Тьма в его глазах

      Итак, я ученик Лоэра. Некромага, если хотите. Ежедневно Лоэр проводит со мной несколько часов, обучая всевозможным наукам, не только магии. Здесь и письмо, и арифметика, и история, и даже танцы. Словно Лоэр задался целью впихнуть в меня как можно больше знаний и навыков. Не уверен, что все они мне так уж нужны, но я не спорю. Проснувшись утром и позавтракав в общем зале с Лоэром, я направляюсь в одну из комнат замка. Ученическая, как называет её Лоэр. Там, расположившись за небольшим столом, с расставленными на нём чернильницей, книгами и свитками на различных языках, я слушаю своего учителя. Лоэр рассказывает легко и занимательно, живо, дополняя рассказы своими собственными историями, вот только я не знаю, на сколько им можно верить. — Итэр, драконы — это сильные и величественные существа. Возможно, не совсем умные, но, определённо, внушающие страх и ужас одним своим видом… — Лоэр, — перебиваю, смущённо хихикнув, — даже я знаю, что драконы, если и существовали когда-либо, то погибли несколько столетий назад. — Конечно погибли, я убил последнего. Видел тот гребешок с золотым камнем у меня? Он выточен из клыка дракона. — Да, да… — закатываю глаза. — Да! — не унимается Лоэр. — Из зубов сделал гребешок, а шкуру продал оркам. Они из неё броню потом мастерили. Отменная вещица была — ни одна стрела не брала. Письмом и языками заниматься сложно, хотя и довольно интересно. Первый язык, которому меня учит Лоэр, — эльфийский. Древняя и изящная вязь замысловатых символов встречает меня на страницах многих книг, но пока мне не подвластна. Как-то Лоэр обмолвился, что такие же письмена покрывают и его кожу, оплетая торс и конечности невидимой сетью защитных заклинаний. Скашиваю глаза на Лоэра, отмечая в свободном вороте рубахи светлую и чистую кожу, лишённую каких-либо меток. — Магия, пока ещё тебе недоступная, — пожимает плечами Лоэр, прослеживая мой взгляд. — Поверь, защита никогда не бывает лишней, Итэр. Я живу долго, но я вовсе не бессмертен. Парализующие заклинания, яды, стрелы… Мои враги могут быть весьма изобретательными в желании уничтожить меня. Приходится всегда быть начеку. — Тебя можно убить? — волнение и любопытство равно сплетаются в этом вопросе. — Погибнув, ты не станешь нежитью? — Эй, — усмехается Лоэр, — не забывай главное правило некромагии: не оживлять из сострадания. То, что возвращается из-за грани, никогда не будет прежним, а станет пустой оболочкой, способной только к низменным инстинктам выживания. Тело без разума и души, потому нам, некромантам, так легко управлять нежитью. Никогда не задумывался о подобном, но это звучит интересно. Что за существа возвращаются из-за грани в этот мир? Помнят ли они хоть частично свою прежнюю жизнь? Или миг своей смерти? Способны узнать лица родных и близких? — Послушай… — более неуверенно продолжает Лоэр, привлекая моё внимание странными нотками беспокойства в обычно беспечном голосе. — Если я погибну… умру… ты не должен меня воскрешать. Никогда. Пообещай. Последнее — явно не просьба. Я вижу скрытое напряжение в обычно прямых плечах Лоэра, пальцы эльфа нервно сжаты под тонким подбородком, а взгляд прикован к моему лицу, цепко ловя миг возможного сомнения. Я даю единственно возможный ответ, едва ли задумываясь над тяжестью данного мной обещания: — Никогда. Не волнуйся. Я никак не комментирую мимолётную волну облегчения, пробежавшую по лицу Лоэра. И вообще, что за странные мысли? Я — человек, а Лоэр — полуэльф. Глупо даже сравнивать наши жизни. Сколько таких, как я, было и будет ещё у Лоэра? Не думаю, что мне даже придется столкнуться с подобным выбором — воскрешать или не воскрешать мага. Уроки этикета и словесности волнуют и раздражают одновременно. Ненавижу, когда приходится часами обсуждать какую-нибудь ерунду, выдуманную Лоэром ради забавы. Последний раз мне пришлось доказывать ему, что муравьи более совершенная и развитая форма жизни, нежели люди, а Лоэр возражал мне, рассказывая об идеальном укладе жизни пчёл. И как на это реагировать? Закончилось тем, что я просто кричал: «Муравьи! Муравьи-и-и!», желая переспорить Лоэра. Благо, что тогда в комнату ворвался Арне, привлечённый шумом и криками, и я пристыженно замолчал, осознав, насколько, вероятно, кажусь ещё неразумным ребёнком. Танцы. Отдельный вид пыток, изощрённый. Я совершенно теряюсь, когда мне приходится танцевать с Лоэром. Словно мои, вполне обычные, ноги сразу превращаются в две левых, стоит только чужим рукам невесомо лечь на мои плечи или талию. Я жалок! Уроки магии. И вновь не так просто, как хотелось бы. Кроме самой науки подчинения мертвых, я также учу множество других заклинаний, призванных облегчить мою юную жизнь. Здесь и утончённая магия эльфов, призванная созидать и исцелять, и тяжеловесные грубые заклинания орков, единственная цель которых — сокрушить противника, и уж совсем простые и доступные многим — быстро разжечь огонь в камине, найти пригодную для питья воду, починить прореху в одежде. Магия довольно широко распространена среди жителей Тайрана. Конечно, далеко не каждый становится волшебником или боевым магом, но вот изобразить простенькое заклинание могут многие. Те же, в ком есть неоспоримый дар, обычно примыкают к Кругу, не то чтобы у них был выбор. Я часами корплю над древними книгами, заучивая замысловатые последовательности слов жестов, срисовываю многочисленные пентаграммы, повторяя сложный узор. Это утомительно. Лоэру же, кажется, даётся легко любое заклинание — иногда он и сам не может объяснить природу и механику своих заклинаний, просто пожимает плечами и усмехается. Врождённый талант. Мне так не дано, и потому я практикуюсь на крысах. Крыс в подвалах замка много, то и дело слышны их возня и писк в темных углах, виден пронзительный блеск маленьких глаз-бусинок. Борясь с ними, Арне расставляет рядом с кладовыми и кухней хитроумные ловушки, а я отлавливаю несколько крыс, превращая их в нежить. Бороться с крысами с помощью самих же крыс? Это интересно. Не знаю, почему Лоэр так не поступает. Некоторые вновь оживлённые мной крысы слабые и едва ли могут передвигаться во полу, некоторые — живут только пару часов, вновь умирая в судорогах и муках, а некоторые… В общем, я много экспериментирую и практикуюсь. Впрочем, в подвалах замка есть не только крысы. В подвалах есть усыпальницы. Так же они расположены вокруг замка, находясь в естественных пещерах и гротах, созданных самой природой. Случайно набредя на одну из них в первый раз, я немного испугался, решив, что это гробница. Но слишком уж странным было представшее передо мной строение, не похожим на обычный склеп. Снедаемый страхом и любопытством я осторожно спускаюсь по высеченным в камне ступеням и заглядываю внутрь: тишь, рваное марево сизого тумана и… множество мертвых людей, лежащих вдоль стен. Нет, поправляю сам себя, присмотревшись, не только людей. Также здесь есть орки и эльфы. Все они спят вечным сном смерти, аккуратно разложенные по широким столам. Разные расы, разные доспехи, разное оружие, покоящееся в сложенных на груди руках, общее одно — все эти существа давно мертвы, но готовы пробудиться и ринуться снова в бой по приказу своего нового хозяина. Я аккуратно ступаю, словно звук моих несмелых шагов, глухо оседающий в тиши, может их потревожить, вырвав из пут магического забытья. Что это магия — нет сомнений. Она покалывает на моей коже сотнями невидимых игл, искрит на кончиках волос, и даже просто дышать становится затруднительно — вязкий, густой воздух царапает горло. Я покидаю усыпальницу едва ли не бегом. Лишь оказавшись за пределами мрачных сводов останавливаюсь и, подставив лицо ласковым лучам клонящегося к горизонту солнца, делаю глубокий вдох, упиваясь чистым и свежим воздухом, наполненным не тяжеловесной магией тлена, а пряным и тонким ароматов полевых цветов и меда. И что это было? Почему Лоэр мне не сказал? Когда вернусь, нужно непременно расспросить забывчивого мага. В замок возвращаться пока не хочется, и я решаю немного прогуляться. Не так далеко от меня деревня, скрытая густым пологом летней листвы: я слышу отдалённый характерный гул людского поселения, где-то заходится лаем собака, кричат петухи. Можно было бы свернуть к ней, найдя какую тропку, но я там никого не знаю. Был пару раз с Лоэром, и на этом всё. Вместо этого я забираю немного правее — где-то впереди небольшая река. Думаю, я смогу немного побродить вдоль берега, прежде чем окончательно стемнеет и мне придётся вернуться. Деревья расступаются, и передо мной сверкает лента реки. Она мелкая и неглубокая, заросшая камышом, но местами есть довольно удобные спуски, позволяющие дойти до кромки воды. Чем-то она напоминает мне лесной ручей, у которого я провёл так много часов, оплакивая свою несчастную судьбу, — тихое, уединённое место. Я быстро скидываю ботинки и дальше иду босиком, пока ступни не увязают во влажном песке, а вода не касается щиколоток. Я замираю, и стайка сорных рыбок тут же подплывает ко мне с любопытством рассматривая, — глупёхи. Они кажутся такими нерасторопными, что я наклоняюсь и в шутку начинаю их ловить — конечно безуспешно. Но… это весело. — Чего творишь? Голос звучит неожиданно и резко, и я, вздрогнув, быстро поворачиваю голову, упираясь взглядом в невысокую и тонкую фигуру. Это мальчик. На нем простая одежда, состоящая из льняной рубахи и широких, не по размеру, брюк, стянутых на поясе тканным ремешком, но не это привлекает моё внимание, а его лицо. Черты ещё по-детски мягкие, не до конца оформленные, но всё же безупречные в своей удивительной чистоте: высокий лоб, ровный, слегка вздёрнутый нос и тонкий, немного заострённый подбородок, кожа мальчика бледная, едва подёрнутая бронзой загара. Волосы светлые, с тёплым отливом золота, убранные в кволую и спутанную косичку, небрежно перекинутую через плечо. Тем более странно видеть на этом лице такой неприязненный и колючий взгляд. Словно я ему сделал что-то. — Ничего… — совершенно теряюсь, — а что? — Рыбу баламутишь, у меня тут сети рядом с берегом, — раздражённо вздыхает мой собеседник, подходя ближе. — Хочешь посмотреть? — предлагает он, кивая на прибрежные камыши. — Да!.. — звучит слишком резко и громко, но я ничего не могу с собой поделать. Не часто мне раньше предлагали делать что-то вместе, слишком боялись проклятия. А тут… Он кивает и холодный взгляд зелёных глаз чуть смягчается: — Я Алгар. — А я Итэр, — представляюсь в ответ, чем зарабатываю ещё один недовольный вздох от мальчика. — Да знаю я… — поясняет он. — Думаешь, тебя ещё кто-то не знает здесь? Ты Итэр, следующий некромаг, тебя господин из Арты привёз. Следующий некромаг? Странное определение, но спорить я не берусь, к тому же и некогда: Алгар вытаскивает сеть, и я принимаюсь ему помогать, стараясь аккуратно распутать замысловатое полотно. Наконец нам это удаётся, и Алгар проверяет ловушки, довольно сопя, когда видит блестящие бока неистово бьющихся в них рыб. Принесённая им корзина быстро заполняется. — Идем, — удовлетворённо ворчит Алгар, закидывая последнюю рыбёху в корзину. — Поздно уже, бабка ругаться будет. Тут лучше после темноты не ходить. — А сети? — оглядываюсь назад. — Кому они нужны… Завтра расставлю. Да и место другое нужно выбрать, а то уж столько дней на одном всё. — Можно с тобой? — слова выскальзывают из моего рта быстрее, чем я успеваю о них задуматься, а руки сами тянутся к тонкой ладони мальчика. Я бережно и настойчиво сжимаю её, ощущая такие непривычные тепло и дрожь чужих пальцев. — Прийти завтра сюда? Пожалуйста! Я бы очень хотел этого. Алгар ничего не говорит. Просто смотрит, чуть наклонив голову, словно решая, какой ответ ему стоит дать. — Хорошо, — наконец говорит он, и моё сердце подскакивает в груди от переполняющей его безумной надежды. — Приходи на это место завтра утром. Часов в семь. Сможешь? — Да, — улыбаюсь. После этого мы идем по одной из тропок, ведущих к замку. Алгар немного мне рассказывает о своей жизни и о деревне, я же внимательно слушаю, не переставая улыбаться. Глупо, но я счастлив этим новым знакомством, счастлив обретённой надеждой на будущее. Возможно, я стану таким, как все — обрету свой дом, семью и друзей.