7

      Под легкими шагами слышался редкий хруст опадаемой листвы. Осень только начиналась, но эфемерное чувство тоски и ностальгии уже неизменно витало всюду. Под его гнетом Мэй погрузилась в собственные размышления, вспоминая, как почти год назад вся ее жизнь перевернулась с ног на голову после первого превращения. Страшно уже не было, наоборот все нововведения давали ощущение силы, мол, ты не стоишь на месте и приспосабливаешься к новому, это хорошо. Но одно все же не давало покоя.       Дорога до клана все сокращалась, и груз ответственности давил все сильнее. Все время до этого ей казалось, что она жаждет увидеть его, ведь весь этот ледяной образ стоял перед внутренним взором каждый вечер и каждое утро. Однако уверенность таяла буквально с каждым шагом. Что ей стоит сделать? Что он скажет? Что вообще произойдет? Вопросы давили один другого сильнее, и брови непроизвольно сводились к переносице, а ноги будто агрессивнее ломали шагами сухие листья. Так, будто это могло чем-то помочь. Но несмотря на все это, лицо гейши по-прежнему практически не выражало эмоций для стороннего наблюдателя. — Скучал, хмурая, — как всегда без всякого «вступления» сказал Кадзу, неизвестно когда оказавшийся под боком. С его способностью читать мысли и угадывать поступки людей колдуном можно было и посчитать его вместо Такао.       Вероятно, всем рядом идущим было очевидно, кто именно «скучал», ровно так же, как было понятно, что ниндзя говорит не про себя. К сожалению или счастью, вся ее компания обладала такой безмерной проницательностью, потому даже свои мысли прятать практически не удавалось. Кадзу, как самый смелый и решительный член их процессии, решил помочь разобраться с мыслительными муками. — Не думай. Сам все скажет, — дополнил он еще более основательно, почувствовав, что предыдущая фраза по-видимому эффекта не возымела.       Переживания он как всегда считывал чутче некуда, так как пресек самое волнующее из них: как себя вести? Раз уж Кадзу говорит, что Такао все скажет сам, то так оно и будет, но маленькая складка между бровей от этого осознания все равно не разглаживается.       На подходе к деревне их ждал только Чонган. Стоял, как всегда добродушно улыбаясь и хитро щурясь. — Лиса, — задумчиво потянул он, сузив глаза до и вовсе неразличимых щелей, — рад, что вернулась, мне давно пора в доме убраться, — закончил он уже увеселенным тоном; под казалось бы грубым комментарием пряталось скрытое и искреннее признание его радости от встречи, возможно, большинству ниндзя было уже непривычно говорить прямо. — Ей теперь скорее в другом доме убираться, Чонган, а ты все о себе думаешь, — выкинул из-за спины еле сдерживающий смех Сатоши. Где-то очень-очень далеко промелькнуло желание дать ему локтем под бок, но кицунэ только чуть сжала губы. — Вот паразит, — пробубнила себе под нос Сино-Одори, не обремененная такой сдержанностью; Чонган заулыбался еще сильнее, глаза его будто заискрились удовлетворением.       Мэй старалась отвлечь себя мыслями о чем угодно, лишь бы не провалиться со стыда на месте. Поклонившись старику, она искренне улыбнулась. К счастью, развивать тему никто не посчитал нужным. — Здравствуй, дедушка Чонган. Я рада тебя видеть. — И я рад. Так пойдёмте в дом, — поспешил хитрый ниндзя сменить тему и спасти от позора. — Вы мне лисицу уморили, вон аж белая, как полотно, стоит, дайте отдохнуть хоть, — начал он свое излюбленное причитание; Мэй же, казалось, побелела еще больше. — Иди, — еле слышно прошептал на ухо как обычно внезапно возникший рядом Кадзу.       Подпрыгнула бы от страха, если бы за все это время не привыкла к его негласному присутствию рядом. На самом деле оно, как и его редкие подсказки, успокаивало. Когда он был рядом и наблюдал за происходящим, казалось, что все под контролем. Бросив последний взгляд на дом главы клана, Мэй накинула на лицо довольное выражение и, поклонившись спутникам, двинулась за Чонганом в сторону его дома. Сино-Одори негласно поплыла следом. Всем в этой деревне было свое место, даже внезапно возникшему здесь Масамунэ. Но Сино-Одори была для нее совершенно чужой, у нее своего места здесь не было, да и было уже привычно после всего попросту следовать за Мэй. Со стороны могло показаться, будто кицунэ — хозяйка собственного екая, но на самом деле их взаимодействие было скорее похоже на дружбу, как бы странно Мэй ни было это признавать. Подруг у нее никогда не было, разве что в далеком детстве, которого она уже почти и не помнила. Во время обучения было уже не до того, она общалась с другими майко, но это все дружбой назвать было сложно. И вот теперь рядом с ней чуть ли не под руку идет екай, а по совместительству и первая подруга. Такого ли ожидал Такао, когда отправлял вместе с ними? Возможно, что и так.       Приведя себя в порядок не без помощи спутницы, кицунэ еще раз критически оглядела облачение: почти до черноты темно-синее кимоно, до того минималистичное, что взгляд непременно обращался к лицу. Темные волосы привычно были собраны так же без лишних изысков. Единственным акцентом образа было украшение в волосах: со светло-голубыми камнями и тонко струящимися вниз цепочками. Невесомо коснувшись камней пальцами, Мэй чуть поджала губы в последний раз и направилась на улицу.       Медленно обводя глазами деревню, она пыталась оценить, куда же стоит направиться. Первой зайти к дзенину она не могла. Взгляд сам собой зацепился за высокий обрыв, где ей было отработано немало занятий магией. Немного подумав, кицунэ медленно направилась в его сторону. Это место внушало ей какое-то ощущение ностальгии, будто все началось именно с него, а не с ее окия или первой встречи с Кадзу еще в роли пленника. Поднимаясь, она думала о том, какова будет вероятность встретить кого-то в этом месте: с одной стороны хотелось побыть одной, с другой стороны одиночество давало слишком щедрую пищу для тяжелых размышлений.       Наблюдая за деревней с большой высоты, она не сразу заметила, как стало темнеть. Все же здесь никого не оказалось, а окружающая обстановка приводила мысли в порядок. Шелест ручья, звон перетирающихся друг о друга листьев, шум ветра успокаивали — на смену сумбурному беспокойству пришло сосредоточение. — Вот ты где. Здравствуй, Мэй.       Кицунэ резко развернулась и даже вскинула бы руку, если бы присутствие этого человека не казалось таким знакомым. — Здравствуй, Такао, — голос все же удалось оставить ровным, но то, как блеснули глаза, скрыть было сложно: да, она все же скучала. — Ты могла сразу зайти ко мне, — лицо тут же бросило в жар, но гейша старалась этого не выдать и продолжала смотреть в глаза; данное предложение звучало так интимно, но с другой стороны и так правильно. Если бы не долгая разлука, она бы и не представила обстоятельств, в которых могла услышать такое. — Не хотела отвлекать тебя, — дзенин начал приближаться медленными и размеренными шагами, каждый шаг хоть и был неслышным, но отдавался стуком сердца в голове. — Или ты не хотела заходить? — с этими словами он остановился в шаге от нее, все еще на расстоянии, но уже так близко, и чуть наклонился вперед — еще немного и дыхание опалит лоб. — Это такой деликатный вопрос, призванный выведать имею ли я еще интерес к загадочному главе некоего клана? — Мэй лишь слегка улыбнулась уголком губ. — Вижу, жизнь при дворе не прошла для тебя бесследно, — он легко улыбнулась в ответ, — я рад тебя видеть, Мэй. — Я... — казалось, что его лицо становилось все ближе, что заставило на секунду запнуться, — я тоже рада тебя видеть. — Тогда позволь мне, — с этими словами Такао чуть приподнял свои руки и развернул их ладонями вверх. Гейша совершенно не представляла, чего можно ожидать от дзенина.       Вместе с тем он так спокойно смотрел в глаза, что хотелось забыться на месте. Вспомнив, что он ждет ее ответа, Мэй тоже подняла руки и вложила в его ладони. Сложно было понять горячие они или холодные, казалось, что они постоянно переходили от одного из этих состояний к другому. Она ждала разных реакций на свое действие, но Такао продолжал лишь молча смотреть в глаза, не отпуская рук. Его манере держаться как всегда можно было позавидовать, но глаза пылали огнем изнутри. От этого контраста во рту пересохло, и Мэй беззвучно сглотнула. — Ты... — начала было свою мысль гейша, хотелось сказать что-то важное, но она никак не могла понять, что именно им является. — Я... — она была мастером красивых речей, могла бы и сейчас при желании этим воспользоваться, но ей просто не хотелось, и такое можно было себе сейчас позволить. — Да, — и это звучало не как-то вычурно томно, а ровно и спокойно, словно данность. Не признание, а подтверждение и так известного. Его бездна глаз была все так же недвижима. Большие пальцы рук легко пролетели по женским кистям, и тут же после этого дзенин отпустил чужие руки так легко, будто не он до этого держал их с замирающим сердцем. — Имею предположение, что ты еще не ела, составишь мне компанию? — он снова стал максимально сдержан, это почти никак не отражалось визуально, просто чувствовалось. Мэй даже успела усомниться в том, а не причудилось ли ей все то, что было до этого? И, подождите, Чонган-хитрый-лис не предложил ей до этого поесть специально поэтому? — Буду рада составить компанию. — Тогда пойдем.       С этими словами он развернулся, чуть пустив на волю ветра полы своих голубых одежд и волны волос, и уверенным шагом двинулся вперед.