***
С тех пор Намджун проникся к чудаковатому бете немалым уважением. Он далеко не сразу набрался смелости, чтобы сходить к нему в хижину на самой окраине поселка у входа в густую лесную чащу. Альфья гордость душила, не давая покоя, но Ким заставил себя наступить ей на горло, дрожащими костяшками отбивая тревожный ритм по дубу чужой двери. Сокджин, к его удивлению, был очень рад его видеть. Он торопливо заметался по гостиной, заваривая в чугунном котелке какие-то ароматные травы, одним своим терпким запахом внушавшие спокойствие. Бета с живым интересом расспрашивал об их с Чимином успехах, делясь по секрету тем, что встретил лисенка на лесной поляне, охотно сминающего своей спиной ворох целебных растений. — Сегодня я нашел вяленое мясо под подушками в нашей постели, — страдальчески выдал Намджун, расслабившись в неторопливом уюте светлого дома. — Ты можешь сделать несколько ящиков для него. Пусть расставит их в укромных местах дома, — предложил Джин, пожимая плечами и громко отхлебывая отвар из своей глиняной кружки. — Думаешь, он на такое согласится? Ему всласть прятать свою еду только где-то под рукой, да так, чтобы это все было невозможно найти, — старший задумчиво кивнул ему, замолкая и погружаясь в свои размышления. — А где он обычно делает свои запасы? — Сегодня вот у меня под подушкой, до этого в щели между досками, за дровницей. Как-то раз я даже нашел медовые фрукты, размазанные по моим штанам, — он хохотнул, вспоминая красное от смущения лицо Пака. Тот рассыпался в извинениях, искренне не понимая, как его мозг мог додуматься до такого. Чимин еще долго виснул на альфе, вынюхивая его феромоны у самой шеи, в попытках узнать, точно ли не злится на него Ким. — Ох, твой омега чудесен. Не будь он твоим, я бы точно попытался заполучить его сердечко, — Джин утер со щеки воображаемую слезу, глядя на недоумение Намджуна, слепого, до творящегося у него под самым носом. — Ты такой тугодум! — он слишком уж эмоционально всплеснул руками. — Чимини прячет эту еду для тебя. Твоя подушка, чтобы ты был сыт дома, одежда, чтобы ты был сыт в деревне или на охоте и рядом с дровницей, где ты колешь дрова для вашего дома! Все элементарно! Просто пометь ящики для еды, и он точно интуитивно захочет прятать еду там, — Джин закатил глаза, расслабленно растекаясь на стуле, будто бы только что разрешил загадку тысячелетия. — Это неприлично, — тут же возмутился младший, зардевшись и смущенно отведя взгляд. — Омеги в восторге от таких животных штучек, а ты лучше меня знаешь, что Чимин куда больше других падок на подобные жесты, — Джин подмигнул ему, уверенно ухмыляясь. Он не слыл ловеласом в их стае, но даже Намджун был наслышан о его познаниях и искусности в делах постельных. — Мы еще не в таких отношениях, — Ким чувствовал себя сконфуженно, в действительности мало чего понимая в сексуальных взаимоотношениях. — Серьезно, Джун? — Джин уже откровенно издевался, искрясь каким-то совершенно не свойственным волкам его возраста весельем. — Вы вместе уже… Больше полугода! — после недолгих размышлений наигранно возмущенно воскликнул он. Намджун сам не знал, почему чувствовал себя таким пристыженным. Невинность их отношений не случайность, а осознанный выбор. Чимин был неполовозрелой омегой, и Ким не собирался устраивать его организму лишние гормональные встряски до полного созревания. — Погоди, но ты же хотя бы обнюхиваешь его, да? — Сокджин умоляющим взглядом заглянул в его опущенные глаза. — Мы ничем таким не занимаемся! — Намджун откровенно начинал злиться. Джин не имел никакого права влезать в их отношения так глубоко, хотя обычно в их возрасте волки уже открыто обсуждали свою интимную жизнь. — Но почему? — казалось удивлению старшего не было предела. — Я правда не понимаю, с чего ты вдруг решил держать целибат? Не знаю, что творится в твоей голове, но это очень вредно для молодых оборотней, вроде вас с Чимином, — он понимал, что не может навязывать Намджуну свое мнение, но, возможно, ему не помешает взгляд со стороны. Джин, к своему несчастью, уже успел столкнуться с откровенной глупостью и недальновидностью альфы, а потому желал предотвратить заранее последствия его «гениальных» идей. — Как я могу даже прикасаться к нему, пока Чимин не пережил даже первую течку? Он слишком мал для таких отношений, я просто хочу защитить его. — А Чимина ты не забыл спросить? — нахмурился Джин, напряженно постукивая пяткой по половицам. — Его еще такие вещи не интересуют, — Намджун фыркнул, недовольно качая головой. — Ты правда так думаешь или просто хочешь снять с себя ответственность за обучение мальчика должному сексуальному поведению, потому что со стороны твое отрицание проблемы можно расценить только так, — бета пожал плечами так непринужденно, будто обсуждал погоду, а не отчитывал как щенка одного из сильнейших альф стаи. — Я понимаю, что в твоих глазах даже петтинг с Чимином выглядит настоящим растлением, но это не так. То, что он не может попросить тебя о сексе словами, не значит, что омежьих желаний у него нет, — Намджун выглядел по меньшей мере побито, если не сказать жалко.***
Найти с Сокджином общий язык ему было нелегко. Намджун не привык к тому, сколь непринужденно тому удавалось втаптывать его гордость в грязь. Поначалу это раздражало, но он не мог не признать дельность советов лекаря. Джин был старше, имел больше опыта и слишком уж хорошо разбирался в омегах и тонкостях их физиологии. Чимин был благодарен бете не меньше, чем его альфа. Их отношения расцветали с каждым днем все ярче. Они оба становились терпимее к капризам зверей друг друга, учась новым подходам и компромиссам. Теперь у них появилась своеобразная традиция, доставать раз в месяц подвешенное в погребе вяленое мясо, разделывать треть на множество тонких ломтиков и прятать их в специальные мешочки в ящичках по всему дому. Намджун поработал на славу, сколачивая небольшие коробки и обшивая их изнутри прочной холщой. Чимин поначалу отнесся к его изобретению скептически, но Ким решил позориться до конца. В крайнем случае омега посчитает его идиотом и продолжит прятать еду где ни попадя, так что он вряд ли что-то мог потерять после своего поступка. Дождавшись, пока Чимин сбежит в лес мышковать, он заперся на их чердаке, усаживаясь в постели среди раскинутых шкур. Стоящие рядом ящики ничуть не прибавляли возбуждения. Намджун отчаянно простонал, откидываясь головой на бревенчатую стену. Будь проклят чертов Сокджин, наверняка сказавший пометить их ради шутки. Он чувствовал себя идиотом, пытаясь водить рукой по вялому члену, решившему вовсе не подавать признаков жизни. Внезапно в уши водопадом полились уличные звуки: завывание ветра, далекие крики и никогда не прекращающийся в стае щенячий лай. Чем дольше он пытался сконцентрироваться на собственном удовольствии, тем хуже ему это удавалось. Все вокруг отвлекало, а мысли о скором возвращении Чимина не давали покоя. Движения становились все более рваными. Он расстраивался все сильнее от какого-то давящего ощущения беспомощности. Сухая кожа на члене болезненно горела от трения. Никакие фантазии не помогали. Он сполз вниз, отчаянно утыкаясь головой в подушку. Вот оно. В голову ударил легкий запах оставшихся омежьих феромонов, пропитавших тонкую ткань наволочки. Намджун, едва соображая, вцепился удлинившимися когтями в набитую пухом подушку. Ноздри раздувались без его ведома, инстинктивно втягивая все, что мог дать ему фантом чиминовой омежьей сущности. Он кончил до стыдного быстро, собирая в ладони липкую тягучую сперму. Намджун позволил себе задуматься только на минуту, прежде чем все же опустился на пол и аккуратно втер немного жидкости в холщовую обивку деревянных ящиков. Закончив, он тут же сбежал по лестнице вниз, прямиком к умывальнику, чтобы как можно скорее смыть с рук следы собственного позора. Когда пелена возбуждения сошла, он вновь ясно осознал, что сделал. Господи, Чимин точно решит бросить его после такого идиотизма. Запах метки был столь стойкий и концентрированный, что Намджуну стало тяжело дышать, когда он поднялся вновь на чердак. Он откровенно трясся, ожидая возвращения своей лисички. Что сделано, того не воротишь, но он попытался хотя бы подставить ящики к окну, чтобы запах хоть немного подвыветрился. На первом этаже вскоре раздалось тихое цоканье когтей. Если бы не волчий слух и расслабленность омеги в собственном доме, то его было бы и вовсе не расслышать. Намджун знал, что перевоплощение у Чимина займет какое-то время. Он был человеком привычки, а потому рядом с входной дверью быстро появился сундук со сменной одеждой, для того чтобы омега всегда мог с удобством переодеться сразу по возвращении из леса. — Джуна, — звонкий голосок Чимина послышался еще с лестницы, отсчитывающий последние секунды хороших представлений Пака о своем альфе. — Я здесь, — неохотно отозвался Ким. В перекличке не было нужды, они оба чувствовали присутствие друг друга издалека, но такие дежурные фразы стали для них чем-то родным, словно одна из их многих маленьких традиций. Чимин вбежал в комнату, как всегда, искрясь неведомым солнечным счастьем. Довольный своей редкой к зиме охотой, он спешил поделиться полученной от леса энергией и вдохновением с альфой. Омега очаровательно хихикнул, еще с порога раскрывая руки и устремляясь в объятия Кима. Ох, как же Намджун обожал в нем эту любвеобильность и нежность. Песчано-рыжие пушистые волосы до сих пор хранили в себе остатки позднеосенней морозной свежести. Руки безвольно опустились на кукольно-узкую талию омеги. Порой Ким не понимал, за какие заслуги ему достался столь идеальный парень. Стройный, подтянутый, с четко очерченными округлыми изгибами и чертовски крохотный. Чимин, по объяснимым причинам, был гораздо мельче любой волчьей омеги, но вдобавок к тому его хрупкость играла по-особенному ярко на контрасте с попросту исполинскими размерами Кима. Чимин недовольно завозился на его коленях, слишком долго сидящий без внимания. Маленький вздернутый носик тут же нашел излюбленную запаховую жилку на шее альфы, а с губ стали срываться какие-то нечленораздельные лисьи стрекотания. Намджун чуть нервно заскользил руками по теплой спине, задыхаясь в теплом молочном запахе своей сладкой омеги. — Ты пахнешь, — вдруг удивленно выдал Чимин, притыкаясь носом то с одной, то с другой стороны сильной шеи. — Не думал, что это что-то удивительное, — Намджун как мог пытался скрыть нервную дрожь, но, очевидно, это куда больше проявилось в его феромонах, чем он думал. — Да нет же, дурак, — Чимин недовольно запыхтел, игриво толкая ладонью старшего в плечо. — От тебя сильнее, чем обычно, пахнет альфой, — он задумчиво дул губы, склоняя голову и разглядывая бронзовую кожу Кима, будто бы что-то на ней могло дать ответ на возникший вопрос. Намджун тяжело сглотнул. Об этом он совершенно не подумал. С тех пор, как они начали жить вместе, мастурбацию он мог позволить себе разве что по праздникам и всегда только во время мытья. Ким всегда был вынужден держаться напряженно, чтобы сохранять трезвую голову и не поддаваться влиянию сиюминутного возбуждения и гормонов, а потому Чимину едва ли доводилось слышать запах настоящего желания. Намджун как мог пытался ограждать его от этого, не соглашаясь с чересчур открытыми взглядами Джина. — Черт, так вкусно, — Чимин не понимал, что вызывает у альфы далеко не невинные чувства своими словами и неосознанным потиранием о грубую ткань штанов. — Почему так пахнет? — он постанывал как-то жалобно и совсем тихо, обнимая ладонями старшего поперек лопаток. — Я… — Ким не мог подобрать слов, чтобы ответить Чимину на его вопрос. Он едва мог пошевелиться, застигнутый врасплох столь откровенным вниманием со стороны омеги. Его волк довольно урчал, наслаждаясь близостью пары, обласканный вниманием лисы, к которой проникся куда большей страстью, чем к волчицам из собственной стаи. — Я был немного возбужден, пока тебя не было, — он неуверенно бормотал себе под нос, опасаясь начинать этот разговор, но в чем-то Сокджин точно был прав — молчание не может продолжаться вечно. Рано или поздно Чимин созреет, и тогда уже будет не до объяснений. Если бы не неприязнь стаи к его паре, план был бы обречен на провал с самого начала, ведь нет ничего более излюбленного в обсуждении среди омег, чем собственные течки, альфы и времяпрепровождение с ними в постели, но Чимин так и не смог стать для них своим. То ли из-за лисьей сущности, то ли из-за того, что он отхватил себе самого завидного холостого альфу стаи. — Но ты никогда так не пахнешь, когда я рядом, — пальцы Чимина болезненно дрогнули, словно он осознал что-то очень большое и страшное разом. — Джуна, — он одеревенело отклонился, едва не повисая на ладонях, держащих его под хрупкой поясницей. — У тебя другой омега? — голос дрожал, срываясь на высокие ноты. Чимин не понимал, отчего лис в груди стервозно беснуется, рыча и скребясь по самым стенкам души. Тонкие полые коготки удлинились, темнея на концах и вгрызаясь Намджуну в плечи. Взгляд оторопело скользил по расширяющимся дырочкам на плотной ткани и совершенно убитому лицу альфы, не знавшему, как убедить свою пару не впадать в панику, пока это еще не поздно. — Нет. Нет, нет, нет, Минни, ты не так все понял. У меня есть только ты, лисенок, ты и я, хвост за хвост, — он, не разбирая, хватал его лицо руками, заставляя смотреть на себя и не прятать взгляд на груди. — Иди сюда, — Намджун прижал его за лебединую шею прямо к себе. — Дыши, чувствуешь? Нет никаких запахов, я только твой, да? — он понизил голос до шепота, наговаривая Чимину ласковые слова в рдеющие уши. — Да, — он подал слабый голос, не переставая хмуриться. Все же запах альфы оставался неизменно родным и таким же чистым, как и всегда. — Тебе ведь не очень понравились те коробки, которые я сделал для запасов, — он начал издалека, перебирая между пальцев шелковистые локоны чиминовых волос. — Нет, что ты, они чудесны, — Чимин тут же принялся смущенно нахваливать его, упираясь ладонями в крепкую грудь. Намджун знал, что омега всегда пытается уйти от него, когда не остается вариантов ответа кроме вранья, а врать своему альфе тот не любил больше всего, заранее зная, что будет расколот в первую же секунду, как только собственный запах приобретет кислые нотки. — Я… — Намджун снова замолк, нервно потирая взмокший лоб. — Это ужасно неловко, — Чимин с удивлением почувствовал, как коленка альфы под попой сильно затряслась. Тот всегда был в их отношениях тем, кто не давал себе шанса на сомнения и нерешительность, чтобы Чимин никогда не ловил себя на мысли сдаться или отступить, однако именно Намджун сейчас нервничал похлеще самого омеги. — Джин сказал, что, может быть, тебе они понравятся чуть больше, если я их п-помечу, — его щеки стали столь красными, что ему пришлось отвернуться от младшего, подпихнув его под поясницу поближе к собственному телу. — Пометишь? — Чимин, хоть и понимал значение слова, ума не мог приложить, что в нем такого постыдного. — Я пометил их своим запахом. — Оу, — тело омеги вздрогнуло, будто его прошило током. Чимин обернулся, бегло оглядывая спальню и тут же без труда натыкаясь взглядом на стоящие у приоткрытого окна ящики. Выпутаться из рук Намджуна было не так легко, но он удачно извернулся и соскочил с нагретых их совместным теплом коленей. — Погоди, — альфа не сразу опомнился, неловко вскакивая с кровати и едва не запутываясь босыми ступнями в покрывале. Но было поздно. Чимин уже вовсю вертел в руках деревянные коробки, запуская свой любопытный нос в самую глубь плотной ткани. Он, ничуть не смущаясь, втягивал воздух, ища то место, от которого пахло вкуснее всего. Довольный своей находкой, омега стал издавать совершенно непередаваемые звуки, схожие больше с сорочьим стрекотом, чем с собачим лаем. Намджун всегда испытывал некоторое смущение в такие моменты, ведь до сих пор не научился досконально распознавать лисьи повадки и диалект его животной стороны, казалось бы, не сильно различной с волками. — Черт, Чимина. — Наконец-то у меня будет что-то, что пахнет тобой. Это страшно, когда ты не дома, будто бы тебя никогда и не было, — омега небрежно пожал плечами, смущенно отпихивая старшего и укладывая первый ящик рядышком со своей головой, только под кроватью. — Страшно? — Намджун почувствовал, как под ребрами неприятно заныло. Для него никогда не было испытания тяжелей, чем видеть печаль в глазах своего омеги, невинного и такого простого, вовсе не умеющего прятать бьющую изо всех щелей искренность. — Ты часто бываешь со стаей. Иногда я не могу перестать рычать на них, потому что должно пройти очень много времени, чтобы ты снова начал пахнуть собой, а не… ими, — он поджал свои невероятно пухлые губы, неприязненно морщась и поправляя сбившиеся в изголовье одеяла. — Чимин, — к горлу подкатывала паника. Он не знал, что делать с такими откровениями. Ему бы сейчас так пригодился Сокджин, который мигом бы разобрался в омежьих переживаниях и подкинул бы какую-нибудь идею. — Почему ты не говорил мне об этом раньше? — Нет, я не к тому, — Чимин тут же замотал ладонями, вытягиваясь будто по струнке. — Я не имею ничего против твоего общения со стаей, — он покорно склонил голову, желая изо всех сил показать принятие. — Тебе правда не хватает моего запаха? — это был вопрос с подвохом, ведь если брошенные мимоходом слова окажутся правдой, то Намджун будет вынужден в очередной раз признать свое сокрушительное поражение перед словами Джина. — Да, но это не проблема, честно! — Чимин так возбужденно принялся отпираться, что его ложь была попросту очевидна даже слепому. — Я думал, что ты еще слишком маленькая омега, чтобы думать о таком, — он сделал паузу, подмечая легкую дрожь, коснувшуюся изящных тонких рук, едва с его губ сорвалось обращение. — Есть вещи, которые мы еще не делали с тобой в качестве пары. Я хотел, чтобы мы опробовали все в твою первую течку, но Джин убежден, что нам пойдет только на пользу, если мы попробуем сделать это раньше, — предлагать Чимину интим было тяжело и неловко. Казалось, в его глазах он всегда будет слишком невинен, запретен для плотских желаний. Пак улыбался от уха до уха, смущенный внезапным предложением. Он не был дураком, хоть мог только догадываться обо всех прелестях взрослых отношений. По лисьим меркам ему предстояло еще расти и расти для таких вещей. Лисы, в отличие от волков, абсолютно моногамны и всегда выбирают себе пару до конца жизни, не экспериментируя с партнерами даже в юности под бурным влиянием гормонов, а потому предпочитали долго присматриваться и вовсе не заводить прочных связей едва ли не до тридцати. Волки же всегда были среди оборотней одним из самых открытых видов. В стае всегда существовала взаимопомощь во время течек и гонов и не воспринималась чем-то серьезным, в то время как лисы приравнивали подобные отношения едва ли не к браку. Щеки Чимина зарделись, но он так скучал порой по своему альфе, что отказываться от столь щедрого предложения было бы ужасной потерей. Намджун крупно вздрогнул от неожиданности, когда омега, не став церемониться, с разбегу запрыгнул в груду одеял, обвиваясь всем телом вокруг него. — Ты закрыл за собой дверь, когда возвращался с прогулки? — для того, чтобы набраться смелости, хватило одного глубокого вдоха. Чимин был слишком ласковым и теплым, лежа животом поперек его коленей и сладко улыбаясь, предвкушая свою порцию внимания, которая ему должна была достаться от альфы. — Да, конечно, — Намджун мог бы и не спрашивать. У Чимина не было привычки к волчьей открытости и доверию, что стало одной из миллиона причин нелюбви стаи по отношению к нему. — Нужно закрыть и окно, не хочу, чтобы кто-то нас учуял, — он оставил легкий поцелуй на виске Чимина, с трудом заставляя себя держать лицо и не поддаваться щенячьему восторгу от предвкушения. Чимин недовольно простонал, перекатываясь на спину и морщась. — Я даже из комнаты не уйду, не скули, — Намджун позволил себе хохотнуть над очаровательно надувшимися Чиминовыми губами. Его медовые волосы разметались по простыням, смешно пушась и топорщась на затылке. Он ерзал на спине, почесывая плечи и приглядывая за каждым движением альфы прищуренными глазами. — Что мы будем делать? — Чимин подтянул колени к груди, потягиваясь и дергая бедрами. — Ты сам сказал про запахи, — он пожал плечами, возвращаясь к кровати и подхватывая омегу под подмышки. — Я… Я всегда так чертовски хотел обнюхать тебя, — Намджун крупно сглотнул, приподнимая Чимина и подтягивая его для удобства поближе к изголовью. — Не ври, ты всегда нюхаешь меня, — омега тихо хихикнул, вплетая пальцы в волосы своего альфы, отклоняя голову и подставляя ему самую нежную часть шеи. — Ты не понял, Минни, — Намджун охотно ткнулся носом в сладко пахнущую жилку, позволяя Чимину тянуть себя ближе. — Я хочу обнюхать тебя между твоих чудесных ножек, — он не заметил, как собственный голос понизился до утробного возбужденного рокота. Омега жалобно пискнул, сворачиваясь в клубок и смущенно прикрывая глаза руками. Он никогда не сталкивался с таким напором со стороны альфы и чувствовал себя немного не в своей тарелке. Неопытность делала его легкой добычей, даже не догадывающейся о намерениях хищника. Запах Намджуна заметно усилился, сгущаясь и становясь острее и даже немного кислее, пока он все активнее притирался носом к смущенно ворочающемуся в его руках Чимину. — Хэй, погоди, серьезно, — Намджун ловко придавил его к кровати, заставляя поднять взгляд и посмотреть себе в глаза. Чимин неловко хлопал ресницами, дыша в губы такому же задыхающемуся от их возни альфе. — Если ты не хочешь или не готов, то я не стану. Мы можем как обычно полежать вместе, а потом сходим за мясом и спрячем его в твои новые коробки, да? — Намджун ласково убрал с покрасневшего лица омеги взъерошенные пряди волос, получая в ответ родную лучезарную улыбку. — А я могу, ну, тоже тебя обнюхать? — осторожно спросил Чимин. — Разумеется можешь, — щеки Намджуна сильно покраснели. Представлять себе омегу, между своих ног было далеко не лучшей идеей. Он не смог сдержать нетерпеливого стона. Кровь уже вовсю приливала к члену, подначивая Кима действовать быстрее. Чимин, не отрываясь, смотрел на перекаты мощных мышц, бугрящихся под кожей на плечах. Он никогда не отличался терпением, а потому не мог спокойно наблюдать за неторопливым волнением, тормозившим каждое дрожащее движение Кима. Прикасаться к омеге так открыто, кожа к коже, раскрытой ладонью — было чем-то невероятным. Сердце болезненно било по ребрам, не желая признавать того, что ему наконец-то позволено искренне любить, не сдерживая порывы внутреннего зверя, довольно поскуливающего и рвущегося в бой. Чимин плаксиво хныкал, едва контролируя когти, чешущиеся под кожей пальцев и желающие изо всех сил притянуть альфу поближе к себе и ни за что не отпускать, чтобы не дать Намджуну новый повод пойти к своей стае и оставить его в вязком одиночестве. Низ живота болезненно ныл, и Чимин совершенно не понимал почему. — Джун, — он с трудом выдавил из себя хоть какой-то звук, придавленный тяжестью крепкого волчьего тела. — Мм? — утробно протянул Ким, ерзая бедрами вокруг худенького омежьего бедра. — Мне б-больно, — Чимин плаксиво выдохнул Намджуну в макушку, неосторожно царапая тонкую кожу головы. — Черт, Минни, где болит? — старший тут же подскочил, приподнявшись над омегой на локтях и заглядывая в его глаза с жалостливо вздернутыми бровями. — Т-там, — парень неловко проехался бедрами по жестким простыням, указывая рукой себе в пах. — Ох, Чимин, все в порядке, — Намджун облегченно выдохнул, роняя голову на чужую подрагивающую грудь. — Это… Так и должно быть. Ты никогда раньше не возбуждался? — он боялся поднять голос хоть немного выше шепота. Невинность Чимина распаляла и срывала тормоза, вызывая где-то внутри неудержимые животные порывы. — Иногда оно будто зудит сзади, но так никогда не болело, — омега поморщился, перехватывая руку Намджуна и с силой сжимая его запястье, чтобы выместить на нем все свои неприятные ощущения. Он чувствовал колкую обиду на него за то, что пообещал свой вкусный запах, а вместо него только дразнил. — Господи, Чимин, как ты можешь быть таким? — Ким надломленно простонал, сводя брови к переносице и тут же принимаясь покрывать хрупкую шею омеги легкими кусачими поцелуями. Рука альфы между делом опускалась вдоль живота Чимина, пока не наткнулась на возбужденный бугорок под легкими домашними штанами. Парень вздрогнул, распахнув свои невероятные глаза. Намджун внимательно следил за каждой эмоцией на лице омеги, заползая ладонью под ткань и крепко обхватывая небольшой мокрый член, отдающий пульсацией и пылким жаром. Чимин возмущенно пискнул, пытаясь сдвинуть коленки и не позволить старшему прикасаться там, где он не мог позволить сделать этого даже себе. — Тише, я сделаю приятно. Ты же не хочешь, чтобы твой член болел? — Чимин в ответ замотал головой, на секунду замирая и переставая сопротивляться. — Это возбуждение, в нем нет ничего плохого, это естественная реакция твоего организма на меня. Ты же хочешь, чтобы я тебя обнюхал? — Да, — если бы они не были так близко друг к другу, то Намджун бы вовсе не расслышал его голос, звучавший не громче обычного выдоха. — Твое тело так показывает то, что тоже этого хочет, и, похоже, очень сильно, раз тебе кажется это ощущение болезненным, — альфа мягко рассмеялся, с уверенным спокойствием глядя во встревоженно суженные зрачки. Он и сам немало волновался, боясь оставить неправильное впечатление о себе у совершенно неопытного Чимина, но показывать страх он не имел права. Пак в их положении был больше похож на ребенка, чем на зрелую омегу, не имея ни малейшего понятия о взрослых отношениях, ничего, кроме поверхностных знаний о течке и беременности. Обычно эти знания в омегах воспитывали их матери, но Чимин с детства был лишен таких разговоров с родителями. Намджун порой чувствовал себя полнейшим идиотом, не в силах объяснить омеге даже элементарных вещей. Когда Чимин достаточно успокоился и вновь расслабил свои бедра, позволяя раздвинуть их в стороны, Намджун принялся с осторожностью скользить пальцами по раскаленной плоти. Он уже перестал дергаться от непривычного жара тела парня. Поначалу, к своему стыду, он чуть ли не через день пытался завернуть его в плед и напоить горячим отваром от простуды, даже не подозревая, что лисы по природе своей обладают куда большей температурой, чем волки. Чимин даже не пытался сдерживать стоны и визгливые животные крики. Дергаясь и вскидывая таз навстречу ласкающим рукам, он сходил с ума, не представляя, как справляться с собственным, словно бы наэлектризованным телом. Оно не слушалось, дрожа и истекая сладкой смазкой, непривычно липнущей между ягодиц. — Джун, — он рыкнул, съеживаясь в клубок и протяжно кончая в подставленную ладонь старшего, впиваясь коготками ему в лопатки. Намджун крепко держал его, позволяя извиваться и дергаться всласть. Чимин с трудом держал шею, запрокидывая голову и плаксиво хныча, пока альфа аккуратно выпутывал его взмокшие ноги из штанин. — Почему у меня ощущение, что я только что описался, — Чимин недовольно скуксился, морща нос и сгибаясь пополам, чтобы заглянуть себе между ног. Намджун едва заставлял себя сдерживать хохот, улыбаясь вертлявому омеге и мягко давя ему ладонью на грудь. — Ты кончил, Чимин, прекрати, там не выросла третья нога, — он объяснял как маленькому, пытаясь угомонить его чрезмерную активность, не пропавшую даже после сильного оргазма. — Там мокро, Джун, дай мне посмотреть! — омега возмущенно отпихнул старшего, наконец-то садясь и сгибаясь буквально пополам, словно был кошкой, а не лисой. — И что нашел? — Намджун закатил глаза и опустился на пятки, забавляясь над ребячеством парня, боязливо трогающим свои липкие от смазки и спермы гениталии. — Почему тут столько смазки, у меня же не началась течка? — его голос испуганно дрогнул. Он так и замер с растопыренными пальцами, склеенными паутинкой мутноватой жидкости. Намджун чувствовал, как между ног болезненно кольнуло возбуждение, никак не хотевшее проходить, несмотря на абсурдную глупость ситуации. Чимин смотрел на него своими огромными глазами, до жути напуганный своей же идеей. — Даже если ее у тебя никогда не было, ты ни с чем не спутаешь настоящую течку. Это сперма, просто твоя почти такая же прозрачная, как смазка, — испытание течкой им еще только предстояло, но Намджун надеялся, что у них все же есть немного времени на подготовку к ней. — Тогда откуда оно течет, — он неосознанно поднес испачканную руку к носу, утыкаясь в собственный концентрированный запах и невольно морщась. — Чимин, — омега выглядел столь маняще и пошло, что Намджун позволил себе расклеиться, закатив глаза и вдыхая полной грудью прелый воздух. Сам факт того, что парень вовсе не подозревал о развязности своих действий, бил в голову не хуже крепкого спиртного. — Лежи смирно, — сцепив зубы, Намджун занырнул в пространство между худых ляжек, несдержанно вцепляясь зубами в розовую кожу на внутренней стороне бедер. Чимин пискнул, слабо дергаясь, но все же позволяя оставлять на своем теле кровавые отметины. Намджун никогда не кусал омегу так сильно, а Чимин, как оказалось, вовсе не был против его скрытых желаний. Он с нескрываемым любопытством следил за действиями альфы, смущенно розовея щеками. Член вновь начал подавать признаки жизни, наливаясь и неприятно упираясь чувствительной головкой в низ живота. — Ай! — он не смог сдержать вскрика, когда Намджун, совсем уж заигравшись, пустил в ход удлинившиеся зубы, прокусывая кожу чуть ли не до мышц. — Черт, прости, слишком сильно, да? — Ким тут же отстранился, встревоженно распахивая глаза и глядя на Чимина, словно перепуганная кошка, нашедшая своих котят едва не в пасти зверя. Омега изумленно следил за алой кровью, затопившей естественный цвет радужки альфы. Она клубилась вихрями, растворяясь в привычном простодушном волнении. В поселении все взрослые волки умели контролировать своих зверей и никогда не допускали такой слабости, как проявление животных признаков в человеческой форме. — Твои глаза… — Что с ними? — Намджун недоуменно моргнул, пытаясь не то закатить глаза, не то прищуриться. — Они волчьи, будто бы ты только что загрыз курицу, а не мою ногу, — Чимин хихикнул, тыкая пальцем Киму в складку на задумчивом лбу. — Чего? — Я тоже так могу, вот, — Пак дернул его за рубашку, напряженно хмуря брови и пытаясь выстроить в голове картину сегодняшней охоты. Вот перед глазами замелькали пожелтевшие поля, вытоптанные дорожки и лунки нор. Почувствовав сужение зрачков и острую резь, омега тут же распахнул веки, демонстрируя Намджуну огненную радужку, окольцовывающую опасные, хищные, вертикальные зрачки. — Фантастика, — Ким бормотал, едва шевеля губами и наклоняясь почти нос к носу. — Они точь-в-точь как твои лисьи, только такие большие, — вертикальные щелочки, подрагивающие от эмоций омеги, завораживали и пленили своей диковинной формой. Чем дольше Чимин смотрел на него, тем сильнее расширялись зрачки, вскоре становясь едва отличимыми по форме от привычных. — О каких еще твоих умениях я не знаю? — Пак заулыбался десневой улыбкой, довольно стрекоча и очевидно гордясь своим талантом. Намджун покачал головой, чувствуя, как короткие цепкие пальчики вплетаются в его волосы. Под их напором он мягко прильнул к терпко пахнущей коже, утыкаясь носом в собственноручно оставленные укусы. Намджун пытался отсрочить этот момент до последнего, но больше терпеть не мог. Чистая омежья смазка пахла так сладко и притягательно, незамутненная сторонними примесями чужаков и собственными эмоциями Чимина. В груди приятно покалывало утробным урчанием. Волк был доволен собой, общаясь с парой на совершенно другом уровне. Он тонким чутьем ловил оттенки счастья и комфорта, волнами исходящие словно из каждой поры на коже парня. — Тебе правда так нравится мой запах? — Чимин искренне недоумевал, ведя носом и пытаясь распознать нечто столь влекущее, что притягивало к нему Намджуна словно магнитом. — Даже не представляешь, насколько, — Ким бурчал где-то у самого стыка бедер с пахом, оставляя за собой след жаркого, обжигающего дыхания, заставляющего Чимина только сильнее ерзать от желания хоть как-то прикоснуться к себе, почесать или потереть. Намджун уткнулся в раскаленную кожу под розовыми, налившимися кровью яичками, едва не теряя сознания от концентрации возбуждающего аромата, больше не отдающего домашним уютом. Он собрал в себе терпкую горчинку телесных жидкостей и остроту стойкого возбуждения. Слюна сама собой собиралась во рту, едва не капая на багровую головку маленького аккуратного члена. Намджун одергивал себя раз за разом, чтобы не напирать чрезмерно и не пугать омегу своим голодом. — Джун! — Чимин буквально вскрикнул, дергаясь в его руках и едва не напарываясь бедрами на когти рук альфы. Намджун непонимающе дернулся в ответ, вмиг отрываясь от своего занятия и устремляя свой взгляд на омегу. Он успел перепугаться до смерти, подумав, что вот оно, он точно переборщил и сейчас Чимин обиженно заворчит, прогоняя его спать на ковер возле камина. А Пак согнулся пополам и тут же прижался своими губами к его, звонко чмокая и задорно хихикая, словно ему удалось совершить величайшую в мире шалость. — Чимин! — возмущению альфы не было предела. Его разыграли как щенка. — Я подумал, что сделал что-то не так, — он тяжело вздохнул, роняя голову на напряженный от смеха живот омеги, невольно заражаясь расслабленным весельем в ответ. — Еще, — Чимин уткнулся губами ему в складочку на лбу, требуя новый поцелуй и мило пофыркивая над несуразным волнением альфы. Он не испытывал совершенно никакого пиетета в отношении секса и его аспектов, в отличие от слишком трепетного Кима. Это было смущающим только из-за новизны, не более. — Ты вертишься и никак не даешь мне закончить, — Намджун страдальчески свел брови на переносице, пытаясь удержать Чимина за ускользающие из-под ладоней ягодицы. — Слишком долго! У меня там уже все зудит, — омега недовольно фыркнул, окончательно выпутываясь из чужой крепкой хватки. Намджун сдался, позволяя уронить себя на спину. Чимин самодовольно хлопнул его ладонью по плечу, усаживаясь сверху поперек груди и победно вскидывая руки, чтобы альфа мог без труда вновь уместить свои пальцы на бедрах и притянуть его к себе. Намджун пытался вернуть его внимание, но Чимин никак не хотел успокаиваться, веселясь и неосознанно потираясь влажным членом. — Почему ты такой нетерпеливый? Боже, Чимин, я так с ума с тобой сойду, — его активность и отдача срывала все предохранители. Намджун так давно мечтал распустить руки, хоть и пару дней назад едва мог подумать о том, что все, даже самые сокровенные желания сбудутся наяву. — Ты пахнешь вкуснее, когда шевелишься! — не без вредности заявил Чимин, буквально топчась ладонями по тугим мышцам плеч старшего. Намджун вытаращил глаза, в очередной раз с поражением признавая, что омеге нужно это ничуть не в меньшей мере, чем ему самому. Он знал, что должен делать, инстинкты вели его словно протоптанная годами тропа. Не отрывая взгляда от плывущих масляных зрачков Пака, он, не давая себе времени на раздумья, перетащил его ягодицы себе на лицо. Теперь Намджун не мог видеть реакцию омеги, но заставлял себя сохранять спокойствие, концентрируясь на резко ударившем в нос остром запахе смазки, тягучими каплями стекавшей на его губы. — Д-джун! — Чимин не знал, куда себя деть от неловкости, затыкая не желавший слушаться рот своей же ладонью. Он сидел на лице своего альфы натянутый, словно струна. Чимин боялся даже пошевелиться, зная, что, несмотря на свои размеры, вовсе не являлся пушинкой. Ему было неловко от реакции своего тела. Он до сих пор не мог понять, откуда в нем столько влаги, внезапно решившей вытечь наружу, так еще и прямиком на лицо Намджуна, что, на удивление, довольно урчал, мягко шевеля губами прямо возле его дырочки, чтобы не захлебнуться в сладких соках. — Тебе не тяжело? — Чимин согнулся, вплетая пальцы в волосы альфы, взволнованно перебирая влажные пряди и судорожно вдыхая его терпкий запах пота. Намджун в ответ только звонко шлепнул его по попе, теряя остатки самообладания и пуская в ход язык. Он боялся, что это может быть слишком, но Чимин лишь послушно плавился в его руках, теряя власть над своим телом и оседая всем весом прямиком на рот Кима, с напором обводящий сморщенную кромку сжатой дырочки. Чимин издавал свои невероятные лисьи звуки, необъяснимые, но такие чертовски чарующие, что Намджун не мог не действовать на поводу у них, нежно лаская и высасывая медовую смазку, забивающую каждый чувствительный рецептор. Чимин извивался, невольно насаживаясь на жаркие губы, снующие по всей промежности так правильно, будто бы там было их единственно-верное место. Его трясло, словно в лихорадке, но он старался держаться из последних сил, хоть собственные руки не переставали тянуть альфу на себя, заставляя его упираться носом куда-то под яички и тихо задыхаться. Намджуну было не в тягость отрываться на доли секунд для маленьких глотков воздуха, вновь возвращаясь к прелой коже чиминовых ляжек, нетерпеливо сдавливающих его голову по бокам. Омега стонал во все горло, перестав даже пытаться себя приглушить. Он испытывал непревзойденное удовольствие от упругого языка, ритмично толкавшегося внутрь него. Не привыкшие мышцы расслаблялись, раскрываясь навстречу и выпуская еще большие потоки смазки, хлюпающие пузырями из-за вбиваемого Намджуном внутрь воздуха. Чимин пыхтел, задыхаясь в неизведанном удовольствии. Это было так волнующе. Он едва отдавал себе отчет о том, что альфа трогал его в таком интимном месте буквально своим ртом. Намджун не прекращал свои действия ни на секунду, доводя Чимина до исступления. Его ладонь сместилась с бедра, уверенно накрывая дергающийся член омеги и помогая ему быстрее дойти до конца. Последний раз вздрогнув, Чимин громко взвизгнул, до невозможности выгибаясь в пояснице и выдергивая коготками пару прядей волос с головы Кима. Намджун с трудом смог приподнять его над собой, перекладывая на кровать изможденное тело. Отдышавшись, он заставил себя на мгновенье зажмуриться, возвращая уму крохи ясности. Его волк сходил с ума, беснуясь от концентрации приторного запаха удовлетворенного омеги. Чимин был абсолютно выжат. Второй оргазм оглушил его своей интенсивностью. Мышцы бедер до сих пор неконтролируемо сокращались. Он свернулся в клубок на боку, поджимая к груди руки и ноги, чтобы хоть как-то удержать утекающее чувство наслаждения и комфорта. — Джуни, — если бы альфа не был так сосредоточен на нем, то ни за что бы не расслышал тихий полушепот. — Я здесь, моя сладость, — он повернулся на бок, втискивая голову между дрожащих потных бедер и обнюхивая свою территорию. — Умф, было так хорошо, — Пак опустил свои руки на щеки Намджуна, поглаживая его нежную кожу. Их взгляды пересеклись, такие влюбленные, хоть и до сих пор мутные от неостывшей страсти и возбуждения. — Я люблю тебя, — его голос щекочуще оседал на липкой коже. — Никогда не сомневайся в этом, лисенок, — Намджун смежил веки, с наслаждением дыша омегой и подставляясь под его руки.