***
Маленькая девочка ехала одна в огромном поезд, сбежав от любопытных взглядов в самый конец, куда никто из учеников не доходил. Хогвартс экспресс мчал быстро, извиваясь и выпуская клубы серого дыма, напоминая красного дракона. Девочку звали Рейн Розье. Не прошло и месяца, как ей исполнилось 11 лет. Она была одета в чёрную мантию, слишком длинную для ее хрупкой фигурки. Из-за этого малышка часто спотыкалась, запнувшись о подол своего одеяния. Через пару часов должен был начаться её первый учёбный год в Хогвартсе — лучшей школе волшебниц и волшебников, которую когда-то закончили и её родители. С самого рождения Рейн было предназначено поступить в это учебное заведение, сдать экзамены на отлично и превратиться в лучшую волшебницу века. Иначе и быть не могло, по крайней мере, отец не стерпел бы, если что-то пошло бы не так, как он запланировал. Его дочь всегда должна быть лучшей из лучших. Конечно же, всё в Бенджамине выдавало настоящего слизеринца: целеустремлённый, амбициозный, готовый на всё ради успеха, даже на то, на что нельзя быть готовым. Для него не было методов, которые было бы запрещено использовать, да и он полагал, что результат оправдывает любые затронутые ресурсы. Вскоре после окончания школы он получил чёрную метку и стал одним из доверенных лиц лорда Волан-де-Морта. Бенджамин беспрекословно выполнял все приказы, полностью разделяя взгляды того, кто владел его душой. Через несколько лет он женился на девушке из чистокровной семьи, которая была приятна его родителям. Ребекка была остроумна и активна, выпускница Когтеврана, капитан сборной по Квиддичу. Её жизнь могла бы сложиться совершенно иначе, если бы не брак, который разрушил всё, что было дорого ей. Она была младше мужа на 6 лет и поначалу пыталась заставить себя полюбить его, но это было выше её сил. Она знала, какие зверства творил человек, живущий рядом с ней, и пыталась с этим бороться. Вот только ничего не вышло. Счастливой семьей их нельзя было назвать, но не прошло и двух лет с церемонии бракосочетания, как родился юный Генрих. Отец был вне себя от радости, пока маленький мальчик однажды ночью не скончался. Для всех это был несчастный случай, однако молодой родитель так не думал. Его жена же в тайне считала, что смерть спасла её дитя от гораздо худшей участи. В возрасте 31 года Бенджамин Розье стал отцом прекрасной девочки, которая родилась раньше срока и чудом выжила, но никакого восторга в этот раз он не испытыл. Ему был нужен наследник, но никак не маленькая слабая Рейн. С тех пор жизнь Ребекки, все ещё юной, но утратившей жизнерадостность, за которую её все любили, стала ещё тяжелее и безрадостнее, а маленькая девочка росла с родителями, один из которых её искренне ненавидел, а второй, разочарованный в жизни, просто не хотел любить ребёнка, рождённого от того, кто был ему противен. Единственным человеком, которому малютка была дорога, стала миссис Линн — пухловатая женщина с всегда румяным лицом, добрыми улыбающимися глазами и тонкими губами, которые в момент недовольства превращались в нить. Когда она начала работать на семейство Розье, ей было уже за 60. Она была матерью пятерых примерных сыновей, каждый из которых любил мать и отца больше всего на свете. Видя, как страдает от одиночества маленькая Рейн, миссис Линн тайком приносила ей конфеты и баловала девочку сказками перед сном, хоть отец строго настрого и запретил рассказывать «глупые небылицы» своей дочери. Именно эта добрая женщина и собирала одиннадцатилетнюю Рейн в Хогвартс, аккуратно гладя и складывая её вещи. Именно она отправилась с девочкой в Косой переулок, чтобы та смогла купить свою первую волшебную палочку. Сейчас Рейн сидела одна, испуганная неизвестностью предстоящих часов. Она обнимала плюшевого мишку, которого ей сшила Миссис Линн. Этот медвежонок был единственной её игрушкой, и она им дорожила больше всего на свете. Игрушка была маленькой, но очень аккуратной: стежки ровные и одинаковые, а главное, от мишки пахло лавандой. Точно так же пахла и миссис Линн. Этот запах не мог не успокаивать, напоминая о доброте её любимой няни. Наблюдая за игрой облаков на розоватом небе, освещенном заходящим солнцем, она ничего не замечала, пока ее плеча не коснулась маленькая ручка. — Можно я здесь останусь? — промямлила высокая девчонка с рыжими волосами и веснушками по всему лицу. — Там просто… шумно слишком, а я хочу почитать. Ты не против? Девочка смотрела так умоляющее, будто от ответа Рейн зависела вся ее жизнь. В ответ же та просто кивнула. Она не нашла слов, чтобы выразить своё желание с кем-то подружиться или хотя бы просто пообщаться. Маленькой Розье всегда было трудно заводить знакомства, что было очевидно, учитывая, что всю жизнь её единственным собеседником была миссис Линн, которая была старше Реин лет на шестьдесят, если не больше. — Я, кстати, Кьяра… Кьяра Лобоска, — смущённо пробормотала девочка и села напротив Рецн. — Странное имя, я знаю, но… родителям нравится. — Мне тоже. В смысле, красивое имя, не стоит его стесняться. — Рейн была ненамного лучше, чем Кьяра в разговоре, но она говорила быстро, не запинаясь. — Я Рейн Розье. — Приятно познакомиться! — И мне. Девочки разгорались и болтали до самого приезда в Хогвартс, и даже в лодке они не переставали смеяться, а стоя в школьном коридоре они обменивались слухами, которые слышали о церемонии распределения по факультетам. Никогда ещё малютка не чувствовала себя так хорошо. Пусть каждая из них и тряслась от страха, боясь ожидающего испытание, это чувство страха было не такое как дома. Хоть Кьяра и слышала о змеях и троллях, а Рейн говорили о том, что надо совершить магию без палочки, девочка боялась лишь того, что её вернут обратно к родителям. Благо, всё оказалось гораздо проще: надо было всего лишь сесть на табуретку и подождать, пока обтрёпанная древняя шляпа вынесет свой вердикт. Первую вызвали Кьяру, которая всё ещё волновалась, находясь перед столами, за которыми сидели ученики Хогвартса, но, собрав силы в кулак, девочка добралась до стула, и на её голову быта возложена странная шляпа, которая, особо не задумываясь, громко выкрикнула: — Пуффендуй! Со стороны крайнего справа стола раздались шумные аплодисменты, и Кьяра направилась туда, где её с радостью встретили однокурсники и ученики самого трудолюбивого и терпеливого факультета. Вскоре очередь дошла и до Реин, которая с напускным спокойствием вышла вперёд, но запнулась о подол мантии и чуть не упала. К счастью, она всё-таки добралась до стула, хоть её лицо и было пунцово-красным от стыда. — Так-так-так… В тебе много храбрости и честности, но что-то подсказывает мне, ты не обрадуешься моему выбору. — Голос звучал как будто в голове. С испугом Реин осознала, что шляпа хочет, чтобы она поступила в Гриффиндор. Ничего страшнее этого и произойти не могло. Румянец стеснения мигом пропал с её красивого личика, которое приобрело серовато-зелёный оттенок. «Отец меня убьёт», — пронеслось в голове девочки. — Так что? — спросила шляпа. — Слизерин, прошу, — тихо взмолилась Реин, в мыслях умоляя шляпу не оглашать страшный приговор. — Слизерин! Раздался громкий крик, и из-за стола, соседнего с Пуффендуем, раздались громкие овации. Рейн была спасена. — Шляпа так долго думала, куда тебя распределить. Очень странно. Меня зовут Эмма Ванити, если ты не слышала или не обратила внимание на мое имя, — сказала сидящая рядом девочка, которой явно было скучно. — Если что, я тоже первокурсница. — Приятно познакомится, я Рейн. Вот так, в один день, юная Розье обрела сразу двух близких подруг, с которыми она провела семь лет в Хогвартсе.***
— Почему ты вечно спишь? — встряхивая Реин, возмутилась девушка. — Нельзя тебя оставить на пару часиков! Мы скоро приедем! Просыпайся, Рейн! — Я уже не сплю… Прекрати меня трясти, Эми! — пробормотала Рейн, у которой раскалывалась голова. Взглянув в окно, она поняла, что её не зря разбудили. Солнце почти село, а значит, скоро они будут в замке. Надо было поскорее переодеться. Заметив свою оплошность, девушка развернулась спиной к подруге, и сняла с себя короткую белую юбку и чёрную рубашку, а после облачилась в мантию. Реин никогда не стеснялась свой подруги, всё же, они были знакомы уже седьмой год. Однако теперь ей приходилось быть острожнее. Всё-таки в её планах не было рассказывать о том, как метка появилась у неё на руке. Дальше девушка завязала зелёный с серебряным галстук и прицепила значок старосты. Отцу было все равно на должность дочери, а мать, у которой иногда случались приливы нежности, похвалила Реин, вспомнив времена, когда она сама была старостой. Следующие полчаса до прибытия на платформу Рейн разговорила с Эммой Ванити — бывшим капитаном сборной Слизерина по квидиччу. Как бы это не было грустно, но девушке пришлось уйти из спорта после серьезной травмы колена. Теперь ей приходилось довольствоваться куда более безопасной работой в спорте. Она стала комментатором матчей Хогвартса. — Прости, что не пришла раньше. Встретилась с Барти и просто не могла оставить его одного, — протараторила Эмма, которая, кажется, не умела говорить медленнее. — Очень приятный молодой человек, даже не знаю, почему раньше с ним не общалась. — Приятный теперь значит симпатичный? — съязвила Рейн. — Да! Именно это и значит, — ответила Эми. — И вообще, если у тебя нет никакой личной жизни, хотя стоило бы, а то после Питера у тебя никого не было, а возможно, ты именно от этого такая злая, подыщу я тебе парня, так я не об этом, короче, если у тебя нет парня, это не значит, что у меня его не должно быть, а Барти, знаешь ли, очень даже симпатичный, а ещё такой умный и… — О нет, прекрати так быстро говорить. Я перестала понимать после того, как ты начала говорить о том, что я, видите ли, злая. — Не только злая, ещё и не культурная. Постоянно перебиваешь, надо научить тебя манерам, иначе никто замуж не возьмёт, а твоим родителям такое будет не по душе, кстати, как твои родители, мои вот совсем обезумели, недавно решили… Эмма продолжала болтать, даже не замечая, что Рейн давно перестала слушать. После долгого расставания так было всегда, Эмма просто на могла молчать, говорила и говорила, не в силах остановиться. К счастью, большую половину пути она болтала с Барти Краучем, который был совсем не против её компании. — Ну всё, мы приехали. Расскажешь потом, — оборвала на полуслове подругу Рейн. Они вышли из поезда и сразу же встретились с лесничим — Хагридом. С ним у девушек были отличные отношения, ведь он не раз выручал и спасал их из самых затруднительных положений. Они мило поздоровались, но времени переговорить не было, Хагрид должен был заниматься первокурсниками. Вдруг в толпе учеников Рейн заметила рыжие волосы. Схватив за руку Эмму, она проталкивалась через толпу, чтобы обнять свою ещё одну близкую подругу. — Кьяра! Высокая веснушчатая девушка обернулась и радостно улыбнулась. — Девочки! Как я рада вас видеть! Троица обнялась и принялась весело переговариваться, дожидаясь кареты, в которой они продолжили ещё более оживлённый разговор. По прибытию в школу ученики разошлись к своим столам, и Кьяра отправилась к своим одногруппникам с Пуффендуя. Не прошло и десяти минут, как в зале появились маленькие первокурсники. Смотря на них, Рейн невольно вспоминала себя, и ей не верилось, что она могла также стоять перед учениками и бояться за то, куда её распределит шляпа. Церемония прошла быстро, а пир пролетел, казалось, ещё быстрее. Однако, Рейн заметила взгляд Дамблдора и точно знала, что профессор хочет ее видеть. Но сначала девушке нужно было помочь первокурсникам добраться до спален. Она вместе со своей маленькой группой зачарованных детей добралась до подвала, рассказала мальчикам и девочкам, где их спальни и, конечно, не забыла про пароль «никша». Загнав всех учеников по комнатам и проследив, чтобы никто не шастал, Рейн осталась в гостиной одна. Она тихо вышла в коридор и направилась к кабинету директора.***
— Добрый вечер, профессор! Рейн зашла в кабинет и сразу направилась к столу, где лежала маленькая ваза с лакричными конфетами, которые так любила девушка. Рядом с Дамблдором она чувствовала себя так, как с миссис Линн, которую она убила. Это было чувство дома, чувство родительской любви. Рядом с ним она была уверена, что справится со всем, переживет все невзгоды. — Как тебе первокурсники? — спросил Дамблдор, отрываясь от бумаг на столе. — Надеюсь, они не слишком шумные. — Да нет, обычные дети, даже вполне приятные. — Рейн сказала именно то, что думала на самом деле, а не то, что от неё хотели бы услышать, и это было приятным чувством. Последние три месяца она не могла говорить то, что чувствовала, опасаясь родительского гнева. — Ты не пожалела о своём решении? — Профессор встал и подошёл к девушке. В тот же миг, как он спросил, её лицо помрачнело от пришедших воспоминаний. — Пожалела. — Только она призналась в этом, как из её глаз хлынули слёзы. Она плакала и не могла успокоиться. — Он заставил меня… убить… миссис Линн. Дамблдор стал первым, кому она призналась в том, что сделала. Никому из подруг она не сможет это рассказать, но он теперь стал самым близким человеком в мире для Рейн. — Я ненавижу себя! Лучше бы я сама умерла! Она плакала, пока слёзы не иссякли, а он стоял и терпеливо ждал, зная, что не сможет сделать ничего лучше для неё. — Если бы я отказалась, он бы все равно её убил и меня… — Рейн, милое дитя, лишив жизни эту женщину, ты, возможно, спасла жизни тех, кто погиб бы от руки Волан-де-Морта, — медленно начал Дамблдор. — Ты храбра, раз смогла выстоять такое испытание. Я знаю, что никакие слова не исцелят рану в твоём сердце, но ты должна попытаться. Я не могу сказать тебе, что убийство это женщины было самым страшным, что тебе придётся сделать по моей просьбе, хотя и надеюсь на это. — Профессор, я сделала это не только по вашей просьбе! — вскрикнула Рйин. — Я вступила в их ряды, потому что боялась за свою жизнь, боялась, что отец меня убьёт, и за это я ненавижу себя! — Страх перед смертью, когда ты так молод, естественен. Многие испытывают его, даже прожив полную радостей жизнь, поэтому не вини себя. Они говорили всю ночь. Реин рассказала о составе Пожирателей, о нем, не забыла и про прогулку с Регулусом Блэком. — Он всегда ведёт себя отстранённо, так, будто его ничто не касается. Если Трэверс вызывается на каждое дело и чуть ли не ноги целует лорду, то Регулус не предпринимает никаких попыток показать себя. Хотя Сириус говорил, что его младший брат самый настоящий фанат Волан-де-Морта, он даже вырезки из газет с ним собирал. — Возможно, Регулус узнал что-то, что изменило его, ты можешь попробовать это выяснить здесь, в Хогвартсе. — Предложил Дамблдор. — Знаешь, я ведь до сих пор в него верю. Он очень умён, очень, однако его ум был направлен в неверное русло его родителями. — У нас полно совместных уроков, попробую его как-нибудь разговорить. — Чуть замешкавшись, Рейн задала вопрос, который её очень волновал. — Профессор, вам не писал Сириус, Лили или хотя бы Джеймс? — Ты больше не получаешь от них писем? — спросил Дамблдор, но в его взгляде читалось понимание. Он догадывался, что она сделала. — Я написала Лили и Сириусу. Сказала, что поверила в идеалы родителей и больше не хочу с ними общаться. Они не ответили, но письма дошли. Я знаю. — Я был уверен, что ты не побоишься принять это тяжелое решение, чтобы защитить близких тебе людей от боли. Лили и Джеймс готовятся к своей свадьбе, конечно, Сириус будет шафером. Как я знаю, все они не испытывают серьёзных затруднений в жизни и вполне счастливы. Я писал Сириусу о брате, но он сказал, что больше не хочет его видеть, как и родителей. — Я рада за Лили и Джеймса, но боюсь, что Сириус узнает о метке. Он никогда меня не простит. — Боюсь, ты в чём-то права. Он не поймёт твоего решения, даже узнав о твоей самоотверженности. Ему будет тяжело простить тебе то, как ты рисковала своей жизнью.***
Под утро Рейн наконец вернулась в спальню старост, где её уже ждали собственные вещи. Она аккуратно разложило все по полкам в шкафу, решив, что ложиться спать уже слишком поздно. До первого урока оставалось всего полтора часа, поэтому девушка принялась повторять когда-то пройденный материал. Первым уроком было зельеварение с её любимым учителем и деканом — Горацием Слизнортом. Он считал её выдающейся волшебницей, поэтому девушка открыла свою тетрадь и принялась вспоминать всё, что касалось амортенции. Для неё она пахла древними книгами, лесом после дождя и тёмным шоколадом. Осенью и поздней весной Реин нравилось убегать в запретный лес, пока все ученики ещё наслаждались сном, что, конечно, было строго запрещено, однако девушке нравилось сидеть там после прошедшего ливня, наслаждаться звуками маленьких капель, падающих с листьев деревьев, шорохами копошащихся в траве существ. Она часто сидела на пледе, читая старинные книги, рассказывающие обо всем на свете, и ничто не могло омрачить раннего утра, проведённого таким образом.***
А знаешь, что мне тут рассказали? — с подозрительной усмешкой спросил Марлен. В этом году ни Лили, ни девушка Сириуса не отправились домой на пасхальные каникулы, а вот однокурсницы Рейн разъехались по домам, поэтому сейчас девушка сидела ночью в гриффиндорской гостиной. — Не томи, — смеясь, сказала Лили. — Говори уже! — Оказывается, наша малютка Рейн встречается с Питером! — Не может быть! Реин, неужели правда? — воскликнула от удивления Лили, а её глаза увеличились в несколько раз, став размером с крупные монетки. Сама Рейн была краснее помидора. Хоть Лили и Мерлен были её подругами, рассказывать о своих первых отношениях всё равно было как-то неудобно. -Ага, — только и смогла выдавить из себя девушка. Но за ночь её успели расспросить обо всём, о чем только было можно.