И смерть не сможет тебя отнять

NC-17       Опустив Шэнь Цинцю на землю так осторожно, словно он был величайшей драгоценностью, Ло Бинхэ улыбнулся.       Лорд Цинцзин оглянулся. Павильон Снежных Лотосов был полон алого шёлка и свадебных фонарей.       Они ещё не были в спальне, но Шэнь Цинцю был уверен в том, что ученик тщательно подготовил каждую деталь.       В большой чайной комнате был воздвигнут алтарь. Ло Бинхэ возжигал благовония вместе с Шэнь Цинцю.       Поклонившись предкам, земле и небесам, совершив земной поклон друг другу, они отправились в спальню.       Балдахин над широкой кроватью искрился алым полупрозрачным шёлком, а на постели и впрямь белела широкая полоса льна.       Шэнь Цинцю внезапно покраснел. Ло Бинхэ ещё не касался этого тела и от мысли о том, что ему предстоит испытать, припоминая размеры ученика, его бросало в ледяную дрожь. Шэнь Цинцю и впрямь чувствовал себя невинной девой перед первой ночью любви.       Ещё больше стыда добавлял этот сон на пике Иньшань! Что за странная фантазия пришла ему в голову?! Неужели где-то в глубине души он всё же... был влюблён в братьев Гунсунь? Ведь бывает такая пьянящая страсть... когда знаешь, что запретный плод не вкусить и от этого жаждешь его больше...       Усадив учителя на край кровати, Ло Бинхэ откинул алое покрывало с его лица, задыхаясь от немыслимого счастья. Неужели этот человек... и впрямь принадлежит ему? Неужели Шэнь Цинцю выбрал этого Ло?! Ведь в его жизни было так много других...       – Учитель... – прошептал Ло Бинхэ, опускаясь на колени.       Он никак не мог налюбоваться этим совершенным,словно сияющий нефрит лицом; росчерками драгоценной туши бровей и густых изогнутых ресниц, тенью падающих на нежные зарумянившиеся скулы; кармином влажных губ, спелых и сочных, словно плод сливы; тонкой стройной шеей, нежной и мягкой; изящными ключицами, угадывающимися за расшитой золотом пеленой; округлыми плечами под слоями алого шёлка; тонкой талией... на которую вскоре лягут его горячие ладони.       Раскрыв губы, Шэнь Цинцю следил за тем, как ученик медленно снимает с него изящные, расшитые жемчугом туфли, как берёт в ладони точёную стопу, затянутую в белоснежный шёлк, покрывая её поцелуями и поднимаясь всё выше – к округлым коленям, к белым чувствительным бёдрам.       Шэнь Цинцю изогнулся, прижимая голову ученика к нежной шелковистой коже.       Тот, выписав иероглифы любви и счастья юрким языком, поднялся.       Их ожидал последний, самый важный ритуал. Разлив золотистое, как солнечный свет, цветочное вино по пиалам, связанным алой нитью, Ло Бинхэ передал одну из них Шэнь Цинцю.       Сделав глоток, молодожёны обменялись пиалами. Алая нить соскользнула, запутавшись в пальцах лорда Цинцзин. Ло Бинхэ накрыл его губы, сладкие от вина, глубоким поцелуем, соединив изящные пальцы рук.       Алая нить пронизывала каждый цунь, каждое мгновение их жизни.       Слои шёлка с шорохом падали на пол. Щёки Шэнь Цинцю были красны от возбуждения и смущения. Теперь он мог отдать своё тело в руки своего возлюбленного.       Он так долго мечтал об этом! Он так долго ждал этого часа... И сейчас готов был простить весь мир... Даже лорд Цзюю больше не стоял мрачной тенью прошлого в его изголовье. Пусть Ло Бинхэ позаботится об этом.       Шэнь Цинцю был обнажён. Распущенные волосы сверкающим водопадом стекали по плечам и спине. Ло Бинхэ сглотнул. Боги, это не сон? Этот человек и впрямь стоит перед ним?! Божество, которому он готов поклоняться всю свою жизнь...       Склонившись над лицом заклинателя, он лёгкими поцелуями покрыл его веки, проследил линию от розовеющего ушка до стройной шеи к плечу.       Жемчужины сосков лорда Цинцзин отвердели. Нефритовый бутон набух, исходя нектаром возбуждения. Ло Бинхэ скользил всё ниже, вновь опустившись перед учителем на колени, целуя твёрдый живот и лаская пупок так, что учитель задохнулся от смущения.       Опустившись ниже, ученик поцеловал перламутровую головку нежного бутона.       Шэнь Цинцю не мог сдержать стон. Тонкие пальцы погрузились в густые волосы Ло Бинхэ. Он толкнулся вперёд, уткнувшись в мягкое нёбо демонического императора.       Ло Бинхэ послушно позволил ему бесчинствовать в собственном рту. И тот беспорядочно толкался вглубь.       От тихих стонов учителя он лишался рассудка. Сжимая белые холмы ягодиц заклинателя так, что след пальцев заалел яркими пятнами, Ло Бинхэ подкрался к перламутровым вратам наслаждения.       Шэнь Цинцю не ожидал вторжения.       Когда влажный палец Ло Бинхэ, который он успел обмакнуть в густую ароматную мазь, проник внутрь, Шэнь Цинцю ахнул и содрогнувшись, излился горьким нектаром наслаждения.       С уголка губ Ло Бинхэ стекала струйка млечного сока, когда Шэнь Цинцю, покинул обжигающую нежность его рта.       Лорд Цинцзин вскрикнул – священный император вновь становился собой, безошибочно распознав расположение маленького узелка удовольствия.       Два пальца... три...       Шэнь Цинцю впился в плечи Ло Бинхэ, втягивая воздух сквозь зубы. Жжение и лёгкая боль мешали ему отдаться страсти без остатка.       – Бинхэ... медленнее... – произнёс он, задыхаясь.       Ученик вскинул прищуренные глаза. Покинув тело возлюбленного, он поднялся.       Тот дрожал.       Поцеловав нежные губы, Ло Бинхэ опустился на постель, потянув Шэнь Цинцю на себя. Лорд Цинцзин нахмурился. Он же не думает, что Шэнь по собственному желанию сам... опустится на этот багровый меч?       Ло Бинхэ подал ему изящную сандаловую шкатулку.       – Учитель позаботится об этом ученике?       О, боги... Он должен сделать это?! Его лицо вспыхнуло, словно маков цвет. Эти слова... как непристойно!       Обмакнув палец в густую мазь, Шэнь Цинцю, прикусив губу коснулся вершины нефритовой колонны, дразнящими лёгкими движениями выводя на ней узоры. Ученик приоткрыл губы, вздохнув.       Лорд Цинцзин обхватил естество Ло Бинхэ кольцом тонких пальцев и двинулся к основанию. Священный император наслаждался каждым прикосновением любимых рук. Сжав нефритовый корень Ло Бинхэ, лорд Цинцзин склонился к его лицу.       – И долго ты собираешься называть меня учителем? – спросил он, краснея ещё сильней.       Священный император скользнул пальцами по его щеке и губам, сжал подбородок и тихо ответил.       – И как же мне тебя называть, мой возлюбленный супруг?       От подобного обращения Шэнь Цинцю и вовсе задохнулся.       Ло Бинхэ, однако, не оставил ему времени на раздумья, притянув к себе и страстно целуя. Кажется, он решил, что пора сделать следующий шаг.       Шэнь Цинцю выпустил из рук нефритовый меч. В мгновение ока они поменялись местами. Среди лёгких полупрозрачных занавесок, касающихся кожи, их пальцы переплелись.       Ло Бинхэ покусывал губы лорда Цинцзин, прижимая его дрожащее тело к свадебным простыням.       Вершина естества уткнулась в перламутровые врата, надавливая. Шэнь Цинцю выгнулся, натянувшись, словно струна.       – Неужели ты испуган? – прошептал на ухо Ло Бинхэ. – Мы ведь так часто делали это раньше.       Лорд Цинцзин и впрямь боялся.       – Это было... в другом теле.       – Доверься мне. Ло будет предельно осторожен.       – Шэнь слышал, другая поза менее... – начал Шэнь Цинцю, но осёкся, увидев обиженное лицо Ло Бинхэ.       – Хорошо... Пусть будет так, как ты захочешь. – Тут же сдался он на милость императора.       Однако, ученик внезапно поднялся с постели, разыскивая что-то в ящичке у окна.       Шэнь Цинцю вдруг вспомнил о нефритовом кулоне. Поднявшись вслед за ним, учитель обнял его, сомкнув руки на груди и прижавшись губами к плечу.       – И что ты ищешь? – спросил он.       – Нефритовые пилюли, – ответил тот задумчиво. – Разве эта ночь не достойна того, чтобы использовать их?       Шэнь Цинцю вздохнул.       – Бинхэ, неужели ты и их собираешься применить таким образом?       Ученик развернулся.       – Это избавит тебя от страха и боли. Ло не желает, чтобы учитель боялся моих ласк.       Лорд Цинцзин протянул руки и обвил его шею.       – Идём. Я всё ещё должен вернуть тебе одну важную вещь.       – Сейчас? – удивился тот, сжимая в объятиях горячее обнажённое тело.       Шэнь Цинцю прошёл в кабинет и заглянул в один из многочисленных ящичков, где хранил драгоценную тушь и редкие ценные свитки и артефакты, вытягивая красный шнурок.       – Ты потерял эту вещь давным-давно. И учитель всё никак не мог отдать её тебе.       Пальцы Ло Бинхэ дрогнули. Накрыв ладонями руки Шэнь Цинцю вместе с поддельным нефритом, ученик склонился и покрыл поцелуями каждый цунь сияющей белой кожи.       – Учитель, – прошептал он, опускаясь на колени. – Этот Ло... Всегда знал, что кулон... Ло когда-то даже хотел проникнуть в Бамбуковую Хижину и похитить его.       Шэнь Цинцю, вытянув шнурок, надел драгоценность на шею священного императора. Глядя на возлюбленного снизу вверх, Ло Бинхэ обхватил его колени и поднял на руки.       Вскрикнув, лорд Цинцзин вцепился в плечи ученика. Ох, теперь ему точно не избежать атак нефритового меча!       Осторожно опустив возлюбленного на постель, Ло Бинхэ, дрожа от возбуждения, жадно целовал его шею и ключицы, прижав колени к груди.       Шэнь Цинцю не оставалось ничего, кроме как позволить ему, наконец, взять то, чего он так желал.       Багровая влажная головка медленно надавила на перламутровое кольцо мышц, мучительно растягивая его. Ло Бинхэ сдерживался, мягко толкаясь в глубину, но это тело и впрямь было тесным и хрупким.       Лорд Цинцзин втягивал воздух сквозь зубы, закусывал пальцы, но стоны невольно прорывались сквозь эти преграды.       Ло Бинхэ действовал осторожно и мягко, позволяя ему привыкнуть.       Шэнь Цинцю тонул в возбуждении всё сильней. В конце концов, эта мазь... имела не только целебные свойства. Боль прошла. Его захватил острый чувственный голод.       Стоны поменяли тональность, стоило нефритовому жезлу пройтись по маленькому узелку глубоко внутри.       – Ах! – изогнулся лорд Цинцзин, прижимая голову ученика к груди.       Тот с наслаждением слушал эти стоны наслаждения... Каждый звук, каждое изменение в выражении лица и глаз... Ни один миг этой ночи не ускользнул от внимания священного императора.       Только выплеснув в глубины содрогающегося тела вскрикивающего супруга терпкое вино наслаждения первой ночью любви, Ло Бинхэ смог поверить, что Шэнь Цинцю и впрямь рядом с ним.       Они больше никогда не расстанутся. Больше никто не посмеет встать между ними!