, — сказала она, отойдя от стула, — Вижу, эти заседания не доставляют Вам большого удовольствия.       — Вы очень наблюдательны, Леди Эгеланн, — показал рукой в сторону двери, — Уже время за полдень. Не откажитесь со мной пообедать?       Они вышли в длинный роскошный коридор с одной стеной, состоящей полностью из окон. Те были не зашторены, и свет отражался от золота на потолке и стенах. Так сильно, что пришлось прикрыть глаза ладонью.       Александр ждал ответа.       — С радостью.

***

      Амелия никогда не думала, что беседа может быть такой занимательной и увлекательной. Тем более с мужчиной. С мужчиной возраст, которого исчисляется в веках.       Последние месяцы она только и делала, что работала. Иногда они общались с Ханной, когда появлялась свободная минутка. Расмус занят королевскими делами и обучением, Алан всегда вместе с принцем или тренирует солдат. С родителями тоже видется редко, чаще оставаясь ночевать во дворце. Когда документы заполнены, а поручения — выполнены Амелия погружается в чтение или создаёт что-то в мастерской.       В одном из домов Джеромхольма есть её — только её — небольшой уголок, где она творит. Она приобрела его вскоре после возвращения домой. Точнее купил Алан, и помещение тоже записано на Алана(ибо негоже женщинам во Фьерде иметь собственность). Амелия обставила всё, как ей нравиться. Мольберт, стол с кучей всякой всячины, из которой можно создать всё что угодно, стеллаж с разнообразием красок, папка куда она складывает рисунки на бумаге, что после отправляется в коробку, потом следующая пока место не закончится(и таких коробок уже три), музыкальные инструменты, даже гончарный круг. Привезла также любимые книги, составила их в слегка потрёпанный шкаф. У одной из стен есть камин, рядом кресло и диванчик. Небольшая кухня, где она заваривает любимый лавандовый чай. Её маленький уголок. Маленький домик, где никого нет кроме неё.       Может Амелии как раз-таки нужно было общение, а не уединение. Времени наедине с собой у неё было достаточно. Сейчас ей нужно другое. И человек сидящий напротив, во главе стола даёт ей это.       — Зачем Вы это сделали, генерал? — спросила Амелия пригубив, принесённого слугами лавандового чая. Мужчина поднял бровь, — Зачем Вы отравили царя?       Она его не упрекает, не осуждает, задавая этот вопрос. Она делала это на совете, когда увидела улыбку, пока кашлял правитель. Смогла сложить в голове кусочки и понять, что к чему. Теперь ей просто интересно.       — О чём Вы, Леди Эгеланн? Я не понимаю, — разыгрывал недоумение. Амелия это видела. И он знал, что она это видит, но продолжал разыгрывать спектакль.       — Не прикидывайтесь идиотом. Я всё прекрасно видела, — она снова сложила руки в замок перед тарелкой с оставшимся кусочком шоколадного торта. Смотрела в его глаза через весь длинный стол из тёмного дерева. Он смотрел в её, — Торжество в Ваших глазах, когда ему стало плохо. Но я одного не могу понять, — сделала паузу, а после перешла на шёпот, — Зачем Вы впутали в это Женю?       Он поддался вперёд, поставил правую руку на стол, сжав ладонь в кулак. Наклонил голову чуть в бок, вглядываясь в обсидиан её глаз. Тени, таившиеся в углах столовой его покоев, медленно ползли по стенам и полу, погружая комнату в лёгкий полумрак. Наконец он сказал таким же шёпотом:       — Я делаю всё это, чтобы защитить страну. Свою страну. Гришей, — разжал руку, и тени поползли обратно. Амелия оставалась спокойной. Внутри и снаружи. — А насчёт Жени, — продолжил он нормальным голосом, — Спросите сами. Если захочет — расскажет.       — А как же люди? — рука мужчины замерла вместе с кубком вина, — Вы сказали, что защищаете страну и гришей. Что насчёт обычных людей, отказников?       Амелия поставила локти на стол — что не подобает этикету, но ей было наплевать, — сложила ладони и поставила подбородок. Генерал всё-таки отпил вина, не сводя с девушки глаза, а после проговорил:       — А какое Вам дело до отказников? — отхлебнул ещё и отставил кубок, сцепив пальцы в замок, — Тем более до отказников Равки?       Амелия молчала. Долго. После выпрямилась, положила ладони на ручки стула. Заглянула генералу в глаза. Глубоко. В самую суть. Там, где должна быть его душа.       — Все мы одинаковы, неважно откуда мы родом и на каком языке разговариваем, умеем ли мы замедлять сердцебиение, пускать потоки воздуха или нет, как мы выглядим и чем мы занимаемся, какое у нас положение в обществе и кому мы служим, во что верим или не верим вовсе, богаты мы или бедны. Мы все люди. Мы все равны. И мы все заслуживаем спокойной жизни.       В столовой стояла тишина. Не отводя взгляда, Амелия встала из-за стола, пошла в сторону двери, что за его спиной.       — Благодарю за обед, генерал, — сказала она, пройдя мимо. Зрительный контакт прерван, — Хорошего дня.       Постучала.       Опричники за стеной распахнули двери, пропуская девушку. Она вышла, оставив тёмного генерала наедине со своими мыслями.

***

      Как только двери в её комнату закрылись, Амелия скинула с себя платье, сняла туфли и отбросила перчатки на комод. Достала из ящика свободные штаны и рубашку, переоделась, а после села в кресло у горящего камина.       «Надо поговорить с Женей, — думала она, — но Женя вернётся только вечером, а сейчас...», повернула голову к часам.       14:58       Оглядела комнату, думая, чем себя занять. Взгляд упал на раскиданные бумажки на письменном столе.       — Алиса! — позвала Амелия.       В покои зашла служанка, что встретила её сначала у дворца, а после забирала её накидку, когда она возвращалась с улицы.       — Слушаю, госпожа, — промямлила тихо она, склонив голову. Лия её не видела так как сидела спиной, но уверена, служанка поклонилась.       — Принесите ко мне в покои мольберт и холсты. Как можно быстрее.       — Но, госпожа...       — Можешь идти, — беловолосая махнула рукой.       — Конечно, госпожа. Всё будет сделано.       Служанка снова поклонилась и вышла.       Сжала переносицу двумя пальцами, пытаясь унять нарастающую головную боль. Амелия не любит быть грубой с людьми. Будь то прислуга или министр короля. Но это приходиться делать, чтобы сохранить репутацию и положение. Хоть в Равке, хоть в Ледовом Дворе. Везде приходиться делать что-то независимо от того хотим мы этого или нет. Обязанности людей, у которых есть власть и полномочия часто принуждают их делать такое. Кому-то это нравиться, кому-то — нет. Лия относится ко вторым.       Она поднялась, пошла ко столу и начла рыться в ящиках. Доставать краски и кисти. На дне нашла палитру. Амелия не знала получиться ли порисовать или нет, но всё равно взяла из мастерской любимые краски — полупустые тюбики и баночки, — качественные кисти и чистую палитру. Сложила всё на кофейный столик в центре, набрала в купальне воды в стакан и поставила туда же. Убрала с одного из столиков вазу с лилиями, пододвинула ближе к окнам и перенесла туда инструменты. Поставила рядом небольшую табуретку, что она нашла в купальне.       В дверь постучали.       — Войдите! — крикнула Лия. Алиса в шестью скрученными холстами и Алексей с мольбертом на перевес появились в её покоях.       — Госпожа. — оба поклонились.       — Куда поставить мольберт, госпожа? — спросил Алексей, подойдя ближе.       — Вот сюда, — указала на место, где она стоит и отошла к туалетному столику. Расплела косички, собрала все волосы и завязала высокий хвост.       — Куда положить холсты, госпожа? — спросила Алиса, пока Алексей разбирался, как установить мольберт.       — Дай мне один, а остальные оставь у письменного стола, — протянула руку и забрала скрученную бумагу.       Амелия оглядела место для рисования. Мольберт, холст, кисти и краски, табурет, стакан с водой и палитра. Повернулась к Алексею.       — А где подрамники?       Он тоже оглядел. Стукнул себя по лбу и подошёл ко дверям.       — Миша!       Вскоре в комнате появился юноша в такой же кремовой форме, что и Алиса с шестью деревянными рамами в руках.       — Простите, госпожа, — пробормотал он, — Я слегка отстал и потерял из виду Алексея.       — Ничего страшного. Оставь подрамники и можешь идти. Вы все можете идти, — Алексей уже хотел что-то сказать, но Лия его оборвала, — Я сама смогу натянуть холст. Вы все свободны.       Все трое поклонились и вышли.       Амелия взяла один подрамник, положила на стол, развернула чистый холст и, придавливая края пальцами закрепила.       Вставила его в мольберт, села на табурет и стала творить.