Татарин

Вернулся, как я и обещал, в ночь. Злой, но и хорошо отдохнувший. Вот так бывает. Ещё не перевалило за полночь, но всё равно постарался быть тише, рюкзак остался возле входной двери, куртка на вешалку, а сам заглянул в спальню. Серёжа спал на своей половине кровати, подмяв одеяло под себя. Шторы были плотно запахнуты, а мой нож лежал на тумбочке. Пройдя на кухню, я вижу сковороду с макаронами по-флотски, сам же учил готовить! Сейчас опробуем! Не заморачиваясь с тарелкой, ставлю тёплую сковородку на стол, а сам хватаю вилкой. Пахнет очень приятно. И на вкус просто очуметь! Возможно, это после тюремных похлебок. Каждое блюдо теперь лобстером покажется, но макароны зачётные. За раз съедаю половину. В шкафу нахожу свои вещи, лежавшие там все шесть лет! Захватив трусы, направляюсь в душ. Стою под тёплыми струями, намыливаю голову, тело, всего себя. Аккуратно смываю запекшуюся кровь с костяшек и предплечья. Выхожу из душа я явно похорошевшим, освежённым и с полным ощущением свободы. Стараюсь аккуратно идти, а доски пола противно скрипят. Вот уже ложусь на свой край кровати, плед решаю не доставать, не так уж и холодно. Лежу на боку, смотрю на сопящего Рыжика. Тот, почувствовав меня, ближе придвигается, руку по-хозяйски закидываю. Я в ответ к себе ближе прижимаю, в макушку целую, в копну рыжих волос носом зарываюсь. Долго не размышляя, засыпаю без снов. Пробуждение не из мягких. Я рывком сажусь на кровати, одной рукой тянусь к тумбочке. Там должен лежать нож, но до него я не достаю. Не знаю, что спровоцировало ранний резкий подъем. Около четырёх утра сейчас, а основная догадка — на улице был громкий шум. Что поделать — привычка, доставшаяся с молодости… Засыпать заново нет смысла, поэтому, аккуратно скинув бледную Серёжину ногу со своей тёмной и волосатой, направляюсь в святую святых — гостиную, совмещенную с кухней. Диван находится ну очень близко к холодильнику: моя прихоть при обстановке квартиры. Прихватываю газировку и какой-то йогурт и ищу пульт. Он оказывается под кучей подушек. По телевизору ничего кроме новостей и ранних юмористических шоу не идет, поэтому ставлю музыкальный канал на фон. Йогурт быстро съедаю, а газировка остается на журнальном столике. Запрокинув голову, погружаюсь в размышления и воспоминания. Первое, что приходит на ум — покупка этой самой квартиры. Мы с Серёжей тогда лишь три месяца встречались, он в университете на какого-то айтишника учился, а я… Я жил своей жизнью. Тогда этот район считался весьма неплохим, спокойным. Жилплощадь мне от… Скажем так знакомого осталась, лишь документы пришлось соответствующие купить. Ремонт в однушке был сделан, нам оставалось лишь мебель и технику купить. Серёжа тогда всё самое навороченное и стильное купил: кровать, диван там, мультиварку… Спустя годы что-то меняли, покупали, но за эти шесть лет существенных изменения я не увидел. Может ещё не нашёл. Об этой квартире можно думать много, столько всего тут приключилось. Но есть ещё одно место, где дела делались. С корешами обычно в том ангаре собирались, надо их наведать, кстати. Хотя, помимо них, есть ещё немаловажное дело. Просидев на этом злосчастном диване до добрых девяти утра, не замечаю крадущегося Рыжика — теряю хватку, непорядок! Парень лишь руку в мои тёмные волосы запускает и улыбается, голубыми глазами стреляет. Обойдя диван, на колени мои расставленные садится, свои ноги сгибает и к бедрам прижимает. Я лишь за тонкие икры подхватываю, ближе притягиваю. Руками своими веснушчатыми шею обвивает да задницей ёрзает на мне. Вот, сука! Поебаться с утра пораньше захотелось! Ну что ж, любой твой каприз, дорогой… Ладони на прекрасную задницу ложатся то сжимая, то поглаживая. Тонкую кожу на плече кусаю — никаких нежностей. Приятный бонус, что Серёжа никаких отметин не имеет, что попросту не давал этим ёбырям себя метить. Достойно, достойно! Ещё вчера это заметил, поэтому сегодня вознаграждаю ярко лиловым засосом на тонкой шее. Помню, как раньше такие пятна никогда не сходили с его тела, каждый день дарил новые и новые. Пока игрался с шеей, Серёжа трусы с меня по колено стянул, а с себя полностью. Удобнее устраивается, одной рукой мой член поглаживает, другой себя растягивает. Стонет, глаза закатывает, на лбу у него капельки пота выступают. Рыжие пряди тут же на скулы налипли, я их пальцами убираю, за уши прячу. Серёжа всегда любил каре, редко стригся короче. Парень не медлит и вскоре, смотря глаза в глаза, насаживается. Медленно, мучительно. Стенки член облегают плотно, даже сжимают немного. Серёже трудно удерживать взгляд на мне, всё время хочется то глаза закатить, то вниз посмотреть. Решив продолжить пытку, начинаю рукой по его вялому члену водить. Тут-то Разумовский чуть и не проёбывается в неоговоренной игре, лишь стонет и до конца опускается. Сидит, привыкая, да и начинает скакать вверх-вниз. Я его за бедра беру, помогая, скорость набираю. Рыжик голову запрокидывает, но взгляд на мне удерживает. То стонет, то вскрикивает — музыка для моих ушей. Сегодня Серёжа тугой, узкий, и это слишком прекрасно ощущается. Он под разными углами скачет, насаживаясь, член, когда по простате проезжает, — выбивает громкие стоны. Тонкая рука к члену тянется, но я легко бью по ладони, и та ложится мне на плечо. Рыжик мучается, смотрит так жалобно, уже хрипит. Сжаливаюсь — своей рукой начинаю надрачивать Серёжин член, от этого он лишь быстрее скачет. Пара минут, и сперма заливает мне руку, пачкая белый впалый живот. Двигаться на мне Серёжа все же не прекращает, хоть и заметно обмякает. Я тоже долго не выдерживаю и кончаю внутрь — грязно и развратно. Выхожу из тугой задницы, внутри все хлюпает, и сперма тут же капает на пол и диван. Он слезает с меня, затыкая себя своими же пальцами, хотя его ноги и так испачканы. — Доброе утро, — первое, что говорит Серёжа за этот день. Это просто молчаливый жаркий секс, раньше такие мероприятия были каждое утро. Возвращение традиций, походу… Разумовский идёт в душ, а я решаю обойтись водой из-под крана и салфетками.

***

— Ты всё этим и занимаешься? Ну, программированием своим? — Серёжа завтракает яичницей, я хожу по кухне взад-вперёд. — Ну да… Коды продаю, сайты делаю. Да и ещё по мелочи всякое, — отвечает, попутно пережёвывая. — И как? Много получаешь? — Ну было пару крупных заказов, я на эти деньги соковыжималку купил. Айтишка быстро развивается. Хочу вот новый ноут купить, а то этот… Одним словом — развалюха, — он рукой показывает на захламлённый бумагой и прочей ерундой стол. Под завалами лежит тот самый ноут, который Серёжа купил до моего срока. Лет семь этой железяке. — Тот самый? — уточняю. — Он вообще живой? — Ну я докупал железо отдельно, ремонтировал, — пока рыжик доедает, направлюсь к забытому рюкзаку. Притащив его, выворачиваю содержимое на обеденный стол. Серёжа придвигает тарелку к себе и присвистывает. — На, купи чё тебе там надо, — кидаю ему толстую пачку долларов из общей кучи. — Второй день как на свободе, ты где успел? — перелистывает купюры, взвешивая в руке. — Ещё до зоны один пидор мне задолжал. Как видишь, оно с процентами накапало. А изначально должен был десять тысяч зелёных! — сажусь за любимое дело — пересчёт бабла. — Спасибо? — Серёжа смотрит из-под чёлки, виновато так спрашивая. — Да пожалуйста! Еды купишь нормальной? Одни пельмени я жрать не собираюсь. И, кстати, я сегодня опять по делам, так что не жди. — Э, да, хорошо. Я тоже часам к двум к другу пойду, ему там с компом надо помочь. И наверно посмотрю себе ноут… — Рыжик рассуждает, попутно моя посуду. — А тут сколько денег-то? — он указывает на свою пачку купюр, перетянутых резинкой. — Как раз десять тысяч, это около семиста будет на наши. Разменяешь же сам? — голубые глаза расширяются, смотря то на меня, то на пачки купюр, которые я складываю пирамидкой. — Ахуеть, — короткое, но описывающее почти всё в этом мире. Давненько паренёк больших денег не держал, шесть лет как никак! — Ладно, бывай, дела зовут! — перенеся всю валюту в шкаф, я накидываю ветровку, зашнуровываю берцы и покидаю квартиру.

***

Олег стремительно покидает квартиру, а после и подъезд. Я провожаю его, смотря в окна. Они в квартире выходят сразу на две стороны, а балкон только на внешней — в спальне. Я хожу по квартире, пытаясь заниматься чем угодно, игнорируя пачку денег. Безуспешно. Это же ебанные семьсот тысяч! А таких пачек не одна, не две и даже не три! Шкаф сейчас буквально золотой, больше миллиона! Где он их, блять, раздобыл? Я снова сажусь за стол, пересчитывая купюры. Совсем отвык от совместного быта с Олежеком. У всех пара как пара, а у меня один сплошной криминал… Я беру с собой примерно одну пятую всей своей доли — не буду же такие деньги таскать. Разменяв в соответствующем месте, с бешеной комиссией причём, направляюсь, как и планировал, к другу. Питер сегодня пасмурный, дождя нет, но время от времени срываются крупные капли. Я пренебрегаю трамваем и решаю пройтись пешком. Худшее решение. Выйдя на оживлённую улицу, я рассматриваю фасады зданий. Сколько лет хожу, но интересно до жути! Машины шумят, сигналят, пылят, как вдруг возле меня останавливается красный спорткар.       — Ну что, малыш? Подвезти? — белобрысый парень уверенно держит одну руку на руле, другой похлопывает по соседнему сидению. — Нет, Кирилл, я занят, во всех смыслах, — стараюсь не задерживаться на месте, но Гречкин рушит все мои планы в одночасье. Хлопнув дверью, хватает за локоть и усаживает в свой гребанный Авентадор. Задница неприятно сжимается при воспоминании «допроса» Олега. — Что тебе нужно? — Что ты такой дёрганный? Подвезти хочу, куда тебе? — белобрысый игнорирует все ограничения скорости, летя по дороге. — Не успокоишься ведь! — я называю адрес и на всякий случай пристегиваюсь, хотя никакой ремень не спасёт при таком стиле вождения. — Я тебе уже говорил, что всё! У меня парень есть, и он за такие похищения бошку открутить может! — Губу он разбил? — смотрит вроде на дорогу, но и на меня успевает оборачиваться. — Чёрт, опять менты! Извини, сладкий, но курс изменён! Я стараюсь вразумить Гречкина, заставить остановится, но тот все набирает скорость, скрываясь от погони. И это ему удаётся, за Ламборгини мало тачек угонится… — Вот видишь! А ты всё со своим «останови-останови», прорвались же! — белобрысый улыбаеся, тарабаня пальцами по рулю. Машина сбавила скорость, свернув куда-то во дворы. — Блять! — шипит Кирилл. Прямо перед нами выехала машина с мигалкой. — Вижу! Прекрасно вижу, знаешь ли! — Гречкин был вынужден остановиться, путей отхода просто нет. Я быстро выскакиваю из салона, забирая рюкзак. — До нескорой встречи! — быстрым шагом я уже было направляюсь к выходу из двора, как за моё предплечье хватается чья-то сильная рука. — Вот так встреча! Меня ты, значит, прогоняешь, а с этим отбросом катаешься? — Гром разворачивает меня к себе, всё ещё удерживая за руку. — Да пошёл ты! — расцепить крепкую хватку не удаётся, и я иду на крайние меры. — Не-ет, голубчик, это ты со мной в отделение пойдёшь! И парень твой тебя оттуда на руках нести будет, затраханного до смерти! — мент говорит крайне противные вещи и при этом усмехается. Миг, и я врезаю ему кулаком в живот что есть силы. — А мой парень — татарин, в любви — авторитарен. У него пуля в пушке, ты у него на мушке! — согнувшись пополам, он убирает ладонь. И я без промедления сорвываюсь с места.

***

— Баа! Какие люди! — Азамат стоит возле ангара, поэтому первым меня видит. Открыв дверь и что-то крикнув внутрь, идёт мне на встречу. — Олег, неужто вышел? — Еба-ать, Волков собственной персоной! — Гаяз пулей вылетает из ангара. — Ну что, братцы? Что нового за шесть лет? — с каждым я обмениваюсь крепким рукопожатием, а Гаяз ещё и стискивает в объятиях, чуть не раздавливает, падла. — Много чего нового пропустил ты, брат, дохерища всего! — Азамат чешет свою бороду, проходя в ангар. В самом помещении была сделана перестановка, да и выглядит всё куда новее. Рюкзак и ветровку я скидываю на коробки около входа. Сам иду к круглом столу. Ебанные рыцари. — Денис скоропостижнулся, две пули в бошку словил… — Денис? Да ладно?! Какой уёбок посмел? — услышав новость, я останавливаюсь и зависаю. Я знал этого парня ещё со школы, мы сдружились ещё тогда, столько вместе пережили… — Держи, помянем, — какой-то новый парень протягивает стопку с водкой. Я не зол — я в бешенстве и одновременно в печали. Это мерзкое скребущее чувство охватывает меня редко, но метко. Утрата всегда переносится горько. — Мы этого уёбка уже в могилу свели, умножив Денискины пули на пять, — Гаяз опустошает рюмку и тянется к закуси. — Денис его людей завербовать хотел. Когда тот узнал — к стене Дениску приткнул, предупреждение вынес. А нрав Денискин ты знаешь… Вот семнадцатого апреля как крыса в ночь пришёл. Застрелил, сука, с глушилкой работал. Тремя словами — мразь и гнида! — Эх… Ладно, не будем о грустном! Мы ещё людей набрали, парни все хорошие, умелые! Пятеро сейчас заграницей — на сделку полетели. Если договорятся — считай, крупную рыбу поймали! Вот, кстати, знакомься… — Азамат начинает представлять смуглых парней за столом. Они и вправду все неплохие ребята, сработаемся. Через полчаса вторая бутылка водки уже опустошена. — Вот если бы не ты, Олег, пизда была бы всему этому! — Гаяз машет рукой, указывая на территорию ангара. — Ты тогда, блять, на себя всё взял: мол в одиночку работаю. Одним словом — волк! Так давайте же поднимем за твоё возвращение и за всё то, что ты сделал для нас! — за столом ни единого трезвого человека, зато есть гул и довольный рёв. Все как один поднялись, стуча рюмками и стаканами. Алкоголь заливал стол и его содержимое. — Какие планы, брат? — Азамат крутит в руках свой несменный Вальтер. — Надо информацию на кое-кого пробить. А теперь слушайте внимательно, — разговоры в миг прекращаются, отребье внимательно вслушивается. — Наройте всю информацию, выверните их самые грязные тайны. Имена: Кирилл Гречкин, Евгений Стрелков… А главное — Игорь Гром…