Мой полицейский - 2. Зазеркалье.

POV Харука       Выбегаю на улицу, осматриваюсь по сторонам. Мичиру не видно. Но куда она могла деться за такое короткое время? Вижу проезжающее мимо такси, а в нем – Мичиру!       Бегом к машине, на ходу доставая ключи. Ключ в зажигание, педаль в пол и вперед. Движение довольно плотное, и такси, увозящее Мичиру, успевает проскочить светофор, а я – нет.       В сердцах бью по рулю. Только этого мне не хватало! И почему Мичиру вошла в этот момент?       А главное – кто эта блондинка и что ей от меня надо? То, что я ее не знаю, это точно. У меня хорошая память на лица, но эту девушку я вижу впервые.       Надо поговорить с Мичиру, надо все объяснить. Объяснить, что я не виноват в этом поцелуе.       Наконец проскочив светофор, добираюсь до дома и покидаю машину. Надеюсь, что Мичиру здесь. Ей больше некуда ехать. Перепрыгивая через ступеньки, поднимаюсь в квартиру и из коридора вижу ее силуэт на фоне окна.       Понурив голову, девушка сидит на диване, уставившись перед собой. – Мичи! – Опускаюсь на колени перед ней, пытаясь заглянуть в лицо. – Мичи, родная, нам надо поговорить. – Она поднимает голову, и я вижу красные от слез глаза. – Малыш, не плачь. – Знаешь, Харука, иногда мне становится по-настоящему страшно. – Мичиру стискивает пальцы так, что они синеют. – Почему, родная? – беру ее руки в свои ладони и дышу на них, стараясь согреть их теплом своего дыхания. – Это похоже на сказку, о какой мечтают девочки. Встретить прекрасного принца, выйти за него замуж, нарожать кучу детишек и жить долго и счастливо. А потом реальность ставит тебе подножку. И принц не принц, и свадьба вроде бы ненастоящая. И дети... – Мичиру отталкивает мои руки, закрывает ладонями лицо и тяжело вздыхает. – Почему так? Почему вокруг ложь и обман? – Я не знаю, родная. Но я действительно тебя люблю, и для меня это все настоящее. И та девушка в кафе, она... – Пустое, – перебивает меня Мичиру, прижимая палец к моим губам. – Это не важно. У нас была своя жизнь, пусть она ею и останется. Просто мне это напомнило, что мы не в сказке живем, что мы взрослые люди и у нас есть обязанности, которые нужно выполнять. – Да, – я чувствую ее тоску и отчаяние, но ничего не могу с этим поделать. Но, по крайней мере, я могу защитить ее, если не от несправедливости этого мира, то от физической угрозы. – К слову об обязанностях, у меня скоро концертный тур. Пора подумать о возвращении и приступать к репетициям. – Но, Мичиру, ты же теперь моя жена, тебе не надо работать, ты и так ни в чем не будешь нуждаться. – Разве я делаю это ради денег? – Мичиру смотрит на меня с каким-то почти болезненным напряжением. – Просто ты теперь жена полицейского и тебя могут использовать, чтобы... – Чтобы что? – Мичиру вскидывает голову, – Ты думаешь, что я теперь, как птица в клетке? – Подумай сама, тебе может угрожать опасность, если... – А еще мне кирпич может на голову упасть. Что с тобой, Харука? Что изменилось оттого, что у нас теперь есть официальная бумага? – Ты моя жена и для жены нормально слушать своего мужчину. Заботиться о семейном очаге и муже. – Муже? – Мичиру почти кричит. – Мужчине?!! – закусывает губу так, что выступает капелька крови. – Ты не понимаешь, мне не нужен мужчина. Может быть, ты и не заметила, но... – меня аж передергивает от того, что она обратилась ко мне в женском роде. – Мне нравятся женщины. – Извини, я не подумал, что для тебя это может быть настолько важно. – Извиняю, – Мичиру горько улыбается, – а теперь иди. – Куда? – Куда хочешь. Иди и реши, что для тебя важнее. – Мичиру поворачивается ко мне спиной и идет к окну. – Мичиру, – но она не слышит меня, так, словно меня и нет в комнате.       Выхожу на улицу, поднимаю воротник пиджака, закрываясь от холодного мартовского ветра и колючего снега с дождем. Вот же погодка! Еще вчера светило солнце и было тепло, а сейчас мерзко и холодно. Впрочем, как и на душе.       В глазах на мгновение темнеет, ноги подкашиваются от внезапно появившейся слабости. Прислоняюсь к стене здания, чтобы не упасть. Ко мне подбегает проходивший по улице полисмен, подхватывает меня под локоть и заботливо интересуется, все ли у меня в порядке. Уверяю его, что у меня все под контролем – просто перемена климата сказывается. Не могу же я рассказать ему, что когда у меня потемнело в глазах, я услышал всем своим нутром, всей своей сутью пронзительный звук лопнувшей струны. Словно исчезла тончайшая грань, отделявшая мой твердый рассудок и устоявшийся привычный мир от хаоса нового понимания себя.       Странное чувство, я понимаю, что Мичиру права, но это как-то неправильно для меня. Наверное, так и чувствует себя улитка, когда ее выдирают из раковины – голой и беззащитной.       В мои мысли врывается звон колокола, ноги принесли меня к небольшой католической церкви. Похоже, пришло время вспомнить, что меня крестили в католицизм. Странно искать помощи у бога, но, по крайней мере, меня хотя бы должны выслушать.       Вхожу под своды костела, запах ладана будит воспоминания о первом причастии. Как же давно это было. Тогда мир был еще простым и понятным.       Около органа стоит священник, подхожу к нему и склоняю голову: – Примете ли Вы мою исповедь, отец? – Конечно. Я вижу, что Вы в этом нуждаетесь.       Захожу в исповедальню и усаживаюсь на лавочку, слышу, как тихо скрипнула скамейка по другую сторону занавеси. – Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. – Привычные слова легко слетают с губ. – Господь да будет в сердце твоем, чтобы искренно исповедовать свои грехи от последней исповеди… – начинает таинство священник. – Моя последняя исповедь была, когда мне было 13 лет, с тех пор я много согрешил... – Господь милостив, покайся и прощение дано будет. – Святой отец, – слова даются с трудом, но они должны быть сказаны, – на моей душе много смертных грехов – гордыня, прелюбодеяние и... и другие... – Расскажи о них. – Святой отец, мне нравятся женщины. – И поправляю себя. – Женщина. – В том нет греха, если союз по согласию, ибо сказано – плодитесь и размножайтесь. – Но, я сама женщина, – слова обжигают меня так, словно раскаленный прут вонзили в грудь и медленно поворачивают. Как же сложно признаться в своей слабости и несовершенстве! – Был ли между вами плотский союз? – Да. – Было ли в том обоюдное согласие? – Да. – Не было ли к тому принуждения для дачи согласия? – Не было. – Воспоминания обжигают меня, и я добавляю, – но я обманула ее, говоря, что я мужчина. Правду она узнала позже. – Но она добровольно без принуждения, понимая, что Вы женщина, возлегла с вами? – Д-да, я думаю, что да. – Господь милостив, Господь есть любовь, Господь щедро наделяет своими дарами своих заблудших детей. И только в силах человека принять его дары или отвергнуть их. – Но это же неправильно. Мы заключили гражданский союз здесь, в этом городе. И она будет моей женой в глазах закона, пока люди у нас дома будут считать меня мужчиной. Мне страшно, святой отец, я боюсь, что однажды мой секрет будет раскрыт, и тогда... – судорога рыдания сводит мне горло. – За себя Вы боитесь или за нее? – За нее, – тихо шепчу, справившись со слезами. – Я боюсь ее потерять. Без нее моя жизнь потеряет смысл. – Каждому дается ноша по силам его. – Что же мне делать, святой отец? – Я могу лишь дать совет, а следовать ему или нет решать не мне. Расскажите той женщине правду, всю правду о своих чувствах, мыслях, страхах. Нет греха в любви, но ложь между двумя, даже во имя благих целей, останется ложью. – А как же остальные – те, что думают, что я мужчина? – Пусть думают, не у всех открыты глаза, но каждый имеет право на счастье. – Спасибо, святой отец, вы дали мне надежду. – Бог, Отец милосердия, смертью и воскресением Сына своего примиривший мир с Собою и ниспославший Духа Святого для отпущения грехов, посредством Церкви Своей пусть дарует тебе прощение и мир. И я отпускаю тебе грехи во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Господь простил тебя. Иди с миром… – Аминь.       Выхожу из церкви, повторяя про себя: «С миром».

Данную главу писал соавтор Бран