Kami-sama Hajimemashitе

- Никто не придет, – Таро поднялся со скамьи. – После того, что там произошло сегодня вряд ли кто-то придет. Это был прогресс, он хотя бы перестал говорить про предательство. Масао продолжал сидеть в зале театра. Рядом сидели и другие актеры и небольшая часть давно распущенного оркестра. - Гайя сказал до ужина, время ужина еще не настало, – упорствовал глава труппы. - Масао, да подумай ты своей влюбленной головой. Сегодня никто не придет… Он хотел сказать что-то еще, но тут в театр вошел слуга и громко прокричал: - Киндзё тэнно! Все актеры тут же повскакивали и упали в приветственном поклоне. - А театр в запустении, – произнес Казуя, осматриваясь вокруг. Театр не был классическим японским в представлении Каменаши. В этом театре проводились всевозможные представления. Показывались камедии и трагедии, был здесь даже цирк, и опера, сюда же обитатели дворца приходили послушать музыку. Но театр и правда выглядел убого. - Завтра же здесь начнут ремонт, – кланяясь, говорил Рока, все записывая. – Вы раньше никогда не посещали театр. - Рока, ты жрец, а не пресмыкающийся. Найди себе помощника. А театр надо обязательно отремонтировать. Ведь это место, куда люди приходят отдохнуть душой. Слуга снова поклонился Процессия во главе с императором, его любимым наложником, четверых компаньонов и свитой слуг спустились к первому ряду скамеек, где сейчас находились актеры. - К празднику здесь все должно быть новым и свежим, – продолжал император, от его взгляда не ускользала любая мелочь. Слугам приходилось очень внимательно следить за взглядом императора и запоминать все, что он увидел. И все же, внимание тэнно к театру было очень странным. - Я думаю, актеры покажут нам представление на фестивале? – спросил Казуя, разглядывая членов труппы. Оглядев актеров, он расстроился. - Одежду им обязательно заменить. Поднимайтесь. Актеры моментально поднялись, стояли, опустив головы. - Музыканты, прошу, сыграйте нам, – приказал император. Масао с Таро переглянулись. То, что происходило в театре, было странным и необычным. После того, как тэнно забрал из театра Тайске, он вообще слышать ничего не хотел ни о труппе, ни о здании. Музыканты между тем поднялись на сцену и стали играть. Слуги принесли для императора, наложника и компаньонов дзабутоны*. Сидеть в зале император отказался и поднялся на сцену, усаживаясь недалеко от музыкантов. Что же делать, если от привычек не избавиться. Из них всех истинное удовольствие от прослушивания получал Коки, который сам учился играть на национальном инструменте, только корейском. - И что мы можем сделать с четырьмя национальными инструментами? – спросил Джуно, нервно покусывая пальцы. - Ты не прав, - Каменаши облизнул губы. – С ними можно многое сделать. - Несколько кото заменят нам гитары, –Фуджи поднялся с подушки и подошел к музыкантам, рассматривая инструменты. – Сямисэны придают музыке таинственность, если их тоже будет несколько, нам будет это на руку. Большие и маленькие тайко, – он, улыбаясь, посмотрел на Кат-тунов. – Думаете, не справимся? - Разве можно сыграть современную музыку на классических инструментах? – не унимался Тагучи. - Можно! Доказано! Корейцами, – ответил Коки. - Разве? – Джуно внимательно посмотрел на согрупника. - Ты что, дораму не смотрел? - Ничего я не смотрел. - Точно, ты же у нас игроман, какие тебе фильмы. - Хватит припираться! – отрезал Каме. – Коки, сможешь сыграть на кото? Он же подобный гуджэну? Коки кивнул, подошел к инструменту. - Только сначала надо решить, что будем петь, – напомнил Танака. – Чтобы я мог подыграть, чтобы музыканты смогли понять, чего мы от них хотим. - А ты наигрывал наши песни на гуджэне? – спросил Уэда, изумленно смотря на согрупника. - Ну, бывало, – смутился Коки. Парни рассмеялись, император тоже улыбался. Все шестеро повергали и актеров и слуг в состояние шока. Ведя себя так, словно музыкой занимаются если не всю жизнь, то по крайней мере очень много лет. - Так что будем петь? - Каме, а ты будешь петь с нами? – спросил вдруг Накамару. - Каме, спой 1582... – тут же предложил Коки. – Все подданные упадут замертво после твоего исполнения. - Вы что? Я все же император, – усмехнувшись, сказал Казу. - Тогда, Тай-чан пусть споет. – Коки, лыбясь, посмотрел на кохая. - Нееет, вы что, – испуганно протянул Тайске. – Петь песни Каменаши-семпая я не могу. - А было бы так патриотично… - деланно печально вздохнул Танака. - А вы вдвоем спойте, – предложил Тагучи. - Я все еще император, – напомнил Каменаши. - Ками-сама… - Рока позволил себе подать голос. Он поклонился и подошел к императору, сел. - Я думаю, это будет хороший ответ вашим подданным за верность и за их любовь. Киндзё тэнно каждый год выступает с речью, а песня даст понять людям, что император не только Ками, но и человек, который любит и делает вещи такие же, как они. Жрецу просто очень сильно хотелось услышать, как поет тэнно. К тому же, все так серьезно заговорили об этом. «Интересно, когда вообще император пел? На небесах? Так его компаньоны тоже с небес? А любимый наложник императора? Он общается с ними так легко, и дело не только в том, что ему это позволяется. Он предельно вежлив, но он находится в их теме разговора. Значит ками, когда собираются вместе любят петь. И большинство их песен явно не для ушей простых смертных». - Хорошо, – согласился Каменаши, тогда тебе нужно придумать хорошую речь для меня. Кто, как не жрец знает, что желают услышать люди от ками. Рока поклонился. Впервые за время службы у тэнно ему доверили сделать что-то серьезное. Было очень приятно, что ками стал доверять ему такие серьезные вещи. Но почему вдруг? И только неделю назад. Это было впервые, когда Казуя просил кого-то сделать что-то, но сам речь придумать он не мог, потому что плохо знал эту страну, точнее не знал ее совсем. - Тай-чан поет «Ai no Katamari», – император улыбнулся, глядя на своего наложника. – Вместе споем 1582, – он взял Тайске за руку, сжимая пальцы. Фуджи смущенно улыбнулся и согласно кивнул. - Ну тогда, как император и лидер выбирай, что будем петь вместе, – предложил Мару. - «Faraway». – Казуя смотрел только на Фуджигаю. Для него вдруг стал существовать только Фуджигая. На него хотелось смотреть, к нему хотелось прикасаться, и слышать только его голос. «Неужели так выглядят все влюбленные?» - подумал Каменаши. - Каменаши-семпай… - прошептал Фуджи, смущенный столь пристальным вниманием. – Ваш праздник. Тэнно кивнул. - Да, праздник. Кат-туновцы смотрели на парочку с интересом. Случившееся недавно изменило Казую. Актеры, сидевшие в зале потихоньку охреневали от этих разговоров, совершенно не понимая о чем эти шестеро говорят. Масао смотрел на императора и наложника с ревностью, но очень старался скрыть это. - Нам нужны дополнительные музыканты, – сказал Коки. – Почему в оркестре так мало музыкантов? - Император не выказывал своего интереса к театру, – Масао низко поклонился. – Поэтому наша труппа невелика. Есть люди для резерва, но все они вольнонаемные. Каменаши стоило только взглянуть на Року и жрец тут же понял, что хочет тэнно. - Надо найти музыкантов, – заявил слуга. – Завтра вы обязательно должны найти в городе музыкантов. - Конечно. Если не возражаете, я могу сейчас отправить за ними. Они все живут в городе. Получив разрешение, он отправил Таро за музыкантами, попросив привести их немедленно. Коки все еще терпеливо сидел за музыкальным инструментом и ждал. - Могу начинать? – спросил он, поняв, что обсуждения закончены. Каменаши кивнул. - Предлагаю всем спеть, – продолжил Танака. - Давно мы не пели. Казуя поднялся, остальные поднялись следом. Сидеть остался только Тайске. - Рока, ты тоже в нетерпении? – спросил Фуджи у жреца. - Да, любимый наложник императора. Я и мечтать не мог, что император будет петь. - А он пел раньше? - Нет, никогда. Никто не знал, что он поет. Никто не знал, что вы поете. - Так вроде же я актер. - Бездарный актер, – признался Рока. - Что? Забавно, впервые мне такое говорят. Тайске лишь смущенно опустил глаза. Тут много кто и чего не знал о них. Например, вот министр удивился, что Гайя девственник и не поверил в это. Кат-туновцы расселись вокруг инструмента. Танака стал наигрывать мелодию. И это снова вызвало шок у музыкантов и актеров. Коки управлялся с инструментом так, как будто играл на нем всю свою жизнь. В принципе, сам Коки тоже от этого оказался в шоке, но играть не перестал, потому, что играть очень сильно хотелось. Струны были словно продолжением его пальцев. Первым, как и положено, по песне вступил Казуя. И очередное шокирующее открытие. Голос звучал так, как будто бы не было недельного перерыва в пении и игре, словно поет он с микрофоном. Да и сам голос несколько изменился, стал еще сильнее. Оказалось, что Каме может спокойно брать более высокие ноты и дыхания хватало надолго с легкостью. Словно пел он после многочасовой распевки, да еще и в очень благоприятный день. Голос Казуи оказался очень сильным и петь можно было с легкостью, заглушая звук одинокого инструмента. Вскоре к кото присоединились и другие музыкальные инструменты. Все же, музыканты были талантливыми от бога и с очень быстро смогли подстроиться под новую музыку. Рока сидел, затаив дыхание, и слушал своего Ками. Того, что будет петь император никто не ожидал. Постепенно в песню включились все участники Кат-тун. При этом они выглядели очень счастливыми. Уэда снова открылся, Тагучи встал и от счастья пританцовывать, хоть это было чертовски неудобно в кимоно. Чтобы проверить свой голос, Казуя ушел к зрительским местам и пел оттуда. В театре возникло ощущение, что сюда спустился бог, хоть он и правда был здесь, и не один и сейчас радовали всех своим пением. - Сугой! – завопил Тагучи, когда песня закончилась, и стал подпрыгивать на месте. - Мы невероятно круты оказывается, – рассмеялся Казуя, возвращаясь на сцену. – Тай-чан, теперь твоя очередь. Начинай акапэльно, а потом музыканты присоединяться к тебе. Тайске кивнул и поднялся, волновался очень сильно, еще сильнее, чем на первом концерте, ведь сейчас он собирался петь для Каменаши. Император сел на свой дзабутон он очень сильно хотел услышать, как поет Тайске... Еще его хотел услышать и Масао, который слегка начал отходить от пения императора и его компаньонов. Хотя он очень переживал, ведь чего греха таить, Гайя не умел ни петь, ни играть, он был просто очень красивым, а остальное прощалось. - Тай-чан, дай мне пару минут, – попросил Коки. – Я подберу аккомпанемент и тебе. - Хорошо. Фуджигая подошел к нему и тихо напел песню. И когда Танака был готов, запел. Его голос тоже стал сильнее и ярче, это удивляло и парня тоже. Ведь, как и все, неделю он совсем не пел и очень переживал за то, что споет плохо, но вышло наоборот. Масао был готов потерять сознание, слушая Гайя. На припеве Тайске просто весь светился, он не сдерживал голос и просто пел от всей души и всего сердца для Казуи. Музыканты быстро подключились, но все равно, оркестр оставался неполным. Но сейчас это мало кого волновало, потому что все слушали Фуджигаю Тайске, который пел как никогда прекрасно и был подстать по пению своему императору. По окончанию песни, Казуя подошел к парню и, обняв его за талию, посмотрел в глаза. - Я просто в предвкушении нашей совместной песни, – Каменаши прижал парня к себе. Если это были не концерты, он не выказывал своих чувств на публике, но тут, он просто не смог сдержаться. Все, дело было в том, как пел Тайске, в том, как сердце реагировало на его пение. Фуджи очень сильно смутился. Он вообще напоминал себе в последнее время школьницу, которая в первый раз влюбилась. - Каме-семпай, это все же твоя песня, – смущенно сказал Тайске. - Я очень хочу спеть с тобой. Щеки Фуджигаи пылали и уже не от того, что произошло с ним, а от слов Казуи и своих мыслей. Разве он мог сопротивляться, когда Каменаши стоит вот так? Когда смотрит в глаза, прижимает к себе. Спеть с ним, это словно заняться с ним любовью. - Давай сделаем это, – сказал Тайске. *** Когда император вместе со своей свитой покинул театр, Масао опустился на пол, дрожащие ноги отказывались его держать. - Это было потрясающе, – сказал он. - Что было? – Таро все время пробегал по музыкантам и вернулся с ними только сейчас. - Как поет Гайя… - Император и его компаньоны поют тоже великолепно, – вставил слово один из музыкантов. – Теперь я верю, что киндзё тэнно произошел от богов. Если я раньше мог только слышать и верить на слово, сейчас убедился. Актерам казалось. Что божественные голоса все еще витали под сводами театра. - Предлагаю поиграть с вновь прибывшими, – предложил Таро. – Я хоть послушаю что там за музыка. - Прости, Таро, ты так много пропустил, – Масао положил руку ему на плечо. – Это и правда было божественно, но по-другому и не могло быть. - У тебя в глазах сердечки пляшут, – усмехнувшись, заявил Таро. – Перестанешь быть осторожным, будешь мертвым. - Я знаю, но то, что спели вместе киндзё тэнно и Гайя, это было так божественно… И это было, они словно одно целое были, они словно занимались любовью. Они пели от имени двух людей. Я даже понял, кем эти люди были в нашей истории, но слышать ЭТУ песню… Таро, я возбудился и кончил от голоса Гайи, – признался он. Актер рот открыл от изумления. - Не имей плохих мыслей и останешься в живых, – в последний раз предупредил он. *** Тайске забрался в чашу источника и сел рядом с Казуей. - Ты и правда произошел от богини, – сказал он с улыбкой. – Я так боялся за свой голос. Пели ведь без микрофона, но спокойно держался в своей тональности и мог брать выше. - Твой голос прекрасен, как чистая река, которая только что покинула скалы и успокоилась. - Да, я точно знаю чья божественная рука лежала на моем горле. - Голубки, – шепнул Коки Уэде специально громко. - То, что было сегодня, оно, как чувство от нашего дебюта, – Мару мечтательно вздохнул. – Я уже думал, что забыл, как это было. - Чтобы устроить шоу, надо подключить всех актеров, – подытожил Каме. – Показать им, что нам надо конкретно. - Как ты предлагаешь танцевать в кимоно? – спросил Уэда. - Так, как танцуют в кимоно. С веерами, зонтиками и мечами. - Это все твой средневековый бред… - повторил, когда-то уже сказанное Уэда. – И ты затащил нас в него. - Снова завелся? – спросил Казуя. – Ты же вроде перестал жаловаться. - Ну, меня все устраивает, а домой все равно хочется. - Всем хочется, – Мару тоже забрался в источник. – Но с другой стороны, наше нахождение здесь очень хороший опыт. - Каме-семпай, ты все еще должен определить, что должно быть на твоем празднике, – продолжал настаивать Тайске. - А что там с моим праздником? Что обычно на нем делают? - Почему ты у него спрашиваешь? – спросил Накамару. - Потому, что он один из всех нас изучает местную историю. И уделяет этому много времени. - Вовсе нет. Еще я учусь каллиграфии, икебане, игре на кото, и еще прочей ненужной ерунде. Почему-то все думают, если наложник императора, значит учиться должен всяким женским штукам. Наверное, им так легче принять то, что император вроде как спит с мужчиной. Тайске замолчал. Он немного злился по поводу большинства ненужных уроков. - Когда я захотел овладеть каким-нибудь оружием, мне всучили нагинату. Но ведь это же женское оружие! – парень сидел, негодуя, насупился, от чего губы стали еще более пухлыми. Каменаши наклонился, смотря ему в лицо. - Тай-чан, ты такой очаровательный, такие соблазнительные губы. - Каме-семпай должен не губами моими любоваться, а про свой праздник думать. - Давайте придумывать вместе, – предложил Джуно. – Учитывая возможности данного мира. - Предлагаю под песни, – Уэда впервые так сильно хотел петь. - Хорошо, давайте. Даже здесь, в сыром месте, в горячей воде, а петь все равно было здорово. Они пели одну песню за другой, все шестеро, иногда смеясь над Тайске, который то слова не помнил, то пел не свою партию, потом пел один Тайске, а все просто молчали, наслаждаясь. Они придумывали много разных развлечений для праздника. Получали от этого уйму удовольствия, смеялись и брызгались как дети. - Я придумал на завтра казнь, – заявил вдруг Казуя. Все разом замолчали и посмотрели на парня. - Узнаете завтра, сегодня никому не скажу. Фуджи положил голову ему на плечо, было так весело, они были заняты, парень умудрился забыть о случившимся. - Ты в порядке? – спросил Каме. Тайске кивнул. Говорить об этом он не хотел. К радости никто больше и не спрашивал. *** Стоя снаружи, Рока с наслаждением слушал доносившиеся из сада песни. Кроме этого, он слышал все, о чем говорили парни, что обсуждали и что придумали для праздника. Некоторые их разговоры заставляли смеяться, особенно шутки по поводу наложника и странные разговоры про средневековый бред. Какие же светлые и идейные у них были голоса. Какой же интересный праздник будет в этом году. Кроме стандартной ярмарки и выступлений акробатов и актеров, кроме фейерверка, который предлагалось пускать под музыку, кроме песен, которые они споют, были показательные выступления самураев, бои суммоистов, были множество конкурсов, где за несколько рин можно было выиграть что-нибудь, поймать себе фрукт из воды за крючок, выиграть платок или обувь. Парни, нежась в горячем источнике просто фонтанировали идеями и Рока даже послал слугу за бумагой и кистями, чтобы успеть все записать. И это походило на марафон, кстати, марафон по городу тоже был предложен и победителю предполагался хороший приз, который вручит сам император. Эти парни предавали новое значение понятию императора, такого императора в Японии еще не было. Киндзё тэнго действительно заботился о стране и думал, как сделать, чтобы было еще лучше. «Я занимаю самую лучшую должность, - думал Рока. – Я вижу так много прекрасного, находясь рядом с Ками-самой и не важно, бывает ли он злым и рассерженным, страшным и даже лютым. Вот ради таких моментов я готов отдать за него жизнь». * дзабутон – японская плоская подушка для сидения.