Мой полицейский - 2. Зазеркалье.

      Харука закрыл за собой дверь квартиры, скинул ботинки и прошел в гостиную. Бросив по дороге пиджак на спинку кресла, офицер прошел в кухню.       Стакан сока и тост составили его ужин. Впрочем, есть он не хотел.       Оказавшись снова в своей уютной гостиной, Харука опустился на диван, задумчиво смотря в сторону их с Мичиру спальни.       В его голове путались мысли. Дело, которое он расследовал, и думы о любимой женщине.       Харука поднялся, подошел к двери и остановился в задумчивости. Решившись, блондин толкнул дверь, входя.       С момента возвращения из Берлина он не спал в этой комнате, предпочтя диван в гостиной.       Не зажигая света, он подошел к шкафу, достал чистую рубашку и белье. Когда он уже собрался покинуть комнату, что-то остановило его.       Суперинтендант замер, прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то. Но в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь тиканьем его наручных часов.       Но что его остановило?       Он потянул носом воздух и его глаза широко раскрылись.       Запах.       Знакомый запах.       Тено повертел головой в поисках источника, и его взгляд остановился на чемодане Мичиру, с которым она путешествовала.       Он подошел к нему и раскрыл. Харуке показалось, что запах стал сильнее.       Сглотнув, блондин осторожно достал блузку Мичиру и поднес к лицу.       Да. Он не ошибся.       Едва-едва уловимый запах.       Не запах Мичиру.       Не его запах.       Харука сел на кровати и закрыл глаза. Блузка оказалась сжатой сильными пальцами настолько, что те побелели.       Он знал этот запах. Он чувствовал его сегодня. Он знал его раньше. Берлин. Камера в полицейском участке. Аэропорт.       Тено застонал.       Нет… Нет. Нет!       Блузка Мичиру, как и его вещи, оказалась на полу, смешиваясь друг с другом.       Потерев виски, Тено поднялся, схватился за спинку кровати, боясь упасть. Ноги стали вдруг ватными, не слушаясь команд мозга.       Откинув со лба волосы, Харука кое-как покинул спальню.       Сложить в голове два и два ему было не трудно.       Мичиру и Ханна.       Он вспомнил свою реакцию при появлении Рихтер в камере полицейского участка. Тогда ему показалось, что он почувствовал запах секса и… запах Мичиру. Так вот, кого она провожала в аэропорту.       Как она могла?       Почему?       Тено сжал виски руками, стараясь унять тупую головную боль.       Он взял телефон: – Сец, привет. Скажи… Мичиру не говорила тебе ничего, о чем я не должен был знать? Нет? Ладно. Потом. Сама у нее спроси, если она появится. Нет, со мной все хорошо.       Бросив мобильник на стол, Харука со стоном откинулся на спинку дивана, думая о том, что он только что понял. Теперь становилось понятно поведение Мичиру, которая не хочет с ним общаться.       Но, быть может, все не так? Как он может обвинять Мичиру в измене? У него нет доказательств, а подозрения к делу не пришьешь.       А надо ли?       Блондин встал, прошелся по комнате, открыл бар и достал бутылку виски. Повертев ее в руке, сунул обратно. В том, чтобы напиться, смысла нет. Это лишь на время даст возможность забыться, но не решит проблему. Лучше иметь ясную голову.       Снова измерив комнату шагами, Харука сел на подоконник. Почему-то он почувствовал себя ребенком. После смерти родителей он часто сидел на подоконнике в своей комнате, желая забыться.       А что, если это правда, и Мичиру изменила ему с Рихтер?       Как они встретились? Что привлекло любимую в объятия немки?       Что он сделал не так, чтобы это произошло?       Ведь он любил Мичиру и любит до безумия. Он готов для нее на все.       Но почему же Кайо предпочла ему Ханну? Ведь она сама не раз говорила, что любит его. Она согласилась стать его женой, разделить его образ жизни.       Харука вздохнул, тоскливо осматривая гостиную, где еще совсем недавно он был так счастлив с Мичиру.       Он снова посмотрел в окно.       В Токио давно наступил вечер. Яркие огни рекламных вывесок освещали улицы, привлекая посетителей в кафе и рестораны, заманивая в магазины и спа-салоны.       Харука развязал галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки и посмотрел на свои руки.       А что он будет делать, если его догадка подтвердится? Что скажет Мичиру? Как спросит обо всем у любимой? Надо ли вообще спрашивать? Скажет ли она ему правду? Ведь тогда, с Нацуми, она ничего не сказала ему.       Он снова застонал, закрыв глаза. – Мичи, почему?       Взъерошив волосы, офицер помассировал виски. Сможет ли он жить с этим? С изменой женщины, которую так любит.       Харука чувствовал, как рушится его мир, словно карточный домик.       Чего не хватало Мичиру? Почему?       Он не мог найти ответа. Он даже представить в страшных снах не мог, что такое может произойти.       Офицер сидел на подоконнике, невидящим взором окидывая все вокруг.       Что ему делать теперь? Как жить дальше?

***

      Едва скрипнув, открылась дверь в квартиру, пропуская внутрь тень.       В квартире было тихо, и вошедшая, оставив вещи в коридоре, прошла в гостиную. Щелкнул выключатель, заливая комнату электрическим светом.       Мичиру вздрогнула, заметив сгорбившуюся фигуру у окна.       Харука.       Девушка замерла, не зная, что делать дальше.       Сбежать?       Остаться?       Нет. Побег – не выход. Ведь она решила, что расскажет все ему. Расскажет правду, как бы тяжело это не было.       А что делать, если он сейчас проснется? Как вести себя? Сразу же высказать все?       Тено слегка пошевелился, но продолжил спать, сидя на подоконнике. Прядь светлых волос упала на лицо, веки спящего дрогнули, а с губ сорвались едва слышимые стоны.       Мичиру подошла к нему, едва коснулась таких знакомых на ощупь волос, убирая их с лица спящего.       Она молча любовалась Харукой, стараясь запомнить каждую черточку его лица, хотя и так знала их. Ей показалось, что у него появись новые морщинки, а щеке был заметен свежий шрам. – Милый мой…       Мичиру закусила губу, глуша рвущийся из горла стон. Она боялась того, что будет дальше. Боялась, что это последний раз, когда она вот так наблюдает за человеком, которого любила.       Не в силах больше сдерживаться, девушка опустилась на колени, закрыла рот рукой, беззвучно плача. – Хару, любимый мой… прости меня.