***
За завтраком Реин пришло письмо. Письма она получала крайне редко, что, в целом, лишь радовало её, так как единственным их отправителем были родители, которые не вызывали в душе девушки даже капли приятных чувств. Конверт был из толстой дорогой бумаги с оттиском сургучной печати, на котором красовались розы. Внутри него было, как всегда, короткое письмо, написанное рукой матери, что легко было угадать, смотря на аккуратные мелкие буквы, слегка наклонённые вправо. Здравствуй, Реин, Надеюсь, в школе всё хорошо, и ты ведёшь себя так, как подобает девушке твоей семьи. Мы с отцом получили приглашение на рождественский бал в доме Блэков, так что на каникулы ты поедешь домой, а не останешься в свой школе, как хотела. Тем более, у тебя есть дела и среди Пожирателей, надеюсь, ты не забыла о клятве верности, которую дала. На вокзале тебя встретит водитель, а мы с отцом будем ждать тебя к ужину дома. И да, на Рождество тебе понадобится вечернее платье, постарайся подумать над цветом и фасоном, чтобы по приезду мы знали, что искать. Не забудь о метке на своей руке, её лучше прикрыть. На таких вечерах, где собирается много людей, не стоит терять бдительность, тем более, многие ещё не осознали правдивость идей, о которых говорит змея на твоём предплечье. Ждём тебя на каникулах. Ребекка Розье. Реин прочитала письмо, всё так же сидя с кружкой кофе за столом. Ответ родителей не мог её не расстроить, хотя она и догадывалась, что никто не позволит провести ей праздники, веселясь в школе с подругами, но виду она не показала и осталась сидеть так, будто читала ничем не интересующий её текст. Прочитав письмо, она убрала его в сумку, чтобы затем сжечь, и встала из-за стола. — Что-то случилось? — отвлеклась от еды Эмма, доедающая тыквенное печенье. — Да нет, просто надо поговорить с Регулусом, — честно призналась в своих намерениях Реин так, будто они со слизеринцем были лучшими друзьями и общались каждый день. — Ах, вот значит как! Ну иди, — сказала Эмма и продолжила утреннее обжорство, задорно подмигнув подруге, которая лишь закатила глаза в ответ на её слова. Суббота была любимым днём недели бывшего капитана команды Слизерина по квиддичу, причём отнюдь не потому, что в этот день не было уроков. Причина крылась в том, что с утра её ничто не торопило, и её маленькое пиршество длилось столько, сколько её душа пожелает, а желудок сможет вместить. Реин же направилась ближе к концу стола, где в окружении Команды сидел юный Блэк, обсуждая матч, который состоится в феврале. Хоть времени оставалось ещё довольно много, слизеринцы заранее обдумывали тактику, чтобы в конце года забрать кубок команды победителя в чемпионате Хогвартса. — Прогуляемся вечером? — предложила девушка, положив руку на плечо до этого момента не замечавшего её Регулуса. Он обернулся и, улыбаясь, смотрел на неё серыми, как осенние туманы, глазами снизу вверх. — Неужели ты приглашаешь меня на свидание? — спросил он, сделав вид, что застеснялся, что получилось у него довольно естественно и правдоподобно. Теперь за ними наблюдала вся сборная Слизерина, а Люсинда Толкэлот — капитан Команды — чуть отодвинулась от Блэка, освобождая место, чтобы Реин могла присесть. — Если для тебя любая прогулка — свидания, то да. Приходи часам к пяти к Чёрному озеру, — спокойно сказала Реин, а затем ответила на приглашение Люсинды присесть: — Спасибо, но я, пожалуй, пойду. — Только не топи его, Реин. Ещё понадобится нам на матче, — пошутил сидящий напротив парень, который, насколько помнила Реин, был защитником в сборной, а вся команда посмеялась над его замечанием.***
Весь день Реин просидела в библиотеке, пытаясь закончить сочинение по Истории магии, которое им задали на каникулы, однако девушке хотелось дописать его уже сейчас, боясь, что в доме родителей не сможет написать и строчки. Она настолько увлеклась работой, что забыла и про обед, и про встречу, а опомнилась только, когда оставалось всего пятнадцать минут до назначенного времени. Она вскочила со стула и быстро сложила вещи в сумку, среди которых была тяжеленная стопка учебников и несчётное количество свитков, в которых заключалась её домашняя работа. Забежав в гостиную, она сразу направилась в спальню, где оставила вещи и быстро переоделась в самые обычные джинсы и огромный тёплый свитер крупной вязки. Неудивительно, что к озеру она прибежала с опозданием в пару минут, хотя стоит отметить, что она именно бежала, а не шла торопливым шагом. На месте её уже поджидал новый друг, который держал что-то в руках. Что именно, Реин не могла понять, пока не приблизилась вплотную. В руках у него оказались две бутылочки и несколько больших упаковок шоколада самых разных вкусов. — Я решил зайти в Хогсмид перед нашей встречей, — поспешил ответить на ещё не заданный вопрос Регулус, протягивая Реин одну из бутылочек и давая выбрать с каким вкусом шоколадку открыть первой, — если что, это самое обыкновенное сливочное пиво. Аккуратно только, оно ещё горячее. Регулус Блэк, впрочем, как и его брат, всегда оставался джентльменом, что приятно удивляло знакомых с ним девушек и вызывало смешки со стороны друзей. Реин тоже про себя отметила это качество, пока выбирала угощение, с которого начнёт. Хоть выбор и был трудным, она приняла решение открыть шоколадку с солёной карамелью, которую она любила во всех сладостях. — Так зачем ты меня позвала? — задал вопрос Регулус, отламывая небольшой кусочек от плитки, в которой жидкой карамели было явно больше, чем самого шоколада. — Точно! Я совсем забыла, что пришла не просто поесть вкусного шоколада, — хлопнув себя ладонью по голове, засмеялась Реин, — я ведь хотела поговорить о Рождестве в твоём доме. — А я-то думал, тебе понравилось гулять со мной, — состроив огорченное выражение лица, начал Рег. Но затем, он вдруг принял серьёзный вид и сказал: — На самом деле, было очевидно, что тебя не оставят в Хогвартсе на каникулы, а праздновать Рождество с родителями, ты тоже вряд ли захочешь, поэтому предложил матери пригласить вас, а так как я послушный сыночек, она, конечно, последовала моему совету. Надеюсь, ты не против, — смутившись, закончил Регулус. — Прекрасная идея. Как минимум, это точно лучше, чем мрачное и молчаливое Рождество в моём доме, да и Сириус говорил, что у вашего отца отличный запас вина семнадцатого века, так что спасибо тебе. — В нашем доме не только вино отличное, уж поверь. Они сидели на берегу чёрного озёра до самого позднего вечера, наслаждаясь видом заходящего солнца. Где-то вдалеке на водной глади появлялись круги от длинных хвостов русалок. Рядом с ними плавал кальмар, который пугал не только устрашающим видом, но и своим размером, однако, он был очень дружелюбным и даже почти ручным. В этот день Реин впервые потрогала его холодные склизкие щупальца, вдохновившись примером Регулуса, который вовсю играл со странным существом, щекоча его. Снега было мало, но погода стояла достаточно холодная. Наверное, поэтому большинство учеников предпочло остаться в тепле замка, наблюдая, как коридоры, классы и залы украшают к Рождеству. В гостиных скоро появятся высокие ели, украшенные блестящими шарами в цветах факультетов, а на утро двадцать пятого декабря под ними появятся запакованные в красочную бумагу и перевязанные цветными лентами подарки. В эти предрождественские дни замок был по-особенному красив. В нем царила атмосфера счастья и волшебства, в которое каждый верит в детстве, и казалось, что любое желание может сбыться.***
Был последний день в школе, когда расстроенная предстоящей поездкой домой Реин сидела вместе с подругами в библиотеке, выполняя домашние работы. Вдруг Кьяра, до этого просто поглядывавшая на подругу, вскочила с места и запричитала: — Не кисни, Реин! Умоляю! На тебя просто больно смотреть. — Кьяра подошла к подруге и обняла её со спины. Она всегда за всех переживала и волновалась, а ещё улавливала даже малейшие изменения в настроении своих друзей. Так и сейчас: она уже пару дней наблюдала, как Реин становится грустнее и грустнее, причина была всем ясна — её отъезд домой. Хоть девушка и никогда не рассказывала обо всем, что с ней происходит дома, подруги догадывались, как жесток бывает её отец, именно поэтому сейчас они не могли сдержать волну жалости и сочувствия. — Да, Реин. Мы понимаем, как тебе тяжело, — продолжила за подругу сидящая рядом Эмма, которую часто называли просто Эми, — но не успеешь оглянуться, и эти чёртовы каникулы закончатся, и всё будет, как прежде. Ты вернёшься в школу, мы будем учиться, точнее ты будешь, а мы, или я, временами у тебя списывать. Каникулы не вечны, так что точно когда-нибудь закончатся, обещаю! — После этих каникул, будут ещё одни, а там экзамены и выпуск, — обречённо вздохнув, сказала сама Реин. Никто не мог сейчас понять её. Она страшилась своего будущего, как огня. Ей давно уже было понятно, что ничего счастливого после окончания школы её не ждёт. Кем она будет? Дурацкий вопрос, если она уже пожиратель смерти. Вполне приличная профессия, если не считать, что ей предстоит убивать людей, в чьих жилах не течёт магической крови, хотя и не только их. Волшебников, которые не согласны признать Волан-де-Морта, ждёт тоже не самая завидная судьба — пытки, а затем смерть. Но это дальнее будущего, которого может и не быть. Может, Реин повезёт, и её прикончат мракоборцы, пока всё не зайдёт слишком далеко… А что будет на этих каникулах? Мать упомянула встречи Пожирателей, на которых девушку, видно, ждут. Вряд ли они просто соберутся попить кофе с пирожными и посплетничать о событиях в мире волшебников. Сейчас никто не мог понять, что она чувствует. Её сердце было полно отчаяния и страхов, которые, казалось, никогда уже не покинут её. Ей казалось, что жизнь утратила свою ценность, когда она убила другого человека. Жизнь — высший дар, который мы получаем, а она преждевременно и, не имея на это никакого права, забрала его у человека, который был достоин прожить ещё не один десяток лет. Реин всё чаще чувствовала себя одинокой, даже находясь среди подруг, её мучили непроходящие головные боли, казалось, голову сдавливали раскалёнными тисками. Учиться становилось всё тяжелее: она перестала слушать учителей, её мучала по ночам бессонница, из-за которой она часто проваливалась в сон, сидя на последней парте, домашнее задание выполняла, как и всегда, на отлично, однако, теперь без особого энтузиазма, книги, которыми она раньше могла зачитываться, стали неинтересными и лежали нетронутыми на полках. Конечно, её подруги замечали эти видимые симптомы неизвестной болезни, но ни одна, ни вторая, не могли догадаться, в чем причина недуга Реин. Сейчас же, пусть в голове и бродили мрачные мысли, её ждал приятный вечер за разговором с директором. Возможно, он и не компенсирует всё то, что будет ожидать её дома в ближайшие две недели, однако даст силы бороться с апатией дальше.***
В кабинете горел камин, рядом с которым стояли два кресла. В камине горело яркое пламя, делившееся своим теплом и светом с помещением, делая его уютным и родным. В одно из кресел села Реин, в другое — Дамблдор. Профессор был спокоен, в отличие от Реин, которая сидела, теребя края юбки. — Что тебя беспокоит, Реин? — спросил он так спокойно, что казалось, ему было невозможно солгать — ему хотелось говорить только правду. — Многое… — начала Реин, но остановилась, боясь произнести то, что вертелось у неё в голове. Она знала, что он её не осудит за слова, которые так и рвались освободиться от оков разума, скорее, ей самой не хотелось признаться в столь ужасном открытии, которое она недавно сделала. — Продолжай, — всё так же успокаивающе попросил директор, и Реин откликнулась на его просьбу. — Я жалею, очень жалею, что сделала тот выбор… Лучше бы я умерла, чем стала его слугой. — Впервые за весь разговор она понурила взгляд, боясь встретиться с его чистым, как безоблачное небо, взором. — Я больше не хочу убивать! Лучше сама погибну. Пусть они замучают меня до смерти, я больше не могу читать всю ночь книги, боясь сна. Меня не покидают кошмары, в которых я раз за разом убиваю невиновных. Я так больше не могу! — Милая Реин, я даже представить не могу, какую ношу возложил на твои хрупкие плечи, но ты должна понять, — он коснулся её руки, призывая оторвать глаза от пылающего в камине огня и посмотреть на него, — если ты найдёшь в себе ещё немного смелости и силы противостоять злу, ты спасёшь не одну жизнь. Я никогда не пойму, насколько трудно тебе сидеть рядом с ними и слушать их отвратительный речи, которые внушают тебе страх и отчаяние перед будущим, но запомни: то, что ты делаешь для всего мира волшебников и волшебниц, — настоящее геройство, которое совершается не из-за жажды славы, не ради золота, а во имя светлого будущего всего мира. Пару минут тишину в комнате нарушало лишь потрескивание горящих веток. Дамблдор смотрел своими внимательными глазами на Реин, как будто читая её душу, а затем она решилась спросить то, что давно не давало ей покоя: — Профессор, скажите честно, у меня есть шанс выжить, не предавая друзей? — Сейчас Реин мог утешить лишь один ответ. — Если мы выиграем войну, ты сможешь жить так, как всегда хотела. Хотя твою честь будет трудно отстоять, но я отдам всё ради этого. Люди не замечают тех маленьких ежедневных жертв, которые в конце концов складываются в то, что спасает их жизни. В твоем случае, это, конечно, немаленькие жертвы. Если же выиграет Волан-де-Морт, тебе либо придётся уйти на его сторону, либо расстаться в жизнью. — Либо я могу расстаться с ней уже сейчас, пока ещё не поздно, и моя жизнь хоть что-то стоит. — Реин опять опустила глаза. Уже не в первый раз её посещали мысли о самоубийстве. Раньше она не понимала людей, добровольно лишивших себя жизни. Ей казалось это настоящей трусостью, но сейчас она осознала, что иногда смерть — единственный шанс сохранить себя таким, каким тебе бы хотелось остаться. Она боялась, что те единицы, которые будут её помнить, будут помнить её как Пожирателя смерти, убийцу, предательницу. — Я пойму и не буду тебя винить, если ты захочешь навсегда уйти. Хоть для меня это и будет огромной потерей, я смогу пережить, найдя утешение в моих учениках, но подумай о своих друзьях. Если решишься на отчаянный шаг, попрощайся с ними, как следует. Они достойны знать того, на что ты пошла ради всех нас.***
— Реин, да о чем вы так долго беседовали?! Я заждалась! — возмущено воскликнула Эмма, которая просидели в гостиной до полуночи, ожидая подругу. — Что ты здесь делаешь? — устало откликнулась Реин. — Жду тебя, я думала, это и так понятно. — Зачем? — Как зачем? Рассказать, что ты пропустила! Помнишь, я жаловалась, что меня никто на бал не пригласил? — «Как такое не помнить», — про себя подумала Реин, но ничего не сказала. — Так вот, ко мне подошёл Барти сейчас, точнее пару часов назад, но это не важно. Важно то, что он пригласил меня! Представляешь? — Я очень счастлива за тебя! — выдавила улыбку Реин. — Вы будете самой красивой парой на Рождество. Эми, довольная и радостная, не заметила ни усталости в голосе подруги, ни отрешённости, а только бросилась её весело обнимать.***
— Надо поговорить, Реин. — Питер смотрел на девушку серьезно, не отводя глаз, отчего ей стало не по себе. — Прямо сейчас? Я немного занята, — когда он подошёл к ней, она болтала с одногруппницами и отвлекаться ей не хотелось. — Да, пошли. — Он взял её за руку и повёл в сторону какого-то класса на четвёртом этаже. В его действии не было ни былой нежности, ни трепетность, только какая-то непонятная чёрствость. Как только они зашли, он захлопнул дверь, а Реин принялась разглядывать помещение, где, похоже, уже давно не проводились уроки. В дальнем углу стояли парты, покрытые толстым слоем пыли, которая витала и в воздухе, отчего было неприятно дышать. Горло першило и жгло. Девушка стояла, не двигаясь в ожидании, когда он заговорит. И он наконец-то нарушил молчание. — Почему ты так ведёшь себя со мной? — Она уловила в его голосе упрёк, смешанный с непониманием. — Реин, я не понимаю, почему ты так равнодушна ко мне? — О чем ты, Питер? — сглотнув ком в горле и сделав вид, будто не понимает, о чем он говорит, спросила она. — Не ври, что не знаешь! — выкрикнул он, но затем уже тише, явно сдерживая рвущиеся наружу эмоции, продолжил: — Разве ты думала, я не замечу, как ты отворачиваешься, когда я хочу тебя поцеловать, или как ты вздрагиваешь от того, что я тебя обнимаю? В чем причина, Реин? — Ни в чем, Питер, честно… — Да прекрати ты врать! — не выдержал он. — Самой не надоело?! Думаешь, я такой идиот? Что не так, Реин? Что тебя не устраивает? Я ведь делаю всё, чего тебе бы хотелось. Я всегда готов помочь тебе с работой, с которой ты сама не справляешься, сколько раз я подходил к профессорам и просил их принять твою работу позже, потому что видел, как ты уставала, я никому не давал над тобой шутить и насмехаться, так в чём дело? Его крик пугал Реин, и она, сделав шаг вперёд, необдуманно, на эмоциях призналась ему во всем: — Я просто не люблю тебя! Понимаешь? Не люблю! И не смогу полюбить, Питер… Она резко осознала, что сказала, когда он присел на пыльную парту. В его взгляде скользила боль и разочарование. Реин же было стыдно перед ним только потому, что раньше не призналась. — Прости, Питер… Я должна была раньше сказать, — промямлила она. — Так кого же ты любишь? — прошептал он. Сначала Реин даже показалось, что она неправильно поняла вопрос, но потом до неё дошёл его смысл. — Никого. — Ты плохо врешь, когда нервничаешь, — Он встал с парты и направился к выходу. У двери остановился и напоследок бросил: — Ладно, твоё дело. Питер вышел, Реин постояла в кабинете ещё пару минут, а затем направилась в спальню, где провела следующие часы, думая над своим поступком. Она знала, что поступила подло по отношению к нему, но совесть молчала, отчего становилось лишь тяжелее на сердце. Что хуже, когда ты любишь, а тебя нет, или, когда тебя любят, а ты не можешь ответить взаимностью? Даже испытав оба чувства, Реин не знала ответа на этот вопрос. И то, и другое само по себе ужасно. Любить человека, зная, что он никогда не сможет ответить тем же, мучительно. Сердце разрывается от рвущихся на свободу чувств, которые никогда не смог найти себе место в этом мире. Но наблюдать со стороны за человеком, который питает ту же слабость к тебе не лучше, а иногда и хуже. Видеть, как гибнет и теряет себя от любви близкий человек, и быть не способным ему помочь заглушить боль — отвратительно. Но такова жизнь.