Мои квадратные сны

Сегодня на игру нет времени, весь день занимает всякая бытовая суета. Только перед сном я смог немного посидеть перед экраном. На сервере всё идёт своим чередом, и я заканчиваю подготовку к отбытию драконов. Все дома закрыты, все колонисты закреплены за их местами на трёх платформах на спинах драконов. Жаль только я не успел развить отношения между моим тавром и драконицей. В небе с ней не получится завести потомство. Увы, взлёт пришлось наблюдать тоже из реальности, тьма перелилась через стену деревни и затопила улицы. Драконы взлетели и ровным строем полетели среди облаков над бесконечной чёрной гладью. Даже вершина ближайшей горы покрылась этой жижей, когда там попытались спастись разбойники. Тьма последовала за добычей по недостаточно крутому для безопасности укрытия склону. Драконы теперь летят сами, без полного управления со стороны игрока. Древний дикий дракон летит по своему разумению, а два ручных следуют за ним в одной группе. Несколько увеличившиеся в числе альпины курсируют между крылатыми гигантами, перенося грузы и жителей в когтях и пастях. Довольно забавно видеть, как хрупкие пернатые драконы за шкирку переносят тавров с себя размером своими зубами. На свою спину эти драконы садят только игроков или по их приказу. Я продолжаю игру за фавна. Но теперь приходится много внимания уделять своему культу, как и управлению деревней в целом. Вторым моим последователем стал волк, неожиданно оказавшийся вегетарианцем. А вот третьим я взял альпина, и вот с его хищной натурой пришлось смириться. Я стал его постоянной жертвой, когда он застрял в комнате из-за враждебности окружающих. С ним вообще получилось забавно. Точнее, с его желудком. Это в первый раз оказалась просто комнатка с красными стенами и небольшим слоем воды на дне. Даже без физики. И не важно чем альпин занимался, внутри это никак не ощущалось. Я просто сидел внутри и рулил аватаром через браслет, пока сверху капала вода и тихо дышал сам дракон. Самое скучное съедение на моём счету. Реально, внутри была только прохладная вода и твёрдые гладкие стены красного цвета. В итоге меня там убил голод с жаждой. Без бутылки или ведра я не смог напиться, сидя в глубокой луже. Причём, уже с кнопкой для воскрешения, а значит во второй раз. Ох уж эти игровые условности. Зато в следующий раз живот этого альпина оказался меньше, уже, и с кое какой анимацией стенок. Во второй раз куб начал растягиваться и сжиматься по своим осям. Но тоже с небольшим слоем воды без физики. Просто поверхность, ниже которой я ощущал своё тело мокрым. В третий раз уровень воды медленно поднялся, заставив меня в панике биться об твёрдые стенки и прижиматься к верху губами в поисках воздуха. Работа по выведению самых лучших колонистов совсем не простая. Особенно, если надо не просто нажимать кнопки, а переживать то, что за нажатыми кнопками не показывается. Мой персонаж фавн стал живым инкубатором. На самом деле это по своему приятно, так как с каждым надо заняться любовью для этого. А ещё, моя фантазия обыграла всё так, что съедая партнёра после секса, я затем заново его рожаю, уже с лучшими характеристиками. Или даю ему новую жизнь, если меня приносят в жертву вместе с ним. Или с ней, если это тоже самка. Для меня у каждого находится то, что можно вставить в меня с взаимным удовольствием. Самым странным оказалось то, что при съедении более крупной жертвы, моя игровая текстура просто натягивается на модель жертвы. Наверно, это из-за зелья превращения, которое и сделало меня фавном, оленем и игроком одновременно. В игре фавн это по сути тоже какое то животное. А именно, козёл. Фантазия рисует примерно то, что драконица проделала со мной, поглотив превратившимися в смолу крыльями. Самое жуткое в этом то, что пока идёт поглощение жертвы, я иногда не могу управлять своим телом, а потому мне приходится жить жизнью съеденного существа. К счастью, такое состояние не мешает мне с браслета управлять аватаром и разными экзотическими способами сокращать процесс. Получается игра, где мир позволяет засунуть меня в любое активное устройство, блок и даже сущность, а моя фантазия дорисовывает то, как это выглядит и ощущается. Когда я пожертвовал фавна колониста камнерезному станку, мне пришлось до полного изнеможения крутить то педали, то рукоятку, то бежать в колесе. А ведь я испугался, что меня распилит этой дисковой пилой на кровавые ломтики. А вот когда меня после съедения одного свина засунули в коптилку, пришлось сидя в этом наполненном горячим дымом и паром шкафу подбрасывать дрова в стоящую внутри жаровню. Дышать было нечем, от жары шерсть на моём теле скрутилась в спиральки и осыпалась, пот закипел и превратился в плёночку на блестящей кожице. Потом моё тело стало очень плохо и туго двигаться. И в итоге я превратился в хорошо закопчённую целиком оленью тушу. При этом на пол шкафа упала снятая шкура, козьи рога, копыта, шерсть, непригодные для копчения органы и вещи из моего инвентаря. А именно, весь лут со съеденного свина.ну а потом меня съели по частям жители деревни, так как я превратился в большое количество копчёной оленины. Уж не знаю, почему всё превращается в такой пошлый и странный бред в этом сне. Альпин имеет довольно большой набор характеристик навыков. Улучшать надо все, а значит его надо съесть и заново родить много раз. И если он меня ест без всяких затруднений, то вот его мне скормить может лишь грубая сила вождя деревни и культа. И сила его приказа. Когда альпина заталкивают мне в сумку, меня натягивает на него самыми разными способами. Именно поэтому процедурная генерация анимации при использовании навыка живоглота обычно отключена. Ведь все мои органы чувств привязаны не к скелету модели, а к текстуре. Особенно пошло получилось, когда моя голова после съедения оказалась у зверя в промежности. А мой зад совместился с его мордой. Рейд при этом оказался не боевым, а вроде как дипломатическим. Меня перенесло в горное гнездо, полное альпинов, гиппогрифов, дрейков и других летающих существ. Не, конечно можно было и с боем захватить пленников и освободить предназначенных в жертву жителей. Но альтернативой стало участие в ритуалах деревни летунов и обмен генами с её жителями. Когда я понял суть всех дополнительных квестов этого рейда, до меня дошла вся абсурдность и неловкость моего положения. Обмен генами подразумевает секс. И хотя у меня персонаж девушка, на роль самца он тоже годится. Но из-за проглоченного альпина, он тоже участвует в деле. Во всех делах. Первым делом меня как гостя деревни заставили съесть предложенных жертв. Столько, сколько поместится за раз. И из-за альпина к моей собственной хищности добавилась его. А альпин способен проглотить сразу четверых, плюс к моим троим… А жертв всего две. Два носача, попавшихся воздушным охотникам. А потому остальные были выбраны из жителей этой деревни. Три виверна, альпин необычайной расцветки, и гиппогриф. Мой браслет позволил мне заранее проверить, как именно алгоритм справится с задачей. Игра выдержала такое, но в итоге получился просто шар с текстурой фавна на нём. Фактически это значит, что в нас двоих будет втиснуто пятеро. Жертва больше хищника, жуть. И моя больная фантазия услужливо подсказала, как всё будет дальше. Мои три жертвы не будут просто прижаты к альпину внутри меня. Они также войдут и в него. И единственный способ для них это сделать — через его гениталии или зад. Более того, есть все шансы, что одной жертве альпин во мне покажется не девочкой, а мальчиком. От одной только мысли о увеличении альпина внутри меня становится неловко. А ведь и для четырёх жертв альпина у меня будет три возможных входа… Чтож, эту часть рейда я запомнить не смог, настолько невозможная вышла ситуация. Можно сказать лишь то, что эта живая еда удовлетворила все самые пошлые мои желания в десятикратном размере. А её затянувшееся поглощение умножила удовольствие ещё на десятку своей длительностью. Ведь из-за столь причудливого соединения наши с альпином желудки совместились с другими органами. А потому хищное удовольствие перемножилось с интимным. А ещё это оставило мне угрызения совести за семь уж очень унизительно загубленных жизней, ведь после пира прошёл и обмен генами. С этим тоже пришлось очень много странного испытать. Странного и пошлого, так как нам обоим пришлось быть как самцами, так и самками. И если мне хоть с одним вариантом можно сказать повезло, то с остальными… Подобное было только перед вылетом, когда моё тело унизительно застряло под тавром животноводом, ничуть не помешав ему сделать своё дело несколько раз… Рейд завершился крайне успешно, и в мой культ прибыло сразу две солидные кладки яиц. Из-за альпина, виверн, драконов и прочих летунов. Вот только радость испортила моя совесть, усиленная и увеличенная ролью моего аватара. Единственная возможность эту совесть успокоить — погибнуть также, как погибли наши с альпином жертвы и сам альпин. Конечно, без такого раздувания, какое пережил он. С этим щекотливым положением неожиданно согласилась мне помочь лиса. Один раз она меня проглотила, но тогда я ещё не включил отображение подобного действия. Просто из-за нестабильности работы программы в некоторых ситуациях. Мы всё обговорили, и с помощью некоторых ухищрений удалось спровоцировать моё съедение и сбой с одновременным размножением нас двоих с одним партнёром. Тем более, сама лиса совсем не против экзотических партнёров и необычного секса с ними. А чтобы опыт альпина стал и моим опытом, получилось накормить нас обоих живыми кроликами с фермы. Три зверька, которых проглотила лиса для меня вошли в мой живот тремя разными путями. При этом они словно оказались в мешочках их меха лисы и моего собственного. И я даже не понял, чей в какую сторону направлен. Не знаю, что на это можно сказать. Когда багуется модель столкновения двух объектов вокруг третьего, это наименее странный результат. По крайней мере, ушастых не выбросило куда подальше. А мне от этого стало так хорошо, что я с трудом смог сосредоточиться на происходящем во сне. Живот лисы безумно мне нравится, даже когда меня трясёт от страха смерти, корёжит от брезгливости и так сладко сжимается внутри от предвкушения нового удовольствия. Я ведь не знаю, кого лиса выбрала партнёром из колонистов, я лишь назначил ей приоритет для этого дела и разрешил увеличить население. Внутри лисы я лежу головой к её хвосту, плотно прижав конечности к телу. Но даже так я ощущаю то, насколько натянуто пушистое брюшко лисы. При каждом её шаге бёдра задевают мою голову, а в ушах булькает пока что скудный сок. Но меня уже обжигает эта кислота, и от боли хочется плакать. Внутри продолжают пинаться кролики, и это почти компенсирует остальное, почти заставляет про всё забыть. А затем лиса наклоняется для своего партнёра. Ощущения от квадратного предмета сзади полностью привычные и знакомые. Разве что теперь там горит от желудочного сока, а слюна лисы хорошо смазывает очень крупный и длинный орган. Ощущения такие, словно лисы вокруг и нет, так глубоко входит в меня неизвестный самец. А судя по напряжению самой лисы, этот кто-то весьма крупный. После нескольких движений внутри становится горячо и ещё более квадратно. А в открывшемся перед глазами интерфейсе создания колониста альпин. Тот самый, мой последователь. У меня теперь запас генов для улучшения, и я могу вложиться по полной. В этот раз. Например, я могу дать ему ту редкую окраску, что была у съеденного мной. За раз много менять нельзя, можно лишь делать желаемые черты наследственными. Но и в этом есть ограничения. Только у меня их нет, и я могу нести в себе почти всё и почти в любых количествах. Но от плохих черт тоже необходимо избавляться. И лиса со смехом разрешает мне отдать всё лишнее через минутку. Новый колонист создан, и в моём округлившемся животе опять чувствуется тяжесть яйца, от кроликов и след простыл. Лиса ложится на спину, меня вжимает в её тело весом альпина. А затем мне в рот входит член альпина, вместе с окружающей его плотью лисы. Так и без того квадратный и большой орган становится огромным. Рот и горло обжигает желудочной кислотой, в животе же растёт масса горячего и густого, при этом угловатого и кубического. С одной стороны я понимаю, как это так получается. А с другой, вся эта ситуация веселит своей абсурдностью и невозможностью. Даже ставший постоянным страх смерти отступает. Хто должно быть отвратительно и унизительно, но всё это уже в такой концентрации, что больше не воспринимается таким. Постепенно жжение нарастает до нестерпимой боли, но это тоже перестаёт ощущаться именно болью. Сочетание гибкой эластичности с кубической пиксельной природой делает живот лисы очень странным для меня. С одной стороны он давит со всех сторон и плотно облегает меня, вынуждает изогнуть тело и прижать все конечности. А с другой, его отдельные кубики касаются меня лишь своими мягкими вершинами и гладкими гранями. Сок также в виде кубиков неохотно прилипает к шерсти или коже, а между этими кубиками достаточно воздуха, так что столь тесный живот не душит. А его эластичность позволяет даже обнять лису. Судя по прикосновениям снаружи, она задевает меня хвостом, а я скорее лежу на земле, чем свисаю под стоящей на четвереньках лисой. Её мордочка упирается куда-то на мой зад, между поджатыми ногами, и я радуюсь, что она хотя бы не пытается ещё и так меня унизить. Да, секс это всегда приятно в этом сне. Даже если это происходит против моей воли и я скорее являюсь жертвой, нежели партнёром. Дальше пищеварение проходит более привычно. Лиса лежит на огромной меховой подушке своего живота, внутри капельки сока впитываются в плоть и превращают её в тающие лохмотья. Очень быстро боль превращается лишь в приятный жар, как и заставляющий рыдать ужас. Лисе надо много времени на поглощение столь крупной добычи, а потому я лежу внутри неё очень долго. Да и вообще, в этом теле каждая моя смерть получается долгой и мучительной. Но после жизнь кажется невероятно яркой и приятной. Да и пережитое перед смертью также расцветает новыми красками. Боль становится воспоминанием, ужас отступает, а на освободившееся место приходит любопытство. И удовольствие от приятных ощущений. Меня согревает предвкушение того, как я буду вспоминать животик лисы после своего воскрешения. Этот долг закрыт, а потому я с более спокойной совестью могу заниматься своими делами. Бедолага которому достался полный набор недостатков оказался неожиданно полезным в деревне. Лисёнок быстро перешёл в культ ягнёнка, где его стали регулярно приносить в жертву. А так как покровителем по прежнему является драконица, то его с помощью катапульты отправляют ей в пасть. Когда жертвоприношение срабатывает плохо и она сама не может его забрать через портал. В то же время другим невезучим новичкам досталась худшая участь. Я использую их для получения бонусов на станциях крафта, заставляя окончательно исчезнуть из списка колонистов. На самом деле это работает не совсем так. Пожертвованные таким образом всё равно возрождаются. И сумма их черт остаётся прежней. Но вот сам набор меняется. Лишь наследственные черты могут оставаться. Я и сам в теле тавра этим пользуюсь, чтобы превратить часть ненужных черт в нужные. Конечно, после передачи всех нужных очередному колонисту через его размножение. К моему культу присоединился и полученный от Ужаса глубин подарочек. Безумие в игре считается таким же статусом, как и болезнь или отравление. А значит, кроме специальных лекарств, этот статус можно вылечить постоянной заботой. Это долго и трудно, но не когда сам живёшь в том же мире. Я постоянно катаю маленького кальмара на спине, обнимаю, кормлю с рук и выполняю его безумные задания. Он просит странную еду, и я лечу его от последствий. Он просит сделать что-то плохое с другим колонистом, и этот квест засчитывается даже если действие совершает другой игрок. Хотя и награды со штрафами получает также он. Лишь раз мне пришлось самому выполнить плохое задание от безумца. Он попросил принести его в жертву, и я подстроил всё так, что жертвоприношение совпало с утолением моего хищного голода им, и с моим собственным принесением в жертву. Ощущения от извивающегося внутри тела жертвы заставляют сердце замирать от удовольствия и вины. От толчков и пинков перехватывает дыхание. А главное, меня запихнули в котёл для приготовления еды. Я не раз видел, как лиса танцует на горячей плите или в кастрюле, при этом не получая урона. Да и сам я тоже пробовал это очень захватывающее действо исполнять. Так что приятное и пугающее ощущение от кипящей вокруг воды со специями мне знакомо. Но вот то, что меня при этом втиснули в очень небольшой объём и закрыли крышкой, вот это стало новым. В темноте, среди пара и кипящей воды, в гладком горячем котле. Всё это напоминает желудок дракона, только что вокруг меня не сжимаются мягкие стенки, а тело не разрушает кислотный сок. Что до моего живого обеда, на него окружение не влияет. Аромат оленя сделал еду культа более вкусной и сытной. А когда в следующий раз мне пришлось отплясывать на раскалённой плите, культистам зрелище очень понравилось. Ведь если лиса занята, то вот стучащий копытцами по сковородке фавн всегда свободен. Излечивая заботой безумного кальмара я постоянно ношу его на себе. И при каждом моём принесении в жертву или съедении он оказывается вместе со мной. Но у него при этом смерть не засчитывается, он просто присутствует рядом, когда я перевариваюсь заживо или становлюсь частью станции крафта. Неожиданно, мне понравилось в коптилках. Ароматный горячий дым совсем не душит, как должен. Темнота и нереальность внутри очень расслабляют и помогают через браслет погружаться в игру другим персонажем. А вся еда после приготовления приобретает очень приятный аромат. Так что мне приходится собой прокачать все коптилки в деревне, даже если они декоративные. Летающая или плавающая деревня это совсем не то, что деревня на твёрдой земле. Мало места, ограниченные ресурсы, постоянная, забота о трёх драконах и стае альпинов вокруг. Действовать через браслет с интерфейсом приходится часто и много. Поэтому я и не возражаю, когда меня толкает в свою сумку очередной тавр, глотает хищник или глава поселения по моей же команде запирает в топке печи или сбрасывает в ящик для растений. Прорастающие сквозь тело корни это страшно и немного больно. Но не слишком. Наверно поэтому все жители или пленники так радостно занимают места в этих горшках. Хотя, дело в том, что это только для меня надо лезть в горшок, засыпаться грунтом и в себе выращивать ростки. Все остальные просто становятся садовниками и доживают свой век. Культисты стареют, а колонисты и простые жители живут вечно. И на сервере это объясняется тем, что потомки состарившегося культиста перенимают весь его жизненный опыт, его навыки и черты. Или сами культисты воскресают, получая обнуление счётчика возраста. Для моего персонажа фавна полёт происходит рутинно. С утра забота о последователях, затем работа на ферме. Затем обед и проповедь. Если после обеда тавр не оказывается в тесном горячем желудке очередного едока, его отдают для улучшения очередного станка. После возрождения и до вечера опять нужно заботиться о беспомощных последователях. А ночью я занимаюсь рейдами или улучшением генов. И если мне везёт, ночую я в постели со своими самыми родными девушками и парнями. Если везёт меньше, то ночуюю внутри кого-то из них. А если совсем не везёт, то бессонную ночь я ворочаюсь в ещё одном желудке или станке. Как человек, я построил всё это, и всех поселил на их места. Но в виде фавна я вжился в эту деревню на спинах трёх драконов, и очень близко узнал каждого жителя и каждый уголок. Меня всё одновременно и пугает, и восхищает, и почти везде я вижу свой след. Вот на верстаке рядом с ножом лежит кусок моего рога для его заточки, вот на соседнем подушечка из шкуры оленя удобно поддерживает руку при работе. На третьем моя шерсть покрывает сиденье. И когда кто-то работает на этом месте, я чувствую свою причастность к этой работе, свою полезность и нужность. И ещё больше связи у меня с каждым из жителей, хотя символов ответной связи намного меньше. Мой браслет с интерфейсом теперь украшен блестящими чёрными чешуями драконицы, гладкими и тёплыми. И стоит мне погладить эти чешуйки и вызвать таящуюся в них магию, как я вспоминаю сцену охоты дракона на моего фавна. Я убегаю, она пытается схватить меня когтями. Вокруг огонь, ветер от драконьих крыльев сбивает с ног, затем в тело вонзаются клыки. Боль, уносящаяся вниз земля, ломающие все кости челюсти и обжигающая теснота глотки. Для неё в этом теле я всегда буду напуганной добычей. Но эту охоту я вспоминаю без страха а с восхищением силой и мощью этого существа. Вспоминается и сцена получения этих чешуек. Фавн с луком и копьём смог одолеть дракона. Но победитель не добил упавшего на землю врага, а помог снова взлететь. И при взгляде на тёплую лётную куртку из оленьей кожи на теле девушки дракона я также вспоминаю и финал истории победителя драконов. Тот тавр в старости сам отдался дракону, окончательно похоронив свою жажду мести этому дракону. И хотя это лишь красивая сказка, мы с драконицей пережили эти события. На мне самом куртка уже из лисьей шкуры, с тёплой подкладкой из кудрявой белой шерсти. На руках перчатки из меха кролика. И пусть я покрыт шерстью, на открытом месте ветер всё равно очень холодный. Но меня согревают друзья, как и я согреваю их. С ними историй нет, только немало постельных сцен с лисой и остальными всплывает в памяти. И очень часто дело происходит уже внутри лисы. С ней не получается даже испугаться съедения, настолько она хороша. Один укус в горло, и страх утекает вместе с жизнью. А после короткое и яркое время в её мягком горячем животе. А вот с другими обитателями деревни у меня есть настоящие общие воспоминания. Здороваясь с каждым, я вспоминаю все детали более тесного и грубого знакомства. У этого тавра коня живот мял меня на пару часов дольше обычного, а этот волк оборотень застрял во мне на час, когда я послужил для утоления его сексуального голода. А вон та коровка три дня кормила меня грудью, одновременно переваривая нижнюю половину в своём обширном брюхе. И хотя все эти события тогда были ужасными, сейчас они для меня наоборот очень приятные. В животе коня мускулы желудка сделали отличный массаж моей усталой спине. Волк взял меня тогда, когда моё тело жаждало самца. Внутри коровки я ещё и получал лечение от отравления. И теперь на каждом красуется оленья куртка. И что-то подобное я могу вспомнить про каждого. Каждый если не отнял у меня жизнь страшным способом, то хотя бы любым другим способом сделал меня жертвой. Вот только теперь от тех событий остались лишь приятные моменты. Драконы летят всё выше и через холодные регионы. И мне приходится дополнительно снабдить одеждой каждого в деревне. А для этого, каждому я должен ещё по разу отдать свою жизнь. И пока я в виде миниатюрного тавра с рыданиями бьюсь в очередном горячем липком желудке, первым своим воплощением я управляю всем остальным. Ужас от съедения живьём или собственного принесения в жертву не мешает проходить рейды, удушливая жара внутри словно компенсирует пронизывающий холод снаружи. А темнота и тягостное ожидание неизбежного финала помогают сосредоточиться на важном. Даже боль не отвлекает, а только лишь обостряет чувства. А после возвращения к жизни память наполняют ощущения окружающей гладкости, мягкости и живой тишины, так контрастирующие с холодным сквозняком, жёсткими циновками и постоянным шумом механизмов. Ведь место моего возрождения в деревне одно из самых неудобных. Холод не слишком проникает в центр деревни. Или корабля, смотря как смотреть. Но не везде получилось обеспечить полный комфорт. Драконица Края почти не греет своих жильцов, да и фермы не столь требовательны к обогреву. Это только мне не повезло с чувствительностью к холоду. В этом одна из сложностей светлого пути. С себя тяжело снимать негативные черты или прокачиваться без получения штрафов. А потому мне остаётся лишь терпеливо сносить насилие и кормить собой каждого нуждающегося. А потом долго и упорно восстанавливать пошатнувшееся доверие моих культистов. Но эти труды стоят того. Кроме веры и доверия у культистов есть скрытый параметр преданности. И чем этот параметр выше, тем реже культист подвергает сомнению слова лидера и тем больше поддерживает его решения. Неожиданно в один из дней в мой культ перешла лисичка. Благодаря этому я смог иногда ночевать в её спальне. А она смогла свободно навещать уже меня. Я как раз закончил избавлять от безумия осьминожку, и теперь на моей спине крепко прописалась горячая девушка лиса. Она крупнее, а потому ей не составляет труда класть свою мордочку мне на макушку, когда я несу её на своей спине. И как обычно моё восприятие очень странно интерпретирует недостатки игры. Наездник никак не мешает мне заниматься любыми моими делами, а я сам вижу, как она мне помогает. Я дою корову или стригу овцу, и лиса помогает мне, словно у меня две пары рук. Лиса кормит меня во время обеда, а я кормлю её. А когда меня съедают, она сопровождает меня и там. Самый первый раз ч очень испугался за неё, и когда тавр закончил толкать нас внутрь своей сумки, я стал очень активно бороться и попытался защитить лежащую на мне лису. Она тоже борется, но без страха и отвращения. Но когда она переваривается раньше меня, мне становится вдвойне больнее перевариваться самому. Удивительно, но после этого в сундуке кожевника появилась не только оленья шкура, но и лисья. А значит, кому-то станет теплее. У лисы потолок уровня в культе заметно выше, а потому раскачивать её я буду долго. Это значит, что она будет долго сопровождать меня. А так как у лисы есть и её обязанности, то и мне придётся ей в них помогать. Мой график плотнее, а значит длиннее мои дни. Но времени на всё вполне хватает. Затем наступает время перераспределить черты самой лисы. И мне интересно, каким образом это можно сделать. Даже не сам способ, а его изображение в рамках своего сна. Специально для этого я построил любовное гнездо — место с улучшенным шансом получить потомство. А так как это станция крафта с двумя активными ячейками — для усиления можно принести сразу две жертвы. Меня и лису. Но как только я через аватара отдал команду, время буквально остановилось вокруг. Снова этот промежуток между кадрами. Но по сути это баг, результатом которого должна стать дубликация. Мы с лисой воспользовались любовным гнездом, и нас же этому гнезду скормили. Сюда добавилось то, что лиса у меня на спине, а не просто рядом. Я впервые увидел настолько явное проявление программной ошибки. Ведь появилась моя пиксельная копия и реальная копия лисы. Причём, эти копии повторяют действия нас. Но только меня копирует лиса, а лису копирует моя пиксельная версия. Пиксельная фавна сидит на спине лисы тавра. Но при этом я чувствую сразу обе своих версии. Мир не подсказывает то, каким образом мы должны принести в жертву себя для улучшения любовного гнёздышка. А когда я придумываю способ, возникает ещё по копии каждой пары. А каждая получившаяся четвёрка удвоилась снова. И так стало повторяться, словно в зеркальном коридоре. Программа вошла в бесконечный цикл, и для его прерывания нужно разом проделать все возможные варианты того, как мы можем провести одновременно и поглощение, и размножение. Я должен целиком войти в лоно лисы, а она — в моё. Но из-за того, что лиса сидит у меня на спине, она тоже войдёт в лису со мной. А в отражении уже она с сидящей на ней фавной войдёт в меня. Программа всё продублировала и замкнула всё в цикл из-за двойственной природы нас с лисой, из-за необходимости сохранить симметрию и одновременность. И из-за того, что один объект сидит верхом на другом. Не важно, стоит ли тавр позади меня в двуногом виде, или в таком виде сидит на моей тавровой спине. Или это я обнимаю подругу напарницы сзади. Ощущения сливаются вместе, и я сквозь пиксели вижу реалистичную форму перед собой. А перед собой я вижу одновременно и зад тавра, и перед двуногой формы. И это одновременно и лиса, и олень. Или фавн, что одно и то же. Я опускаюсь на колени, и стоящие впереди и позади также опускаются. Затем я глажу пушистый лисий хвост, играю с коротким оленьим хвостиком, или же ласкаю стройный мохнатый животик. Руки подруги делают ровно то же самое, и четыре руки ласкают уже меня. У тавра вход выглядит иначе, чем у фурри. Но поцелуи ощущаются похоже. Лиса и фавна сливаются, но я остаюсь собой, а лиса остаётся собой, даже если мы меняемся местами.нас объединяет ощущение тёплого мягкого меха и упругих форм подруги, оба запаха сливаются в очень приятный чарующий аромат. И мы испытываем огромное удовольствие, когда внутрь аккуратно проникают ласковые изящные пальцы. Упругие влажные пиксели плоти раздвигаются и растягиваются, пропуская внутрь горячего пульсирующего чрева не только пальцы, но и кисти целиком. Приятное проникает глубже и становится приятнее. Хотя размер причиняет неудобства. Вокруг наших четырёх рук сжимаются упругие стенки. Эластичная плоть постепенно растягивается, а пружинистые пиксели раздвигаются в стороны. Маслянистая жидкость покрывает руки, запах усиливается, от растекающегося по телу удовольствия едва не подкашиваются ноги. Прижимающееся ко мне пушистое тело трепещет также, как и моё собственное, и такой же трепет ощущают и руки. Но руками дело не ограничивается. Сквозь горячую плоть можно ощутить кости внутри тела. И когда проникающие всё дальше руки упираются в тугой вход, эти кости раздвигаются в стороны. Узкое место также расширяется, хотя и немного болезненно. Я чувствую эту боль и действую очень осторожно. Лиса тоже не напирает. И в итоге боль становится ещё одной гранью этого удовольствия. Дальше лишь гладкие упругие стенки, также раздвигающиеся кубиками или обтягивающими угловатые кубические руки. Нет вариантов, где все трое совпадают. Кто-то один из троих обязательно состоит из кубиков. Или кто-то один состоит из плоти. Но кто, определить невозможно. Все варианты сразу. Это не мешает наслаждаться, даже когда неохотно растягивающиеся вокруг нас стенки давят на все органы внутри и раздувают живот до смехотворных размеров. Две мордочки легко проскальзывают внутрь, две головы приятно раздвигают плоть, два тела очень сладко трепещут внутри. Обычный фурри верхом на тавре, или тавр вместе с фурри. Разницы нет. Нет разницы и в том, какой живот становится смехотворно большим и бугристым от сворачивающихся внутри двух больших тел. Внутри не так много воздуха, но когда руки раздвигают стенки лона в стороны, внутрь этой горячей сырой пещерки всасывает много воздуха.межлу двумя телами также есть щели, через которые внутрь входит воздух. Так что горячая плоть не обтягивает слишком плохо. Покрытые мягким мехом тела ощущаются восхитительно, и даже огромный вес не становится проблемой. Тавру приходится вытянуть свою верхнюю половину вперёд, а наезднику лечь и вытянуть ноги вдоль спины. А если двуногий наездник снизу, то его надо обхватить руками и всеми четырьмя ногами внутри тесного лона. Принимающее тело не может вместить тавра в полный его рост, и потому внутри приходится сворачиваться в клубок. А для этого приходится напрягаться всем телом и толкать упругие стенки. Меньшая из двоих уже полностью внутри, но больший ещё должен провернуться внутри живота, чтобы наконец втянуть в эту парную последние кусочки себя. И не важно, это копытца или лапки. Внутри лона не так, как в желудке. Стенки более ровные и менее скользкие, нет складок и тем более нет едких соков. Тепло чужого тела вместе с пушистым телом подруги рядом дарят удивительный покой. И пусть уже не хватает воздуха, покидать столь желанное место совсем не хочется. В итоге этот невозможный узел затягивается ещё туже. Находясь внутри живота я чувствую как мой собственный вздувается буграми, как растёт живот и у соседки. И вместе с этим ростом также нарастает давление со всех сторон. Словно на принявшее нас тело наваливаются другие. И по сути так оно и есть. Ведь каждый вариант меня оказывается рядом с лисой в животе другой.и внутри каждого своя пара. Давление нарастает, плоть всё сильнее стягивается и сжимает, а внутри сильнее распирает. Силы с обеих сторон уравновешивают друг друга, каждый толчок и каждое движение внутри или снаружи бесконечно продолжается в обе стороны этой петли. Я сжимаюсь всё плотнее, становлюсь меньше, пока в итоге не оказываюсь единственной клеткой, рядом с ещё одной. Две клетки сливаются вместе, чтобы затем вновь разделиться. И вновь есть лишь два существа. Красавица лиса, которая ждёт перераспределения навыков, и хрупкий аватар игрока, которому предстоит выбрать новые черты подруги из своего большого списка качеств и недостатков. После столь удивительного опыта всё тело трепещет, и очень трудно сосредоточиться на деле. С одной стороны это было безумно приятно. А с другой нас с лисой наверно раздавило или утопило внутри друг друга. И самое странное в этом то, что мы фактически поглотили самих себя, чтобы слиться вместе и заново разделиться. Так как способность проглатывать живьём я считаю полезной, то для лисы и себя я делаю её наследственной. Вместимость этого я тоже увеличиваю. Лиса остаётся поваром в колонии, и становится лучше в этом деле. Другие навыки, черты и недостатки менее выражены, но их я всё равно тоже развиваю. Всё прокачать невозможно, но и одним навыком ограничиваться не нужно. Хотя, у лисички ещё долгий путь впереди. Два культа игроков в одной колонии, плюс культ под управлением персонажа это бесконечный источник нелепых ситуаций. Культ драконопоклонников напал на культ барашка в ходе рейда. А белому культу под управлением фавны выпало барашка защищать. В этот самый момент лисичка проголодалась и её жертвой стал барашек. Она проглотила его целиком. Лиса проголодалась не просто так. Это проклятие голода. И под действием этого проклятия я точно также проглотил сначала лису, а затем и своего аватара. Одновременно получить и штраф за поражение, и приз за победу в этом рейде удалось всем. Но все при этом так и остались у меня внутри, так как сработало не просто съедение, а навык живоглота. И хотя это я проглотил главу драконопоклонников, я оказался и его пленником. А пленников или принимают в культ, или приносят в жертву. Терять культ я не хочу, а потому меня сажают в корзину для драконьей еды и катапультой отправляют в пасть драконицы края. Перед этим корзину наполнили специально приготовленной для этого едой, так что драконица даже не заметила, что проглотила четверых. За время полёта я ещё не бывал в её желудке, и это оказался первый раз. Первый, потому что в полёте драконов я держу максимально сытыми. И почти полный переваренной пищи желудок драконицы я увидел впервые. Не, я уже бывал в похожих условиях, но тогда вокруг была свежая рыба, а не куски жертв и многочисленные кости. Для фавны это настолько ужасно, что у неё не выдерживает сердце. Буквально. Магия драконицы сработала и в этот раз, вернув меня в обычный мир из мира снов. И так как у меня выходной, я решил проверить культ барашка в своей летучей деревне. Но там нет третьего культа. Есть лишь особый призовой последователь и группа связанных с ним мобов. Но идея с таким вот управляемым самой игрой культе показалась мне забавной. Да и алгоритм для искусственного интеллекта есть. В основном моде на культистов игроки должны конкурировать с управляемыми компьютером деревнями и городами. Но если в обычной игре алгоритм работает исправно, то при усложнённой генерации деревни возникают сбои. Компьютер не может адекватно размещать все здания, когда множество построек и декораций мешают этому размещению. Но если все функции этих зданий культа воткнуть в одно здание с ключевыми блоками внутри, то генерация работает адекватно. И с помощью двух десятков строчек кода удалось сделать возможным пленение главы такого культа, после чего недостаточное доверие к лидеру позволяет этому жителю вернуть себе собственную корону. Что ещё забавнее, система заработала на тестовом сервере, где на такой культ стали действовать бонусы от построек игроков. А игроки смогли через контроль над уровнем инакомыслия такого вот подчинённого главу культа управлять и его последователями. Чуть сложнее оказалось настроить рейды по защите таких вот союзников, так как внутри укреплённых игроками деревень даже во время рейдов не могут спавниться враги. Барашки и другие легендарные последователи автоматически стали главами своих культов в городах игроков, но без последователей. Дальше дело за компьютером и игроками. Новая система заработала, форум заполнили гневные и восторженные отзывы на нововведение. У одних рухнули их тщательно настроенные деревни, а у других начались игры престолов, так как сложная система дипломатии культов оказалась полностью задействована компьютером, когда как игроки больше половины возможностей дипломатии друг против друга использовать не стали, посчитав их бесполезными, очевидными и легко отбиваемыми и заведомо проигрышными. Сработало то, что защита от столь очевидных действий отсутствует у опытных игроков, так как они знают, что так на них нападут только неопытные новички, и ответить можно будет очень быстро. Компьютерные главы культов выбирают случайные методы атаки и защиты, не продумывая сложные цепочки наиболее эффективного развития наперёд. Единственное, мне пришлось вручную задать уровень развития для культа барашка в моей летучей деревне. Чтобы он стал тем, кем был в моём сне. Милым соседом и главой безобидной церкви. А главное, чтобы он остался лояльным союзником для драконопоклонников и нейтральным для белого. Ещё, какое то время пришлось поиграть в эту политику как простому игроку. Просто мои драконы залетели на территорию большого клана игроков, и мне пришлось играть с реальными людьми. И с другими пришлось повоевать. Это настоящие кочевники на альпинах и других мелких летунах, с небольшими экипажами на них. Они мне и подсказали, как расширить мою деревню во время полёта, так как я заметил целые вереницы привязанных поводками друг к другу зверей с колонистами земледельцами и ремесленниками на их спинах. Только я решил организовать всё более автономно. На спине драконицы края я устроил несколько гнёзд для альпинов вожаков. На этих альпинов я посадил наездников ведомых зверей и назначил их источники корма для подопечных рядом с гнёздами. А уже к ведомым зверям я привязал тех зверей, что будут носить жилые домики, плантации и мастерские. На удивление, система сработала так, что колонисты и их звери стали реально действовать так, словно они управляют альпинами и небольшими драконами для того, чтобы передавать друг другу вещи при необходимости. Что до кочевников, их боевых зверей пришлось посбивать. Древний дракон с удовольствием выполнил команду — Фас! Высадиться в такой колонии невозможно, а потому захватить кочевников в плен нельзя, можно лишь разрушить их колонию и прогнать игроков. Потом случилась встреча с гриферами. Эти разрушители чужих баз на моём сервере практически бессильны. И по сути безобидны в большинстве случаев. А эти, судя по их постройкам, ещё и новички в этом деле. Они, конечно, защитили свою ловушку простым приватом. Но без статуса жилой колонии их постройки не защищены от естественных событий мира. И на случай встречи с такими индивидами всем строителям выдаются особые наборы. Сколько же возмущения в чате вылилось на моих драконов, когда ловушку буквально на глазах сожрали камнееды, чешуйницы и древоточцы. А самих неудачников загнали во тьму муравьи. Мир сервера умеет сам залечивать раны, оставленные разрушителями миров, и некоторые использовали алгоритмы восстановления и пересоздания чанков в свою пользу ранее. Внизу как раз результат такого вот продвинутого гриферства — земля испещрённая провалами и ущельями в форме нецензурных надписей. Это своего рода искусство, так для такого необходимо размещать дорогие искусственные блоки таким образом, чтобы чанки вокруг этих блоков и с этими блоками внутри образовывали надписи из огромных пустых пикселей. Всё потому, что искусственные блоки защищают чанки от полного пересоздания. И если примитивные данжи могут зарасти грунтом после своей полной зачистки игроками, то более сложные самовосстанавливаются даже после своей разборки. Если эти чанки не прогружаются долгое время. Поэтому всякие бомбардировщики на этом сервере не работают. Как не работает заливка водой лавовых фонтанов или призыв разрушающих местность монстров. Этот мир намного более живой, так как очень часто под землёй можно найти старые постройки.