И смерть не сможет тебя отнять

NC–17       Сян Тянь Да Фэйцзи вложил в персонажа Мобэй Цзюня всю душу. Предал все черты собственного идеала. Он даже особо не менял внешность, использовав образ своего босса, добавив ему чёрные длинные волосы и знак демонической крови на челе.       Были у Самолёта, Стреляющего В Небеса и другие главы, кроме тех, что предписывал сюжет. Но их он нигде не публиковал, пряча глубоко в недрах многочисленных папок – его личная месть за свои бессонные ночи.       Столь непристойные вещи не стоило никому показывать... В конце концов, он писал их, чтобы выпустить пар, разозлившись на Мобэй Цзюня.       Он с редким наслаждением прописывал постельные сцены между ледяным демоном и Шан Цинхуа, потирая руки и посмеиваясь.       «Мобэй Цзюнь крепко спал. Его глубокое дыхание чуть колебало лёгкую вуаль полога. Обнажённая широкая грудь с тугими мышцами медленно вздымалась и опускалась в такт.       Шан Цинхуа был счастлив, что они находятся во Дворце Тьмы священного демонического императора. Здесь, в отличие от ледяного бастиона, было тепло.       Сейчас, выйдя из горячей, наполненной паром комнаты омовений, он застыл на пороге, кутаясь в широкое льняное полотенце. Его взгляд медленно и бесстыдно скользил по стройному телу демонического короля.       Шан Цинхуа был пьян. За ужином он выпил столько вина, что едва держался на ногах. Горячая вода лишь усугубила его состояние – лорд Аньдин забыл, что такое страх.       Сглотнув, он приблизился к широкой кровати и отодвинув полог, осторожно опустился рядом с ледяным королём.       Тот никогда не допускал подобного. Всё время, что Шан Цинхуа следовал за ним, с самой первой встречи он относился к нему, как к животному.       Шан Цинхуа спал на полу у его ног. Иногда Мобэй Цзюнь был так добр и щедр, что кидал ему подушку.       Оказавшись на мягкой удобной постели, Шан Цинхуа едва не застонал от удовольствия. Он, словно кот, дорвавшийся до сливок, потёрся о тёплое меховое одеяло и повернулся с боку на бок.       Его губы уткнулись в плечо демона. Ужаснувшись, он застыл, прислушиваясь. Дыхание было таким же ровным и глубоким.       Облегчённо выдохнув, Шан Цинхуа приподнялся, взглянув в прекрасное холодное лицо. Полотенце давно сползло с его тела, обнажив тёмные, словно переспелая ягода, соски. От странного будоражащего чувства, дрожью прошедшего по телу, драгоценные жемчужины испуганно сжались.       Шан Цинхуа долго смотрел в это лицо. Его всегда поражали длинные изогнутые ресницы, прямой нос, удивительно яркие губы, гладкие и нежные, словно шёлк. Когда ледяной демон спал, казался беззащитным и хрупким. В такие моменты лорду Аньдин казалось, что его страх – всего лишь плод воображения.       А сегодня он был ещё и пьян.       Склонившись над лицом Мобэй Цзюня, Шан Цинхуа закрыл глаза и коснулся этих манящих губ. Он нежно захватывал их, проводил языком, посасывая, наслаждаясь прохладой и нежностью. Он и не заметил, что дыхание демона изменилось, а синие, словно лёд глаза, распахнулись.       Мобэй Цзюнь поднял руку, собираясь сжать тонкую шею дерзнувшего забыться человека. Ему хватит одного движения, чтобы убить его.       Поцелуй становился всё требовательнее и глубже. Горячая ладонь заклинателя легла на сильную грудь ледяного короля, скользнула под одежду, касаясь сокровенного сокровища розовых сосков.       Стоило тонким пальцам коснуться нежной кожи, сжимая, Мобэй Цзюнь почувствовал странное щекочущее чувство в груди.       Это было приятно. Человек был полезен, если мог принести подобное удовольствие. Ледяной демон решил понаблюдать, сделав вид, что по-прежнему спит.       Шан Цинхуа потянул ленты штанов. Его обжигающие губы скользнули вдоль мягкой белой шеи. Лорд Аньдин мягко прикусил ключицу, скользнул языком вдоль груди, захватил губами твёрдый сосок, перекатывая, дразня его.       Пальцы демона сжались, сминая меховое одеяло. Он едва удерживался от стона.       Ох, знай он, что это создание можно использовать так, не потерял бы столько времени!       Тонкие пальцы Шан Цинхуа робко проникли под плотную ткань штанов, коснувшись нефритового бутона и недоверчиво замерли. Ледяной жезл, отвердевший, истекающий нектаром, был огромен. Пробежавшись по стволу, он обвёл пальцем вершину. Тонкие пальцы дрожали.       Шан Цинхуа протрезвел. Он понял, что зашёл слишком далеко... Испуганно взглянув в лицо демона, он убедился в том, что тот по-прежнему спит. Это вызвало удивление. Обычно Мобэй Цзюнь мог проснуться даже от трепета крыльев мотылька.       Нужно всего лишь привести его одежду в порядок и сделать вид, что ничего не было.       Но стоило ему приподняться, тяжёлая рука демона, погрузившись в его густые чёрные волосы, легла на затылок. От ужаса перед глазами заклинателя плыли белые пятна.       – Ваше... Величество... – испуганно прошептал лорд Аньдин, решив, что это его последние слова.       – Продолжай, – холодно приказал ледяной демон.       Дрожа, Шан Цинхуа взглянул в синие глаза. Он решил, что это издёвка, грубая насмешка... Но во взгляде Мобэй Цзюня не было и намёка на подобное.       Придавив его голову сильной рукой, ледяной демон ткнул лицо лорда Аньдин в собственный пах.       – Здесь, – заявил он непререкаемым тоном.       Шан Цинхуа готов был провалиться сквозь землю. Но вот же беда, он и так был в Царстве Демонов!       Стянув плотную гладкую ткань с бёдер своего короля, лорд Аньдин коснулся прохладными дрожащими пальцами огромного ствола. Как он должен это?..       Кольцо пальцев сжалось у основания и двинулось вверх. Нежные губы коснулись влажной вершины, пахнущей мускусом и снегом, скользя по ней лёгкими поцелуями. Он обвёл языком слезящийся глаз наслаждения, дразня.       Ледяной демон судорожно вздохнул. Шан Цинхуа затаил дыхание и захватил головку нефритового корня губами. Он обводил её языком, лаская ствол рукой, не решаясь продвинуть её глубже.       Однако, Мобэй Цзюнь думал иначе. Надавив на затылок лорда Аньдин, он поднял бёдра, толкнувшись в нежную глубину.       Шан Цинхуа задохнулся. Он содрогался в приступах подступившей дурноты. Из глаз брызнули слёзы.       Демон, разведав путь, двигаться по которому было особенно приятно, толкнулся глубже.       Шан Цинхуа показалось, что сейчас он умрёт. Обязательно умрёт, если не найдёт способ остановить это!       Сжав ствол крепче, он двинулся вдоль нежной холодной кожи. Демон тихо застонал, ослабляя захват. Нефритовый корень выскользнул из саднящего горла заклинателя, но тут же вновь двинулся вглубь.       Поняв, что так и впрямь гораздо приятнее, Мобэй Цзюнь проявил инициативу.       Когда Шан Цинхуа обессилел настолько, что пальцы больше не могли сжимать этот нефритовый меч, содранное бесконечным движением горло затопил прохладный густой нектар.       Ледяной король содрогался в первом в своей долгой, полной аскетизма жизни, оргазме.       Шан Цинхуа медленно отполз прочь. С уголков губ стекали густые капли. Тошнота стояла комом в горле. Впрочем, он сомневался, что в ближайшее время будет способен сплюнуть этот ком.       Вытерев лицо, он собирался покинуть мягкую постель, превратившуюся в камеру пыток, но Мобэй Цзюнь внезапно притянул его к себе.       Заклинатель замер в его руках.       Он вдруг понял, что впереди его ждёт немалое испытание...»       Мобэй Цзюнь явился вечером. Он долго разглядывал писателя, откинувшись на подушки и закинув руки за голову.       Шан Сюэ, ещё не отошедший от очередной тайной главы, старался не смотреть на его обнажённую грудь с нежными розовыми ареолами, на сильные тугие мышцы пресса, на впадинку пупка. И уж тем более не опускать взгляд ниже.       Мобэй Цзюнь был облачён в узкие штаны из змеиной кожи и чёрную шёлковую рубашку, на которой не было ни крючков, ни пуговиц.       Его грациозное сильное тело было весьма соблазнительным.       Желая изменить хоть что-нибудь Шан Сюэ убавил недавно приобретённый кондиционер до шестнадцати градусов, выставив переборки так, чтобы струя холодного воздуха была направлена прямо на этого беловолосого красавчика.       Может быть, замёрзнув, тот накинет на плечи одеяло?       По губам Мобэй Цзюня зазмеилась усмешка. Он расслабился, закрыв глаза.       Недовольно взглянув на него, писатель с трудом сглотнул – под струёй холодного воздуха розовые соски сжались в драгоценные жемчужины.