Сезон гроз

      Мориарти не умел читать чужие мысли, но он был уверен, что Шерлок ожидал второго захода. К сожалению или к счастью, вопреки всему, Джим нарочно даже не намекал своему гостю на то, чтобы уединиться в спальне. Он делал коктейли, иногда рассказывая по памяти историю их возникновения, общался с Шерлоком на отвлечённые темы, а в какой-то момент, когда почувствовал сонливость, тактично заказал Холмсу такси и отправил его домой — вместо оплаченных шести часов они провели вместе всего три с небольшим.       Удовлетворённый своей галантностью, Мориарти, как истинный джентельмен, проводил Шерлока до двери машины и поблагодарил за совместно проведённый вечер. Пожалуй, любая проститутка мечтала о таком клиенте — пятнадцать тысяч фунтов за недолгий грубый минет и вечер в компании красивого мужчины — это более, чем достойное вознаграждение. Можно даже сказать, что сказочное. Холмс вернулся домой сытый, пьяный и богаче, чем несколькими часами ранее.       Джим уснул практически сразу, уставший и переполненный впечатлениями, а утром, пока посудомоечная машина едва слышно шумела, он задумчиво пил крепкий кофе, размышляя о дальнейших планах на Шерлока Холмса. Каждый раз вспоминая это имя, Мориарти не мог прекратить думать о том, в каком свете он себя показал и как именно это могло сказаться на его дальнейших действиях. Каждый неправильный жест, неверно поданная эмоция и излишняя грубость могли не просто усложнить задачу, но и окончательно испортить её. Джим вдруг понял, что Шерлок, даже того не подозревая, в определённом смысле держал его на крючке — контролируемая вспышка гнева была заглушена практически моментально, а фальшивая галантность после давалась с огромным трудом.       Рядом с мальчишкой следовало быть осторожным, а осторожность в таком ключе означала игру по чужим, пускай и не высказанным, правилам. Мориарти даже не вспомнил, насколько интересным и будоражащим было их своеобразное свидание в самом начале встречи — его целиком и полностью поглотили более тёмные мысли.       «Парень слишком умён для своих лет. Топорное соблазнение с ним точно не прокатит. Нужно что-то изящное», — рассуждал Джим.       Мориарти не верил в чудеса и совпадения, пусть и питал слабость к театральности и сказкам, а поэтому в итоге принял важнейшее решение — переговорить с глазу на глаз с человеком, сделавшим ему столь волшебный, по-настоящему драгоценный подарок. И уже после «деликатного» разговора с приятелем, встречи с которым Джим ожидал едва ли не с трепетом, можно выбрать окончательную схему общения и определить основные пункты плана.       А приятелями Джима обычно были весьма скользкие типы.       Вскоре он, приехав немного раньше назначенного времени, сидел за столиком у окна в одном из популярных ресторанов в центре Лондона, рассматривая кремовые стены и пытаясь унять собственные чересчур пылкие эмоции. Заметив ещё у входа знакомый силуэт, схватившись взглядом за высокую фигуру в светлом костюме, излучающую уверенность и самодовольство, Джим поднялся с места.       — Привет! Давно не виделись, — он поднялся, протянул ладонь для рукопожатия.       Как же это было умно — назвать своё собственное имя, заранее осознавая, что приятель Мориарти сто процентов это имя знает, тем самым создавая впечатление куда большей интимности и фальшивой доверительности. Только теперь Джим понимал, что эта была не глупость, а холодный расчёт профессионала, нашедшего выгоду даже в подобной ситуации. И он знал, что Магнуссен наверняка изучил Шерлока как можно глубже — и в прямом, и в переносном смысле, ведь копаться в чужих тайнах и секретах — это не просто его работа.       Это его страсть.       Каждому известно, что когда человек чем-то горит и к тому же умеет оборачивать это в свою пользу, можно надеяться на лучший результат. А в том, что касалось скрытого и неизвестного, Чарльз Магнуссен однозначно занимал первое место. Его жизнь в соотношении с буднями Мориарти была абсолютно стерильна. И пускай тот в метафорическом смысле слова копался в чужом грязном белье, его дом — огромная загородная вилла, была девственно-чиста хотя бы визуально. При первом знакомстве он производил аналогичное впечатление: будучи умным и отлично разбирающимся в психологии человеком, знающим, что и кому следовало говорить, умело манипулировал умами людей. Вот только через некоторое время общения с ним можно было рассмотреть нечто тёмное, скрытое глубоко внутри. В отличии от многих, Джим видел, что Магнуссен лишь строил из себя джентльмена.       У них было нечто общее — с каждым было выгоднее дружить, а не воевать.       На устах Чарльза появилась практически незаметная улыбка. Он, облачённый в костюм металлического цвета, едва не попавший под дождь, являл собой гармонию и некоторую напыщенность, скрытую отточенными манерами. Он был аккуратен во всём — начиная от строгой укладки и заканчивая удивительно чистой туфель. Раскинув руки, вместо того, чтобы ответить на рукопожатие, Магнуссен приобнял Мориарти, ненавязчиво прижимая его к себе.       — Потрясающий костюм, быть может, мне следует похитить твоего портного? — Чарльз отодвинулся и рассмеялся. — Полагаю, я знаю причину встречи, — не став размениваться на ненужную светскую беседу, усаживаясь за стол, проговорил он.       Джим внутренне усмехнулся дружескому «рукопожатию», говорившему о Чарльзе весьма красноречиво. Он был только рад его прямолинейности. Магнуссен вообще был человеком жестоким и, в отличии от Мориарти, честно объявлявшего врагам войну в лицо, действовал исподтишка — это было их кардинальным отличием.       — О, да, — ответил Джим. — Хотел сказать спасибо за подарок, — ухмыльнулся он, бросая короткий взгляд на официанта, принёсшего кофе. — Ты ведь знал его настоящее имя заранее, так?       Магнуссен улыбнулся одними лишь глазами:       — Всегда пожалуйста. В Шерлоке прекрасно всё. Особенно его фамилия, — заметил он с лёгкой ухмылкой, встречаясь со взглядом Джима.       Чарльз отложил в сторону меню, подозвал официанта слегка небрежным жестом и, даже не глядя на него, сделал заказ.       Магнуссен не любил смотреть снизу.       — Значит, знал? — переспросил Мориарти, не отходя от темы. — Не подозревал, что у тебя с Майкрофтом какие-то контры.       — Уверяю, его отец здесь вовсе ни при чём, — фыркнул тот нарочито неторопливо. — Хотя не стану отрицать, что именно он стал причиной нашей с Шерлоком встречи. Когда-то у меня был небольшой конфликт с Холмсом. Как и всегда, я заранее подготовился к возможному вниманию к моей персоне, но в итоге всё разрешилось безболезненно и быстро, — честно ответил Чарльз, сделав глоток воды. — Быть может, я просто хотел поиметь правительство? Хоть как-нибудь.       Они тихо рассмеялись.       Признаться, Джим не верил в то, что Магнуссен просто развлекался, утоляя своих внутренних демонов с удобным партнёром. Он знал этого человека не первый день и прекрасно понимал, что любые действия Чарльза несли в себе скрытый смысл. И если смысл его взаимодействия с Шерлоком пока что не был полностью понятен, совет воспользоваться конкретно его компанией мог иметь в себе практически любую мотивацию. Была вероятность, что Магнуссен собирался втянуть его в какую-то игру или же просто желал оставить в своих должниках, тем самым невольно поднимаясь на ступень выше. Несмотря на то, что это бы не принесло никаких потерь или проблем, быть кому-то должным Джим очень не любил.       Потому что прекрасно понимал, что это значило.       В каком-то смысле их с Чарльзом можно было назвать неплохими приятелями: они были на одной стороне, порой бились за общие интересы и имели ту степень близости, на которую были способны друг с другом. Вот только это не значило, что Мориарти безоговорочно доверял Магнуссену или не понимал, что тот в самую первую очередь преследовал собственные цели. Они могли сколько угодно строить видимость близких взаимоотношений, вот только это была лишь видимость. Несмотря на схожие интересы, каждый продуманно держал за спиной нож.       Так, на всякий случай.       — Поиметь правительство… — с усмешкой ответил Мориарти, взглянув в окно. — Любопытно, как сын самого Майкрофта Холмса вдруг попал на панель? Он вообще в курсе того, что происходит с его отпрыском? Знаешь, я бы хотел увидеть его лицо, если бы тот узнал, что вчера я трахал Шерлока в глотку! — ухмыльнулся Джим, живо вспоминая прошлую ночь.       Магнуссен хищно сверкнул глазами, чего Мориарти не заметил. Джим не уловил этой огненной, пусть и короткой, промелькнувшей эмоции во взгляде Чарльза — так смотрят собственники, которые не рассчитывали, что с их игрушкой захотят поиграть дольше дозволенного.       — То есть ты вчера не вкусил плод целиком? — поинтересовался Магнуссен, желая удостовериться в том, насколько сильно Джим поумерил ночью свой сексуальный аппетит.       — Ты про секс? Не, я выпил лишнего на радостях и начал засыпать, — он взглянул на официанта, поставившего перед ним салат и чуть улыбнулся. — Не хотел позориться, знаешь ли. Нет ничего хуже, чем пьяница, пытающийся поднять свой сонный член, — хохотнул Джим.       Чарльз хмыкнул, но на последнее заявление никак не отреагировал, внутренне схватившись за иной факт в их диалоге.       — Он плакал? — вдруг спросил Магнуссен, и Джим замер, подняв на него молниеносный взгляд.       Чарльз смотрел в упор, готовый внимать, тогда как Мориарти, пусть и ожидавший подобных расспросов, учитывая садистские наклонности и извращённость Магнуссена, пытался понять, как следовало реагировать. Он не привык делиться подробностями своей сексуальной жизни, однако знал Чарльза достаточно, чтобы заведомо предположить, что его заинтересует. Вероятно, от этой беседы тот получал какое-то совершенно ненормальное, странное удовольствие.       Мориарти бы не удивился, если бы узнал, что его заводили слёзы.       — От горлового? — уточнил Джим, дав себе ещё немного времени. — Я не был настолько жесток.       — Но наверняка тебе хотелось.       Сознание тут же благосклонно напомнило, с какой жадностью он сжимал волосы Шерлока в собственной ладони, как грубо толкался в его рот и шипел от наслаждения, чувствуя себя всесильным. В разуме вновь восстала картина того, как Холмс, стоявший на коленях, удивлённо смотрел на него снизу вверх. Его лицо было в сперме, глаза блестели от слёз, он смотрел внимательно, словно внутри себя ставя галочку в каком-то пункте.       Вот только Чарльзу это знать было совершено необязательно.       — Пусть это останется тайной, — ухмыльнулся Джим.       Магнуссен замолчал, о чём-то задумавшись. Мориарти сделал вид, что не заметил это тонкое изменение в его настроении, хотя в действительности мотал на ус, незаметно, но жадно наблюдая. Чарльз явно не очень-то хотел, чтобы он звал Шерлока снова. Кто знает, может, Магнуссен сам неожиданно для себя только что сделал этот вывод или какие-то из его идей пошли не по плану?       — И что ты собираешься с ним делать? — поинтересовался Чарльз.       — Да ничего, — пожал плечами Джим, соврав. — Приглашу как-нибудь ещё раз, наверное. Ты же не думал, что я настолько одержим идеей насолить Холмсу?       — Как раз-таки об этом я и думал, — не стал отрицать Магнуссен. Он открыто недоверчиво приподнял бровь. — Мы оба понимаем, что в ином случае этой трапезы бы никогда не было.       — Сейчас у меня есть дела поважнее. Вот только это не значит, что я предпочту остаться в неведении, учитывая масштаб новости, — деловито заявил Мориарти, поглощая салат. Он улыбнулся одними губами, делая вид, что не лгал, и в итоге Чарльз отразил это же выражение лица, делая вид, что поверил.       На самом деле Джим был безумно возбуждён этой новостью и мысленно планировал, как подобраться к Шерлоку, пусть и старательно это скрывал. Сейчас он с трудом сдерживал себя от поспешных вопросов, полностью контролируя собственную жажду знаний.       — Ты знал, что он сам назовёт мне своё имя? — прямо спросил Мориарти.       Магнуссену принесли его тартар из лосося с авокадо, и тот приступил к трапезе.       — Не знал, — хмыкнул он, взявшись за приборы и задумчиво взглянув в сторону. — Я надеялся шокировать тебя лично. Шерлок способный мальчик. И всё, за что он берётся, старается изучить и сделать всё как можно…       — Даже если это чужой член.       — Даже если он, — прозрачно улыбнулся Магнуссен.       Это был диалог двух хищников, каждый из которых говорил лишь определённые вещи. Они казались со стороны то ли деловыми партнёрами, то ли старыми добрыми приятелями, создающими друг для друга иллюзию доверительных отношений. Магнуссен был для Мориарти полезным знакомым, который обладал способностью добывать секреты, а также хранил их до определённых пор.       — Сколько лет мы с тобой знакомы? По-моему, около десяти. И сколько я тебя знаю, каждый твой поступок нёс какую-то определённую и, как правило, корыстную цель. Ты не благодетель, Чарли… — вдруг сказал Джим и прямо произнёс: — Таким не делятся просто так, к тому же ты давно в курсе новости. Почему сейчас? Что-то произошло, — догадался Джим. — В чём дело, может, хочешь выбить скидку на мои услуги?       Мориарти закончил с салатом и взялся за барную карту. Он внимательно изучал ассортимент, при этом будто невзначай поглядывая на собеседника.       — Ты как-то сказал, что я не смогу тебя удивить.       Джим с трудом удержался, чтобы демонстративно не закатить глаза из-за степени абсурда. Удивить, значит? Ну уж нет, это было не то! Слишком пафосно даже для Магнуссена. Обычно подобные фразочки говорил он. Удивлять он умел! Например, всё Британское правительство Джим удивляет уже не первый год. Правда, совсем не в приятном ключе.       Чарльз и Мориарти переглянулись. Первый понял, что его фальшь раскусили, а второй — с кого списана фраза.       — Ай, да брось! Я даже этого не помню, — отмахнулся Джим.       — Ладно, ты меня раскусил, — не стал отрицать Магнуссен. — Меня вскоре могут привлечь из-за дела Леди Элизабет Смоллвуд. Я бы не отказался от защиты, — признался Чарльз. — Говорят, твои клиенты могут выйти из здания суда победителем без свидетелей…       Так вот оно что. Мориарти медленно убрал меню, плотоядно улыбнувшись. Как же просто открывался ларчик! Он медленно отпил воды из стакана и с удовлетворением ответил:       — Правильно говорят. Что ж. Ты рассчитываешь, что я помогу тебе бесплатно, а взамен ты расскажешь мне всё о Шерлоке? — предположил Мориарти, ухмыляясь. — Почему бы и нет?       Джим прекрасно понимал, что для любого человека иметь в телефонной книжке его личный номер, ровно как и обладать возможностью называть Мориарти хотя бы своим знакомым, — это уже ключ к разрешению многих проблем. Конечно, скидками на свои услуги он не разбрасывался, но память на чужие лица, как и на людей в принципе, у Джима была отличная. Мориарти прекрасно помнил тех, кто на заре создания криминальной сети несерьёзно относился к нему, ровно как и тех, кто в него верил. Магнуссен плавал в своём океане секретов и сплетен примерно столько же, сколько и Джим плёл преступную паутину, и профессиональное чутьё верно подсказало Чарльзу, с кем стоит дружить.       — История у Шерлока, — ответил Магнуссен, — вполне себе стандартная: задолжал большую сумму каким-то важным людям под процент. Будь он с отцом в хороших отношениях, давно бы посвятил в эту ситуацию, не считаешь?       — Логично. Майкрофт бы мигом решил проблему. Видать, пропасть между отцом и сыном довольно широкая, — хмыкнул Джим, старательно скрывая степень своего любопытства.       Шерлок безоговорочно увлёк Мориарти — все мысли Джима были направлены в его сторону, как бы он не пытался избавиться от них. Казалось, одно появление Холмса взбудоражило кровь и встряхнуло дух. Все остальные важные дела вмиг ушли на второй план.       Был только Шерлок.       — Как часто они общаются? — спросил Мориарти. Он уже давно сделал вывод, что работал Шерлок не из-за детского бунтарства, а раз на нём висел значительный долг, не значило ли это, что Майкрофт вообще не осведомлён о деятельности сына?       Или он знал, но закрывал глаза? Учитывая то, как щепетильно Холмс берёг свою репутацию, это было маловероятно.       — Насколько мне известно, они не контактируют примерно полтора года.       Похоже, Холмс действительно был не в курсе того, что происходило с его сыном, — любопытство тут же зажглось внутри Джима. Что же случилось, как это произошло? Он пообещал себе найти ответы на интересующие его вопросы. В разуме Мориарти стремительно рождались совершенно новые, необычные, в каком-то смысле даже мечтательные идеи. Что, если не просто использовать им, а забрать сынишку Майкрофта на свою сторону? Что, если не по-детски настроить его против папы и влюбить в себя, а по-настоящему увлечь тьмой?       — У Шерлока очень мало табу. Я сомневаюсь, что он получает хоть какое-то удовольствие, но, по крайней мере, делать вид получается точно, — сказал Магнуссен, отставив в сторону пустую тарелку. — Мои потребности он удовлетворяет на ура. Я даже предлагал ему содержание несколько раз, да и вообще закрыть все его долги, знаешь ли.       — Чтобы быть тебе обязанным по гроб жизни? Пацан не идиот, я бы тоже не согласился, — пожал плечами Мориарти, хмыкнув. — Что ж, выходит, сынок Майкрофта — птица вольная?       — В каком-то смысле. Если ты думаешь предложить ему своё спонсорское крыло, то спешу огорчить. Я встречаюсь с Шерлоком уже год, и его принципы, похоже, весьма железные, — уверял Магнуссен, стараясь понять, насколько серьёзны намерения Джима.       Но Мориарти лишь отмахнулся, мягко и тихо рассмеявшись.       — Мне некогда возиться с ним, я сейчас часто и много летаю по работе.       — Я просто сказал, — пожал плечами Чарльз. — Мне лично Шерлок тоже не настолько важен и интересен, чтобы всё о нём выискивать, но, думаю, тебе будет любопытно узнать, что у него были проблемы с наркотиками, — заметив заинтересованный взгляд Джима, на секунду зависшего с чашкой в руке, Магнуссен продолжил. — Шерлок лежал в реабилитационной клинике почти три месяца. Ещё до работы в эскорте.       — Неудивительно. Дети богатых родителей часто идут по наклонной, — подытожил Мориарти.       — Судишь из личного опыта? — тонко улыбнулся Чарльз.       Джим покачал головой и пожал плечами:       — Мои родители не были богаты.       — И теперь ты пытаешься компенсировать это досадное упущение? — беззастенчиво спросил он, не находя данную тему запретной, а задумчивый взгляд Мориарти предостерегающим.       — Психолог из тебя так себе, — фыркнул Джим. — Лучше расскажи мне подробно, за что тебя могут засудить и чем ты насолил Смоллвуд.       Перейдя к обсуждению дел Магнуссена, Джим отвлёкся от Шерлока, мысленно сделав о нём в голове несколько пометок. Пока Магнуссен рассказывал о том, как шантажировал перепиской многолетней давности семью Смоллвуд, Джим запоминал информацию, параллельно всё же думая о Шерлоке.       Чарльз знал многое об отпрыске Майкрофта и, возможно, даже больше, чем уверял. Интересно, насколько открыто Шерлок вёл себя с ним? С постоянными клиентами отношения могли складываться как дружескими, так и оставаться на уровне профессиональных. Холмс производил впечатление человека, который не станет окунаться в сантименты, особенно со своим клиентом.       Особенно с таким, как Магнуссен. Порой он казался Джиму жутковатым, как будто тот был не человеком, а каким-то рептилоидом. А что? Рост высокий, глаза стеклянные, речь ровная и не особо-то уж эмоциональная. Джим не мог представить Чарльза с бутылкой пива и в домашних трениках.       «Этот одержимый порядком и структурой перфекционист наверняка и руки моет по двадцать раз на дню. Он же так не любит, когда его касается грязь», — думал он.       Быть может, потому, что Магнуссен сам — грязь?       Мориарти улыбнулся собственным мыслям и уже знал, как поможет Чарльзу с делом Леди Элизабет Смоллвуд, но была одна загвоздка.       — Ты мне что-то не договариваешь, — прищурился Джим. — Я же знаю о твоих делах, ты где-то хранишь компромат, и это явно не электронные носители, иначе бы тебя давно хакнули. Так где?       По выражению лица Чарльза можно было подумать, что тот ожидал этого вопроса. Мориарти никогда публично не показывал излишней заинтересованности, будь то сделка на огромную сумму или информация, которую потом можно использовать в корыстных целях или дорого продать, — Джим сохранял мраморную маску, чтобы не демонстрировать, какие темы или факты его наиболее будоражили.       — В Эпплдоре, — с гордостью ответил Чарльз так, словно Мориарти сразу должен был понять, о чём шла речь.       — И что это? — пожал плечами Джим. — Какой-то архив? Будь твоя прелестная коллекция компромата на электронном носителе, его давно бы хакнули. Значит, ты хранишь всё в распечатанном виде? Что, ставишь папки в алфавитном порядке? — усмехнулся Мориарти, не обращая внимание на официанта, убиравшего с их стола грязную посуду.       Магнуссен был опасным человеком из-за своего влияния на британские СМИ, и Джим вдруг подумал, а много ли информации о нём самом собрал Чарльз? Он ведь наверняка собирал. Магнуссен ведь не глуп.       — Именно так и есть. Я храню кое-что в архиве. Так сказать, держу под рукой, — делился он. — Письма, фотографии, заметки. Но в остальном разве мне нужно что-то доказывать, когда можно взять и написать свою правду? — слегка развёл руками Магнуссен и улыбнулся, будучи явно удовлетворённым собой.       Джим давно заметил, что они с Чарльзом являлись поклонниками совершенно разных подходов к делу. Они оба не любили марать руки лично, но один из них предпочитал сталкивать людей лбами, а другой не гнушался действовать от своего имени. Один из них любил сплетни и интриги, а второй выбирал креатив иного уровня — многослойные планы, продажа идей и создание инструкций к делам столь опасным, порой изощрённым и одновременно дающим гарантию того, что ты не попадёшь за решетку.       Только вот никто не мог по-настоящему оценить его гений и видел лишь верхушку айсберга — короля криминального мира и просто опасного человека.       Быть может, тот анонимный планировщик ограбления смог бы понять? Тогда Джим почувствовал на какое-то мгновение, что не один такой. Что в этом мире есть некто столь же гениальный и способный с должным восхищением и пониманием оценить его талант. Это мог быть конкурент, а мог быть и возможный потенциальный напарник.       Как жаль, что Джиму так и не удалось его обнаружить.       В памяти вдруг всплыли Шерлок и его признание в том, что он хотел бы в будущем стать детективом. Несмотря на ту профессию, которая была у Холмса сейчас, Мориарти почему-то верил, что именно в его случае «для меня это временная работа» действительно так.       «Как бы иронично было, если бы в будущем он стал детективом, мечтающим поймать меня», — подумал Мориарти и впервые за день искренне улыбнулся.